Writober-2022

Писать красиво у Арно долго не получалось — он торопился, буквы прыгали по бумаге, кривились, чернила пачкали пальцы и расплывались кляксами. Братья и матушка над ним посмеивались, менторы нудели, и совместные их усилия привели к тому, что почерк у виконта Сэ выправился, а нелюбовь к письму осталась навсегда. И запах чернил всегда напоминал ему о мучительных часах, которые приходилось проводить за столом, переписывая отрывки из книг или упражняясь в грамматике. Командор Райнштайнер к документации относился с бергерской обстоятельностью — на столе у него стояло несколько чернильниц с разными видами чернил, были даже красные, киноварные, для каких-то особых случаев. И, разумеется, в аккуратной комнатке, приспособленной Ойгеном под кабинет, витал запах чернил. Они были полными противоположностями, и Арно осознавал это отчётливо, и всё же удержаться не мог — в любую свободную минуту он искал общества бергера. Глухая ледяная защита, которой Райнштайнер окружал себя, не давала ему покоя, и это касалось не только фехтования. Ойген почти до боли напоминал Ли, но никогда не показывал того надменного превосходства, которое демонстрировал братец, когда был не в духе. Ойген был полон спокойной уверенности, всегда вежливо выслушивал и задавал вопросы так, словно ему на самом деле были интересны ответы. И отчитывал он не так — но о выволочке, последовавшей за неудачной дуэлью с Приддом, Арно старался не вспоминать. К чему вообще сейчас думать о неприятном, когда всё хорошо — за окном ярко-голубое ясное небо, сияют под солнечными лучами длинные сосульки, а в комнате натоплено, пахнет чернилами и немного — оружейной смазкой и кожей, как у каждого военного. Ойген обещал сегодня им с Руппи поединок, и надо просто дождаться, пока он закончит разбирать донесения и записывать что-то своим аккуратным округлым почерком в большую тетрадь. От нечего делать Арно рассматривал чернильницы на столе — на плоских бронзовых боках прыгали и кружили друг вокруг друга лисы. Сегодня Ойген обмакивал перо только в центральную чернильницу — одинокий лис на ней держал в зубах яблоко. — Чернила на дубовых орешках — очень старый рецепт, — не поднимая головы, сообщил Ойген. — Некоторые авторы, например, Никиас, рекомендуют вместо винного уксуса и красного вина использовать размоченную яблоневую кору. Я нашёл этот рецепт интересным. Арно восхитился. Ему самому и в голову бы не пришло задуматься о том, из чего изготовлены чернила, которыми он пишет — есть и ладно! Ойген, кажется, почувствовал его восторженный взгляд, прервался, поднял голову, обнажил белоснежные зубы, и Арно на мгновение замер и растерялся — в этом странном подобии улыбки померещилось ему вдруг что-то внимательное и хищное. Он тряхнул головой, прогоняя наваждение. — Вы знаете больше многих менторов, барон, — сказал он весело и лукаво. — В этом нет ничего особенного, — Ойген тщательно протёр кончик пера. — Когда есть достаточно времени и желания. У одиноких людей времени в достатке. Он не жаловался, лишь сообщил о факте — обычным ровным и немного сухим тоном, но у Арно в горле что-то сжалось и он только чудом не вскочил, чтобы с жаром возразить: «Неправда, вы не должны так считать, у вас ведь есть генерал Ариго! И я… я тоже есть!» — Руппи… господин фок Фельсенбург нас, должно быть, заждался, — вместо этого сказал он.