Цветочная лавка “Pivoine Blanche”

/flashback/

— Кто я для тебя? — тихое нарушает тишину комнаты. Ибо, усталый и разнеженный, лежит под боком Сяо Чжаня, прислушиваясь к размеренному дыханию. Спокойные удары сердца доносятся из-под его грудной клетки, усыпляя беззаботной мелодией. Он тяжело моргает, стараясь не провалиться в сон в такой важный момент, но дрема оказывается сильнее любимого голоса: — Уже поздно, отдыхай…

/end of flashback/

Ван Ибо так и не получил свой ответ. Почти месяц назад его отсутствие послужило отправной точкой в завершении этих недоотношений. Он ведь не слепой, замечал метания Сяо Чжаня. Это напряжение не спутать ни с чем другим. Иногда было страшно к нему прикасаться: дважды быть грубо отвергнутым далеко не то, к чему стремилось легко уязвимое сердце. В определенный момент начало казаться, что все поступки Чжаня были для того, чтобы затащить молодое тело в постель. Столь многословные взгляды, изо дня в день преследующие по пятам, не могли укрыться от внимания. Чего только стоил любезно предложенный двойной оклад. И каждый раз, когда обуревали сомнения и страх, волшебным образом, словно предчувствуя скорое разоблачение, Чжань делал что-то из ряда вон выходящее, переворачивая внутри все вверх дном. Ибо никак не забыть совместный обеденный перерыв в парке под широкой кроной плакучего дерева. Тогда Чжань впервые приоткрыл свои чувства, выказав желание смотреть только на него. Сладкие слова накрепко засели в его голове. В одинокие вечера только они и спасали, карамелью растекаясь по телу, а смущающие поцелуи-бабочки фантомно порхали около щек. Этот глупый взрослый объяснялся с ним прикосновениями, кои не всегда несли в себе скрытый подтекст. Он и сам прикасался к Ли, ни разу не вкладывая сокровенного. И вера в то, что это абсолютно взаимно, ослабевала с каждым днем. Ван Ибо нужны были слова, а не только обоюдное желание прирасти друг к другу. Ему осточертели безуспешные попытки завести разговор о них, как и находиться за бортом всех переживаний Сяо Чжаня. О шатком положении в чужой жизни не нужно было искать подтверждения, как и в том, что чужим Ибо никак не хотел быть. В конце концов, не будет же насильно выламывать дверь, куда заведомо вход воспрещен. Верным решением казалось уйти, дабы Сяо Чжань перестал терроризировать сердце Ибо понапрасну. Беспокойное уже давно принадлежало мужчине. Ему же не понять, не услышать, не перестать биться в такт с чужим, сингулируя время, тогда как Ибо разрывался от переполнявших эмоций и невозможности их высвободить. В памяти: прикосновения Чжаня. Везде только они на пару с безумной тягой, от чего мысли рвали на части в поисках утешения. Парень впервые находит в учебе спасение, погружаясь в нее с головой. Драгоценное время, предназначенное отдохнуть, обменял на сумятицу чувств, теперь же приходилось выжимать из себя остатки сил. Не дурак ли? Знал ведь, чем все обернется. Знал и не смог отказаться. В конце второй недели Чжань перестал писать. Полученные сообщения Ибо не открывал, просто следил за цифрой, ежедневно сменяющейся на пару единиц. Попросту боялся открыть и сорваться. Номер не менял, как и место жительства, куда мужчина мог запросто прийти. Конечно, если бы захотел это сделать. Отчего-то не покидало ощущение, что за ним или к нему все-таки придут. Наивно? Возможно. По всей видимости, заразился от тех же прикосновений, передающих искренность. Искренность ли? Задавался одним и тем же вопросом за безвкусным завтраком, очередной сигаретой по пути в универ, во время малоинтересных пар и на подработке, раскладывая на полках товар для зеленых людей. Даже громкая музыка в наушниках не заглушала мысль о том, что это ему, несчастному влюбленному, так хотелось и так хочется думать. Примерно на третьей неделе прекратились звонки. Пришлось бороться с привычкой тянуться за телефоном каждые три-четыре часа, чтобы увидеть еще одну смену цифр. Теперь же это происходило беспричинно. Не отпускала гребаная надежда, поселившаяся в Ибо с первой встречи спустя пять лет. И при тридцатиградусной жаре кожа покрывалась мурашками от холода. Ненормально. Абсолютно все, связанное с владельцем цветочной лавки. Там, в небольшом курортном городишке на побережье моря, за столько лет жизни повстречалось столько различных лиц, а впечаталось в сознание только одно. Ван Ибо страшно. Страшно больше не увидеть его.

***

Приятный полумрак комнаты, пропитанной запахом родного человека, для Чжаня словно панацея. Слабый ветер, проникающий внутрь сквозь полуприкрытое окно, развеивал прозрачный тюль, открывая вид на молодою луну. Вокруг тишина, даже не слышно машин. Только шорох листвы и теплое дыхание в шею. — Весь день прошел как в тумане, — тихо говорит Ибо, прижимаясь ближе. — После твоего ухода я еще некоторое время простоял у двери, вслушиваясь в отзвуки твоих шагов, — признается, утыкаясь в его крепкую грудь. — Как умалишенный наматывал круги по квартире, то и дело высматривая тебя в окнах, потому что… — Боялся, что я уйду? — за него договаривает Чжань, крепче обнимая руками и чувствуя утвердительный кивок. — Я тоже боялся, что ты не выйдешь ко мне. — Разве я мог не? — пускает короткий смешок. В голове Ибо на протяжении всего дня беспрестанно сменялись сценарии без хэппи энда, особенно, после такого-то гостеприимства. Увидеть Сяо Чжаня посреди бела дня на пороге квартиры стало не то чтобы неожиданным сюрпризом, скорее, настолько сильно выбило почву из-под ног, а воздух из легких, что захотелось сбежать. Проведя столько времени в мыслях о нем и сомнениях поспешного решения, воспаленному сознанию подобное казалось неудачной шуткой. Но осунувшееся лицо Чжаня напротив, его опущенные плечи и усталый взгляд быстро привели в себя. Все это в совокупности с приездом оказалось для него слишком. Слишком похожим на него самого. — Почему так долго? — поднимает голову, заглядывая Чжаню в глаза. Мужчина с минуту молчит, стараясь различить сквозь ночь каждую черточку молодого лица. Чжань убирает руку со спины Ибо, чтобы убрать отросшую челку с его лба. Чтобы глаза в глаза и дыхание одно на двоих. — Я не был уверен. — Во мне? — Ни в чем, Ибо, — впервые выдыхает с начала зрительного контакта. — Ни в себе, ни в тебе, ни в ком вокруг. — Почему тебя должен волновать кто-то? — Глупо, да? — грустно ему улыбается. — Рядом с тобой я это понимаю, — нежно оглаживает щеку костяшками пальцев. Насмотреться не может. Как и поверить в то, что сейчас лежит в постели Ибо, рядом, с ним. Со стороны может показаться, что Чжаню для счастья нужно слишком мало. На деле же, хрипловатый голос, так правильно сливающийся с его сердцем в тишине, и мерное дыхание, способное заглушить шум улиц большого города, — многого стоят. В какой-то момент для Сяо Чжаня перестали существовать другие люди. Просто потому что все они — не то. С ними он не ощущает себя свободным. От запретов. Рамок. Мнений. Собственных мыслей. — А сейчас? — закусывает губу Ибо, не пряча до боли знакомый блеск в глазах. — Сейчас уверен? Сяо Чжань нежно улыбается в ответ, притягивая парня ближе к себе: терпеть расстояние сил больше нет. И как только Ибо занимает удобное положение на груди, выдыхает в мягкую макушку многозначительное: — В любви необходимы сомнения и тревоги. — Это кто сказал? — скептично поджимает губы Ибо, закидывая ногу на Чжаня. — Кажется, Бегбедер. — Серьезно? — шумно вздыхает и легонько щиплет за бок. — Тебе пора перестать ходить в то кафе и читать романы. — Почему? — улыбается мужчина, зарываясь пальцами в волосы на затылке Ибо. — Потому что ты становишься невероятно занудным философом, вместо того, чтобы признаться в том, что влюблен в меня по уши. — И то правда, — соглашается, целуя Ибо в макушку. — Что? Внутри спокойно и тепло. Словно Сяо Чжань никогда не видывал на своем веку бурь. Отчего-то уютная квартира Ибо ощущалась родной. Ее невысокий потолок, стены с сомнительными картинами напевали знакомые мотивы. Даже полуживой фикус, виднеющийся из коридора, не был чужим. Будто бы он был здесь частым гостем или даже проживал какое-то время. А может, дело далеко не в однокомнатной квартире и крохотной кухоньке, где не развернуться двоим, а в ее хозяине, с которым любое место становится своим. — Знаешь, у тебя довольно странное выражение лица, — навис над ним Ибо, оставшись проигнорированным. — Похож на сумасшедшего. Парень тянется руками к лицу, чтобы убрать нелепую улыбку, но Чжань на полпути их перехватывает, целуя костяшки. — Так в чем дело? — не отступает Ибо, пристально наблюдая за манипуляциями с его руками. — Твои предположения? Сяо Чжань оставляет краткий поцелуй на кисти, а после поднимает нечитаемый взгляд на Ибо, ожидая ответа. — Ума не приложу, что творится в твоей голове. — В моей голове столько тебя, Ибо, что нет места здравым мыслям, — шепчет простую истину. И в карих глазах Ван Ибо так много чувств. И все они для Сяо Чжаня. Из-за Сяо Чжаня. Они, бездонные, столько в себе хранят, сколько в нем самом не вместилось бы. И пусть Чжань не знает, что ждет их впереди, но уверен, что сделает все для того, чтобы продлить с ним ту самую вечность.