Балласт

Когда Юнги впервые увидел Чимина, он на минуту поверил в байки про истинность. Иногда он всё ещё размышляет об этом, правда, с поправкой на то, что реальная жизнь — та ещё сука, раз уж решила, что истинность может быть невзаимной. Дело было больше шести лет назад на итоговом смотре пятого курса. Лейбл Юнги выдавал гранты юным талантам в надежде в дальнейшем привлечь их к работе и окупить инвестиции, а потому альфа время от времени посещал показательные выступления в качестве законного представителя, чтобы оценить, у кого из выпускников действительно есть потенциал. Но вместо того, чтобы анализировать оправданность вложений, Юнги завис на омеге-второкурснике в составе танцевальной группы, выпав из реальности вплоть до момента, пока тот не покинул сцену. Это было похоже на наваждение. До сих пор, если честно, похоже. Каждый раз, когда Юнги смотрит на Чимина, альфа внутри него сходит с ума. Чимин идеален. Воплощение всего того, что Юнги мечтал найти в своей паре. Милый, изящный, смешливый, добрый, внимательный, горячий. Трудолюбивый и упорный. Эмоционально самодостаточный. Невероятно красивый. Настолько, что каждый раз захватывает дух. У Юнги в запасе — неприлично огромный список описательных прилагательных, но даже его не хватит, чтобы выразить то, каким он видит Мин Чимина. Он написал уже сотни мелодий и лирик, но так и не смог в полной мере передать то, что он чувствует, когда омега рядом. Когда касается его. Смотрит. Шепчет что-то на ухо. Когда позволяет касаться в ответ. Юнги не врёт, когда говорит, что с Чимином он счастлив. Даже несмотря на досадный факт в виде отсутствия полной взаимности. Но он бы соврал, если бы сказал, что где-то глубоко внутри него ещё не теплится надежда на то, что когда-нибудь он сможет. Заберётся в сердце омеги сквозь одну из тонких трещинок и займёт его всё, целиком, или хотя бы какую-то часть. Альфа согласен и на малое, коим он, впрочем, и довольствуется. Грех жаловаться. Да он и не думал. Он всё ещё в восторге всякий раз, когда открывает глаза поутру и видит Чимина рядом. Впрочем, иногда Юнги кажется, что Чимин оттаивает. Нельзя сказать, что омега когда-либо был с ним холоден. Возможно, в самом начале, спустя несколько месяцев после родов, когда не давал к себе притронуться даже во время течки. Но это время уже давно позади. Сейчас Чимин добр к нему, ласков, мягок и часто нежен. Просто иногда… иногда Юнги ощущает это как-то по-особенному. Трепетным. Обнадёживающим. Как, например, в тот вечер, когда он слишком припозднился с работы. Альфа заметил, что время уже перевалило за полночь, лишь в сам момент беспокойного звонка. И тут же поспешил поднять трубку, устало стягивая с носа очки для чтения и потирая болящие глаза. — Ох, ты в порядке, — голос на том конце провода был явно преисполнен облегчения, и Юнги виновато улыбнулся. — Прости, что заставил тебя переживать. У нас на носу очень важный дебют, и я совсем забыл про время за работой. Я уже почти закончил. Скоро буду выезжать. — Ничего страшного, я понимаю. Я просто… немного запереживал, — кажется, Чимин и сам ощущал неловкость от этого признания. — Не жди меня, милый, ложись спать. У тебя завтра ранний подъём. Я отвезу Джихёка на плавание утром, — Юнги бросил короткий взгляд на экран монитора и, мысленно послав всё к чёрту, принялся собирать сумку, зажимая телефон плечом. — Я оставлю тебе ужин на столе. Ты наверняка ничего не ел, — это было чистой воды правдой. Юнги перехватил немного курицы за обедом, но это было больше двенадцати часов назад. — У меня не было времени на готовку, но я заскочил в ХоджиБобо и взял тебе кимбап и кимчи тиге. Обязательно поешь, ладно? — Ты золото, — выдохнул Юнги с благодарностью, наслаждаясь смущённым смехом мужа на том конце провода. — Я уже уложил Джихёка, но пообещал ему, что ты поцелуешь его на ночь, когда вернёшься. Юнги тепло улыбнулся, ощущая, как сердце наполнилось нежностью. — Обязательно. А заодно и тебя. Тихонько, чтобы не разбудить. — Обещаю проснуться и ответить. Чимин звучал соблазнительно, заставляя Юнги тяжело сглотнуть заполнившую рот слюну. Омега сдержал обещание. Юнги вернулся домой около половины второго. Наспех разобрался с ужином (Чимин оставил суп в подогреваемом мармите, и сердце Юнги превратилось в кисель от этой заботы), поцеловал сына, поправив съехавшее одеяло, и принял душ в гостевой спальне, чтобы не разбудить мужа. Время перевалило за два часа ночи, когда альфа тихонько прокрался в их спальню, усаживаясь на край кровати. Чимин выглядел спящим, его ровное дыхание приятно щекотало ладонь, а длинные ресницы едва заметно подрагивали, когда Юнги наклонился ближе, оставляя почти невесомый поцелуй в уголке его губ. — Ты мог принять душ здесь, — неожиданно выдохнул омега, открывая глаза, и притянул лицо мужа ближе, инициируя полноценный поцелуй. Юнги рвано выдохнул парню в губы, отвечая на каждое уверенное движение. — Не хотел будить тебя, — шепнул альфа между поцелуями, удивляясь тому, как настойчиво Чимин требовал его прикосновений на языке тела. — Я не спал. Ждал свой поцелуй. Юнги провёл ладонью вдоль стройных бёдер, ощущая колючие мурашки под подушечками пальцев, и очертил носом линию челюсти парня, перемещая поцелуи на шею. — Замкни дверь, — попросил Чимин, сбивчиво облизывая губы. Юнги быстро исполнил просьбу, не желая оставлять омегу одного надолго. Они улеглись ближе к трём. Чимин был поразительно ненасытен, раскован и горяч. Впрочем, он всегда такой незадолго до течки, но Юнги до сих пор кажется, что в тот раз всё было немного иначе. Как будто он действительно тянулся к нему. Не только в физическом плане. Как будто его сердце хотело принять его. Но за любым подъёмом неизбежно следует падение. Спустя две недели Чимин сказал Юнги то, что, пожалуй, ранило его сильнее всего за всю историю их совместной жизни. «Я ненавижу себя за то, что не могу полюбить тебя». Юнги не знает, почему эта фраза задела его так сильно. Возможно, дело в моменте, когда это было сказано. В разговоре на повышенных тонах. В слезах Чимина. В том, сколько отчаяния было в его глазах, прежде чем он спрятал лицо в ладонях. Или в очередном подтверждении. В озвучивании факта, который Юнги так упорно надеялся изменить. Но альфа до сих пор держит эту фразу в голове. Всякий раз, когда наступает белая полоса, он напоминает себе об этом, намеренно, дабы избежать ложных ожиданий. Чимин не любит его. И ненавидит себя за это. Из-за него. Ненавидит. Когда белая полоса затягивается, Юнги боится потерять бдительность. Возможно, именно поэтому он становится чуть более осторожным и подозрительным. Альфа не знает, чувствует ли эти перемены Чимин, но они определённо есть. Вот как сейчас, когда омега отпускает Джихёка побегать во дворе с новым четвероногим членом семьи — очаровательной Мин Холли, — и поворачивается к Юнги, взволнованно облизывая губы. — Есть минутка? Хочу обсудить с тобой кое-что. Юнги медленно моргает и кивает, отодвигая в сторону ноутбук и обращая всё внимание на мужа. — На тебя у меня всегда найдётся минутка. Что-то случилось? Чимин присаживается напротив и глубоко вздыхает, прежде чем начать. — Я пока не принял окончательное решение, но… я думал о том, что ты говорил. По поводу ребёнка. И хотел бы обсудить кое-что. Юнги тут же меняется в лице и инстинктивно подаётся ближе. — Конечно. Я весь внимание. Чимин кивает. — Если я всё же решусь, мне хотелось бы, чтобы этот опыт максимально отличался от первого. В некоторых аспектах. Я хочу, чтобы ты присутствовал на родах. Я чувствовал себя предельно уязвимым, и мне был нужен кто-то рядом. Теперь я знаю, поэтому… — Хорошо, — Юнги соглашается легко и чувствует, как быстро стучит его сердце. Господи, они действительно обсуждают это. Альфе кажется, что он уснул за работой и видит прекрасный сон. Омега легонько улыбается и продолжает: — Также, я думаю, нам понадобится две няни. Я предполагаю, что буду справляться лучше в силу опыта, но ведь Джихёку тоже нужно внимание. Плюс теперь у нас есть Холли, и… я просто думаю, что мне понадобится помощь. — Если ты захочешь, я найму пять нянь и горничную для повседневных обязанностей. Это помимо нашего традиционного еженедельного клининга. Всё, что тебе будет нужно, — обещает альфа, сжимая руку мужа, лежащую на поверхности кухонного острова. — Ещё я… думал о том, что хочу сбавить нагрузку. В случае беременности, конечно же. Я бы оставил только индивидуальные занятия и подготовку танцоров к поступлению. Но в этом случае мне может понадобиться помощь с поиском хореографа для групповых классов. — Я попрошу рекомендаций у Соён. Думаю, мы сможем подыскать достойную замену. Хотя, конечно, заменить тебя — невозможная задача. Омега улыбается и нежно сжимает руку альфы в ответ. — Хорошо. Пока это всё. Я попрошу у тебя ещё немного времени на раздумья, если ты не против. — Сколько угодно, — Юнги подносит руку мужа к губам, оставляя трепетные поцелуи на ладони. Уже когда Чимин разворачивается, чтобы выйти из кухни, альфа окликает его, заставляя развернуться. «Я люблю тебя». Это то, что он хочет сказать, но в последний момент удерживает признание на кончике языка. Не хочет вновь слышать молчание в ответ. Не хочет опять ставить Чимина в неловкое положение. Не хочет, чтобы омега ненавидел себя снова. — Спасибо. Это много для меня значит. Чимин ласково улыбается и вновь направляется к мужу, чтобы оставить на его губах долгий и нежный поцелуй. — Это всё ещё самое малое, что я могу для тебя сделать, милый. И Юнги теряет бдительность.

***

Тэхён рожает чудесную малышку за неделю до назначенной даты. Он проводит почти месяц на восстановлении в лучшем чоривоне за чертой Сеула, и почти сразу же по возвращении мужа домой Чонгук приглашает семейство Мин на смотрины. Чонгук и Юнги коллеги. Через него же Чимин и познакомился с Тэхёном на одном из мероприятий лейбла, куда Юнги впервые привёл его и гордо представил окружающим как своего восхитительного мужа. Короткий разговор тем вечером положил начало крепкой дружбе семьями. Пары стали вместе выбираться на пятничное корейское барбекю, иногда приезжали друг к другу в гости и время от времени собирались вместе по праздникам и важным поводам. Таким, как, например, рождение первенца в семье Чон. — Она очаровательная, — шепчет Чимин, заглядывая в крохотный бежевый свёрток, который Чонгук вот уже два часа не выпускает из рук, глядя на дочь влюблёнными глазами. — Я не могу понять, кто прекраснее: она или Тэ, — признаётся новоиспечённый отец, по-прежнему не глядя никуда, кроме как на зевающую кроху. — Мне так повезло быть окружённым самыми красивыми созданиями этого мира. — Это чистая правда, — Чимин улыбается, переводя взгляд на вернувшегося в комнату Тэхёна. Омега выглядит немного уставшим, но, безусловно, счастливым. — Её нужно покормить. Чимин-а, не поможешь мне немного? Чимин понимает, что это в том числе предлог, чтобы немножко посплетничать наедине, а потому легко соглашается. — Как ты, милый? — спрашивает Мин сразу же, как только они оказываются одни в уютной детской спальне. Тэхён без стеснения кормит грудью, с любовью проводя пальцем по нежной щеке дочери. Чимину хочется мурчать. — У меня недосып, но всё в порядке. Привыкаю к новой роли. Чонгук стал такой наседкой, но мне это даже нравится, — Чимин удерживается от комментария о том, что это случилось девять месяцев назад, продолжая внимательно слушать с мягкой улыбкой на губах. — Он пару раз умудрился покормить её моей грудью, пока я спал, представляешь? Омега смеётся, думая, что это вполне себе в духе чонгуковой изобретательности. — Как у тебя дела? — уточняет Тэхён, глядя на друга с улыбкой. — Холли сгрызла два стула и угол в прихожей, но нам, слава богу, удалось её отучить. Джихёк в восторге, но исключительно от той части, где они вместе играют. С уборкой пока через раз, но он делает успехи. Мы не сильно давим. В остальном… я взял пару студентов на подготовку. Так что у меня плюс два индивидуальных занятия. В общем и целом, ты ничего не пропустил. — Чудно. А пока у тебя есть время, чтобы подготовиться к разговору, — Тэхён хитро щурится, и Чимин вопросительно изгибает бровь. — Юнги так смотрел на тебя, когда ты держал Хейя… — О, — Чимин улыбается и неловко отводит взгляд. — Вообще-то мы уже говорили об этом. Он завёл этот разговор ещё в день нашей годовщины. — Вот как? — Тэхён буквально расцветает, радуясь, наконец, обнаружению темы, действительно достойной обсуждения. — И? — Ну… — Чимин делает паузу специально, чтобы немножко подразнить друга, но всё же сдаётся. — На самом деле, я думаю согласиться. Тэхён широко раскрывает глаза и растягивает губы в той самой улыбке, что делает его рот похожим на очаровательное сердечко, и, ей богу, он захлопал бы в ладоши и взвизгнул, если бы не дочка у него на руках. — Ты сейчас серьёзно?! — Чимин с улыбкой отмечает, как быстро Тэхён овладел навыком восклицать шёпотом с появлением ребёнка в его жизни. — Я уже советовался с доктором Ким по этому вопросу. Он сейчас в Пусане, но я выслал ему результаты анализов, и… в общем, у меня всё в порядке. Он дал добро на отмену контрацептивов. Советовал, разве что, попринимать фолиевую кислоту. Тэхён молчит, внимательно глядя на друга, словно пытается отсканировать что-то, что скрыто глубоко в его сердце. Чимин позволяет, не отводя глаз. — Ты хочешь этого? — Думаю, да. Я люблю детей. Юнги в них души не чает. И я не хочу лишать его шанса стать отцом. Я имею в виду, ну… ты понимаешь. Биологическим. И… может быть, это поможет нам стать ещё ближе. Тэхён смотрит на друга с нечитаемой улыбкой, не перебивая и позволяя закончить мысль. — Знаешь… иногда я как будто действительно чувствую что-то, — признаётся Чимин, отводя взгляд, просто потому, что очень боится ошибиться. В коридоре раздаётся звонкий смех Джихёка, и Юнги мягко просит ребёнка быть чуточку тише. — Я связываю это с гормонами перед течкой и с тем, что я так или иначе привязан к нему, но… порой мне кажется, что шанс есть. Что моё «я никогда не отвечу тебе взаимностью» на самом деле не такое уж категоричное. Я чувствую что-то, когда он рассказывает Джихёку важные вещи о мире или целует его перед сном. Когда он заступается за меня перед родителями. Или когда укрывает меня одеялом, если просыпается раньше. И таких моментов много. Мне всегда казалось, что это чувство — банальная благодарность, но что, если нет? Что, если я напрасно жду чёртовых бабочек? Я немного запутался. Наверное, мне просто нужно ещё немного времени, чтобы понять. Чимин переводит несмелый взгляд на друга, думая, стоит ли озвучивать следующую мысль. Тэхён молчит, и омега решается. — Иногда мне бывает страшно. Порой я очень боюсь, что в какой-то момент ему всё это надоест. Я думаю о том, почему меня это тревожит, и не могу понять. Дело не в деньгах или статусе. Но я не понимаю, в чём. Возможно, я просто боюсь снова оказаться брошенным. Друг медленно моргает, не прекращая улыбаться, и, наконец, произносит: — Мне страшно радоваться за тебя, потому что я боюсь сглазить или ошибиться, но… я не буду ничего говорить. Просто продолжай двигаться в этом направлении, милый. Тэхёну искренне кажется, что Чимину ещё только предстоит узнать, что такое любовь между омегой и альфой на самом деле. Когда Хейя засыпает, Мины решают оставить молодых родителей наедине и удаляются домой. Юнги выглядит немного притихшим, выстукивая по рулю очередную мелодию дурацкой песенки из мультфильма. Джихёк дремлет в детском кресле после тысячи и одного вопроса о детях, и Чимин, наконец, берёт паузу от работы ходячей энциклопедией. Омега упирается затылком в мягкий подголовник и время от времени косится на Юнги, догадываясь, о чём он думает, когда смотрит в одну точку перед собой на очередном светофоре. Кажется, Тэхён был прав. Его точно ждал бы разговор по возвращении домой. Но на этот раз Чимин намеревается сработать на опережение. По приезде Юнги бережно вытягивает спящего сына из автомобильного кресла, доносит до спальни и, предварительно раздев, укладывает ребёнка в постель, целуя напоследок в лоб. Чимин заваривает чай на кухне и, стоит только Юнги спуститься, негромко зовёт его присоединиться. — Знаешь, я был вчера у доктора Кан. Забирал результаты анализов. — Всё в порядке? — уточняет Юнги, делая глоток чая, и омега кивает, улыбаясь. — Чуть позже я отправил их Намджуну. Альфа приподнимает бровь, боясь поверить собственным догадкам, и продолжает молчать, но, кажется, грохот от его участившегося сердцебиения слышен даже в спальне Джихёка. — Он подтвердил, что я в норме. Моя течка через три недели. И я отменяю контрацептивы. — Чимин… — Я хочу ребёнка. От тебя. Альфа чувствует, как жжёт уголки глаз, и тут же притягивает омегу к своей груди, покрывая любимое лицо россыпью благодарных поцелуев. — Господи, я так люблю тебя. Люблю. Люблю, — Юнги плевать, насколько помешано он звучит. Чимин улыбается и прикрывает глаза, прислушиваясь к собственному сердцу. — Мне хорошо с тобой. Очень. Юнги впервые получает в ответ что-то, кроме молчания. И Юнги теряет бдительность.