О фикусах, родинке под глазом и трёх ложках сахара.

      Когда к чему-то привыкаешь, сложно так просто взять и начать жить без этого. Ойкава же привык к Иваизуми. По утрам они завтракали вдвоём, шутливо бранились и вместе шли в школу. Потом они вместе шли в клуб, вместе уходили и все неудачи переживали вместе. — Так.. Можно я зайду? — спрашивает Сугавара, потирая родинку под глазом. Тоору смаргивает накатившие ледяной водой воспоминания и любезно отходит в сторону, улыбнувшись.       Он ждал Иваизуми – типичная ситуация, с которой они сталкивались большую часть их жизней.       Но пришёл Сугавара. На десять минут раньше, с сумкой вкусностей (Ойкава видел, как из шоппера торчала упаковка рулета) и всё так же улыбающийся, как в старшей школе. Они могут выпуститься, ошибиться с университетами и по ночам рассуждать о том, что остаток своей жизни будут тратить на дерьмовую работу, зарплаты от которой хватит только на повседневную жизнь и, если повезёт, на кино с маленьким солёным попкорном раз в месяц, но кое-что остаётся неизменным. Улыбка Сугавары и его родное тепло точно не изменились – даже Ойкава, который почти не пересекался с Коуши во время матчей это понимает. — Извини. Я задумался. — Забыл, что я прийду? — смеётся Суга, снимая джинсовку и протягивая в руки Ойкавы, чтобы убрать ненужный предмет одежды, — я же писал тебе перед этим. — Я был так увлечёт тем, что перечитывал всю нашу переписку, что не заметил новых сообщений.       Сугавара косится на нового знакомого и на дне его глаз Ойкава видит что-то почти знакомое: Коуши так же внимательно следил за игрой, считывал соперников и их тактику, пытался предугадать происходящее. Но Ойкава не врёт и по нему видно. Суга успел заметить кое-что за их не столь долгое знакомство после прошлой вражды: когда Ойкава улыбается по-настоящему, он сильнее сжимает челюсть и будто бы вытягивается, пытаясь стать выше.       Сугавара тихо смеётся и ведомый хозяином квартиры, идёт к цветку, который Ойкава разместил на подоконнике спальни. — Ты его уже полил? — Ага! — гордо говорит Тоору, — Все начинают с низов, но поверь мне и наблюдай, как я стремительно поднимусь до звания лучшего садовода. — А ты случаем не хочешь стать лучшим в заботе о своём здоровье? — между делом спрашивает Суга и трясёт сумкой с едой, — Я подумал, что в гости нельзя заходить без подарка, так что вот. Там немного, я не знал, что тебе нравится, а тратить деньги на ветер не хотел. Но если цветок в порядке, он полит и ему хватает света, то я, наверное, пойду?       Ойкава заторможенно принимает шоппер с едой и почти млеет от наличия двух булочек молочного хлеба среди других вкусностей. — Эй, Суга-чан, погоди! — голос к Ойкаве возвращается только в тот момент, когда Сугавара уже стоит на пороге и почти надевает кеды на ноги, — Я не съем это в одиночку, а вчера я как раз купил чай, о котором мы говорили в переписке, помнишь? Ходзича! Посиди пару минут, я пока что чайник поставлю.       Это не могло быть правдой. Скорее всего, Ойкава решил просто пошутить над Сугой, потом хитро улыбнуться и кивком показать на входную дверь. Пока Коуши в оцепенении стоит на входной коврике, Ойкава с кухни спрашивает о том, будет ли Суга-чан удовлетворён кружкой с цветочками и нужен ли ему сахар. Сугавара не помнил, чтобы даже его родители помнили о том, какой чай он любит. Иногда Дайчи ошибался. Даже он. — Суга-ча-а-ан, — почти воет Ойкава, на половину показываясь в холле, — если я две ложки сделаю, нормально будет? — А? Н-нет, нет! Клади три! Только три! — Сугавара наконец-то сбрасывает кеды и идёт на кухню к Ойкаве, который улыбается, как довольный сытый кот и тянет самодовольное: «А я так и знал».

***

      Кажется, это была уже вторая, нет, третья кружка с чаем, когда Сугавара наконец-то закончили целый сборник историй об университетской жизни. Его сосед в общежитии оказался «редкостным долбаёбом» – Ойкава присвистнул, когда услышал, как смачно Суга-чан умеет ругаться. Несмотря на то, что говорил только Коуши, Тоору нетерпеливо ёрзал на стуле и иногда подскакивал, чтобы выкрикнуть «Да! Вот оно!», смутиться от обалдевшего взгляда бывшего сеттера Карасуно и через несколько секунд обменяться добродушными улыбками.       На границе сознания вспыхивает мысль о том, что Ойкава смог бы позавидовать Карасуно. Эта идея не сгорает, а становится всё больше и больше, завлекая основную часть внимания, пока Суга начал говорить о том, что он, кажется, ошибся с будущей профессией. У Карсуно были талантливые первогодки, подающие надежды второгодки, опытные третьегодки… И Сугавара. Он – опора команды, оплот их надёжности, который так отчаянно боролся за место на площадке в свой последний «звёздный» год.       Когда Коуши ставит кружку на стол и прячет взгляд, Ойкава понимает.       Сугавара устроился на работу рядом со своим общежитием и пашет сверхурочно, чтобы наскребать денег на обучение, потому что не хочет быть выброшенным, как это произошло раньше – он боиться обратиться к родителям с просьбой помочь. Сугавара трясётся над учебниками, не спит ночами и часто пишет Асахи с просьбами помочь, потому что не хочет, чтобы его, подающего надежды студента, заменили на талантливого новичка. Сугавара писал Ойкаве каждые пятнадцать минут со схемой «привет-как дела?-у меня тоже всё хорошо-ладно, пока, не буду отвлекать, удачи», потому что он так сильно боится не оправдать надежд. Боится остаться один. Боится потерять внимание и любовь.       Когда Сугавара замолкает, опешив от того, что он очень много говорит, Ойкава подталкивает к нему тарелочку с молочным хлебом и улыбается. Пусть Суга говорит. Пусть почувствует себя нужным и уверенным в том, что его выслушают.       Ойкава будет жадно впитывать в себя всё, что скажет Суга, даже если это просто спонтанное рассуждение о том, что Ирия – его знакомая и консультантка в том же цветочном магазине, наверняка имеет аллергию на цветы.       Потому что Ойкава такой же. Изголодавшийся по общению, соскучившийся по своему одному-единственному близкому другу. Потерянный. — Эй, Суга-чан, — говорит Ойкава в тот самый момент, когда они начинают говорить о волейболе и у Коуши дрожат пальцы, — не хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?