Burdock

      Светлая кухня постепенно наполнялась сладким ароматом выпечки и жаром из разогретой духовки, от чего окошко слегка запотело. Кэсси привстала со стула и протёрла стекло, немного вздрогнув от холодного прикосновения капель воды к коже. Такая естественная вещь, но всё равно прогоняющая тепло и комфорт.       Девушка вытерла мокрую ладонь о фартук и вернулась на место, всматриваясь в серость на улице. Март был только на бумаге откидного календаря на холодильнике – только вот природа не особо торопилась с теплом, хоть снег убрала до следующей ранней зимы: он растаял пару дней назад, взамен показывая грязь и лужи, вскрывая стрёмное месиво, которое должно стать плодородной почвой когда выйдет солнце.       Последние дни Кэсси чувствовала себя кучей непонятной грязной субстанции, которая если и пыталась держать себя в руках, то была абсолютно несобранной и непривлекательной, вызывающей одно лишь отторжение. Наверное, поэтому Óлив не оставляла попыток подбодрить её, не спрашивая что случилось. Француженка как-то даже рассказывала с каким удовольствием в детстве колупалась в грязи и лепила несъедобные пироги, предпочитая это занятие играм в куклы.       Прошло десять дней. Десять абсолютно одинаковых дней, которые она просидела дома, взяв внеплановый отпуск, удивив управляющую. Занималась давно отложенными вещами, никуда не выходя за пределы родных стен, кроме продуктового в соседнем квартале. Десять дней обоюдного молчания, одиночества, сепарации и нескончаемого потока мыслей, пока её руки занимались пересадкой, проверкой и уборкой десятков маленьких горшочков с растениями.       Саймон будто бы знал, что ей нужно время, и не выходил на связь с тех пор, как молчаливо провёл её домой в тот вечер. Ни звонков, ни сообщений. Он перестал встречать её с работы, хотя в последний рабочий день Кэсси задержалась дольше обычного, наивно выглядывая его седан. Стыдно было признаться: она скучала по нему пуще прежнего. Отчасти от того, что хотела поговорить о произошедшем. Отчасти, потому что просто тосковала по его присутствию и приятно щекочущему чувству, когда Гоуст гладил её по волосам. Или просто пялился ей в затылок, думая, что это не столь заметно.       Грин медленно коснулась губ, пытаясь вспомнить тот поцелуй, но касание кончиков пальцев не вызывало абсолютно ничего. Она уткнулась в рукав вязаного свитера – мягкая ткань сразу же разбудила память. Горячее дыхание. Медленное движение губ. Касание языка. Пальцы в её волосах и на талии. Твердость и уверенность его тела, прижатого к ней. Слабость в ногах, словно поцелуй высасывал из неё жизнь. И волна жара, что прокатилась тогда от щёк и до низа живота, заставляя бёдра инстинктивно сжаться. Совсем, как сейчас.       Кэсси недовольно уставилась на рукав, словно он был виновником её фантазий, а затем резко встала со стула, скрипнув ножками по полу.       Да к чёрту!       Лучше провести свой двадцать восьмой день рождения более продуктивно, чем мечтать наяву об этом… этом… этом придурке со своим тупым черепом и шоколадными глазами, крепкими руками и глубоким голосом, который вызывает сладкую дрожь по телу.       Да-да, ты совсем, абсолютно точно не думаешь о нём, Кэсс. Ещё и брауни решила испечь, да? Думая, что он, возможно, может быть, совсем случайно заглянет к тебе. Именно сегодня. Да. Конечно. Закатай губу.       Девушка метнула раздражённый взгляд на выпечку в духовке, закусив совсем короткий ноготь на мизинце. Она редко пекла что-то. А если и решалась, то только для Óлив на их совместные посиделки. А сейчас… Кэсси вообще не понимала что ей делать. Чего ожидать. Куда двигаться.       А всё из-за мелкого поцелуя, который и поцелуем-то сложно назвать. Технически, их губы не касались.       Но он всё-таки запихнул язык тебе в рот, милая. И тебе понравилось.       Грин закрыла глаза, глубоко вдыхая аромат шоколада, понимая что вот совсем скоро брауни будет готов. Была бы она так готова, чтобы в лоб задать вопрос – что же, чёрт побери, между нами, Саймон? Кэсси скривилась, понимая, что данный вопрос никогда не будет озвучен. Да и к последствиям она тоже не готова. В голове вообще не укладывалось то, что они могут встречаться. Целоваться без мешающей маски. Спать вместе и вытворять всё то, что ей снилось или было в фантазиях.       На последнем светловолосая покрылась густым румянцем, чувствуя, как на кухне стало необычайно душно. И работающая духовка не была этому виной.       Впрочем, два других варианта были отнюдь не из приятных, но более реалистичных. Именно они всплывали яркой картинкой в голове. Первый: Гоуст скажет, что это всё ошибка, извинится и попросит всё забыть. Но Грин как-то не представляла, что мужчина может такое сказать. Более высока вероятность того, что он просто будет делать вид, будто ничего не произошло. Саймон продолжит держать её на расстоянии вытянутой руки, не давая приблизиться. А если это и случится, то Кэсси снова обожжётся, в который раз.       Как глупый астероид, что влетел в атмосферу неизвестной планеты и сгорел к чертям.       Из грустных мыслей её вывело три вещи одновременно: оповещение на телефоне в кармане фартука, писк таймера духовки, сообщающий, что брауни готов, и уверенный стук в дверь. Встрепенувшись, девушка поспешила открыть дверцу и со всей ловкостью осторожно достала форму с выпечкой. В дверь снова постучали, уже более настойчиво. Так могла ломиться только Óлив.       – Иду! – крикнула Кэсси, направляясь в прихожую и бросая на столешницу кухонные рукавицы.       Без задней мысли, девушка открыла дверь, параллельно читая сообщение на телефоне.       “Эй, оторвись сегодня, старушка, а на выходных отпразднуем ещё и у меня. Припасла тебе бутылку красного и парочку ужасно грязных, в хорошем смысле, книжек. Учти, буду читать вслух!”       Грин усмехнулась, читая поздравление от подруги, но нависшая тень заставила её оторвать взгляд от экрана. Кэсси не могла понять от чего её руки покрылись гусиной кожей: то ли от прохладного ветерка с отчётливым запахом весны, то ли от взгляда тёмно-карих глаз человека, которого одновременно и жаждала увидеть, и не ожидала, что это возможно.       Саймон привычно смотрел на неё сверху вниз сквозь прорезь в маске. В его взгляде было что-то всепоглощающее, похожее на тоску, которую сиюсекундно сменило облегчение, едва ли девушка с удивлением приоткрыла губы. Телефон чуть не выскользнул из ослабевших пальцев.       Гоуст выглядел всё так же, словно у него гардероб состоял из одинаковых чёрных толстовок и тёмных джинс. И ни следа от её плетёного шарфа, хотя температура была не настолько высокой, чтобы отказаться от него. Впрочем руки, облачённые в перчатки с узором костей, держали знакомый горшочек с суккулентом Саймона – Мартином.       – Привет, – хрипло бросил мужчина, от чего Грин вздрогнула и сжала мобильный в руке.       – Э-э, привет, – сглотнула девушка. – Я не услышала, как ты приехал.       – Припарковался в квартале отсюда, – нехотя произнёс он.       Кэсси моргнула несколько раз, усваивая информацию, а затем распрямила спину. Он сомневался появляться ли вообще у неё на пороге. Девушка прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь понять что ему нужно.       – Я могу зайти? – спросил он, даже не пытаясь скрыть, что его взгляд метнулся в сторону где была кухня: сквозняк нёс аромат шоколадного брауни, который сложно было не учуять.       Грин скромно отошла в сторону, пропуская мужчину и медленно закрывая за ним дверь. Она не смотрела на него, пока тот снимал куртку, боясь уловить головокружительный запах ванили и пачули. Господи, его запах вгрызся в её память настолько отчётливо, что только при этом упоминании рот моментально наполнялся слюной, как у собаки Павлова.       Гав-гав, стань на задние лапки, дурочка.       Кэсси направилась в кухню, не намереваясь завязывать разговор. У неё не было ни сил, ни желания натягивать маску гостеприимства, когда вся эта непонятная хрень между ними двумя выбивала из колеи. Впрочем, казалось, что Гоуста это не особо беспокоит. Словно его абсолютно ничего не беспокоит: ни десятидневное молчание, ни её поведение, ни гнетущая тишина. Будто бы ничего и не произошло.       Челюсти сжались от злости, пока она выудила кухонный нож из ящика, глядя на брауни. Позади раздались приглушенные шаги: Саймон вёл себя, как дома, доставая с полки рядом две чашки, а затем включая электрочайник. Девушка повела плечами, прогоняя дрожь от внезапно проступивших мурашек, и нацелилась кончиком лезвия на поверхность выпечки.       Нависшая тень медленно закрыла свет яркой лампочки над её головой, а спина напряглась от присутствия фигуры позади. Кэсси даже не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть Гоуста. Она чувствовала взгляд тёмно-карих глаз, словно тот приклеился к её затылку.       Внезапно девушка осознала излишне интимную близость его тела к своему. Левая рука с закатанным рукавом демонстрировала покрытую татуировками кожу и парочку вздутых вен, что слегка двинулись – мужчина опёрся ладонью на край столешницы. Она почувствовала легкое прикосновение грудных мышц к своей спине, его бёдра стали критически близко к ней. Её разум так и подначивал: отклонись назад – почувствуй больше, насладись!       Кэсси слегка вздрогнула, когда Саймон мягко обхватил её ладонь, удерживающую рукоять ножа, и медленно, но уверенно направил к брауни, прорезая тонкую корочку с тихим хрустом. Она неотрывно наблюдала, как лезвие делило выпечку на почти идеальные квадратики, чувствуя себя в своеобразной клетке, зажатой между краем столешницы и притягательным теплым чувством близости к Гоусту.       – Что ты делаешь? – хрипло вырвалось из её горла.       – Помогаю нарезать эту штуку, чтобы ты не поранилась, – тихо ответил мужчина.       – Я не настолько неосторожная, чтобы это случилось, – пробормотала Грин, глядя как последнее движение соединяет линии на поверхности лакомства.       – Знаю, – он мягко убрал нож из её руки и отложил в сторону. – Просто хотел помочь.       Ему достаточно было сделать пару шагов назад, чтобы лишить её своего тепла. Грин закусила щеку до боли, только бы не хныкнуть в протесте. Она всё сверлила глазами нарезанный пирог, борясь с желанием встретиться с Саймоном взглядом, пока он готовил чай.       – Зачем ты здесь? – выдавила Кэсси.       – Хочу поговорить. Кое-что случилось и нам нужно это обсудить.       Кэсси встрепенулась от этих слов, резко поворачивая голову в сторону гостя. Тот закончил наполнять чашки кипятком, а затем перевёл на неё взгляд. Он хотел поговорить о чём-то личном? О них? О том поцелуе?       Господи, она готова была в сию же секунду броситься к мужчине и прижаться щекой к груди, показывая, как же ей не хватало его. К чёрту сраную гордость, к чёрту все эти недосказанности, если Грин уже окончательно знала: Саймон украл её маленькое и трепещущее сердечко, засунул в клетку своей неопределённости и ничего с этим не делал. А она с радостью и открытой душой позволила это, ведь рядом с ним её всегда обволакивало чувство безопасности.       – Я возвращаюсь к работе, – привлекая внимание девушки, гость прочистил горло. – Прошел последнюю проверку с психологом и меня призывают обратно.       – О, – искренне удивилась теме разговора Грин. – Я… мои поздравления. Это крутые новости.       – Да, – Саймон кивнул и сунул руки в карманы джинс. – Скорее всего надолго. Пару месяцев, возможно, полгода, если появятся осложнения.       – Окей, – выдала она, пытаясь понять куда клонит мужчина. – И?       – Я… Мне нужно чтобы кто-то присмотрел за этим горшком, пока я буду в отъезде, – он дёрнул подбородком в сторону Мартина, стоящего в центре стола. – А поскольку ты хорошо в этом разбираешься, то твоя кандидатура самая подходящая, чтобы не дать ему сдохнуть в моё отсутствие.       Кэсси несколько раз моргнула и перевела взгляд на горшочек с растением. Суккулент был в хорошем состоянии, не считая чуть вытянутых листьев.       Он уезжает и просит присмотреть за чёртовым растением?       – Ты сейчас серьёзно? – с её губ вырвался смешок, а брови поползли едва ли не к линии роста волос. – Присмотреть за твоим растением? Ты это и хотел обсудить?       Он кивнул. Просто кивнул с твёрдостью во взгляде.       Девушка изумлённо выдохнула, даже не заметив, что до этого задержала дыхание. Это наверняка была какая-то шутка. Она проследила, как Саймон подвернул край своей маски, и сдул пар с чашки, держа её в руках.       Всё ещё не веря в услышанное, Грин искала хоть какие-то намёки на то, что это какой-то розыгрыш. Что вот Гоуст криво усмехнётся, выдавая себя, в глазах появятся те крошечные искорки хитрости, а с губ слетит привычное хмыканье, словно “что, купилась?”       Но нет. Абсолютно нет.       – Я немного перефразирую вопрос, – Кэсси прищурила серые глаза. – Ты проводишь со мной время, даёшь мне миллион смешанных сигналов, отталкиваешь меня, возвращаешься, словно ничего не произошло, снова отталкиваешь, целуешь, пропадаешь без каких-либо объяснений, а теперь заявляешься на пороге моего дома, чтобы попросить присмотреть за грёбанным растением, а затем снова укатить в закат без объяснений? Какого хрена, Саймон?       По слегка округлившимся от удивления глазам Гоуста девушка поняла, что под конец своей гневной тирады неосознанно повысила голос. Напряженное горло сдавило от горечи.       – Кэсс, успокойся, – примирительно произнёс он, ставя чашку на поверхность и недовольно поджав губы.       – Ты прекрасно знаешь, что просьба успокоиться работает абсолютно наоборот!       Где-то глубоко внутри она понимала, что её нервы уже начинают сдавать позиции, а вся злость и обида выливается в потоке неадекватной истерики. Но накопленные негативные эмоции были сильнее за разум.       – Как у тебя вообще совести хватает вести себя так с людьми вокруг? Или я какая-то особенная, что ты меня отталкиваешь и притягиваешь к себе, как жалкую собачонку?       – Кэсс, не… – он ступил ближе, примирительно подняв руку, но взгляд карих глаз излучал одно лишь раздражение.       – Это абсолютно ненормально, Саймон! Я живой человек и тоже имею чувства!       – Хватит…       – Какого хрена ты от меня хочешь? Что тебе вообще от меня нужно, чёрт побери?       Кэсси не успела глазом моргнуть, как её подняли и усадили на столешницу, мгновенно прерывая поток неконтролируемых слов. Она даже не заметила, как расплакалась: шероховатые пальцы Саймона поспешно стёрли дорожки от слёз, а затем впились в её бедро, прижимая к мраморной поверхности.       Он был слишком близко. Катастрофически близко, нависая телом над ней, пожирая тёмной фигурой любой намёк на личное пространство и порождая нехватку кислорода между ними. Сердце грозилось вырваться на волю из грудной клетки, заставляя девушку приоткрыть рот, втягивая побольше воздуха. Карие глаза моментально метнулись к её губам. От Кэсс не укрылось то, как медленно расширились зрачки.       Саймон открыл рот, словно пытаясь что-то сказать, но не издал ни звука. Девушка судорожно сглотнула и сжала пальцы в кулаки, боясь, что они неконтролируемо потянутся вперёд и коснутся шрама на его верхней губе. Подушечками пальцев. Краем ногтя. Лёгким поцелуем. Или кончиком языка, оставляя влажный след.       Грин задрожала от одной мысли об этом, взволнованно облизывая губы. Гоуст издал страдальческий стон и слегка отвернулся, крепко зажмуривая глаза и сцепив зубы.       – Ты даже не представляешь насколько сильно испытываешь моё терпение, – сдавленно процедил он, всё так же сжимая бедро девушки, словно якорь, держащий его на плаву.       – Не делай меня виноватой в этой ситуации, – выдохнула Кэсси.       – Ситуация? – он хмыкнул, скривив губы и зажмурившись. – Ситуация? Это, блять, чёртова пропасть, в которую я падаю каждый сраный раз, когда смотрю на тебя. Когда чувствую мягкость твоих волос под своими пальцами. Когда просто слышу твой голос и этот смех, что будто бы вскрывает грудную клетку и испепеляет всё хреновые мысли внутри меня. А когда ты смотришь в ответ… Чёрт, Кэсс.       Мужчина горестно замотал головой и перевёл на неё взгляд. В тёмных глазах читалось сомнение.       – Как я на тебя смотрю? – казалось, что Грин забыла как моргать и дышать: глаза щипало, а лёгкие сдавило невидимыми тисками, позволяя лишь мелкие вдохи и выдохи, ускоряя и без того сумасшедший пульс.       – Словно никого для тебя не существует, кроме меня. Словно я долбаный кактус в горшке, об который ты не боишься пораниться, если коснёшься.       – Если всё делать с осторожностью, то ничего страшного не случится, – Кэсси мысленно отвесила себе подзатыльник за ремарку касательно своей работы с растениями.       – Кэсс, не испытывай меня, прошу, – его рука медленно соскользнула с её бедра и опёрлась на мрамор. – Всё, что ты говоришь. Словно это так легко и просто.       – Почему? – девушка глянула ему в глаза, ища ответ. – Это не то, что усложняет вещи между нами.       – Потому что я чётко знаю, – он нервно сглотнул, дёрнув уголком рта. – Что первым делом я захочу исправить тот идиотский поцелуй. Но если я снова тебя поцелую, то больше не смогу просто так уйти.       Грин непонимающе заморгала, но как только собралась с духом выдавить очередное по-детски глупое “почему”, Саймон продолжил:       – За твоей дверью, за этим твоим маленьким мирком среди зелени, чая и рутины, есть опасность, с которой нужно разобраться. Искоренить. Уничтожить. Но на место одной угрозы всегда будет новая. Снова. И снова. И снова. А я обязан быть в первых рядах и справляться с этим дерьмом. Я не имею права втягивать тебя в это, Кэсс.       – Я не понимаю, почему это должен быть именно ты? – девушка потянулась к его лицу кончиками пальцев, но Гоуст отпрянул. – Почему ты мне не расскажешь всё? Почему просто не останешься со мной и не объяснишь? Почему ты не хочешь дать мне мизерный шанс, что я… ты стоишь того, чтобы…       – Я не могу пожертвовать памятью о друге и выбрать тебя, послав всё к чёрту, Кэсс! – рявкнул Саймон, перебивая неуверенную речь.       Он резко навис над ней, заставляя Грин зажмуриться и вжать голову в плечи от неожиданности.       Верно, всё крутилось вокруг Джонни с самого начала, дурёха.       Даже не раскрывая глаза, Кэсси почувствовала как рука Гоуста едва ли коснулась её волос. Она ожидала осторожного поглаживания и теплоты его пальцев, чтобы успокоиться и попробовать поговорить с ним. Обсудить всё с самого начала. Боже, да хоть просить и умолять, если это нужно.       Глубоко вдохнув его аромат, что вуалью обволакивал её личное пространство ванилью и кожей, девушка решилась посмотреть перед собой.       До пустой кухни донёсся щелчок закрывающейся входной двери.