Effloresce

В день разговора с Леей у Рей появляется идея. Пока Бен делает еще одну татуировку цветка у нее на ключице, она задает свой вопрос. - Может, сегодня позовешь меня в гости? Бен останавливается на середине линии, рука замирает над ее грудью, игла продолжает мстительно вибрировать. Однако он быстро приходит в себя и опускает машинку на поднос рядом. - Ты знаешь, что не должна заставать татуировщиков врасплох? Особенно когда он делает тебе татуировку… Рей тихо хихикает и закатывает глаза. - Дай мне посмотреть твою квартиру. Я хочу пошарить по шкафам на кухне и заглянуть в ящик с нижним бельем, - шутит Рей, развалившись в кресле. Бен качает головой, на его губах мелькает улыбка. - Ты моя девушка или сталкер? - Почему не все сразу? Каждому нужно хобби. Бен снова берет и включает машинку, а Рей откидывается в кресле, автоматически закрывая глаза. Эта татуировка болит сильнее, чем две предыдущие (одна – гипсофилы – на бедре, а вторая – нежная цепочка из ромашек – на мягкой стороне предплечья), но она такая же нежная и столь же красивая. Две изящные веточки лаванды, два соцветия в ямках над ключицами. По определил ее нынешнее состояние как «тату-безумие», утверждая, что она «перенаправляла свое сексуальное влечение к Кайло, получая от него татуировки». Хотя это было уж слишком (в духе По), Рей все же согласилась, что в настоящий момент была одержима татуировками. Однако на самом деле причиной тому был не только Бен, но и осознание того, что цветочный сад оставался с Рей, куда бы ни пошла – он был вытатуирован нежными, тоньше волоска линиями на ее собственной коже. Идея того, чтобы цветы всегда были рядом с ней – на ней – приносила неописуемую радость. Личный сад для нее и только, общество изящных форм и смелых красок, постоянно напоминающих о возвышенной силе и тайной красоте мира. То, что именно Бен создавал ее сад, кусочек за кусочком, цветок за цветком, было подарком, которому Рей была невероятно рада. Совместное проживание интимных моментов, когда на коже расцветали чернила, их общее дыхание и гул тату-машинки... это делало ее разрастающийся сад еще более особенным. Словно читая ее мысли, свободный левый большой палец Бена касается ее ладони. Она улыбается любовному прикосновению, не открывая глаз. Немного позже Бен наконец выключает машинку и выпрямляется, приступая к завершающему этапу нанесения татуировок. Как только те прикрыты бинтом и заклеены, она снова садится и смотрит на него. - Так что? – подсказывает она, болтая ногами в кресле, как ребенок, в ожидании его ответа. Хотя на ее мягком лице радостное и довольное выражение, узлов в желудке стало больше, чем у брецеля. Бен снимает перчатки и бросает в мусорное ведро, а затем ныряет поцеловать ее в губы. - Да. Это все, что он произносит, лишь одно слово подтверждения, но для Рей это все, что нужно.

________________________________

- …а потом Би-Би просто ходил за мной по всему дому и так тонко лаял, будто просто пищал. Как верный маленький дроид или что-то вроде. Рей хихикает, вспоминая маленького оранжево-белого корги, который бегал за ней вразвалку, требуя внимания. В конце концов она сдалась и полюбила его так же сильно, как бесились и обожали этот пушистый шар По и Финн. Собака, созданная для того, чтобы быть любимой и находиться в центре внимания. Очень похожая на своих хозяев... Бен качает головой, тоже посмеиваясь и представляя себе, как Рей со стойким выражением лица пытается противостоять такому прелестному щенку. - В нем больше очарования, чем в его владельце, это точно. - Эй! В воздухе пролетает картонная коробка из-под еды навынос, нацеленная прямо в лицо Бену, но он легко уклоняется. - Не швыряйся вещами в моем доме, иначе я отменю приглашение, - ухмыляется Бен По, развалившись рядом с Рей, свернувшейся калачиком в черном кожаном кресле на двоих. - Удачи, - смеется Рей. – Стоит его впустить, потом не выгонишь. Он думает, что становится владельцем этого дома. Как кошка... или крыса. По адресует звук, выражающий удивление и недовольство, своему Ло-мейну и сердито доедает лапшу, явно намереваясь начать гневную речь о том, что он для них значит. - Как поживает твоя курица карри на кокосовом молоке, Финн? – вмешивается Рей, наклоняясь, чтобы наколоть немного на свою вилку. - Стремительно исчезает, - ворчит Финн, посылая раздраженный взгляд сначала Рей, а затем По. - Как по волшебству, - Рей чавкает курицей и открывает рот, некрасиво демонстрируя всем наполовину разжеванный кусок. - Тьфу, она до сих пор не умеет вести себя за столом, - стон По сопровождает взгляд Финна, полный шутливого отвращения. – Как бешеный волк или какой-то свирепый дикарь. Бен смеется, слишком хорошо зная, какое ужасное зрелище представляет собой Рей, поглощающая пищу. За это он получает удар в грудь от вышеупомянутого потребителя. Равнодушная к их критике, Рей высовывает язык, демонстрируя еще больше пережеванной зеленой массы и заставляя всех троих мужчин вздрогнуть. - Смейтесь, мальчики. Смейтесь. Станет только хуже. Они снова погружаются в комфортное молчание, каждый занят едой из своей части света, потому что прийти к единому мнению насчет кухни не получилось. Рей уже прикончила свою личную пиццу, поэтому перешла к сету Бена из шести роллов и паре яичных рулетов По. Сейчас она смотрит на наанский хлеб Финна так, что он переставил его подальше, чтобы предотвратить налет. Хотя Рей наелась лишь наполовину, она была абсолютно счастлива. Наконец она оказалась в квартире Бена, он пригласил двух ее лучших друзей на ужин (который проходил без напряжения или неловкости), и у нее были новые татуировки на ключицах. Она сжимает руку Бена своей, глаза время от времени поглядывают на экран, где шел старый научно-фантастический фильм. Было не очень интересно, но она получила смутное представление о злодее, который носил все черное и был знаменит своим странным дыханием через респиратор, а также о вспыльчивой принцессе, которая вела легионы космических кораблей в атаку на плохих парней. - Фильм отстой, - комментирует По между вилками с лапшой. - Ага, - соглашается Финн. – Совершенно невероятный. Плюс злодей безнадежен. Искупления для него нет. Бен рядом с Рей тихо фыркает, что означает, что сейчас последует возражение. - Думаю, он не совсем безнадежен. Кроме того, это не хорошим парням нужны истории искупления – в этом весь смысл. Финн закатывает глаза, губы сжимаются в жесткую линию. - Конечно ты идеализируешь злодея. - Это еще что значит? – огрызается Бен, слегка выпрямляясь и прищуриваясь. - Ребята! – вмешивается Рей, успокаивая возникшее напряжение. Тихо ворча, парни отходят и нехотя продолжают просмотр. - Единственный хороший персонаж – принцесса. Она делом занимается, - бормочет По, зарабатывая косой взгляд от Рей за то, что снова поднял эту тему, хотя про себя она с ним согласна. Как только пошли титры, По и Финн собираются уходить, обнимают Рей и неловко машут Бену, благодаря за приглашение. Возможно, все прошло неловко, но, по крайней мере для Рей, это было началом. - Что ж, было мило, - комментирует Рей, выбрасывая коробки из-под еды в мусорное ведро и мешки для переработки. - Подходящее слово, - в ответ ворчит Бен, тоже помогая с уборкой. - О, перестань вести себя, как какой-то сексуальный эмо-милаш. Было мило, признай. Бен вздыхает, но хмурый взгляд смягчается, а морщина между бровями исчезает. - Хорошо. Возможно, это было не самым ужасным, что есть в мире. Закатив глаза, она подходит к нему сзади и обнимает за талию. - Какой талант драматизировать. В другой жизни ты, наверное, был актером. Бен посмеивается, но мягко тянет ее вперед, чтобы заглянуть в глаза. - Никакого давления на грудь, помнишь? Рей ухмыляется в ответ, подмигивая ему. - О-о-ох, повторите мне это, доктор. Он хихикает и притягивает ее еще ближе, держа гигантские руки на ее бедрах. - Никакого давления здесь, - шепчет он ей на ухо, осторожно обводя края марли сквозь футболку. На самом деле это была его футболка, но она фактически присвоила ее себе. - И на все остальные места тоже? – выдыхает Рей, в равной степени развеселившаяся и возбужденная. - Хм, думаю, тебе просто нужно быть осторожной, - размышляет он, проводя большими пальцами по затвердевшим соскам под кружевным бюстгальтером и его футболкой. - Я в хороших руках, - усмехается Рей, когда руки Бена двигаются, чтобы обхватить ее груди сквозь футболку, слегка лаская. Он наклоняется и целует ее, но легко – чтобы подразнить. - Разве ты не хочешь увидеть квартиру, о которой ныла? - Ныла? - с негодованием повторяет Рей. – Я не ныла… Но он хихикает и тащит ее через гостиную обратно к входной двери. После милого, но раздражающего спектакля, в котором она должна была постучать в дверь и подождать, пока он откроет, Бен наконец начал показывать ей свою квартиру. Расположенная недалеко от «Татуировок Первого Ордена» и «Милой Дэйзи», она находилась в красивой части города. Дом был чистым и современным, со швейцаром у входа и так далее. Другими словами, обстановка в его квартире была намного приятнее, чем ожидала Рей: все белое, хромированное и черное с редкими всплесками синего цвета. - Это прихожая и гостиная, - поясняет Бен, широко разводя руками перед указанным открытым пространством. Они движутся дальше и переходят в зону, сопряженную с гостиной. – А это кухня… Рей сразу проходит мимо, чтобы открыть все шкафы и заглянуть внутрь. - Хм-м… - размышляет она, на лице появляется насмешливое выражение, и она открывает холодильник, чтобы заглянуть внутрь. - Ты не шутила насчет того, что будешь шарить по шкафам, да? Рей качает головой и почему-то выглядит успокоенной. - И насчет ящика с нижним бельем тоже. Ответное выражение лица Бена заставляет ее сдержать смешок. - Идем дальше, - говорит Бен, провожая ее в соседнюю комнату. - Это кабинет, он же спортзал, он же место, где я храню все барахло. - Ах, значит, у нас всех есть такая комната. Легкий смешок и пожатие ее руки. - А это моя спальня – ящик с нижним бельем прямо тут. Хотя он пытается это скрыть, в голосе звучат нотки тревоги. Он использует шутку скорее для того, чтобы попытаться уменьшить собственное беспокойство, а не развлечь Рей, указывая по пути на шкаф. Рей осматривает территорию черных шелковых простыней. Стену, сделанную из стекла – целое окно. Чувствует недостаток любых личных фотографий или следов жизни. - Ну, здесь мило, но во всей квартире нет ни одного чертового растения, - жалуется Рей, скрестив руки и наморщив лоб. У Бена вырывается едва слышный вздох облегчения, узел в груди при ее словах ослабевает. Конечно Рей будет обеспокоена отсутствием растений. - Я даже не знаю, как сохранить растению жизнь, Рей. Принеси их сюда – и в итоге повсюду будут мертвые растения. - Но если бы я бывала здесь чаще, то могла бы заботиться о них. И научила бы и тебя. Бен замирает, ошарашенный ее предложением. Горло начинает сжиматься, сердцебиение учащается. - Я-я не готов к тому, чтобы ты переезжала… - выдавливает он. Она перебивает его. - О нет. Нет, нет, нет, Бен. Я имею в виду, что хочу приезжать к тебе чаще после того, как увидела квартиру. Не переезжать. Бен чувствует облегчение в груди, сердцебиение снова восстанавливается, и в его взгляде на Рей уже не так много паники. - Так что скажешь? Может, алоэ или несколько филодендронов? Наконец Бен улыбается. - Конечно, пока ты сможешь заботиться о них. - Научить тебя, как заботиться о них, - поправляет Рей. - Научить меня, как заботиться о них, - соглашается Бен, качая головой при мысли об этой девушке и ее любви к растениям. Довольная, Рей по мере возможности обвивает руками талию Бена – он просто огромен – и поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать. - Спасибо, что позволишь мне вдохнуть жизнь в свою квартиру, - дразнит она, снова чмокая его в губы. - Ммм ... я бы обиделся, если бы сейчас не был так возбужден. Рей хихикает, когда он начинает игриво целовать ее шею – она любит эту сторону Бена. Сторону, доступную только ей. - Как думаешь – нам нужно заглянуть и в мою постель? Рей не может не согласиться.

__________________________

На следующее утро Бен просыпается рядом с Рей, которая, как обычно, устроилась под его согнутой рукой, а ее урчащий храп успел стать знакомой, но раздражающей музыкой для его ушей. «Я мог бы привыкнуть к этому», думает он про себя и от удивления просыпается окончательно. Обычно он не мог думать об этом без беспокойства, впивающегося в горло, без учащения пульса, которое заставляет сердце стучать, как барабан, эхо которого разносится по его груди и поглощает слух. Внезапно… - Хватит смотреть, как я сплю, псих, - раздается хриплое приветствие, отвлекающее его от тревожных мыслей (хотя она часто смотрела на него сама). - Ничего не могу сделать. Ты пускаешь слюни на подушки, и это меня заводит. Она медленно улыбается, все еще не открывая глаз, прежде чем, разумеется, протянуть руку, чтобы вытереть уголки рта и проверить, не врет ли он. Слюны нет. - Мудак, - бормочет она и поворачивается, чтобы открыть глаза и посмотреть на него. Даже взъерошенный после сна, он по-прежнему оставался самым прекрасным из всего, что она когда-либо видела. Ее первая ночь, проведенная в доме Бена после нескольких недель свиданий – после почти трех месяцев знакомства. Это важный шаг, и мысль о нем заставляет сердце Рей дрогнуть. Где-то на этом пути симпатия превратилась в страсть, а теперь… во что-то другое. Что-то более тонкое, менее жаркое и напряженное, зато теплое и спокойное. В голове эхом звучат слова Леи – едва уловимое поощрение сделать это, сделать это, сделать это. Она глубоко вздыхает. Она готова. Она собирается сказать это. Рей опирается на локоть, и медовый свет, струившийся сквозь окно, ласкает изгибы ее скул и заставляет волосы сиять, как расплавленная бронза и золото. У Бена перехватывает дыхание, стискивает горло. Она улыбается ему, красивая, и веснушчатая, и сияющая, как его собственное маленькое солнышко. Она выглядит такой счастливой. Она выглядит так, будто влюблена. Его живот сжимается от этой мысли, ее взгляда и того, что он там видит. Он отшатывается. Нет… Слова покидают ее розовые губы, прежде чем он сможет остановить их – остановить ее. - Бен... я люблю тебя. Эти слова произносятся тихо, мягко и светло. Как стихотворение – или молитва. Ее глаза встречаются с его, надеющиеся, ожидающие его ответа. Вместо этого она видит момент, когда их затмевает настоящая паника. В одно мгновение он закрывается от нее, лицо каменеет, и стены внутри взлетают в рекордно короткие сроки. Она быстро садится, сжимая простыню на груди, уверенная, что ошибается, что он скажет ей это. Но он качает головой – и не встречает ее взгляд, когда встает и отступает от кровати. - Рей… И при звуке ее имени она чувствует, как обрывается сердце. Чувствует, как его вырвали, разорвали руками на части и вернули ей кровавые клочья. Такой тон напоминает о докторе, пытающемся сообщить семье о смерти – добрый, но отстраненный. Сдержанный. Бесстрастный. Она отстраняется от него, на лице – смесь шока и обиды. Его руки бегают по волосам, сжимают их в кулаки, тянут, пока не становится больно. Она не может увидеть, как они дрожат, не понимает, что причина, по которой его голос звучит так, будто у него проблемы с дыханием, заключается в том, что они есть – это не просто гневное пыхтение. - Рей, Боже, я… Почему мы не можем просто ограничиться тем, что имеем? Почему нужно бросаться подобными словами? Она насмешливо фыркает и начинает натягивать одежду, одну вещь за другой. - Ограничиться чем – траханием в задних комнатах? Тем, как ты суешь в меня свой член? Перепихонами? – она качает головой с кислой улыбкой. – Да, это просто охеренно прекрасно. Слова слетают с ее губ, горькие и обжигающие, голос раскаленный и язвительный. Страдание в его вспыхнувших глазах сменяется едва сдерживаемым гневом, в потемневших радужках глаз мерцает жар. - То есть теперь ты приравниваешь себя просто к траханию? Унижаешь то, что есть между нами? Роскошно, - глумится он. - Что, а разве это неправда? Не трахание? Ты вот считаешь, что и ничего больше, Кайло, - выплевывает она, размахивая руками между ними. Его кулак пробивает стену еще до того, как она успевает заметить движение, вокруг вмятины крошатся штукатурка и гипсокартон. Она использовала его имя как укол, острое оружие, которое, она знает, заденет сильнее, чем любые слова. Настоящий удар ножом. Это мелко и жестоко, но в данный момент приятно (хотя она уверена, что позже пожалеет об этом). - Какого хера ты хочешь, чтобы я сказал, Рей? – он тяжело дышит, бледный и все же беспомощный. – Ты правда хочешь, чтобы я сказал, что не люблю тебя? Рей вздрагивает, будто он на самом деле ударил ее. С таким же успехом он мог бы. Он тут же ругается, делая шаг к ней. В отличие от Рей, он сожалеет о своих словах, едва произносит их. - Рей, я ... Но Рей качает головой, оказавшись во власти чего-то вроде тихого оцепенения. - Я не позволю себе быть в отношениях, в которых не могу положиться на партнера или если он не отвечает взаимностью – я не могу поступить так с собой после всего, что было в детстве. Ты должен понять это, Бен – лучше, чем кто-либо. Извини, но я теперь я достаточно люблю и ценю себя, чтобы не оказываться в таком положении. Она собирает свои вещи в тишине, а Бен наблюдает за ней и выглядит просто уничтоженным этими словами. - Знаешь, я говорила об этом с твоей мамой. Даже она думала, что ты ответишь так же, - неожиданно говорит Рей, удивляясь самой себе. Она не обращает внимания на то, как он в удивлении открывает рот. – Ты должен впустить кого-нибудь когда-нибудь, Бен. Даже если этим «кто-то» буду не я. В противном случае ты останешься один, а боль станет куда сильнее, чем сейчас. Прекрати эту жалкую ссору с папой и поговори с мамой. У тебя есть семья – перестань принимать это как должное. Я бы никогда не стала. Она поворачивается к двери, чтобы уйти и скрыть блеск слез в глазах, которые неизбежно брызнут. - Счастливо оставаться. - Рей, пожалуйста... Но Рей уходит – она делает это ради себя и собственного самоуважения, делает то, для чего однажды у нее не хватило сил. Позади эхом отдается мелодия разбивающего стекла. Это симфония боли и разрушения, которой он дирижирует сам. Рей говорит себе, что ей все равно. И, когда входная дверь захлопывается, Бен понимает, что она действительно ушла – оставив сильный запах гардений на его наволочках и наполовину распустившиеся цветы в сердце. {Значение цветка желтой гвоздики: отвержение и презрение} Кто-нибудь заметил предзнаменование, которое я оставила в девятой главе, включив сцену, где мистер Дарси покидает Элизабет после ее отказа? Кто-нибудь?