Flowers on the side of the road

      Из одной небольшой, но вполне уютной кофейни выходит прекрасный вид на цветочную лавочку. В начале дня, когда прохожие часто снуют туда-сюда, иногда заходя выпить горячий шоколад перед работой, владелец этой лавочки неспешно открывается, выносит цветы наружу, а затем бережно поливает или обрызгивает их водой. Он всегда делает это в одно и то же время с погрешностью в пять минут, будто кроме старых наручных часов в нём безошибочно работают ещё и внутренние. Своим выражением лица молодой парень вызывает неизменное спокойствие: легкая улыбка, заботливый взгляд, неспешные движения, будто этот человек совсем не обременен обычными человеческими трудностями. Конечно, как же он может быть обременен, если явно занимается любимым делом? Парень всегда радовался каждому распустившемуся бутону и каждому потенциальному покупателю, с интересом рассматривающему растения, радовался солнечной погоде и внезапному дождю, радовался за каждый купленный или обделённый вниманием цветок и не пропускал ничего в своём магазинчике.       Им Джебом — имя этого молодого человека. Ёндже узнал его из визитки, которую взял в лавке во время отсутствия хозяина, очень волнуясь и долго готовясь морально. Встреча вживую сильно пугала его, казалось, он не сможет вымолвить и слова, а только покажется странным. Поэтому Ёндже каждое утро исправно приходил на открытие лавочки и, потягивая горячий кофе кружку за кружкой, делал множество набросков. Иногда он и сам не замечал, как в очередной раз заполнил весь лист небрежными портретами или, если Джебом долго не выходил из лавки, зарисовками магазинчика и выставленных цветов. Так Ёндже сидит по несколько часов в кафе, а затем возвращается домой, пополняя коллекцию рисунков одного и того же лица с разных ракурсов и разными выражениями.       Такой распорядок дня вполне устраивал его. Ёндже тоже, как и Джебом, занимался любимым делом, приходя понаблюдать за предметом восхищения, даже без возможности прямого контакта. А что он может сказать? Прийти с предложением стать друзьями выглядит слишком странно, а Ёндже ни за что не хочет выглядеть странным, особенно перед ним. Что, если он не понравится Джебому? Что, если тот подумает неправильно? Ёндже не хватало смелости даже заказать у него цветы — и это при том, что доставку осуществляет другая компания, так что напрямую контактировать практически не придётся. Но ему всё равно хотелось сделать что-нибудь для флориста, чтобы добавить ему поводов для радости и стать её причиной.       А пока что Ёндже оставалось только тихо восхищаться и незаметно смотреть за Джебомом из кафе, пока рука снова вырисовывала давно выученные наизусть черты. Молодой художник не понимал, что уже давно легко мог представить и изобразить на бумаге лицо флориста в любом состоянии, даже не приходя к лавочке. Он нечасто рисовал его в полный рост, только по настроению, ведь Джебом всегда ходил в одном и том же: фартуке с фирменной эмблемой, сменяемых рубашках с закатанными по локоть рукавами и рабочих штанах. Иногда он надевал перчатки, которые затем пачкал в земле, или брал в руки ножницы, которые держал в кармане фартука. Короткие чёрные волосы Джебома будто совсем не менялись: не вились и не пачкались. Ёндже обратил на это особое внимание, потому что они совсем не были похожи на его, вечно лезущие во все стороны и не поддающиеся никаким средствам. Его причёска всегда зависела от положения, в котором он спал. К тому же, парень часто забывал мыть волосы, что только усугубляло ситуацию. Из-за этого ему иногда приходилось носить шапку, чтобы не выглядеть слишком уж неаккуратным. Хотя это мало помогало, и в сравнении даже с рабочей одеждой Джебома вид Ёндже был слишком неопрятным. Он изредка закупался одеждой, а почти вся остальная заляпана в краске или же сильно изношена. Это также было одной из причин, почему художник боялся показываться на глаза Джебому — выглядеть недостаточно хорошо он не хотел.       Но не только внешний вид имел значение в глазах Ёндже — больше всего он привязался к спокойствию, которое источал флорист. Художник мог не волноваться, что у Джебома что-то пойдёт не так и он расстроится, потому что такое не казалось вообще возможным. Парень всегда выглядел уверенно, надёжно, будто никакое несчастье не сможет выбить его из колеи. В этом смысле Ёндже легко мог положиться на него, не сомневаясь. Художнику не особо важно было в словесной форме выражать свою симпатию к флористу даже для себя, ведь рисунки отчётливо говорили за него — на них отражены все важные детали, без которых теперь Ёндже не переживал и дня.

***

      Однажды Ёндже, как обычно, пришёл в кафе, но уже по пути увидел грузовую машину, стоящую рядом с магазинчиком. Он сразу понял, что это не предвещает ничего хорошего, и, чтобы убедиться, что не допустил ошибок в своих поспешных суждениях, художник немного понаблюдал: Джебома нигде не видно, только двое грузных мужчин выносят полки. Цветов уже не было, будто на этом месте всегда стоял совсем другой магазин. Ёндже сильно испугался, что что-то случилось с Джебомом, что он больше не сможет увидеть его улыбающееся спокойное лицо, что ему снова будет некуда приходить и нечего делать. Он немного походил вокруг магазина, зашёл в кафе и снова вышел, проигнорировав приветствие официантки, долго думал, что же делать, и всё-таки решил спросить грузчиков.       — Извините. — Ёндже подошёл к одному из них, потирающему уставшие руки в перчатках. — Хозяин съезжает?       — Да, — только взглянув на парня, ответил мужчина. — Не заплатил за аренду.       — Не знаете куда?       — Нет, говорят на квартиру везти.       — Спасибо.       Ёндже поспешил удалиться, боясь случайно попасться на глаза Джебому. «У него проблемы, — думал парень, — какой ужас. Наверное, у него было мало заказов или ему подняли плату за аренду. Теперь ему некуда поставить свои цветы. Сможет ли он заботиться о них? Как пойдёт его бизнес? У него уже есть план? Джебом точно расстроился. Может, я могу помочь?» Ёндже думал и пытался вспомнить, знает ли он какие-нибудь помещения, где у Джебома получится разместиться, может ли он как-то способствовать деньгами или помочь заработать, и даже думал позволить ему использовать свою квартиру, но она слишком маленькая и грязная.       Весь оставшийся день Ёндже не находил себе места, незаметно для себя сел рисовать, но не закончил ни одного рисунка и стал ходить по комнате. Вымотавшись, он недолго подремал, затем перекусил и снова лёг спать. Утром Ёндже проснулся и вспомнил: давно, когда ещё учился в художественной академии, один знакомый сдавал студию небогатым художникам (коими является подавляющее большинство) для каких-то проектов, выставок или просто пожить, если дело совсем туго. Мебели внутри никакой не было, обшарпанные стены никто не потрудился обклеить обоями, а окон, можно сказать, и не видно — только три небольших окошка под потолком. Всё помещение — одна просторная комната, ни туалета, ни кладовки какой-нибудь или каморки, чтобы элементарно переодеться. Не самые лучшие условия для цветочного магазина, но зато недорого. Хозяин не возражал против ремонта, однако обычно его бедные арендаторы не имели желания или средств для этого.       Всё же Ёндже не был уверен, что с тех пор никто ещё не занялся этим местом и не обосновался на постоянной основе, ведь это вполне выгодно. К тому же, художники так давно не связывались друг с другом, так что теперь наш герой сомневался, не будет ли это нагло или глупо с его стороны. Возможно, парень даже посмеётся над Ёндже, но попробовать стоило. Он нашёл в контактах имя «Марк» и нажал, затем услышал первый гудок и сбросил, так как вспомнил, что не придумал, что сказать. И пока Ёндже продолжал думать, Марк перезвонил сам, из-за чего парень смутился ещё больше.       — Привет, хён, — поздоровался он, взявшись за голову.       — Ёндже, — весело ответил Марк, — давно не виделись.       — И правда, — Ёндже тоже улыбнулся, но ему стало ещё более неловко. Они выдержали небольшую паузу: Марк ждал, что друг расскажет, зачем звонил, а тот лихорадочно отметал все варианты фраз, которыми озвучит содержание просьбы. Но слишком долго молчать было бы странно, поэтому Ёндже в испуге, что смутит Марка, сказал первое, что пришлось на язык: — Ты… в Корее?       — Тебе повезло, недавно приехал, — подхватил собеседник, — а что?       — Ты ещё сдаёшь студию?       — Да. Только там сейчас очень грязно: пока меня не было, люди, которые там жили, всё изгадили и не потрудились убраться, — с лёгкой злостью в голосе объяснил Марк. «Боже, спасибо», — подумал Ёндже и успокоился.       — Там может быть ещё грязнее? — пошутил он и тут же напрягся, осознав, что худшая часть впереди. — Понимаешь… у меня к тебе просьба.       — Сдать студию? — поспешил Марк. — Если уберёшься — хоть сегодня.       — Нет… то есть да, но… не мне.       — Если он уберётся.       — Не мог бы ты… позвонить ему сам? — наконец спросил Ёндже, после чего случилась пауза. Парень заволновался, что всё же прозвучал глупо, но уже ничего не мог поделать. Тишину прервал смех Марка.       — Если бы об этом попросил кто-то другой, то я бы сразу отказался, но зная тебя… Ты как всегда, Ёндже.       — Наверное, — смутился он, покраснев. Хорошо, что собеседник этого не видел.       — Хоть что-то всегда остаётся неизменным, — заключил Марк, прекрасно понимая, как сейчас чувствует себя его друг, прося о таком, и сделался серьёзным: — Я, конечно, не буду спрашивать, почему ты не можешь договориться с ним, чтобы он позвонил сам, но имя и номер-то ты дать мне обязан.       — Да, точно, — опомнился Ёндже и назвал данные из визитки. — Спасибо, хён. Только не говори ему моё имя, а лучше вообще обо мне не упоминай, ладно?       — Как скажешь, — согласился Марк.       — И можешь дать мне ключ? Я сам уберусь.       — Хорошо.       — Ещё раз спасибо, хён, — развеселился Ёндже, уже предвкушая, как придёт в магазинчик к Джебому, чтобы купить цветы, и увидит прежнюю обстановку, может, даже лучше, а главное — снова увидит улыбающееся лицо флориста. Придёт, несмотря на страх, потому что понимает, что иначе нигде не сможет подсмотреть за ним. Но сейчас главное вернуться на землю и как можно быстрее убраться в студии, чтобы Джебом мог поскорее заехать.       — Как там у тебя с работой? — решил перевести тему Марк. — Давно о тебе ничего не слышал.       — Эм, ну, как всегда, — увиливал Ёндже, явно не желая это обсуждать. — Работаю в магазине по полдня, денег пока хватает.       — А что с картинами? Если хочешь, я мог бы порекомендовать тебя одному…       — Нет, не надо, — перебил Ёндже.       — Ты всегда отказываешься, — улыбнулся Марк, вспоминая прошлое. — Всё сам, да?       Дело не в этом — просто Ёндже не нарисовал ещё ни одной работы, которую бы посчитал достаточно хорошей, чтобы кому-то показывать. Какая разница, если её всё равно раскритикуют, не оставив на ней живого места? Ёндже наконец перестал ходить по комнате и сел.       — В любом случае, если захочешь, звони, — заключил Марк, и парни попрощались.       Ёндже положил телефон на стол и смотрел на него, пока экран не погас. «Как с работой?» Он взглянул на стоящий в углу холст с начатой когда-то картиной и поставил его на старый мольберт. От прикосновений к этим вещам Ёндже стал вспоминать прошлое: как он учился в академии, как у него всегда хватало денег на инструменты, как он рисовал с энтузиазмом и как интересно выглядели его работы. Тогда он ещё знал, почему пошёл рисовать, тогда у него была цель. А сейчас с оставшихся после покупки необходимой еды денег он только периодически приобретает бумагу и карандаши, чтобы иметь возможность хотя бы делать наброски.

***

      Джебом обедал в своей комнате, когда у него зазвонил телефон. Не глядя на еду, он просматривал в компьютере различные помещения, сдающиеся в аренду, одно за другим отметая по причине нехватки денег. Телефонный звонок сильно удивил его, и он понадеялся, что это заказчик, но не мог понять, откуда идёт звук, ведь вся мебель и почти все цветы из магазина сейчас находились в его комнате. Где мог быть телефон? Где угодно. Быстро окинув комнату внимательным взглядом, он нашёл телефон на одной из полок — звонят на рабочий номер, поэтому точно нужно звучать по-деловому. Одна проблема: по привычке Джебом затолкал еду за обе щёки и никак не мог прожевать, подавился, откашлялся и наконец смог ответить.       — Здравствуйте, это Им Джебом? — спросил Марк на другом конце.       — Да, здравствуйте, — нахмурившись, ответил он.       — Меня зовут Марк Туан. Мне сообщили, что у вас проблемы с помещением для вашего магазина. Это так?       — На данный момент да.       — Я могу предложить вам студию, безусловно, за разумную цену. Однако помещение нуждается в ремонте. — Марк назвал его размеры и приблизительную цену, затем предложил осмотреть помещение и назвал адрес. Джебом внимательно слушал и первым попавшимся под руку карандашом записал прямо на столе. — Вам подойдёт?       — Думаю, да. — Джебом примерно прикидывал, во сколько ему обойдётся ещё один переезд, причём на этот раз с ремонтом, а также отметил, что новое помещение намного просторнее прежнего, а стоит меньше. — Когда я могу заехать?       — В течение нескольких дней там будет проводиться уборка, а так — в любое время.       — Хорошо. — Джебом вдруг вспомнил, что такое счастье на него свалилось не просто так. — Извините… вы не могли бы сказать, кто рассказал вам обо мне?       — Вообще-то он просил не называть его имени. — Марк заулыбался, и в его голову пришла замечательная идея. — Но я мог бы сказать его адрес.

***

      Ёндже стоял перед мольбертом с той же картиной, вдохновлённый своим хорошим поступком. До этого он дважды убирал холст обратно в угол и дважды ставил на место. Теперь он собрался с мыслями и решил наконец взяться за рисунок. Но чем дольше он сидел, не зная, откуда начать, тем сильнее в нём возникало желание снова убрать его и ничего не делать. Старые тюбики с маслом, все заляпанные и скрюченные, будто смотрели на него и заставляли рисовать, говоря, что теперь, когда он достал их, ему некуда деваться. Ёндже положил кисточку и взял карандаш, чтобы исправить набросок, но нарисовал одну линию и понял, что и так нормально. Снова взял кисточку, обмакнул в масле и стал смотреть.       «И что я должен делать?» — думал Ёндже, упал на стул и откинулся на спинку. Как и в последнее время, работа не шла. И с чего он взял, что сейчас выйдет лучше? Перед глазами всплывали разочарованные лица, обращённые на его картины, и голоса, говорящие, что ожидали совсем не этого. Удалось ли Ёндже преодолеть застой?       С тех пор, как он разочаровался в своих навыках, парень не мог выносить и мысли, чтобы снова заняться рисованием. Ёндже не приходил на работу, выкинул часть рисунков и спрятал дорогие художественные инструменты в ящик. Иногда он выходил прогуляться, но большую часть времени сидел дома, пытаясь поверить в то, что зря все эти годы потратил на рисование. Только случайная встреча с Джебомом помогла ему вспомнить, что значит наслаждаться своим делом. В тот день его старые друзья вытащили его в то кафе напротив магазина с цветами и угостили кофе. С их столика открывался прекрасный вид на лавочку, из которой как раз вышел Джебом, чтобы полить растения, а к нему подошла клиентка, спросившая что-то. Тогда Ёндже даже не слыша разговор мог сказать, что флорист очень увлечён своей работой: он мило улыбнулся девушке, нежно провёл тыльной стороной руки по лепестку какого-то цветка и стал с увлечением рассказывать, показывая на один цветок за другим. Когда она отошла, улыбка не сошла с лица Джебома, и он стал заботливо обрызгивать растения, легко стряхивая с них грязь. За всем этим неотрывно наблюдал сильно впечатлённый Ёндже, уже зная, что дома он будет рисовать снова.       А сейчас, вспоминая это, художник опять отложил кисть и достал папку с листами, на которых один за другим красовался Джебом, чьи черты лица гармоничнее прежнего ложились на бумагу. Но не может же Ёндже до конца жизни рисовать только его, нужно же возвращаться в седло и творить, как в былые годы. И даже если не так же, то по-новому. Однако Ёндже трудно было представить, что он опять всерьёз возьмётся за кисть, что его картины примут и что он вообще сможет найти, что рисовать.       Прозвучал стук в дверь. Ёндже взглянул на неё, но не торопился открывать. Нет в этом мире человека, который пришёл бы к нему без приглашения, к тому же, люди частенько любят ошибаться с номерами квартир и вместо соседей беспокоить его. Парень нехотя встал из-за стола и хотел было заглянуть в глазок, но увидел, какой беспорядок царит в доме, и решил сделать видимость его отсутствия. Всё же, когда он откроет дверь, за его спиной будет видно часть квартиры, и ему станет неловко. Постучали снова. Значит, не рекламщики. Разбросав весь мусор по углам, Ёндже направился к двери, но вспомнил, что не убрал рисунки Джебома — вдруг понадобится войти, будет неловко. Пока парень убирал их, постучали ещё, после чего Ёндже в третий раз поспешил к двери, но теперь наконец открыл.       И прямо за дверью собственной персоной стоял Им Джебом с букетом в руках.       — Извините, что пришёл так неожиданно. — Он поклонился. Несколько капель с цветов упало на пол. — Это ведь вы помогли мне с арендой? Я не знал, как вас отблагодарить, поэтому, пожалуйста, примите их. — Джебом протянул Ёндже букет. Из соседней квартиры вышла женщина, странно посмотрела на них и стала спускаться. Ёндже еле заставил себя взять цветы, но всё ещё не мог сказать ни слова. — Я… вспомнил вас. Вы приходили в кафе каждый день и рисовали, сидя у окна. Вам ведь тоже нравятся цветы, да? — Ёндже чуть не упал в обморок, когда Джебом заговорил про кафе, но поняв, что флорист подумал неправильно, более-менее успокоился и кивнул. Джебом улыбнулся, Ёндже уже едва стоял. — В таком случае, я буду рад видеть вас на новом месте. Можете приходить в любое время.       «Сейчас он уйдёт, — лихорадочно думал Ёндже, — а я снова останусь тут, один, со всеми этими никому не нужными рисунками и никогда больше не решусь показать их ему. Зачем я рисовал его? Зачем я приходил в кафе? Потому что только его у меня хватает сил изображать на бумаге. Потому что когда я смотрю на него, то заражаюсь его безграничной увлечённостью. Может, если такой человек будет рядом со мной, я смогу заново научиться получать удовольствие от рисования? А разве я ещё не научился? Нет, я должен, обязан показать ему мои рисунки. Может, не все — их количество может его напугать. Но только то, что я так много рисую его, не значит ничего лишнего, ведь так? Я точно покажу их ему. Точно».       — Ещё раз спасибо вам, — заключил Джебом, явно собравшись уходить. — Тогда я…       — Проходите, — сказал Ёндже и освободил проход в квартиру, повернувшись. Джебом озадаченно взглянул на него, а затем мило улыбнулся, кивнул и зашёл.       Закрыв дверь, Ёндже поспешил проверить, не выглядит ли его комната грязной. Его уборка всегда оставляла желать лучшего, так что пока Джебом рассматривал один конец комнаты, в другом конце он незаметно прятал какие-то вещицы в шкафчики или отпинывал что-то под стол. Ёндже не знал, куда деть букет, поэтому не выпускал его из рук.       — Теперь мне придётся переделывать их, ведь адрес сменился, — с досадой вздохнул Джебом, взяв знакомую визитку со стола. Ёндже взглянул на неё и мысленно дал себе по голове за то, что не убрал её.       По всей комнате валялась целая куча картин разных размеров, преимущественно сложенных по стенам и углам. Здесь собраны практически все периоды творчества Ёндже, ведь хранить их больше негде. Наряду с картинами валялись и полные карандашных рисунков папки. И на стене висела одна-единственная работа, на которую и обратил внимание Джебом. Конечно, так вышло потому, что остальные он посмотреть не мог, так как они были повёрнуты обратной стороной.       — Это вы рисовали? — спросил он, показывая пальцем на заинтересовавшую его часть декора. Ёндже перестал суетиться около стола, из ящика которого вываливались вещи, и вынул оттуда злосчастную папку с волновавшими его рисунками.       — Нет, это моего друга, — ответил Ёндже, — хотите чаю?       — Если можно.       Ёндже поторопился на кухню, но обнаружил, что обе руки его заняты, и положил папку на стол — так опасно, Джебом может заглянуть. Но это ничего страшного, он же и так хотел показать её ему. Стараясь не думать об этом, Ёндже быстрым шагом удалился, поискал на кухне какую-нибудь вазочку, чтобы поставить цветы, но ничего не нашёл и поставил их в фильтр с водой. Заглянув в шкафчики, он вспомнил, что уже давно не покупал ни чай, ни кофе, ни иные напитки, так как всё равно тратился на них в кафе.       — Простите… у меня нет чая, — покаялся Ёндже, вернувшись в комнату.       — Всё в порядке, — успокаивающе заключил Джебом, однако Ёндже всё равно чувствовал себя как-то глупо. Тем временем гость уже пытался рассмотреть ту самую картину, спрятанную в углу за столом, которую художник всё пытался закончить. — А что там?       — Это… неоконченная работа, — ответил Ёндже. «Неначатая», — исправил он про себя, думая, чем можно отвлечь Джебома. Вариант с нужной папкой он легко отмёл. — Я… не представился. Меня зовут Чхве Ёндже.       — Да, точно, — опомнился Джебом, — а я… вы знаете. — Он секунду подумал, затем с улыбкой прямо взглянул в глаза Ёндже и резко поклонился. — Им Джебом. Приятно познакомиться.       — Да…       Этот неожиданный и намеренно смешной жест очень смутил художника, потому что он просто не знал, чем ответить. Повисла неловкая атмосфера. Джебом снова стал смотреть по сторонам, взглянул на папку, от чего Ёндже чуть не свалился с ног, но оба ничего не сказали и продолжили стоять.       — Цветы… очень красивые, — сказал он.       — Да.       Разговор всё же не складывался. Ёндже вообще никогда не был силён в этом. Остаётся надеяться на Джебома.       — Возможно, это прозвучит нагло с моей стороны, — начал он, проведя рукой по столу, — но, если честно, я бы очень хотел увидеть те рисунки из кафе. Простите, что так смущаю…       Зазвонил телефон Джебома. У Ёндже к тому времени вовсю тряслись руки, он уже думал, что настал момент показывать свои художества. За секунду он успел множество раз передумать и снова уговорить себя. Судя по ответам Джебома, Ёндже заключил, что звонил заказчик и что гость должен срочно удалиться. Неужели рисунки так и останутся у художника?       — Я должен идти, — закончив разговор, сказал Джебом. — Спасибо за приглашение. Приходите в магазин, когда будет время. Если хотите, я дам вам любой цветок; думаю, вблизи рисовать удобнее. До свидания. — Он поклонился и направился к двери.       — Стойте, — остановил его Ёндже и наконец вручил папку. — Посмотрите потом.       — Хорошо.       Закрыв дверь, художник скатился по стенке на пол и взялся за голову. Что теперь будет?

***

      Несколько дней Ёндже снова не рисовал. Он просто не мог — вся чистая бумага осталась в отданной папке, а денег совсем не осталось. Конечно, ничто не мешало ему рисовать на обратной стороне старых листов, но художник скорее был рад, что наконец нашёл себе оправдание. Теперь парень не мог усидеть на месте. «Папка у Джебома, он откроет её и увидит своё лицо, — лихорадочно крутилось в голове Ёндже, — как он отреагирует? Подумает, что я сталкер? Подумает, что у меня есть какие-то нездоровые чувства к нему? Господи, зачем я это сделал? Но если сделал, то уже ничего не изменить. Но мне так страшно. Вдруг он начнёт избегать меня. Будет думать обо мне, как о психе, который каждое утро приходил в кафе, чтобы наблюдать за ним. Но разве это не так? Разве мои действия можно объяснить нормальным образом? Нет, вход в магазинчик мне заказан».       Несмотря на все свои опасения, Ёндже всё же не терпелось узнать, что скажет ему Джебом. Для этого нужно было идти в магазин. Но каждый раз, когда у него появлялось свободное время после работы, Ёндже думал, что лучше сходит завтра, а завтра ему будет лень, послезавтра он слишком устанет и на следующий день будет занят работой. Так прошло около недели. Дома нечего было делать, и Ёндже задерживался на работе, чтобы помочь с чем-нибудь. Работать без выходных ему не позволили, и несколько дней он провёл дома, лёжа перед старым телевизором, который одолжил у соседки.       Как и в прошлый раз, его спокойствие прервал стук в дверь, заставивший насторожиться. Ёндже оглядел комнату — ещё большее замусорено, чем раньше, — но решил на этот раз не заморачиваться. Однако это решение было пересмотрено, когда в дверной глазок парень увидел того же гостя, что и прежде. Он невероятно быстрыми движениями сгрёб все пустые коробочки из-под еды быстрого приготовления в кучу и вынес их на кухню, а затем поспешил к двери, проверяя, не чудится ли ему. Нет, там и правда стоял Джебом, на этот раз без цветов, но с известной папкой в руке. Пока Ёндже в привычном волнении думал, что же делать, гость постучал снова и продолжал терпеливо ждать. Выбора нет.       — Здравствуйте… — Джебом не успел закончить, как Ёндже поклонился перед ним и не поднимал головы.       — Простите, — с жаром начал он, — из-за меня вам пришлось преодолеть такое расстояние дважды. Я должен был приехать сам.       — Нет, пожалуйста, не беспокойтесь об этом, — успокаивал Джебом, присев, чтобы видеть лицо Ёндже. — Я всё равно хотел снова пригласить вас в мой магазин. Теперь ремонт закончен, и там стало очень уютно. Признаться честно… я всё ещё чувствую, что должен как-то отблагодарить вас за помощь.       Ёндже в замешательстве поднял голову и встретился взглядом с улыбающимся Джебомом. Он отвёл глаза и вновь заметил папку. Гость проследил за взглядом и опомнился.       — Ваши рисунки… — начал он, а Ёндже хотел заткнуть уши и не слушать или вообще убежать, — они замечательные.       Слабая спина художника устала от такой нагрузки, и он медленно опустился на корточки, становясь наравне с Джебомом. «То есть как… замечательные?» — думал Ёндже, но не находил в себе сил сказать и слово.       — Я был очень удивлён, когда… когда увидел… себя, — смутился Джебом, — я хотел прийти раньше и сказать вам это, но у меня не было времени. Сами понимаете, ремонт. Если вы позволите, мне бы хотелось взять парочку рисунков. Можно?       Ёндже не выдержал и закрыл лицо руками — он еле сдерживался, чтобы не закричать.       — С вами всё хорошо? — заволновался Джебом, дотронувшись до плеча Ёндже.       — Да, просто… — не отнимая рук, глухо заговорил художник, — я не ожидал, что вы скажете такое.       — А что ещё я могу сказать? — усмехнулся Джебом, почесав затылок. — Если честно… я чувствую себя так глупо.       — Простите, — тут же извинился Ёндже, сильнее опуская голову.       — Нет-нет, ничего такого, — поспешил исправиться флорист, — я думал, что вам нравится рисовать цветы. А оказалось…       От волнения Ёндже весь покраснел, и ему едва ли удавалось скрыть это. Он никак не мог поверить, что он обсуждает, с кем и как. Ему вообще не особо верилось, что он всё же смог отдать папку, да ещё и получил такие лестные отзывы. От него. От Им Джебома, который всё это время так сильно восхищал его. Ёндже и представить не мог, что когда-нибудь решится на такой смелый поступок. И сейчас, когда уже нечего терять, ему в голову пришла ещё одна редкая, но очень дельная идея.       — Значит, вы не знаете, как отблагодарить меня, — протянул он, заинтересовав Джебома. — Тогда… можете стать моей моделью?       Ёндже с надеждой поднял глаза на гостя. Джебом будто бы видел на его лице бегущую строку, гласившую: «Давай, согласись, я не вынесу отказа», и это немного нервировало его. Однако эта чистая надежда, эта ангельская простота в глазах Ёндже не позволяли ему и думать об отказе. Хотя у него и так не было намерений отказывать.       — Конечно.

***

      Рисовали прямо в магазине. Джебом специально выбрал день, когда точно будет поменьше заказов, и закрылся. Сидеть несколько часов в одной позе поначалу казалось флористу убийственным занятием, однако Ёндже был милостив и позволял ему немного передохнуть. Теперь его страх перед неудачей, сковывавший его талант всё это время, совсем исчез. Как и раньше, художник точно знал, как лучше изобразить Джебома, как лучше поставить цветы, какое освещение выбрать и какими красками всё это выполнять. Даже на подготовку ушло меньше времени, чем обычно. И Ёндже прекрасно знал, что больше работа не пойдёт насмарку. Потому что сейчас с ним Джебом.