Возможно, может быть

      Хуа Чен просыпается вместе с солнцем.       Когда он открывает глаза и осматривает окружающее пространство, ему требуется мгновение, чтобы сориентироваться и освоиться. Вспомнить, где он заснул. Что произошло прошлой ночью. Где он находится.       Се Лянь.       Его желудок вздрагивает от воспоминаний. Призрачное ощущение того, что Се Лянь лежит в его объятиях. Его тело так идеально прижалось к его телу.       Прищурившись от света, проникающего через открытое окно, Хуа Чен огляделся вокруг. Кроме приглушенных звуков суетящихся соседей, в квартире тихо и спокойно. Похоже, что не спит только он один.       Встав, Хуа Чен закрывает глаза и разводит руки в стороны, глубоко вдыхая, разминает суставы и мышцы, возвращая им жизнь. После этого Хуа Чен смотрит на часы. Еще рано. Гораздо раньше, чем он обычно просыпается.       Он бросил взгляд на коридор, ведущий в спальни. Обе двери по-прежнему закрыты, значит, Гуцзы и Се Лянь еще крепко спят.       Хуа Чен вздохнул и задумался, положив руки на бедра и глядя на чистый ковер. Он не хочет уходить. Не хочет. Но он также не знает, какое оправдание придумать, когда Се Лянь неизбежно проснется и обнаружит, что Хуа Чен без причины бродит в его доме.       Хуа Чен смиряется и придумывает, как ему остаться, чтобы не было мучительно больно.       Оказалось, что размышлять ему осталось недолго.       Внимание Хуа Чена привлекает звук скрипа дверной ручки. Он поднимает взгляд и видит, как дверь в комнату Гуцзы распахивается и из нее выходит маленький мальчик, сжимающий в одной руке маленькое одеяльце, а другой, сжатой в маленький кулачок, протирающий глаза. Его волосы, которые почти всегда были собраны в пучок или хвост, теперь свисают свободно, обрамляя лицо и торча вверх под разными углами. Он одет в детскую пижаму с изображением динозавра и шатается на нетвердых ногах, явно борясь с гравитацией, пытаясь прийти в себя.       Хуа Чен замирает, и в тот момент, когда они встречаются взглядами, Гуцзы тоже замирает, останавливается на полшага, широко раскрыв глаза и внезапно насторожившись, смотрит на Хуа Чена.       Блять. Хуа Чен не ожидал, что Гуцзы проснется первым. Невозможно представить, о чем думает мальчик, проснувшись и увидев в своей квартире возвышающегося Хуа Чена, вторгшегося туда, где он должен чувствовать себя в безопасности-       — Сань Лан? — прошептал Гуцзы с недоверием в голосе.       Хуа Чен слабо улыбнулся. — Привет, малыш. — он проводит рукой по лицу, придумывая, как объяснить свое внезапное появление. — Я... Эм... Не думал-       Хуа Чен замолкает, когда Гуцзы стремительно несется вперед, мельтеша ногами и тяжело дыша, а затем, прежде чем Хуа Чен успевает осознать происходящее, Гуцзы оказывается перед ним, подпрыгивая на пухлых ножках и оскаливаясь в восхищенной зубастой улыбке. Он тянется вверх, все еще сжимая в одной руке свое одеяло.       Хуа Чен облегченно выдохнул и потянулся вниз, поднимая Гуцзы на руки. Он все еще не уверен, когда дело доходит до того, чтобы взять мальчика на руки, но-       — Сань Лан! — тихонько восклицает Гуцзы, обхватывая Хуа Чена за шею и прижимаясь. — Я скучал по тебе!       Хуа Чен растаял.       Внезапно он понял, что именно нужно делать. Он опускает подбородок вниз, упираясь им в плечо Гуцзы, а затем плотнее обхватывает спину мальчика, прижимая его к себе. — Я тоже скучал по тебе, дружище. — он проводит ладонью по спине Гуцзы, одетого в пижаму, успокаивающим жестом, который кажется инстинктивным.       Гуцзы хмыкает в ответ и откидывается назад, позволяя своим маленьким ладошкам прижаться к груди Хуа Чена. Так близко, что Хуа Чен видит вмятины от простыней, вдавленных в лицо Гуцзы, складки, бегущие по щекам и лбу.       — Что ты здесь делаешь, Сань Лан? — спросил Гуцзы, обнажив маленькие зубки, которые приятно улыбаются, и высунув между ними язык.       — Я приехал сюда, чтобы завезти твоего отца вчера вечером, и... — он делает преувеличенно виноватое выражение лица. — Наверное, я заснул на диване.       Гуцзы тихонько хихикает, качая головой. — Глупый, Сань Лан.       — Действительно. — подчиняясь воле Гуцзы, Хуа Чен перемещает маленького мальчика так, чтобы он прижался боком к его груди.       — Папа все еще спит? — шепчет Гуцзы, поворачивая шею то в одну, то в другую сторону в поисках Се Ляня.       — Боюсь, что да. — прошептал Хуа Чен, а затем лукаво улыбнулся. — Похоже, ты пока останешься со мной. — он качает Гуцзы на бедре, несколько раз подбрасывая его для убедительности.       Гуцзы снова смеется, а затем закрывает рот обеими руками, чтобы подавить смех. — Время для быстрого перекуса? — спрашивает он, натягивая одеяло и прижимая его к груди.       Хуа Чен поднимает брови. — О. Это то, что ты... Обычно делаешь?       — Угу. Папа обычно готовит что-нибудь. Если только не сожжет. А потом мы идем гулять.       Хуа Чен не пытается скрыть ласковую улыбку, которая появляется на его губах. — Понятно. — говорит он, слегка качнувшись взад-вперед. — Давай посмотрим, что у вас есть.       Они проходят на кухню, где Хуа Чен ставит Гуцзы на пол, чтобы тот мог заглянуть в холодильник. Он находит тревожно мало, не считая нескольких заплесневелых овощей, пакета молока, немного масла и яиц. В морозильной камере дела обстоят не лучше: только пакет шоколадных чипсов и несколько готовых блюд для микроволновки.       — Хм.       Хуа Чен чувствует на себе взгляд Гуцзы, закрывает дверцу морозильной камеры и поворачивается к шкафам. Там он находит самое необходимое - сахар, муку, пищевую соду и тому подобное.       Он мысленно перебирает рецепты, которые знает наизусть, а затем поворачивается к Гуцзы с поднятой бровью. — Ты любишь блины, Гуцзы? — спрашивает он.       Гуцзы лишь прижимает к себе одеяло и улыбается.

________________

      Когда Се Лянь просыпается, он чувствует себя... Более вялым, чем обычно. Медленнее, как будто движется сквозь патоку. Он чувствует, что его волосы рассыпались по плечам, и, хотя он не помнит, как оказался здесь прошлой ночью, он лежит в своей собственной постели.       Откинув волосы с лица, Се Лянь оглядывается по сторонам, и ему вдруг становится приятно тепло, когда он вспоминает события вчерашнего вечера. В нескольких шагах от него Жое зашевелилась и потянулась.       — Доброе утро. — вздохнул Се Лянь, когда она подошла к нему и мурлыкнула в поисках ласки. Он гладит ее по голове кончиками пальцев, а она в ответ ласково прижимается к нему.       Ласково улыбаясь своей спутнице, Се Лянь оглядывается по сторонам и хмурится, когда видит, как светло в его комнате. Должно быть, это самое последнее место, где он проспался за последние годы.       Желудок Се Ляня подпрыгнул.       Гуцзы.       Если сейчас действительно так поздно, Гуцзы уже должен был его разбудить. Если только что-то не случилось.       Се Лянь поспешно откинул одеяло и вскочил с кровати, напугав Жое. С колотящимся сердцем он распахивает дверь своей спальни - когда же он успел ее закрыть? - и торопливо выходит в коридор, намереваясь сразу же направиться в спальню Гуцзы.       Он уже сделал шаг в коридор, когда услышал голос Гуцзы и движения из кухни. Он замирает на месте, пытаясь понять, почему Гуцзы разговаривает сам с собой на кухне, и тут слышит другой голос.       Более глубокий. Знакомый.       Сань Лан.       Все тело Се Ляня расслабляется. И почему-то щеки его разгорелись от осознания того, что Хуа Чен все еще здесь, в его квартире, на его кухне. Наверное, он остался на ночь. Должно быть... Отнес его в спальню после того, как он уснул.       Щеки загорелись розовым, Се Лянь заправил волосы за уши и, прочистив горло, направился на кухню.       Он обхватывает пальцами дверной косяк и прислоняется к нему, заглядывая за угол.       Первое, что замечает Се Лянь, - это беспорядок на кухне. Мука и сахар покрывают гарнитур, и кажется, что почти все миски для смешивания, которыми владеет Се Лянь, были вытащены и испачканы. Вокруг витает сладкий запах свежих блинов.       Второе - и гораздо более приятное - что замечает Се Лянь... Это Хуа Чен и Гуцзы, не замечающие его присутствия и занятые приготовлением блинов.       Се Лянь затаил дыхание, наблюдая за разворачивающейся сценой.       Хуа Чен стоит спиной к нему и возится у плиты с лопаткой. Его волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке. (Се Лянь старается не думать о том, что при виде обнаженной шеи Хуа Чена у него пересыхает во рту).       Гуцзы, тем временем, стоит рядом, на стульчике, который Се Лянь купил для него, чтобы он мог дотянуться до стола и помочь приготовить еду. Он все еще одет в пижаму с динозавром. Его щеки припорошены мукой, а темные волосы, обычно распущенные по утрам, завязаны в хвост. (По мнению Се Ляня, это дело рук Хуа Чена).       Маленькие щечки розовеют от усердия, и он с восторгом следит за каждым движением Хуа Чена, не обращая внимания на присутствие отца. Он весело хихикает, когда Хуа Чен, потянувшись кончиком пальца, оставляет ему на кончике носа капельку теста для блинов, и в ответ слышит бурлящее хихиканье.       Се Лянь чувствует странное ощущение в груди. Как будто что-то оседает. Как будто что-то встало на место. Как будто изображение перед ним - это недостающий кусочек головоломки, о которой он до сих пор даже не подозревал.       Ласково улыбаясь, он заходит на кухню, мгновенно привлекая внимание Гуцзы.       — Доброе утро, Папочка! — радостно зовет Гуцзы.       — Доброе утро. — смеется Се Лянь, протягивая руки, когда Гуцзы спускается с табуретки и спешит к нему.       Он поднимает мальчика на руки и целует его в щеку и висок. — Чем вы занимались сегодня утром? — спрашивает он, убирая со лба Гуцзы несколько прядей волос.       — Мы печем блины! — гордо заявляет Гуцзы, вскидывая руки вверх, отчего вокруг него разлетаются мелкие пылинки.       Се Лянь хихикает. — Я вижу. — он переводит взгляд на Хуа Чена и видит, что, несмотря на беспорядок, устроенный Гуцзы и кухней, тот остался чист и совершенно невредим, если не считать небольшого пятна муки на щеке, чуть ниже единственного глаза.       — Доброе утро, Гэгэ. — пробормотал Хуа Чен, встретившись с Се Лянем знакомым напряженным взглядом. — Надеюсь, мы тебя не разбудили.       — Не разбудили. — заверил Се Лянь, выпячивая бедро, чтобы Гуцзы было удобнее прижиматься к нему. Он улыбается и затем говорит: — Спасибо.       Хуа Чен понимает, за что. Он просто закрывает глаза и кивает. (По правде говоря, он просто благодарен, что Се Лянь, похоже, не возражает против того, что он все еще в его жилище). Хуа Чен открывает глаза и с удивлением видит, что Се Лянь идет к нему, протягивая руку, а на его губах играет самая мягкая и ласковая улыбка.       Дыхание перехватывает в горле, когда Се Лянь протягивает руку и нежно гладит его по щеке, а затем большим пальцем убирает муку под глазом.       Хуа Чен не может не заметить, как задерживается рука Се Ляня, и ему приходится бороться с желанием прильнуть к его ладони, чтобы почувствовать комфорт от его прикосновения.       Хуа Чен улыбается. — Спасибо. — прошептал он, когда Се Лянь убрал руку.       Глаза Ся Ляня внезапно расширились, и он прочистил горло. — На тебе было немного муки. — хихикая, объясняет он, и кончики его ушей становятся розовыми, когда он поправляет Гуцзы.       — Следующая партия готова, Сань Лан? — спросил Гуцзы, поворачивая шею, чтобы заглянуть Хуа Чену, стоящему у плиты, в лицо.       — Похоже на то. — говорит Хуа Чен, быстро приходя в себя, поворачивается и лопаточкой перекладывает последние блинчики с шоколадной крошкой на большую тарелку. — Завтрак подан.       Се Лянь улыбается, ставя Гуцзы на пол, и наблюдает за тем, как тот, улыбаясь, скачет к Сань Лану.       — Тарелки здесь. — говорит Гуцзы, указывая на один из шкафов.       — А, спасибо. — Хуа Чен открывает шкаф, на который указал Гуцзы, и достает оттуда несколько маленьких разноцветных пластиковых тарелочек.       — Пошли. — продолжает Гуцзы, берет за руку Се Ляня и ведет всех к кухонному столу. Он забирается на один из стульев, пока Хуа Чен ставит тарелку с блинами и расставляет тарелки.       — Какой ты хочешь, Папа? — шепчет Гуцзы, указывая на тарелку.       — А какой, по-твоему, я должен взять? — шепчет в ответ Се Лянь.       — Ммм... Вот этот. — Гуцзы протягивает руку и выбирает блинчик с самого верха, перекладывая его на тарелку Се Ляня.       — Спасибо, Гуцзы. — Се Лянь ловит взгляд Хуа Чена, который занял место на другом конце стола, и поджимает губы, сдерживая улыбку. — А ты, Сань Лан? — спрашивает он, накладывая на тарелку Гуцзы несколько маленьких блинчиков. — Какой бы ты хотел?       — Я позволю тебе выбрать, Гэгэ. — ответил Хуа Чен, его тон был непринужденным и легким, а взгляд был прикован к Се Ляню.       Он наблюдает за тем, как щеки Се Ляня слегка темнеют, а затем выбирает большой блин идеально круглой формы.       — Что скажешь, Гуцзы? — спросил Се Лянь, легонько толкнув мальчика локтем, чтобы привлечь его внимание. — Этот блин достаточно хорош для Сань Лана?       Гуцзы, который уже отправил в рот кусочек блина, прищурился, рассматривая выбранный блин. Затем он кивает.       Се Лянь хихикает и перекладывает блинчик на тарелку Хуа Чена. Затем он встает и исчезает на кухне, бросив: — Сейчас вернусь.       Хуа Чен наблюдает, как через минуту он возвращается с серебряными приборами и маленьким кусочком масла на тарелке.       — Боюсь, у меня нет сиропа, — говорит он, передавая столовые приборы и ставя масло на середину маленького кухонного стола, — так что придется обойтись этим.       У Хуа Чена сжимается грудь, когда он смотрит, как Се Лянь садится за стол.       Видно, что его беспокоит то, что он не может предложить больше. И он подумал о том, насколько пустыми были холодильник и шкафы.       — Это идеально. — произносит он, разрезая блинчик. Ты идеален. - думает он. — Спасибо, Гэгэ.       Это вызывает маленькую, но искреннюю улыбку. И успокаивает боль в груди Хуа Чена.       Взрослые не разговаривают во время еды, а слушают, как Гуцзы рассказывает о своем вечере с Му Цином и Фэн Синем.       Хуа Чен полагает, что для других это выглядело бы глупо. Едят с разноцветных пластиковых тарелок. Волосы распущены и не уложены. Зубы не чищены. Одеты в помятую и поношенную одежду.       Но для Хуа Чена это... Похоже на дом. Даже больше, чем когда-либо прежде.       И ему это нравится.       Нравится, как ласково блестят глаза Се Ляня, когда он слушает Гуцзы.       Как он поднимает бровь в знак неодобрения, когда Гуцзы пытается говорить с набитым ртом.       Хуа Чену нравится, как Гуцзы смотрит на отца, выражая полное доверие, на которое способны только дети.       Хуа Чен любит это.       Когда они заканчивают, он наблюдает, как Се Лянь протягивает руку и осторожно вытирает большим пальцем крошки со щеки Гуцзы. (Гуцзы зажмуривает глаза и жалобно хнычет, надувая щеки, что вызывает лишь ласковую улыбку отца).       Хуа Чен собирает тарелки и столовое серебро и относит их на кухню, где ополаскивает и ставит на сушилку.       Вернувшись в гостиную, он обнаруживает, что Гуцзы переместился на диван, а Се Лянь стоит рядом с ним, держа в одной руке пульт от телевизора. Он подходит к Ся Ляню и устраивается рядом с ним, наблюдая, как на экране оживает детская анимационная передача "Наш друг - медвежонок Реми".       Гуцзы, покачиваясь, завороженно укладывается на подушки.       Се Лянь оставляет пульт на журнальном столике, затем ласково взъерошивает волосы Гуцзы, после чего поворачивается и смотрит на Хуа Чена. Его длинные волосы рассыпались по плечам, а выражение лица было легким и непринужденным. — Ты не против, если я пойду приму душ, Сань Лан? — спросил он.       И почему-то все тело Хуа Чена начинает приятно пульсировать. Потому что в вопросе Се Ляня есть некое предположение. Что-то уютное. Почти интимное. Предполагается, что Хуа Чен не прочь задержаться. Не откажется понаблюдать за Гуцзы, пока тот принимает душ.       И Хуа Чен с радостью согласился.       — Вовсе нет. Не торопись. — он поворачивается к дивану и говорит: — Мы с Гуцзы можем провести вместе еще немного времени, да?       Гуцзы рассеянно напевает, его внимание больше сосредоточено на шоу. Хуа Чен посмеивается над безразличием мальчика и, скрестив руки, снова поворачивается к Се Ляню лицом.       У него замирает сердце, когда Се Лянь протягивает руку и кладет ее на его руку в знак благодарности. — Спасибо, Сань Лан. — прошептал он с улыбкой, после чего отстранился и направился прочь по коридору.       Хуа Чен все еще чувствует тепло на коже, когда видит, как Се Лянь исчезает в ванной, закрывая за собой дверь. Проходит пара секунд, и Хуа Чен подносит руку ко рту, прочищая горло. Он поворачивается и направляется к дивану, где садится рядом с Гуцзы, сохраняя между ними разумную дистанцию. В конце концов, он не хочет, чтобы его присутствие вызывало у Гуцзы чувство неловкости или чтобы маленький мальчик чувствовал себя так, будто он вторгся в его собственный дом.       Скрестив руки и сцепив их между коленями, Хуа Чен наклоняется вперед и обращает свое внимание на шоу. Он слышит приглушенный писк включенного крана и звук льющейся воды. Старые трубы в здании стонут, неся воду в ванную комнату.       И вдруг Хуа Чену приходится приложить немало усилий, чтобы не дать своим мыслям блуждать.       Он решает сосредоточиться на Гуцзы и на бездумной каше, которую представляет собой шоу, совершенно очаровавшее маленького мальчика. — Итак, — задумчиво тянет он, откинувшись на подушки дивана, перекидывая лодыжку через одно колено, — о чем этот мультик, Гуцзы?       Гуцзы поворачивается и смотрит на него, широко раскрыв глаза. — Ты его уже видел, Сань Лан? — спрашивает он, придвигаясь ближе.       — Боюсь, что нет. Расскажешь?       Хуа Чен ожидает, что Гуцзы, возможно, отмахнется от него или даст какое-то поверхностное изложение сюжета. Но к чему он совершенно не был готов, так это к тому, как Гуцзы ползет по дивану к нему, восхищенно улыбаясь. Он сворачивается в клубок, устраиваясь рядом с Хуа Ченом.       Как он подтягивается ближе, прижимаясь к боку Хуа Чена.       Как... Приятно, когда Гуцзы так плотно прижимается к нему.       Усевшись, Гуцзы начинает рассказывать эпизод, объясняя персонажей и сюжет. Он делает это с потрясающей артикуляцией. Хуа Чен в очередной раз убеждается, что он действительно умный ребенок.       Он задает вопросы, на которые Гуцзы отвечает подробно и непринужденно, не отрывая взгляда от телевизора.       Оказывается, план Хуа Чена использовать Гуцзы в качестве отвлекающего маневра сработал. Не успел он оглянуться, как серия закончилась, и вода в ванной перестала течь. Через несколько минут раздается приглушенный звук фена, который работает еще несколько мгновений, после чего открывается дверь и раздаются шаги Се Ляна, идущего в свою спальню.       Прошла примерно половина второго эпизода, когда из прихожей появляется Се Лянь с наполовину высохшими волосами, собранными в беспорядочный пучок на голове. Он переоделся в футболку с длинными рукавами и серые спортивные штаны, от одного вида которого у Хуа Чена заколотилось сердце в груди, потому что...       Се Лянь выглядит таким... Мягким.       — Ох, — с улыбкой комментирует Се Лянь, заходя за угол и замечая Гуцзы, прижавшегося к Хуа Чену. — вы двое выглядите уютно.       — Я рассказывал Сань Лану о мультике. — комментирует Гуцзы, перебираясь на другую сторону дивана, чтобы устроиться рядом с Се Лянем. Он забирается к отцу на колени, прижимается к нему и откидывает голову назад, чтобы продолжить просмотр эпизода.       — Очень мило с твоей стороны. — Се Лянь бросил извиняющийся взгляд в сторону Хуа Чена, обхватив Гуцзы под руками.       Но Хуа Чен лишь улыбается и качает головой. — Гуцзы отлично справился со своей миссией. — затем с тихим вздохом он положил руки на бедра.       —Я сейчас вернусь. — говорит он и уходит в сторону кухни.       — Сан Лан, куда...?       — Просто немного приберусь. — вежливо перебивает Хуа Чен, после чего исчезает на кухне и начинает наводить порядок в том месте, где они с Гуцзы устроили беспорядок. Протирает столы, убирает ингредиенты. Только начав мыть посуду, Хуа Чен слышит звук шагов маленьких, легких ножек.       Закатав рукава и зарывшись по самые предплечья в воду, Хуа Чен повернулся и увидел, что на кухне к нему присоединились Се Лянь и Гуцзы.       — Мы пришли помочь, Сань Лан. — заявляет Гуцзы, протягивая что-то в качестве доказательства.       И тут Хуа Чен понимает, что Гуцзы держит в руках миниатюрную метлу, полностью покрытую щетиной, и маленький совок для мусора. Хуа Чен уверен, что никогда не видел ничего более очаровательного. Так было до тех пор, пока Гуцзы не начал пользоваться этой штукой, бесцельно водя ею взад-вперед. (Что, правда, приводит к тому, что мука и сахар рассыпаются еще сильнее, чем раньше).       Хуа Чен наблюдает за тем, как Се Лянь наклоняется и осторожно направляет руки Гуцзы. Он показывает ему, как контролировать свои движения, чтобы создать небольшую кучку, которую они вместе собирают в единую совок.       — Очень хорошо. — похвалил Се Лянь, положив руки на бедра и наблюдая за очередной попыткой Гуцзы. Лучше, но все равно неуклюже. Хуа Чен хихикает, наблюдая за тем, как Гуцзы подметает пол на кухне, забавляясь его стараниями.       Однако вскоре его взгляд останавливается на Се Ляне, который берет чистое полотенце и, перекинув его через плечо, устраивается рядом с ним.       — Давай. — говорит Се Лянь, протягивая руку Хуа Чену за тарелкой, которую тот только что закончил ополаскивать, и слегка приподнимает одну бровь.       — Тебе не нужно помогать, Гэгэ. — прошептал Хуа Чен, глядя на Се Ляня. — Это я устроил беспорядок.       Се Лянь улыбается, пожевав нижнюю губу. — Мне кажется, Сань Лан, это немного не так. Мы прекрасно знаем, что ты не разбрасывал муку по всему дому.       Хуа Чен хихикает, выражение его лица одновременно ласковое, игривое и... Возможно, с оттенком чего-то другого. Что-то более глубокое, наполненное тоской.       Он наблюдает за тем, как Се Лянь протягивает руку чуть дальше и смотрит на тарелку. Хуа Чен колеблется лишь мгновение, прежде чем передать тарелку.       Они возвращаются к работе: Хуа Чен моет грязную посуду, а Се Лянь вытирает ее и убирает. Гуцзы усердно работает с полом.       — Извини, Сань Лан! — ворчит он, направляясь к месту, где они стоят.       Хуа Чен по очереди поднимает ноги, освобождая место для Гуцзы. После этого они с Се Лянем тихонько смеются.       Через несколько минут Хуа Чен ополаскивает последнюю тарелку. — Спасибо, Гэгэ. — шепчет он, передавая Се Ляню тарелку, чтобы тот вытер ее.       — Нет. — решительно вздыхает Се Лянь, не отрывая глаз от тарелки и тщательно вытирая ее. — Это тебе спасибо Сань Лан. И я имею в виду не только это.       Он кивает в сторону пустой раковины, а затем поднимает взгляд вверх, встречаясь с глазами Хуа Чена и слабо ему улыбаясь.       У Хуа Чена свело живот. Потому что Се Лянь выглядит так...       — Всегда рад помочь, Гэгэ. Поверь мне.       Се Лянь ласково закатил глаза.       А Хуа Чен почувствовал, как в груди снова зарождается боль, потому что все здесь кажется таким удобным, легким, знакомым, идеальным и-       Хуа Чен наблюдает за тем, как Се Лянь поднимает руку, чтобы убрать несколько прядей волос. Это непритязательный жест, который он уже делал бесчисленное количество раз в присутствии Хуа Чена. Но в этот раз рукав сползает вниз и завязывается на сгибе локтя, впервые обнажая кожу под ним.       И не должно быть ничего шокирующего в том, чтобы увидеть внутреннюю часть запястья и предплечья Ся Ляня. Не должно.       И все же-       Там что-то есть.       Что-то, что привлекло внимание Хуа Чена и заставило его замереть, не в силах пошевелиться. Не в силах думать. С трудом дышать.       Шрамы.       Если бы был только один, Хуа Чен мог бы не обращать на него внимания, считая, что это результат несчастного случая.       Но шрам не один.       Их несколько. Каждый из них неистовый и неровный. Выцветшие и явно старые, но все же они есть. Очень даже есть.       Хуа Чен знает, что не должен смотреть, знает, что должен отвернуться - хочет отвернуться, но не может заставить себя сделать это. Что-то такое неуместное есть в этой обесцвеченной, изуродованной коже, что не позволяет сосредоточиться, думать, дышать.       Только через мгновение Се Лянь замечает поведение Хуа Чена. Не поднимая руки, он смотрит на Хуа Чена, но тот пораженно смотрит... На его руку.       Се Лянь опускает взгляд, понимая, насколько сильно задрался его рукав. — Ой. — говорит он и нервно хихикает, поспешно натягивая рукав на место. Он небрежно машет пальцами в воздухе и безмятежно улыбается. — Не беспокойся об этом, Сань Лан.       Не беспокоиться? - недоверчиво подумал Хуа Чен. - Как ты можешь ожидать от меня чего-то настолько невозможного?       Хуа Чен старается сохранить нейтральное выражение лица. Но он знает, что не может скрыть абсолютную муку, сверкающую в темноте его глаз. — Гэгэ. — начинает он, голос ниже от страха. — Что-       — Все готово! — гордо заявляет Гуцзы, не обращая внимания на изменения в комнате, на атмосферу, установившуюся между двумя взрослыми, стоящими перед ним. Он с гордостью смотрит на Се Ляня и Хуа Чена, опускает метлу на пол, как это делают с флагом, завоевывая новую землю.       Се Лянь успокаивающе улыбается, не замечая, что внутри Хуа Чена, как ураган, бушуют страдания. Он опускается на колени рядом с Гуцзы.       — Очень хорошо поработал, Гуцзы! — воркует он, потирая ладонью спину Гуцзы. — Ты был отличным помощником. — Се Лянь закрывает глаза и наклоняется, чтобы провести кончиком носа по носу Гуцзы, отчего тот хихикает. — А теперь пойдем переоденемся в другую одежду. Сегодня ты будешь помогать мне в магазине, а мы не можем идти туда в таком виде.       — Хорошо! — соглашается Гуцзы, передавая миниатюрную метлу и совок, и убегает переодеваться.       Когда Се Лянь снова поворачивается, чтобы посмотреть на Хуа Чена, на его лице появляется обычное безмятежное выражение. Хуа Чен понял, что момент упущен. Се Лянь не беспокоится и готов жить дальше. Что бы ни увидел Хуа Чен, Се Лянь не намерен обсуждать это с ним. Во всяком случае, не сейчас.       И хотя каждое сухожилие, каждый мускул, каждая жалкая ниточка его существа вопиет о том, что он хочет узнать, как и почему на коже Се Ляня появились эти отметины...       Хуа Чен знает свое место.       И он знает, что если эти следы - то, о чем он думает, то их появление на коже Се Ляня - дело глубоко личное. Он не имеет на это ни прав, ни привилегий.       — Не хочешь ли ты пойти с нами, Сань Лан?       Хуа Чен вынужден физически тряхнуть головой, чтобы слова дошли до него. Он моргает раз, два, поворачивается и смотрит на лицо Се Ляня.       Он понимает, что Се Лянь приглашает его помочь в магазине. И ему приходится приложить немало усилий, чтобы избавиться от тревожного ощущения, что Се Лянь разговаривает с ним, смотрит на него. Нормально. Спокойно. Ожидающе. Как будто весь мир только что не перевернулся.       Но Хуа Чен не хочет сейчас идти домой. Он не хочет оставаться наедине со своими мыслями.       Поэтому ему удается как-то исправить выражение лица, превратив его в привычную улыбку. Он кивает. Это выглядит деревянно, но, видимо, убедительно, потому что выражение лица Се Ляня смягчается, он улыбается и исчезает в поисках Гуцзы.

__________________

      Хуа Чен отвозит их в магазин. Гуцзы впервые едет в машине, которая не является такси. Он удивляется ее размерам и характеристикам. И, несмотря на беспокойство в животе, которое он так старается скрыть, Хуа Чен чувствует, как все смягчается, когда Гуцзы искренне восклицает: — Ух ты, Папочка! Посмотри на это! — а затем указывает на что-то, чего он никогда раньше не видел.       Время в магазине проходит быстро - Се Лянь работает по субботам всего несколько часов, и покупателей у них немного. На данный момент это постоянные клиенты. Пожилые дамы, которые воркуют над Гуцзы, предлагая ему конфеты из своих сумочек, в то время как они охают над Се Лянем и бросают на Хуа Чена добрые, изучающие взгляды. (Хуа Чен никогда не признается в этом, но втайне он любит старушек. Они не приемлют глупостей и, как правило, отвечают на его ледяной взгляд достаточно нахально).       Хуа Чен, как всегда, помогает. Поправляет аранжировки и витрины в магазине. Проверяет инвентарь в подсобке. Приводит в порядок складские помещения, наклеивая этикетки, чтобы облегчить работу Се Ляню, когда он вернется в понедельник.       И обычно все это он делал быстро и без ошибок.       Но сегодня, несмотря на все усилия, он отвлекся. Не знает, что делать. Его мысли все время блуждают. В темные, тревожные места. Он больше обычного держится в стороне, проводя большую часть времени в подсобке. Се Лянь, наверное, заметил бы это, если бы не был так занят тем, что отвлекал Гуцзы в перерывах между клиентами.       Когда они наконец закрывают магазин, Гуцзы отключается на руках у Се Ляня, его тело висит совершенно безвольно, как это бывает только у маленьких детей. Хуа Чен предлагает отвезти их домой, но Се Лянь вежливо отказывается, настаивая на том, что за последние сорок восемь часов он сделал для них более чем достаточно.       Когда Хуа Чен возвращается домой, его квартира горит красно-оранжевым светом, купаясь в лучах заходящего солнца. И обычно он задумывается о том, чтобы запечатлеть это, пусть даже в виде наброска или быстрой, неаккуратной картины. Но не сегодня.       Сегодня он рухнул на диван, погрузившись в подушки всем телом, как в лужу желе.       Он не помнит, когда в последний раз чувствовал себя настолько истощенным. Таким противоречивым.       Потому что Хуа Чен знает, что он собирается делать.       Он принял решение несколько часов назад, когда вез Се Ляня и Гуцзы в магазин. Принял решение сделать то, что было несомненным нарушением доверия Се Ляня к нему.       И Хуа Чен ненавидит себя за это. Ненавидит свои эгоистичные, импульсивные желания.       Но он знает, что ему чего-то не хватает. Чего-то значительного.       Странная пара в кофейне несколько месяцев назад... Рассказ Се Ляня о том, как он познакомился с Фэн Синем и Му Цином... Шрамы. Все это связано. Хуа Чен знает, что это так. Но не может понять, как.       А Се Лянь явно предпринял множество шагов, чтобы не дать ему узнать об этом. Но Хуа Чен чувствует, что причины, по которым Се Лянь скрывает от него информацию, очень сложны. Такое впечатление, что... Се Лянь беспокоится о том, что подумает о нем Хуа Чен.       Но когда он достает свой ноутбук и открывает поисковую систему по умолчанию, Хуа Чен понимает, что, что бы он ни нашел, это никогда не изменит его отношения к Се Ляню.       Потому что...       Хуа Чен любит его.       Может быть, до сегодняшнего вечера он и не произносил этих слов, но он знал это гораздо дольше. Практически с того самого дня, как они встретились. Потому что с той самой первой встречи, с подгоревшим печеньем, с его огромными свитерами и нежной душой... Хуа Чен знал, что Се Лянь - особенный.       Что ему суждено быть с ним. Не обязательно в романтическом смысле, просто... Рядом. В настоящее время. Часть его жизни и жизни Гуцзы. Потому что, когда Хуа Чен с ними, все кажется правильным. Как будто все части его жизни наконец-то встали на свои места. Как щелчок, от которого падает линия домино. Как будто все, что было до этого, было просто декорацией.       Именно поэтому, когда Хуа Чен набирает в поисковой системе имя Се Ляня, ему приходится перевести дух и закрыть глаза, собираясь с мыслями, прежде чем нажать кнопку "ввод". Ведь если это даст хоть какие-то результаты, Хуа Чен будет лезть в жизнь Се Ляня и его прошлое без разрешения.       Но Хуа Чен не может остановиться. Он должен знать.       Он открывает глаза, не замечая присутствия Эмина, когда тот запрыгивает на диван, чтобы присоединиться к нему, и с любопытством вертит хвостом. Выпустив через нос воздух, Хуа Чен нажимает кнопку "Ввод".