Цветочная лавка “Pivoine Blanche”

Чжань никогда не любил большие города. Как минимум, потому что они шумные, как максимум — бесконечные лица снующих повсюду людей, превращаясь в бессмысленные цветовые сочетания, служили раздражительным фоном, не дающим лучам солнца пробраться сквозь хмурые гримасы. И постоянная спешка. Казалось бы, куда? Жизнь и так коротка, чтобы терять себя в метро, наполненном толпой незнакомцев, пропуская в легкие гремучую смесь из различных духов и еды, смиренно дожидаясь своей остановки, далеко не последней за день и не являющейся чем-то значимым. Сегодня он и сам из тех пассажиров, прикованных тяжестью мыслей к сиденью, следил немигающим взглядом как за окном одна за другой сменяются живописные картинки, сопровождаемые шумом скоростного поезда. Пока транспорт мчался по рельсам двести семьдесят километров в час, мир снаружи сохранял спокойствие, подчиняясь своему течению времени и законам, благодаря которым жизнь замирала, позволяя смертным насладиться приятным шумом листвы, запахом дикой травы и переливами желто-оранжевого света. Когда луч солнца коснулся пушистых ресниц Чжаня, мужчина по инерции закрыл глаза. Тепло приятно щекотало острые скулы и шею, проникая под кожу и согревая изнутри. Отчаянно не желая наступления осени, он мысленно старался вернуться в жаркий июль, когда законный обеденный перерыв в кои-то веки приобрел важность.

/flashback/

Тихий шорох деревьев, сквозь густые ветви которых виднелось голубое небо, словно колыбель для Чжаня, едва удерживающего слипающиеся веки открытыми. Мягкая трава исцеляла лежащее на ней уставшее тело, когда как низкий голос, доносящийся сверху, не позволял отдаться в объятия Морфея. — Я бы хотел, чтобы ты приехал в Пекин, — Ибо склонился к лицу брюнета, чья голова покоилась у него на бедре. — Есть пара мест, которые я хочу тебе показать, — прислонившись затылком к дереву, задумчиво перебирал меж пальцев темные пряди волос. — Большие города забирают энергию, — пробормотал Чжань и, поддавшись слабости, широко зевнул. — Я с каждым днем не молодею. — Тц, опять за свое, — парень прикрывает своей ладонью уже третий зевок своего вечно-уставшего босса. — Смотрел на себя в зеркало? — ведет бровью Ибо, вслед за чем резко отдергивает руку от повлажневших губ. — Ащ, я же просил не кусаться, — шипит, показательно вытирая обслюнявленное ребро ладони о хлопковую рубашку Чжаня. — Честное слово, иногда ведешь себя как дитя. — А ты? — сосредотачивает свое внимание на красивом лице, нависшем над ним, в очередной раз поражаясь тому, какими идеальными чертами наделен парень. — Что я? — непонимающе смотрит Ибо сверху вниз. Сяо Чжань сместил цепкий взгляд от подбородка к пухлым малиновым губам, к аккуратному носу, а затем к блестящим глазам, в которых виднелось свое отражение — растрепанные волосы переливались золотом в глазах, когда как свои собственные горели огнем. Цветущая трава приятно щекотала лодыжки, виднеющиеся из-под светлых брюк, небо же не выражало никаких эмоций, кроме спокойствия. Идиллию уединенного места на отшибе парка, расположенного неподалеку от “Pivoine Blanche”, нарушило учащенное сердцебиение в груди, и рука Чжаня неконтролируемо потянулась к щеке напротив. — Ты сам давно смотрелся в зеркало? — нежно коснулся костяшками пальцев бархатной кожи. — У тебя невероятно красивые глаза, знаешь? — плавно переместив руку на шею, притянул Ибо ближе к себе, сталкивая друг друга носами. — В их глубине мое любимое место… — медленно пересчитывал недлинные черные ресницы, горячим дыханием поднимая общий градус в и так невыносимую жару. — Здесь я хочу быть, а не в каком-то там городе-миллионнике, где нет места покою, — не моргая, продолжал вглядываться в его обнаженную суть. — Скажи, Ибо, как давно это место принадлежит мне? Чжаню казалось, что парень вовсе перестал дышать, не позволяя и ему, беспечно поддавшемуся моменту, сделать вдох. Но уже в следующую секунду робость в любимых глазах сменилась сталью, от чего расслабленное тело, неконтролируемо сжавшись до атомов и сразу же раздувшись до исходного состояния, содрогнулось от переполнявших эмоций, со скоростью света метавшихся в нем. В такие моменты рядом с ним таким, уверенным в себе и способным на все, он ощущал себя невинной девицей, у которой от малейшего знака внимания дрожали колени и заходилось сердце. — Все-таки стереотип о цветочниках — правда, — привычно играя на нервах Сяо Чжаня, усмехается, в то время как искры в глазах, мечась из стороны в сторону, искали выход. — Тонкая душевная организация и неисчерпаемый потенциал быть романтиком. — Признайся, смутился, — вкрадчиво, собирая и присваивая все искры себе. — Смутился, потому что оно всегда было твоим, — прошептал в губы Ибо, едва касаясь своими на последнем слоге. Чжань ощутил сладко-ноющую боль, словно к омертвевшим частям тела вдруг прилила кровь. Он на мгновение потерял связь с окружающим миром, чтобы в следующем, скоро возвратившись, вновь почувствовать себя живым. Мужчина тотчас втянул Ибо в поцелуй, совсем отличавшийся от всех предыдущих — робость в каждом движении выдавала тайны откликающегося сердца. Парень буквально дрожал от трепета, медленно заполнявшего его грудь до краев. Нежный поцелуй превратился в десятки хрупких, осевших на скулах Ибо, щеках, острых уголках глаз и висках. Когда легкие прикосновения губ Чжаня добрались до макушки, парень, не сдержавшись, тихо рассмеялся, купаясь в небывалой ласке. — Ну все, перестань, Чжань, — старался увернуться до жути смущенный Ибо. — Перерыв закончился, нам пора возвращаться. — Не хочу-у, — не отвлекаясь от своего занятия, продолжил орошать покрасневшие щеки поцелуями-бабочками. — Что значит не хочу? — не без труда выбравшись из загребущих рук, Ибо поднялся на ноги. Стряхнув траву с рабочих джинс, он с удивлением глянул на недовольного босса, который продолжал неподвижно лежать на мягкой траве и не спешил возвращаться к работе. — Или ты готов к четвертому раунду с Сюань Лу? — Ибо хитро сощурил глаза, становясь похожим на лиса. — Я так не думаю. Давай поднимайся и догоняй, — оставив на щеке короткий поцелуй, первым направился в сторону лавки. Чжань только и мог безотрывно смотреть вслед удаляющемуся силуэту, мысленно успокаивая свое сердце и задаваясь вопросом: почему так приятно?

/end of flashback/

— Действительно… — тихое раздалось в пустом купе. Сяо Чжань нехотя открыл глаза, пытаясь сфокусировать зрение на миниатюрном столике перед ним. Пусто. Внутри примерно так же. Только голос Ибо эхом слышался где-то вдалеке, смешиваясь с скрежетом и визгом металла. Остановка. Если верить часам на руке, он прибыл в тот самый город-миллионник, где среди огромного количества безликих людей затерялся один важный его сердцу человек. Мужчина быстро поднялся с нагретого им места и, достав с верхней полки дорожную сумку, двинулся к выходу. Прошло ровно три месяца с последнего визита в Пекин и ровно три недели с последней встречи с Ван Ибо. Находясь на поле битвы с собой и с здравым рассудком в попытках не спустить в унитаз безоблачное будущее, он совсем не заметил как нечто важное выскользнуло из его рук. Все потому, что два на одного — подло и бесчеловечно; потому что рассказы об извечной внутренней битве — пустые оправдания, которыми Чжань сыт по горло. Казалось бы, уже научен жизнью и судьбой, что плыть по течению — худший вариант из всевозможных. Чего только стоят первые года без Камилы. Тогдашнему ему думалось, что все вопросы решаемы и всему свое время — некуда спешить. Чертовы года, стирающие память. Хитрецы или все же мудрецы? Сяо Чжань никак не определится. Однако, в случае с Камилой не ему причитался груз ответственности, что так старательно все избегали. Чжань не хотел становиться той самой причиной, из-за которой Ибо, ищущий себя, стал бы жалеть о чем-либо. Он как никто другой знал о важности выбора или решения, существенно влияющего на разворот дальнейших событий, коими не всегда остаешься доволен. Каким бы эгоистичным порыв ни казался, Сяо Чжань хотел урвать частичку Ибо для себя, запечатлеть в памяти, вновь ощутив то, что давно не разгоняло по венам застывшую кровь. Ведь у Ибо, по-прежнему ищущего себя, мир впереди, множество знакомств и возможностей. К чему ему кто-то вроде Чжаня под боком? Здесь изначально не было надежд на счастливое совместное будущее. Эдакий курортный роман для Ибо, для Чжаня — глоток свежего воздуха. Просчитался лишь в том, что Ван Ибо — не одноразовая акция для него. Чжань до сих пор не понимал, кого пытался обмануть, открываясь парню ежечасно в попытках урвать искренность. И до сих пор не знал, что игнорирование — столь невыносимо. Сколько раз он ему звонил? Одиноких сообщений вовсе не счесть. И никакой возраст и благоразумие не помогут с тем, что дребезжит и неймется к Ибо. Сяо Чжань ведь его всего, с головы до пят, сам того не ведая, впустил в себя, наделив статусом «родной». А теперь его самого, с головы до пят, ломает, выкручивает изнутри и все еще тянет, несмотря на последствия, от которых бежал, как от чумы. — Привет, — широко улыбается темноволосый мужчина, ниже его ростом, но чуть шире в плечах. — Как поездка? — интересуется вскользь, запихивая дорожную сумку в багажник. — Я бы вызвал такси, не стоило те... Закрывшаяся дверца автомобиля, пресекла любую возможность просочиться подобной глупости в уши водителю. — Перестань, Чжань, не чужие люди ведь, — хлопает по плечу старший брат с заметно выделяющейся сединой на висках. — Твой визит приятен, но в следующий раз предупреждай заранее. Сюинь со вчерашнего дня пыхтит на кухне. — Буду иметь ввиду, — мягко улыбнулся Чжань, мысленно рисуя в голове картину взвинченной супруги брата, придирчиво стоящей над поварами. — Спасибо. — Было бы за что, — оглянувшись по сторонам, плавно выруливает с паркинга рядом с вокзалом. — Ты к нам на долго? Или только по работе? — Я… Вчера была последняя капля. Находясь в дисбалансе с самим собой последние несколько недель, мужчина, став податливым импульсивности во всех ее проявлениях, бездумно приобрел билет и сорвался в Пекин, бросив и цветочный, и плюющуюся в него ядом Сюань Лу со всем багажом обязанностей. — На пару дней точно, а дальше видно будет, — отвернул голову к окну, не желая отвечать на неозвученные вопросы брата, бросающего на него нечитаемые взгляды. — Надеюсь, не потесню. — О чем ты? Мы всегда рады тебе, — хмыкнул мужчина, больше не проронив ни слова до конца поездки. Всматриваясь в серые улочки такого же серого города, Чжань невольно приходит к тому, что его мир давно растерял все цвета. Возможно, Ибо был прав, и его тонкая структура души просто напросто не выдержала внезапного исчезновения яркой палитры красок, изо дня в день окрашивающей скучную повседневность. Даже зеленые растения перестали наделять умиротворением и эфемерным чувством счастья, потому что, казалось, каждый цветок в любимой лавке служил напоминанием об Ибо; каждый их миллиметр хранил его отпечатки, с чьим уходом растворился даже запах.

/flashback/

Бессонные ночи всегда казались своеобразным наказанием Сяо Чжаню. В этот раз хотя бы есть за что — вчерашние посиделки с чужим парнем и дурманящий поцелуй дали волю рукам. Он до сих пор ощущал на себе тяжесть чужого тела, хриплое дыхание в шею и вкус солоноватой кожи на языке. Пусть никто не зашел дальше страстных поцелуев, но смотреть в глаза Ли он не решился, незаметно проскользнув за спиной девушки к своему кабинету. Его буквально трясло от собственной выходки, а чувство вины то и дело совершало нападки на все процессы организма, давшего сбой. Неправильность происходящего что пять лет назад, что сейчас — отравляла все его существо, от чего хотелось сбежать, забыв обо всем, как о страшном сне. Даже сказочное помилование свыше не прельщало, горечью отдаваясь там, где все кричало о предательстве. Он балансировал между опасными «во всем сознаться» и «упасть на дурака», что так или иначе нанесло бы урон по его уязвимому существу. Вот только маленький букет и незамысловатый конверт на рабочем столе привлекли больное внимание. Чжань, не задумываясь, тянется к нему и распечатывает, бросая короткие взгляды на скромную композицию из цветов.

Привет. Что бы ты для себя не решил, прошу, прочти до конца.

Вчерашний вечер, каким бы долгожданным ни был, все еще отдается во мне незаконченностью. Ты ведь мне открылся, а я был настолько поражен, даже ответить было нечего. Словом, растерялся. Но и вряд ли бы смог об этом сказать в лицо.

Долго думал, как это сделать правильно, перебирая всевозможные варианты всю ночь напролет, от чего весь день буду с синяками под глазами встречать посетителей. Надеюсь, они не сбегут. Шутка. Постараюсь не попадаться им на глаза.

— Вот же, — легкий смешок раздался в кабинете, наполненной кипой бумаг, подарочными коробками и лентами разных цветов, валяющимися на столе, под столом и даже в приоткрытом ящике, где им не самое место. Словом, пора бы прибраться.

Возвращаясь к моим тяжким думам, могу сказать только одно — среди бесчисленных вариантов букет выигрывал. Ты без ума от цветов, а я не придумал ничего лучше. Вначале хотел намудрить и собрать его из разных подвидов, которые лучше меня рассказали бы тебе о том, что я чувствую. Сколько же я перерыл источников и сайтов, чтобы те самые цветы можно было заказать. Честно? Психанул почти сразу. Кто же знал, что в каждом можно отыскать мои чувства.

— Кто бы сомневался, — тепло произнес Чжань, вчитываясь и перечитывая каждую строчку по несколько раз, смакуя, запечатывая в памяти.

Сначала хотел быть собой — дерзким малым, подарившим тебе амброзию, кричащую согласно источнику «Я жду! Будь смелее! Давай жить сегодняшним днем!». Но потом увидел ее … В общем, перехотелось делать сие подношение, конечно не в обиду ей самой. Даже если впихнул бы ее в композицию, вдруг аллергия? Распухший Чжань-гэ — не моя мечта.

Шутка. На самом деле, просто нервы на пределе.

Потом подумал об анемоне… Красивая… И смысл такой же: «Мне с тобой очень хорошо». Вот только я не знаю, каково это — быть с тобой. Поэтому этот вариант тоже отмел.

Чжань крепче сжал листок бумаги, фантомно ощущая все то, что крылось в этом его меленьком предложении «Вот только я не знаю, каково это — быть с тобой». В этом они совпадают.

Позже я присмотрелся к белой лилии с ее «Чувства во мне бушуют» и к гиацинту с его «Я очарован тобой навсегда», но слишком много чести твоей скромной персоне. И вовсе не потому, что я не уверен в себе. Просто не по себе, да и ты без этого все прекрасно понимаешь.

— Ты в любом случае смелее меня…

Кстати, пока рылся в своеобразном справочнике цветов, наткнулся на глоксинию с громким «Мои чувства сильнее меня». С чем по итогу не мог не согласиться. Знал бы ты с каких пор… Впрочем, к этому еще вернемся.

— А что, если знаю? — прозвучало очередное в пустоту. — Неужели? — неожиданно раздался голос за спиной, от чего мужчина испуганно развернулся к двери. Сяо Чжань, поглощенный письмом, совершенно не заметил, когда в кабинет зашел кто-то еще. Ему ведь лет так двадцать, двадцать пять назад вручали подобное. Чужое присутствие, неприятно слепящие лучи солнца, без приглашения пробравшиеся внутрь, или духота помещения — мелочи, не стоящие внимания в столь важный момент. — С каких пор? — скрестив руки на груди, Ибо сверлил выжидательным взглядом, наперед перекрывая собой путь отступления — дверь за спиной. Откуда только столько уверенности? — Ты ведь наблюдал за мной будучи совсем еще мальчишкой, разве не так? — просто выдал Чжань. — Ког… — Я не слепой, Ибо. Витрина в то время почти никогда не была завешена, поэтому замечал, как иногда ты подглядывал за мной, — объясняет, наблюдая растерянность на лице парня. — Я ответил на твой вопрос? Могу продолжить? — обращает внимание Ибо на письмо в своих руках. — Вперед, — хмыкнул, стараясь слиться со стеной. Знал бы Ибо, что хваленой выдержке осталось совсем ничего, не чувствовал бы себя таким уязвимым на фоне его непоколебимости. Вздохнув, Чжань вернулся к написанному от руки.

Честно говоря, я хотел подарить тебе дельфиниум с лаконичным «Я готов быть твоей тенью». Ну, это на случай, если решишь, что вчерашнее было поспешным или ошибкой. Просто хочу, чтобы ты понимал, я не требую и не жду от тебя ничего.

Мужчина, чувствуя, как каждое слово, выведенное аккуратным мелким почерком, лечебным образом воздействовало на истощенный переживаниями организм, медленно перевел взгляд на Ибо, развалившегося на диване. Видимо, от волнения ноги не держат. «Много чести, Чжань-гэ» — пронеслось насмешливо в голове, заставляя тотчас возвратиться к письму.

Думал, что остановлюсь на камелии. Ну а что? Долго будет жить и напоминать обо мне. На первый взгляд она довольно хрупкая, в отличии от того, какой посыл в себе несет. Только вот ее «Ты — пламя в моем сердце» для меня все еще вычурно.

Тогда я наткнулся на то, что в итоге решил подарить тебе. По моему, очень подходит и мне, и ситуации, в которой мы оказались.

Я хотел, чтобы это было просто и со смыслом. Хотя, если перечитать все вышенаписанное, признание в виде букета уже не такая необходимость. И все же…

Никто не заменит тебя, Чжань-гэ.

Сяо Чжань обратил свой взор на цветочную композицию и, аккуратно сложив лист бумаги, оставил письмо на столе. Бережно взяв в руки небольшой букет из лаванды в пергаменте кофейного оттенка, что идеально сочетался с насыщенными сиреневыми лепестками, отдающими нежно-розовым, мужчина вдохнул как можно больше приятного аромата в легкие. Едва ощутимое чувство парения и приятные ощущения в районе живота, казалось, заполнили каждую клеточку тела. Наконец-то сердце перестало сходить с ума, в поисках решения сложившейся ситуации. На время оно отыскало покой. Сев рядом с Ибо, легко касаясь того плеча своим и не впуская из рук цветы, Чжань впервые за долгое время почувствовал себя на своем месте: в любимой лавке и с человеком, который, несмотря на все за и против, пробудил давно позабытый трепет в душе.

/end of flashback/

Провожая незаинтересованным взглядом заполненные улицы большого города, Чжань одновременно боялся и хотел встретиться с тем, кто заразил его романтикой, заполнявшей теперь все его естество. Она, не истраченная, не высказанная, бурлила и рвалась наружу к Ибо.