Возможно, может быть

      Хуа Чен медленно просыпается, почувствовав, что кто-то шевелится в его объятиях.       Когда он открывает глаза, то видит совершенно блаженное зрелище: Се Лянь крепко спит рядом с ним, прижавшись лицом к его груди, а руки свободно обхватывают его за талию. Волосы Се Ляня рассыпались по лбу и спине, разметавшись по простыням.       В памяти Хуа Чена проносятся события предыдущей ночи, один момент за другим, теплые и сладкие, как мед... Руки в его волосах, обжигающие прикосновения и тихие вздохи.       Хуа Чен тянется к нему, не желая будить Се Ляня, но не в силах противиться желанию прикоснуться, оценить его близость.       И когда через несколько минут Се Лянь просыпается, он чувствует знакомое ощущение пальцев, перебирающих его волосы, мягкое, нежное и успокаивающее.       Се Лянь медленно моргает. Его тело расслаблено, и ему требуется мгновение, чтобы привыкнуть... Чтобы ощутить прикосновение голой кожи к своей, прохладной и успокаивающей... Чтобы понять, что его руки обвивают талию Хуа Чена, а его лицо прижалось к его боку.       — Доброе утро. — звучит голос Хуа Чена, тихий и ласковый.       Се Лянь улыбается, откидывает голову назад и смотрит на Хуа Чена. — Доброе утро. — шепчет он в ответ и улыбается, глядя на него.       Хуа Чен улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать Се Ляня в кончик носа.       Се Лянь хмыкает в ответ и закрывает глаза, прильнув к нему. — Как давно ты проснулся? — пробормотал он, потянулся и с тихим вздохом прижался к груди Хуа Чена, закрыв глаза.       — Недавно. — отвечает Хуа Чен, его голос подобен урчанию.       Се Лянь хмыкает. — Который час?       — Рано. — Хуа Чен продолжает водить кончиками пальцев по волосам Се Ляня, перебирая их. — Хорошо спалось?       Се Лянь кивает, его щеки приобретают легкий розовый оттенок, когда он вспоминает их ночные развлечения... И осознает, что его обнаженное тело прижато к телу Хуа Чена.       Но когда ему так хорошо, так безопасно, смущаться не приходится.       Хуа Чен улыбается, почти ухмыляется, потому что чувствует, как щеки Се Ляня нагреваются от его прикосновений. Но он решил проигнорировать это... На этот раз. — Хорошо. — тихо говорит тот, а Хуа Чен закрывает глаза и прислоняется щекой к макушке головы Се Ляня.       Несколько минут они лежат рядом, наслаждаясь тишиной. Затем раздаются легкие и быстрые шаги по коридору - это кто-то из кошек. А это значит, что Гуцзы не отстает и, несомненно, собирается спуститься вниз в поисках завтрака.       — Я все понял. — говорит Хуа Чен, наклоняясь, чтобы еще раз поцеловать Се Ляня в висок. — Отдыхай.       Се Лянь улыбается и благодарно хмыкает. Хуа Чэн отползает от него, а Се Лянь сворачивается калачиком в теплом месте, оставшемся после его отсутствия, и подтягивает одеяло под подбородок, когда Хуа Чен выбирается из постели.       И если раньше щеки Се Ляня были розовыми, то теперь они горят.       Ведь обнаженное тело Хуа Чена предстает перед ним во всей красе, когда он подходит к комоду, его шаги медленны и неторопливы (без сомнения, он специально так делает, дразня).       И хотя Се Лянь инстинктивно хочет отвести глаза и отвернуться... Но не делает этого. Он напоминает себе, что больше не обязан этого делать. Он может смотреть, если хочет. В конце концов, они поделились друг с другом своими телами и самыми глубокими уязвимостями.       Больше нечего скрывать и прятать.       Так что Се Лянь позволяет своему взгляду задержаться, рассматривая тело Хуа Чена, ставшее еще более четким в теплом свете дня. Он вглядывается в его очертания с такой ясностью ума, с какой не смог справиться прошлой ночью.       Легкая россыпь веснушек, разбросанных по плечам и спине Хуа Чена, а также несколько мелких родинок и родимых пятен. Изгиб позвоночника по всей длине спины. Как сокращаются мышцы Хуа Чена, когда он натягивает трусы и джоггеры.       И когда Хуа Чен оборачивается, чтобы посмотреть на него, приподняв одну бровь и слабо ухмыляясь, Се Лянь улыбается.       Улыбается, вжимаясь лицом в простыни, чтобы спрятаться от внимательного взгляда Хуа Чена.       Хуа Чен лишь хихикает, хватая брошенную вчера футболку и натягивает ее.       Се Лянь слушает, как шаги Хуа Чена становятся все ближе. Затем, слегка пригнувшись к кровати, Хуа Чен прижимает колено и тянется к повязке, которую быстро надевает.       Почувствовав на себе взгляд Хуа Чена, Се Лянь поднимает голову и видит, что Хуа Чен смотрит на него с невероятно ласковой улыбкой на губах.       Хуа Чен протягивает руку и осторожно поправляет распущенные волосы Се Ляня, а затем бережно поглаживает его по щеке. — Мы будем внизу, когда будешь готов.       Се Лянь кивает, наклоняет голову в сторону и целует ладонь Хуа Чена в знак благодарности.       Хуа Чен кивает и проводит большим пальцем по щеке Се Ляня. Затем он снова осторожно поднимается с кровати. Се Лянь закрывает глаза и ложится обратно, прислушиваясь к удаляющимся шагам Хуа Чена.       Он все еще улыбается в простыни, когда слышит, как закрывается дверь.

***

      В последующие месяцы сезоны снова сменяют друг друга, и наступает зима.       Они проводят все больше времени, прижавшись друг к другу. Прижимаясь на диване, они смотрят фильмы перед сном. Накидывают на себя несколько слоев одежды, чтобы поиграть в снегу. Столкнувшись локтями на кухне, они варят горячий шоколад, чтобы согреться.       Хуа Чен наблюдает за тем, как преображается его квартира: теперь это не жилье, а дом. В ней фотографии Гуцзы стали украшать холодильник, создавая красивую мозайку. Игрушки появляются почти в каждой комнате, прокладывая дорожку из логических игр (любезно предоставленных Э Мином). Где они устраивают бои за щекотку и войны подушками, где моменты размываются, оставляя после себя прекрасную дымку воспоминаний, которой являются Се Лянь и Гуцзы и их совместное времяпрепровождение.       Хуа Чен узнает, каково это - быть нужным Гуцзы. Как латать его царапины и заживлять синяки. Как успокоить его, чтобы он снова заснул, когда ему снятся кошмары.       В первый раз это случилось поздно вечером, когда Гуцзы ввалился в их комнату, застыв в дверном проеме с зажатой в маленьких ручках игрушкой.       Се Лянь просыпается первым, почувствовав присутствие мальчика. — Гуцзы? — шепчет он, высвобождаясь из объятий Хуа Чена, и тем самым будит его — Что случилось?       Хуа Чен полностью просыпается и резко садится, прокручивая в голове самые худшие сценарии. (Чувствуя его беспокойство, Се Лянь протягивает руку и гладит Хуа Чена по груди, безмолвно, но успокаивающе заверяя его: "Все в порядке").       — Мне... Приснился плохой сон. — признается Гуцзы, его голос звучит тихо и неуверенно. — Можно я сегодня буду спать с тобой?       Се Лянь грустно улыбается и, хотя его веки тяжелы, а мозг туманен и неспокоен, говорит с абсолютной теплотой: — Конечно. Иди ко мне, любимый.       Как только Се Лянь произносит эти слова, Гуцзы, шаркая, забирается на кровать, издавая при этом крошечные всхлипывания, от которых у Хуа Чена замирает в груди сердце. А потом Гуцзы протискивается между ними и забирается под одеяло, прижимаясь к груди Се Ляня и все так же крепко прижимаясь к своему плюшевому зверьку.       — Хочешь поговорить об этом? — шепчет Се Лянь, закрывая глаза и укладываясь обратно в постель. Он протягивает руку и проводит пальцами по волосам Гуцзы.       — Нет. — бормочет Гуцзы, качая головой.       — Хорошо. — говорит Се Лянь, кладя руку на спину Гуцзы. — Не обязательно сейчас. Мы можем поговорить об этом утром.       — Я просто очень испугался. — говорит Гуцзы, его тоненький голосок дрожит, когда он еще больше прижимается к Се Ляню.       — Знаю... Бояться - нормально. — Се Лянь вздыхает, сдвигая голову, чтобы занять более удобное положение. Протянув руку, он нащупывает кончики пальцев Хуа Чена и сцепляет их вместе. — Но не волнуйся... Мы защитим тебя.       В животе Хуа Чена все перевернулось, и он почувствовал, как в груди снова зашевелился защитный порыв, мощный и всепоглощающий. Это кажется самой естественной вещью в мире.       Мы будем защищать тебя.       И когда он придвигается ближе, обхватывая рукой спину Се Ляня, притягивая их друг к другу... Он знает, что это правда.       Он знает, что всегда и во всем будет делать все возможное, чтобы Гуцзы был в безопасности и под защитой. Будь то кошмары, пока он мал, или помощь, когда он подрастет.       Гуцзы быстро успокаивается и засыпает на груди Се Ляня, а Се Лянь вскоре следует за ним. Но Хуа Чен не спит, не желая упускать того, как приятно держать их обоих в своих объятиях. И то, как Гуцзы медленно разворачивается к нему в ночи, прижимаясь к его груди с легким сопением.       — Я люблю тебя. — прошептал Хуа Чен, прижимаясь поцелуем к виску мальчика. Он никогда раньше не говорил ему этого вслух.       Но когда Гуцзы мурлычет во сне, кажется, что он это понимает.       Проснувшись на следующее утро, Хуа Чен обнаруживает, что кошки не только присоединились к ним в кровати, но они все разбрелись за ночь. Гуцзы теперь лежит на спине между ними, занимая половину массивной кровати и раскинув во все стороны свои маленькие ручки и ножки. Хуа Чен и Се Лянь примостились по краям кровати, хотя их руки по-прежнему сцеплены вместе и лежат на животе Гуцзы. Жое и Э Мин лежат, свернувшись калачиком, рядом с Гуцзы, их конечности и хвосты переплетены.       Хуа Чен не сразу понимает, что Се Лянь проснулся и сонно смотрит на него. Восходящее солнце освещает его со спины, отбрасывая теплый ореол света на силуэт.       — Доброе утро. — шепчет Се Лянь, проводя большим пальцем по коже Хуа Чена с мягкой улыбкой.       — Доброе утро. — Хуа Чен с нежностью смотрит на Се Ляня, наслаждаясь его спокойным выражением лица. — Ты так далеко. — шепотом замечает он, весело приподнимая бровь.       Се Лянь хмыкает и закрывает глаза, придвигаясь поближе. — Такое случается. — говорит он со слабым хихиканьем. — Это один из универсальных даров детей - самые маленькие занимают больше всего места.       Хуа Чен улыбается и возвращается взглядом к Гуцзы, чьи черные волосы разметались по кровати. Одна из его щек прижалась к кровати, а маленькие пальчики вцепились в ладони.       — По крайней мере, ему удобно. — говорит Хуа Чен, протягивая свободную руку, чтобы нежно провести кончиками пальцев по лбу мальчика.       Се Лянь хмыкает, подложив одну руку под щеку, наблюдая за этой милой сценкой. — Ты так хорошо с ним ладишь. — шепчет он, как бы между прочим.       Хуа Чен переводит взгляд на Се Ляня, замечая, как его глаза слегка затуманиваются, наполняясь глубокой признательностью. — Что ж, — говорит Хуа Чен, сжимая пальцы Се Ляня, которые лежат на животе Гуцзы, — с ним это довольно легко.       Се Лянь улыбается, возвращаясь взглядом к Гуцзы и наблюдая, как Хуа Чен осторожно проводит кончиками пальцев по его волосам.       Проходит несколько мгновений, прежде чем Гуцзы начинает шевелиться. Но когда это происходит, он поднимает глаза на Хуа Чена, щурясь от дневного света. Поначалу Гуцзы выглядит растерянным, глядя на новое окружение сонными глазами. Его лицо сморщилось, и он потянулся с тихим вздохом, который заставил Хуа Чена и Се Ляня захихикать. Затем Гуцзы бормочет что-то нечленораздельное, переворачивается на бок, прижимается к груди Хуа Чена... И снова засыпает.       — Согласен, дружище. — хихикает Хуа Чен, поглаживая рукой спину маленького мальчика.       Проходит несколько мгновений. Затем Се Лянь переворачивается на спину и проводит руками по лицу. — Наверное, пора вставать, да?       Хуа Чен бросает взгляд на будильник на приставном столике. Он пожимает плечами. — А кто сказал, что мы должны?       Се Лянь наклоняет голову и смотрит на Хуа Чена с легким неодобрением. — Ты плохо на него влияешь.       Хуа Чен ухмыляется, в его глазах сверкает озорство. — Ты говоришь так, будто это не комплимент.       Се Лянь качает головой, но улыбка все равно не сходит с его губ. Оглянувшись через плечо на теплый, туманный солнечный свет, проникающий в комнату, Се Лянь не может отрицать, что валяться в постели по утрам действительно приятно. В конце концов, Бань Юэ и несколько ее подруг предложили присмотреть за магазином сегодня. А у Хуа Чена нет никаких встреч.       Се Лянь глубоко вздохнул, продолжая смотреть в окно. — Ну... Может, сегодня он зайдет только на вторую половину дня - только в этот раз. — когда Се Лянь оглядывается на Хуа Чена, он встречает его ласковой улыбкой.       — И кто теперь оказывает дурное влияние? — спрашивает Хуа Чен, приподнимая бровь.       Се Лянь закатывает глаза и придвигается, закрывая пространство между ними. Он целомудренно целует Хуа Чена в губы.       Когда Гуцзы, в конце концов, просыпается между ними, Се Лянь рассказывает о своих планах прогулять утро, и они оба целуют маленького мальчика в щеки, пока он не начинает визжать от смеха.       После этого они спускаются вниз в пижамах. Хуа Чен приступает к приготовлению завтрака, а Се Лянь сидит у стойки с Гузи на коленях и расчесывает пальцами его волосы. — Ты хочешь сегодня пучок или хвостик?       — Пучок, пожалуйста! — заявляет Гуцзы, теребя шерсть одной из своих игрушек.       — Значит будет пучок.       Се Лянь быстро справляется с задачей, расчесывает несколько особенно упрямых колтунов и собирает волосы Гуцзы на голове в маленький пучок. — Вот так.       Когда он закончил, Се Лянь обхватил Гуцзы за пояс, а затем положил подбородок на плечо Гуцзы. — Гуцзы?       — Мм? — промычал Гуцзы, продолжая гладить пальцами куклу.       — Ты помнишь, почему ты пришел к нам спать прошлой ночью?       Гуцзы кивает. — Мне приснился плохой сон. — говорит он совершенно искренне.       — Верно. — Се Лянь задумывается, покачивая их взад-вперед. — Хочешь поговорить об этом?       Гуцзы пожимает плечами. — Там было страшное чудовище. Оно преследовало меня.       — Ох. — ответил Се Лянь, ободряюще потирая животик Гуцзы. — Звучит пугающе.       Гуцзы кивает, выпячивая нижнюю губу.       — Что-то еще случилось?       Гуцзы продолжает. Он объясняет не очень подробно, но достаточно, чтобы Се Лянь понял.       Хуа Чен слушает, пока трудится, и в очередной раз восхищается тем, как мастерски Се Лянь ведет эти непростые разговоры. Как он одновременно слушает и успокаивает, как принимает чувства Гуцзы, не опекая его.       К тому времени, когда Хуа Чен заканчивает готовить завтрак, Гуцзы уже почти забыл о своем кошмаре и носится с Жое по квартире, как с ребенком.       Покончив с завтраком, они проводят остаток утра, играя вместе, читая книги и выходя на улицу, чтобы слепить снеговика из остатков последней метели.       В завершение утра они отправляются обедать в местное кафе, которое быстро становится любимым благодаря тому, что в нем есть небольшой детский уголок, полный игрушек и головоломок. Сердце Се Ляня едва не растаяло, когда Гуцзы стал играть с девочкой, которая на несколько лет младше его, терпеливо объясняя ей, как пользоваться игрушками и решать головоломки.       Такие моменты ни на что не променяешь, - думает он, обмениваясь ласковыми взглядами с Хуа Ченом из-за стола.       После обеда они вместе едут за Гуцзы. Хуа Чен остается в машине, а Се Лянь провожает его внутрь, обнимает на прощание и полушепотом оправдывается перед работником детского сада, что у него в последнюю минуту назначена встреча.       Дорога домой проходит тихо и спокойно. Хуа Чен одной рукой управляет машиной. Другая лежит на подлокотнике между ними, а его пальцы свободно переплетаются с пальцами Се Ляня.       Когда они возвращаются в квартиру и снимают куртки и обувь у двери, все вокруг кажется неестественно тихим после напряженного утра. Тем не менее у них есть несколько свободных часов, прежде чем нужно будет забрать Гуцзы из детского сада.       Когда Се Лянь упоминает об этом, он сразу же чувствует, как меняется атмосфера. А когда Хуа Чен делает шаг навстречу, обхватывая его за бедра, пока руки не соединяются у него на спине... Се Лянь едва не вздрагивает. На его щеках быстро проступает слабый румянец.       — Несколько часов? — говорит Хуа Чен, в его голосе звучит насмешливая меланхолия, и он пользуется моментом, рассматривая ситуацию как возможность подразнить его. Он приподнимает одну красиво изогнутую бровь и смотрит на Се Ляня. — Как бы мы могли скоротать время?       Се Лянь чувствует, как по позвоночнику пробегает дрожь, и улыбается, пожевав нижнюю губу. За несколько недель, прошедших с момента их первой близости, Хуа Чен и Се Лянь выделили время для себя - либо ночью, когда Гуцзы ложится спать, либо днем, когда они оба свободны, а Гуцзы в детском саду.       Иногда эти моменты выглядят как поход за едой или посиделки в постели после долгого дня, когда они прижимаются друг к другу под одеялом, переплетая руки, обмениваясь нежными поцелуями... Просто наслаждаясь присутствием друг друга.       В остальное время их руки блуждают в разных местах. Вызывая тихие вздохи и стоны удовольствия.       Они занимаются этим не каждый день. Но достаточно часто, чтобы Се Лянь начал привыкать к тому, что его руки и рот не дают покоя Хуа Чену. Ценить близость и интимность, которые дают такие занятия.       Настолько, что теперь Се Лянь сам стремится к этому.       Для него это не так легко, как для Хуа Чена, - во всяком случае, пока. Ведь намеки Хуа Чена обычно... Довольно очевидны.       Иногда он подходит к Се Ляню сзади и проводит дорожку из горячих поцелуев по его шее и плечам. Иногда он прижимает Се Ляня к дивану или кровати, запустив руки под свитер, и целует его, тяжело дыша. Ну а дальше... Догадаться несложно.       Улыбки Се Ляня более... Тонкие. Взгляды через всю комнату, в которых мелькает намек на что-то большее. Толчок в сторону спальни. Пальцы запутываются в волосах. После этого Хуа Чен обычно выпытывает у него, чего именно он хочет.       И если Се Лянь чему-то и научился за время развития этого аспекта их отношений, так это тому, что Хуа Чен будет использовать любую возможность, чтобы подразнить его. Игриво, конечно, ласково. И никогда не больше, чем может выдержать Се Лянь.       Но, пожалуй, самым удивительным является тот факт, что Се Лянь, он...       Любит это.       Любит, как озорные наклонности Хуа Чена делают все более легким и беззаботным. Нравится, как спокойно и безопасно он чувствует себя каждый раз, когда эти руки начинают скользить по его коже, выжимать осторожные ощущения удовольствия.       Именно поэтому, когда Се Лянь отвечает сегодня, подыгрывая ему... Его голос уже не так дрожит, как несколько недель назад. — Ну, — отвечает он, отводя взгляд, чтобы оглядеть квартиру, — нужно собрать игрушки Гуцзы.       Хуа Чен наклоняется и с улыбкой целует щеку Се Ляня. — Так. Что еще?       Се Лянь вздыхает, обнимая Хуа Чена за шею, пока думает. — И, — говорит он, наклоняя голову в сторону, когда Хуа Чен начинает прокладывать дорожку по его челюсти губами и языком, — есть посуда, которую нужно помыть.       — Ммм-хмм...       Глаза Се Ляня чуть не закатились, когда Хуа Чен пососал впадинку под его ухом.       — Это все, что ты задумал, Гэгэ?       Се Лянь чувствует, как по коже его рук бегут мурашки. Дыхание Хуа Чена обжигает кожу, а его голос пробирает до костей. Он сглатывает, позволяя одной из своих рук провести по шее Хуа Чена и запутаться в его волосах. — Или мы можем... Подняться наверх?       Хуа Чен замирает и улыбается, нежно целуя шею Се Ляня. — Отличное предложение, Гэгэ, как и всегда.       И вот они уже движутся. Сцепив пальцы, они торопливо поднимаются по лестнице в спальню, не заботясь о том, чтобы закрыть за собой дверь (и не беспокоясь о шлейфе одежды, который они оставляют за собой).       И когда Се Лянь снимает последнюю вещь и наблюдает за тем, как Хуа Чен делает то же самое, в глубине души все еще ощущается всплеск смущения, напоминающий о стыде и осуждении.       Се Лянь все еще учится преодолевать это чувство.       Но с каждым разом это становится все легче. Легче сосредоточиться на возбуждающей энергии, которая пульсирует в нем всякий раз, когда Хуа Чен присоединяется к нему в постели или (в некоторых случаях) на диване. Легче напомнить себе, что он сам решает, что ему чувствовать.       А когда Хуа Чен смотрит на него вот так... Полный желания, любви и непревзойденной привязанности, что ж...       Это не оставляет места ни для чего другого.       Вот и сегодня он потянулся к Хуа Чену, увлекая их на кровать. Наклоняется для поцелуя, который скорее мягкий, чем обжигающий. И когда он откидывается назад, полуденное солнце освещает черные волосы Хуа Чена, словно ореол жгучего света.       Се Лянь улыбается.       Днем они занимались этим всего пару раз. Это пугает - не иметь возможности спрятаться в темноте. Но есть и что-то более интимное.       Поэтому, несмотря на румянец на щеках, Се Лянь целует Хуа Чена в губы в последний раз, а затем откидывается назад, укладываясь поверх одеяла и приглашая Хуа Чена присоединиться к нему.       Сегодня они двигаются медленно, обмениваясь глубокими поцелуями и ласковыми прикосновениями. Наслаждаясь уединением.       За последние несколько недель они экспериментировали с разными позами, выясняя, что им больше нравится и что они чувствуют.       Например, Се Лянь понял, что ему больше всего нравится, когда Хуа Чен сверху - он может смотреть ему в лицо, обнимать его руками, - но ему нравятся и другие.       Например, когда Хуа Чен прижимается к его спине, обнимает его сзади, а он трогает их обоих. Что есть что-то волнующее в том, как сжимаются их ноги, как лицо Хуа Чена прижимается к его плечу, когда их дыхание становится неровным и нестабильным в тандеме. Знать, что Хуа Чен прикасается к ним обоим одновременно.       Так они и оказались сегодня, прижавшись друг к другу телами, лежа бок о бок. Они не торопятся, смакуя каждое прикосновение и поцелуй, а их бедра медленно двигаются вместе, вызывая тихие вздохи и стоны.       Се Лянь позволяет себе расслабиться под ласками Хуа Чена. Закрыв глаза, он вжимается лицом в простыни, мышцы сжимаются, когда Хуа Чен доводит их обоих до кульминации.       Они медленно приходят в себя, после чего обтираются и ложатся вместе, разметав тела по простыням, обнаженные и сонные. Се Лянь прижимается щекой к груди Хуа Чена, а рука Хуа Чена ложится на его спину, прижимая к себе.       И Се Лянь знает, что если он захочет, то сможет сделать больше. Знает, что есть и другие способы интимной близости между двумя мужчинами.       Они не пробовали... Но они обсуждали это.       Се Лянь задавал вопросы, пытаясь выведать у Хуа Чена, что же это такое. Хуа Чен всегда отвечал на вопросы прямо и честно, но не дразнил, как обычно.       А в тех случаях, когда Се Лянь робко предлагал попробовать, Хуа Чен, словно почувствовав неуверенность Се Ляня, улыбался и успокаивал его (поцелуем в лоб или щеку), что...       — У нас есть время, Гэгэ.       Се Лянь не понимает, почему это осознание каждый раз так сильно бьет по нему. Что Хуа Чен здесь и останется. Что он никуда не уйдет. Что они могут не торопиться.       Возможно, на каком-то уровне Се Лянь убежден, что Хуа Чена у него отнимут, как и все остальное в его жизни. Возможно, он настолько привык все терять, что теперь предвидит это. Готовится к худшему сценарию.       Однако сегодня Се Лянь не беспокоится о таких вещах.       Сегодня Се Лянь довольствуется тем, что у него есть. Он готов не торопить события. Ждать подходящего момента.       Они дремлют около часа, потом беззаботно болтают. О текущем проекте Хуа Чена и новой партии цветов Се Ляня.       После этого Хуа Чен набирает им ванну, наполняя массивную ванну в ванной комнате паром. Прежде чем они забираются в ванну, Хуа Чен собирает волосы Се Ляна в пучок, осыпая нежными поцелуями верхнюю часть его плеч.       Се Лянь вздыхает, когда они вместе погружаются в теплую воду, прислоняясь спиной к груди Хуа Чена, когда устраивается между его ног.       Хуа Чен проводит кончиками пальцев по руке Се Ляня, по бугоркам на костяшках, по линиям на ладони.       Но вскоре его пальцы начинают перемещаться в другое место. Вверх по рукам Се Ляня... Вниз по груди...       И, к собственному удивлению, Се Лянь чувствует, как к нему возвращается жар. Вскоре он снова тяжело дышит и откидывает голову на плечо Хуа Чена, а его щеку и шею осыпают мягкие, нежные поцелуи.       Вода бьется о край ванны, пока Хуа Чен снова доводит его до пика.       Когда вода начинает остывать, они оба расслабляются и испытывают блаженство. Когда по коже Се Ляна начинают бегать мурашки, Хуа Чен вытирает их обоих и несет Се Ляня обратно в спальню (к большому удовольствию Се Ляня).       Они переодеваются и проводят оставшееся время вместе внизу.       Хуа Чен заваривает им обоим чай, и они, закутавшись, выходят на один из балконов, наблюдая, как солнце медленно опускается к горизонту.       Се Лянь закрывает глаза, вспоминая их первую встречу... И хихикает, улыбаясь воспоминаниям.       Хуа Чен поворачивается и смотрит на Се Ляня, любуясь его улыбкой и тем, как солнце отбрасывает тени на его лицо. — О чем думаешь? — шепчет он, протягивая руку, чтобы переплести их руки.       Когда Се Лянь поворачивается и смотрит на него, его улыбка так спокойна, так безмятежна, что у Хуа Чена перехватывает дыхание. Но именно то, что Се Лянь говорит дальше, заставляет сердце Хуа Чена сжаться в груди.       — Я думал о том, как благодарен за то, что сжег те печенья.       А когда Се Лянь смеется, звук становится легким, мягким и воздушным, Хуа Чену кажется, что он может растаять, вспоминая, как он впервые зашел в Храм Каштанов много месяцев назад, не понимая, как это простое с виду решение безвозвратно изменит его жизнь.       Не подозревая, что в Се Ляне и Гуцзы он найдет недостающую частичку своей души. В человеке, который потерял все, но все равно решил любить мир нежно и яростно, и в ребенке, ради сохранения будущего которого Хуа Чен готов сжечь весь мир.       Когда Хуа Чен заговорил, его голос оказался неожиданно грубым. — Я тоже, Гэгэ. — шепчет он, обхватывая рукой Се Ляня и прижимаясь к нему. — Я тоже.

***

      Зима наступает быстро, и в это время налетает несколько снежных бурь, из-за которых они не раз оказываются в доме (никто из них не жалуется).       Хуа Чен решает, что одно из его любимых занятий на планете - смотреть, как Гуцзы расхаживает в полной зимней экипировке, его маленькие щечки розовеют от снега, он тихонько шмыгает, присев на корточки, чтобы слепить снеговика.       Не менее восхитительно наблюдать, как Се Лянь кутается в шарф и наушники, а снежинки падают ему на волосы и ресницы. Гуцзы не обращает на них внимания, когда Хуа Чен, не в силах сопротивляться (и под совершенно ложным предлогом, что ему нужно «согреться»), обхватывает Се Ляня за талию и осыпает улыбчивыми поцелуями каждый сантиметр открытой кожи на лице Се Ляня.       Это, естественно, заканчивается тем, что они падают на снег, хохоча и улыбаясь. Гуцзы, к его чести, лишь вздыхает и продолжает заниматься своими делами, уже привыкнув к тому, что эти двое проявляют любовь прямо у него на глазах. Вскоре он уже сам тянется к ним, протягивая маленькие ручки, чтобы его тоже обняли и поцеловали. (Хуа Чен и Се Лянь с радостью подчиняются.)       Вечером Хуа Чен на несколько часов исчезает в своей художественной студии, чтобы сделать несколько предварительных набросков для предстоящего проекта. Когда он возвращается, Се Лянь и Гуцзы уже заснули на диване, прижавшись друг к другу под одеялом, а в камине горит огонь. Гуцзы лежит на груди Се Ляня, его щека прижата к его рубашке, тело поднимается и опускается при каждом ровном дыхании отца.       Хуа Чен улыбается, достает телефон и делает снимок (один из сотен, которые теперь заполняют его папку с фотографиями). Он приседает и улыбается умиротворенным выражениям лиц Се Ляня и Гуцзы, их приоткрытым ртам и розовым щечкам.       Он протягивает руку и проводит кончиками пальцев по лбу Гуцзы, расчесывая его волосы. — Пошли, дружок. — говорит он, как можно осторожнее высвобождая Гуцзы из рук Се Ляня.       Се Лянь встает и смотрит на него немигающим взглядом. Огонь отбрасывает тени, которые играют на его лице в красивом танце.       — Прости, — шепчет Хуа Чен, прижимая к груди обмякшее тело Гуцзы. — я не хотел тебя будить.       Се Лянь приподнимается, протирая глаза. — Теперь моя очередь. — сонно говорит он, глядя на Гуцзы. — Ты уложил его спать прошлой ночью.       Хуа Чен улыбается, поправляя на руках маленького мальчика. — Знаю. — шепчет он, наклоняясь, чтобы поцеловать Се Ляня в щеку. — Но ты отдыхай. Я справлюсь.       Се Лянь сонно кивает. А когда Хуа Чен удаляется наверх, надежно укутав Гуцзы, Се Лянь чувствует неожиданный прилив эмоций в груди, от которых на глаза наворачиваются слезы.       Ведь так долго он был один.       Его высмеивало общество, его бросали друзья, его оставляли родители.       Се Лянь настолько привык к одиночеству, что забыл, каково это - полагаться на кого-то еще. Даже думать, что он достоин этого.       А потом... Он встретил Гуцзы. И он уже не был так одинок.       Но дети требуют работы, заботы, планирования, денег. Они зависят от тебя. Се Лянь знал это, когда усыновил Гуцзы.       И хотя эта забота приносит удовлетворение и смысл... Это огромная ответственность - тем более, когда ты делаешь это в одиночку. Но Се Лянь справился с этим - с каждым укладыванием спать, с каждым приемом пищи, с каждым посещением детского сада. И он был готов делать это до тех пор, пока был в состоянии. Он никогда не рассчитывал разделить эту ответственность с кем-то еще. Не ожидал, что кто-то захочет разделить ее с ним.       И вот Хуа Чен так органично вписался в их жизнь, и теперь, когда он несет Гуцзы в постель, он знает, что будет рядом с ним утром... И на следующий день, и через день, и еще через день...       Сердце Се Ляня переполнено.       Наверху Хуа Чен занялся подготовкой Гуцзы ко сну. Снимает с него носки и бросает их в корзину для белья. Переодевает его в любимую пижаму. Завязывает ему волосы, чтобы они не спутались во время сна.       На протяжении всего процесса Гуцзы почти не шевелится, лишь раз или два погружаясь в сон. К тому времени, как Хуа Чен аккуратно укладывает его под одеяло, он уже крепко спит, не шевелясь.       Хуа Чен оглядывается через плечо, когда слышит звук открывающейся двери в коридоре - несомненно, Се Лянь направляется в их комнату на ночь.       Улыбаясь, Хуа Чен поворачивается к Гуцзы... Проводит рукой по его волосам... Наклоняется и целует его в лоб. — Спокойной ночи, Гуцзы. Спи спокойно.       Хуа Чен молча выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Он направляется по коридору и с легкой улыбкой заходит в их спальню. — Он спит, как...       Хуа Чен останавливается и хмурится, обнаружив, что их комната пуста. Полагая, что Се Лянь, должно быть, вернулся за чем-то вниз, Хуа Чен спускается.       Он обнаруживает, что все лампы выключены, хотя огонь по-прежнему горит ярко, освещая пространство. Однако более интригующим является тот факт, что Се Лянь расстелил на полу перед камином несколько одеял и подушек и сидит посреди них, глядя на огонь с легкой улыбкой на губах. Он опирается на одну руку, голова наклонена, ноги сложены набок.       — Гэгэ? — спрашивает Хуа Чен с ласковой улыбкой, переходя на другую сторону. — Что это такое?       Се Лянь улыбается, протягивая руку. — Посиди со мной, Сань Лан. — мягко говорит он.       Хуа Чен соглашается и, положив ладони друг на друга, садится рядом с Се Лянем на одеяло. Его ноги раскинулись на пледах, скрестив их в лодыжках. — Все в порядке? — спрашивает он, не в силах скрыть нотки беспокойства в голосе.       Се Лянь кивает. — Просто задумался. — он переплетает их руки, а затем придвигается ближе, прислоняясь щекой к предплечью Хуа Чена. Он улыбается, проводя нежными пальцами по татуировкам Хуа Чена.       Между ними воцаряется легкая тишина, пока они смотрят на огонь. Слушают, как он потрескивает.       Затем Се Лянь тихо говорит: — Я проверял его, знаешь. Каждую ночь.       — Кого? Гуцзы? — спрашивает Хуа Чен.       Се Лянь кивает. — Особенно в первые недели после усыновления. Я просыпался посреди ночи и крался к его комнате, заглядывая внутрь. Просто чтобы убедиться, что он все еще там.       Хуа Чен хмурится, его брови сходятся вместе. — Почему? — спросил он, наклонив голову, чтобы посмотреть на Се Ляня.       Се Лянь улыбается. — Не знаю, мне... Просто нужно было убедиться, что он все еще там. Что он настоящий. Что... Он мой. Я был уверен, что однажды ночью загляну, а его уже не будет. Что я пойму, что все это было не по-настоящему, и... Останусь один.       Се Лянь улыбается, проводит второй рукой по груди Хуа Чена и кладет на сердце. Он чувствует, как оно ровно бьется под его ладонью. — Иногда здесь бывает так же. — тихо признается он. — Как будто... Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как будто я должен проверить, что это правда... Что ты настоящий.       Хуа Чен на мгновение замирает и молчит, размышляя. Хорошо, что Се Лянь не видит страдания в его выражении лица. — Я никуда не уйду, Гэгэ. — шепчет он, накрывая руку Се Ляня своей. И хотя голос его мягок, в словах звучит яростная искренняя мольба. — Ты застрял со мной.       Се Лянь хихикает и садится.       А когда он переставляет колени по обе стороны от бедер Хуа Чена, усаживается на колени и осторожно берет лицо Хуа Чена в свои ладони, Хуа Чену ничего не остается, как заглянуть в эти пленительные глаза, ища в них признаки недовольства или беспокойства...       — Знаю. — шепчет Се Лянь. А его улыбка, словно солнечная, теплая и такая беззастенчиво довольная, что напряжение Хуа Чена мгновенно спадает.       Се Лянь закрывает глаза и наклоняется, соединяя их лбы. Его руки скользят и обхватывают шею Хуа Чена. — Я просто... Хочу, чтобы ты знал, что я замечаю все, что ты для меня делаешь. И я очень благодарен. Спасибо, что любишь нас.       Хуа Чен закрывает глаза. Его руки скользят по спине Се Ляня, обхватывая его талию. — Се Лянь- — произносит он, хрипло от эмоций. Все, что он собирался сказать дальше, теряет смысл, когда Се Лянь осторожно наклоняется, прижимаясь губами к его губам.       Это мягкий поцелуй. Медленный и осторожный. Такой, который передает мысли и чувства гораздо лучше, чем слова.       Хуа Чену кажется, что он мог бы утонуть в прикосновениях Се Ляня - таких нежных и сладких.       Они расходятся, снова прижимаются лбами друг к другу, и Хуа Чен предполагает, что они собираются устроиться на вечер.       Но тут... Се Лянь не двигается с места, предпочитая оставаться на коленях Хуа Чена.       Хуа Чен открывает глаза и вопросительно смотрит в глаза Се Ляню. — Гэгэ?       Не успел он договорить, как Се Лянь осторожно наклонил голову в сторону, обнажив шею. Затем губы - теплые и лепестково-мягкие - прижимаются к нижней части челюсти Хуа Чэна и...       По его позвоночнику пробегает невольная дрожь.       Ведь прикосновения Се Ляня теперь совсем другие.       А Се Лянь, он-       Улыбается, изгиб его губ мягко и нежно касается кожи Хуа Чена. Радостный. Любящий. Ведь так приятно брать на себя ответственность...       Прикосновениями сказать Хуа Чену:       Я люблю тебя.       Я вижу тебя.       Я хочу тебя.       Я буду заботиться о тебе.       Это тонкий танец, которому Се Лянь еще только учится. Но когда он откидывается назад и смотрит в глаза Хуа Чену... Чувствует глубину его преданности...       Се Лянь знает, что все будет хорошо. Ведь они будут учиться вместе.       И когда он кончиками пальцев убирает волосы со лба Хуа Чена, улыбка Се Ляня становится ласковой. Он нежно гладит Хуа Чена по щеке, наслаждаясь тем, как тот прильнул к его ладони. Закрыв глаза, он тихонько вдыхает.       — Сань Лан. — шепчет Се Лянь, привлекая внимание Хуа Чена.       Хуа Чен ничего не говорит. Просто смотрит на Се Ляня, руки по-прежнему сжимают его талию.       — Я... — Се Лянь проводит кончиками пальцев по губам Хуа Чэна. — Я хочу...       Несколько секунд между ними царит тишина, пока Се Лянь пытается подобрать слова.       Затем Хуа Чен мягким и тихим голосом произносит: — Чего ты хочешь, Се Лянь?       Се Лянь тихонько вздохнул. — Я хочу... Чтобы Сань Лан... Занялся со мной любовью. — шепчет он.