Крысиный король

      Жители города еще долго с тревогой вспоминали страшный крысиный набег, много обсуждали страшное происшествие со знакомыми или даже вовсе незнакомыми людьми. В каждом доме теперь были целые наборы отравы и ловушек для отражения атак грызунов, а даже самая мелкая и одинокая мышка, подбежавшая к жилому сектору, тут же становилась главным антигероем дня и поводом для вызова всех оперативных служб города, от полиции и спасателей, до электриков, и, конечно, поводом для новой порции пересудов возле лавочек, на службе и в магазинах.       Однако нового нашествия не случилось, и к октябрю горожане, наконец-то, перестали видеть катастрофу в каждой тени, занялись своими насущными проблемами и делами.       А дела Мари и ее балетного коллектива ждали действительно важные и торжественные — с октября начали репетировать самый любимый, волшебный и ожидаемый балет, «Щелкунчик», открывающий Новый год. И это праздничное настроение всегда царило на репетициях, и так захватывало, что балерины уже с середины осени находили огромное удовольствие в обсуждениях и планах про новые наряды и для себя, и для пушистых елочек, какие новые блюда можно приготовить и что подарить родным и любимым. Дни в веселой суете и разговорах проносились быстро, словно перезвон копыт быстроногих коней с серебряными подковами по тонкому льду. В городе M незаметно выпал снег, наступила зима. И теперь предпраздничные разговоры у балетного станка вызывали даже больше удовольствия, чем танцы. До Нового года оставались считанные дни.       — Как вы будете отмечать Новый год и с кем? Я уезжаю на праздники к парню, Дина, вон, в Казань к бабушке.       — Мы вообще не будем отмечать, — недовольно ответила Даяна, дочка военного прокурора, — Впрочем, как обычно. Папа снова будет в Новый год на дежурстве или придёт за пятнадцать минут до полуночи и сразу ляжет спать. Тем более сейчас у них сложное дело — задержаны четверых офицеров, которые якобы сбывали и перепродавали военное имущество со складов.       — Весь город об этом судачит! Эти военные якобы не признаются и не помнят, что сами выносили и грузили добро по машинам. Хотя на камерах видны их лица. Наворовали на миллионы, сейчас все правоохранительные службы заняты этим, следственные мероприятия, допросы, экспертизы, — прокомментировала Мари.       — И поделом им. Вор должен сидеть в тюрьме и я надеюсь, что поймают всех соучастников до последнего, — категорично сказала Даяна.       — Но Дима мне говорил, что считает, что они не виновны. Их вина ещё не доказана.       — Чушь! — разозлилась дочь прокурора, — Много понимает этот твой Дима в уголовных делах! Я уверена, что все, кого обвиняет папа — преступники!       — А ты, Маш, как отмечать планируешь? — сменила тему Лена, чтобы подруги совсем не рассорились.       — С родителями, и… с Димой. Папа пригласил его сам, хочет поближе познакомиться.       — Ох! Это прямо уже совсем-совсем семейный праздник! — радостно воскликнула Дина. — Но, Машенька, неужели ты на самом деле этого Дмитрия в женихи выбрала? Какой-то он… совсем не твой принц, который тебя достоин, не видный, невысокий и душой компании не назвать. Слишком серьезный.       Маша растерянная от этих слов, посмотрела на подруг, ища опровержений. Но Даяна, все еще рассерженная, поддержала татарку:       — Ну и правда! Ты — первая красавица гарнизона! Подумай, Маша, что за профессия такая — какой-то инженер-промышленник по радиоэлектронике. Даже не офицер! Он тебе ни телефон, ни сапожки не купит, и никогда не выйдет с тобой под руку после парада.       «Зато Дмитрий смелый, честный и культурный, разбирается в классике, любит балет и литературу, и у него очень милая улыбка, а в глазах свет и доброта» — мысленно встала на защиту своего принца Мари. И вдруг всей душой осознала, что права, что Дмитрий всего-то за полгода стал ей так дорог, что она и думать о других не хочет, а желает, чтобы только Дмитрий всю жизнь был рядом.       Девушки тем временем продолжали беседу про перспективы и женихов, в которые, овеянная любовью Маша больше не вслушивалась, только последняя реплика, как молния ворвалась в ее счастливые, далекие от земли, мысли.       — Ну бросьте эту бестолковую критику! — нахмурилась Лена, — Видно же, что хороший парень! Не всем же быть такими красивыми, как…       — Крис… — почти хором сказали балерины, увидав с другого конца зала статную фигуру лейтенанта.       — Откуда он вдруг взялся? — спросила Даяна.       — Как из-под земли, всегда так внезапно появляется! — прошептала Дина.       — И всегда так не вовремя! — в сердцах громче, чем следовало, воскликнула Мари.       Девушки защебетали испуганными птичками, одна только Лена молчала.       — Лена! — Мари с полными ужаса глазами схватилась обеими руками за плечи подруги и взмолилась, — Я тебя умоляю! Возьми ведущую партию! Я не смогу, я не выдержу с ним!       Она вдруг умолкла, как струна в ней оборвалась. Прима от стыда за саму себя и свою малодушность закрыла лицо руками и продолжила едва слышно:       — Нет! Что же я говорю! Тогда он с тобой сделает что-то плохое! Девочки! Давайте не будем вообще выступать!       — Маша, Машенька! Успокойся, — Лена крепко обняла дрожащую всем телом подругу. — Я пойду и все разузнаю.       — Леночка! — Маша было попыталась схватить подругу за руку, но неловко промахнулась, хотела побежать за ней, но ноги словно застыли, провалившись в паркет. Ей оставалось только смотреть, как смелая подруга приближается к дьявольскому лейтенанту. Тот сверкнул глазами в сторону Мари, скользнул по ее фигурке стремительно и остро, словно лезвием. Мари почувствовало боль в груди, прижала руку к сердцу, и подумала, что еще секунда — и она лишиться чувств.       Но к счастью, коротко переговорив с Крисом, Лена целая и невредимая вернулась к подругам.       — Сначала, как я поняла, именно он должен исполнять партию Щелкунчика, Григорич, его видите ли, уговаривает, — тихо рассказывала Лена, — Но, когда я сказала, что у меня ведущая женская партия, и мы с ним, стало быть будем теперь репетировать, то он сразу ответил, как будто резво передумал, говорит, много, мол, дел на службе, а роль сложная и… — Лена помедлила, — Крис сказал, что возьмет центральную крысиную партию…       Повисла еще одна секунда тяжелого молчания в почти коллективном суеверном страхе девичьего кружка. Но Даяна махнула рукой, развеяла это тревожное впечатление, как дым. — Вот Крис — вот другое дело, вот, кто далеко пойдет, — все не унималась калмычка, как будто и вовсе не обращая внимания на почти ощущаемую тьму, которая вдруг рухнула с потолка зала. — У него множество друзей на службе, руководство пляшет под его дудку, мэр хвалит, с такими темпами он вообще станет командиром части. Так папа говорит.       — Мне это и кажется очень странным, — прошептала Мари, наблюдая за потускневшими и мигающими лампами.

***

      Новогодний праздник прилетел в маленький военный городок на крылах метелей. Ударил сильный мороз, и снег казался сплошной тканью, усыпанной яркими блестками. Мари бежала, с трудом удерживая в руках чехлы со своими балетными костюмами, она тяжело дышала, выдувая облака пара, капюшон упал с ее головы, волосы растрепались по плечам, шубка расстегнулась, и полы тут же подхватила пурга.       Город был украшен к праздникам богато, огромное разнообразие светящихся огней! Центральные улицы сверкали сотнями гирлянд разных видов, световыми композициями, декоративными элементами, фейерверками, спиралями, алыми звездами со шлейфом. Зимние деревья на улицах оделись в мерцающие фонарики. Ветки листопадных расцветили кружевом огоньков, а елочки стояли обвитые яркими змейками-гирляндами.       Центром новогоднего городка была традиционно центральная площадь перед ГДО с одной стороны и администрацией с другой. Здесь была главная городская елка, украшенная яркими новогодними игрушками и огоньками. От ее света веселые световые зайчики заплясали на деревьях и фасадах зданий.       Мари бежала сквозь этот сказочный лес, но всей красоты нарядного убранства не замечала — нещадно опаздывала. Наконец, она забежала в арку из еловых ветвей и бантов в ГДО. В фойе уже было не протолкнуться от зрителей. Кое-как девушка смогла протиснуться в дверь гримерной, а там только срочно одеться и причесаться — до начала выступления оставалось полчаса.       В зале погас свет. Маша трепетно прикоснулась к занавесу сцены, отодвинула чуть-чуть тяжелую изумрудную ткань. В темноте замершего в предвкушении зала, она разглядела родителей, но вот на любимом кресле Дмитрия сидел совсем другой мужчина, чужой, незнакомый. Тонкая ручка примы дрогнула, она принялась искать его глазами по всему портеру, по амфитеатру и балконам, готовая сейчас же, если бы это было ей позволено, включить главную люстру, оббежать все ряды, но найти любимого!       «Быть может, место было занято… или он забыл, не пришел?»       Мари успокоилась бы именно такими рассуждениями, если бы не звонила сегодня Дмитрию несколько часов подряд и не ожидала его до самого последнего момента, ведь он обещал помочь донести ее наряды. Но телефон возлюбленного был выключен.       «Он больше не любит меня! Нашел другую! Уехал из города… или случилась беда!»       Зазвучала музыка, балет начался. Мари всегда умела забываться в танце, отдавая всю себя. И в этот раз тоже растворилась, но сегодня это растворение было вовсе не в небесном золотисто-белом эфире, а как будто в черной тяжелой смоле. Она чувствовала, что ее пуанты словно липнут к настилу, что тело обжигает жар, такой болезненный, словно от ожогов. Гости рукоплещут ее героине, а самой Маше хочется убежать за занавес, скрыться от сотен глаз. Не испивая трепетно волшебство, а лишь желая, чтобы все это быстрее закончилось, желая уйти домой, запереться и забыться мертвым сном, навсегда забыть звездные глаза своего принца.       Прима с трудом выдержала первый акт, затем в антракте старательно делала уверенный вид перед руководителем, так что в конце этого бесконечного получаса расплакалась от бессилия перед встревоженными подругами. Но и второй акт смогла провести как всегда идеально, не чувствуя и не слыша музыку, танцую только по отточенной привычке. Ноты сливались в одно сплошное черное месиво, как будто смешались все самые страшные, трагические и тревожные музыкальные темы из различных опер и балетов и звучали теперь одновременно, окутывая Мари тяжелой беспросветной тучей, ложились на ее хрупкие белые плечи пудовыми мешками или чьими-то гигантскими ладонями.       Оглушительный успех, овации и цветы. Балет закончился, а страшная музыка все еще звучала в голове девушки, вытесняя из нее все прочие мысли. Музыка не смолкла, когда она вышла через черный ход дворца офицеров, увлекаемая кем-то в темноту, весь город, все праздничные огоньки погасли, а музыка все звучала, когда она садилась в какую-то машину и мчалась через метель невесть куда. Играла музыка, терзая голову, как и чей-то настойчивый голос.       Мари вдруг оглянулась и поняла, что дома, в своей квартире, но в абсолютной темноте. Виден только лишь силуэт мужчины рядом, будто горящий изнутри странным фосфорическим светом. Драматические ноты зазвучали особенно надрывно, словно предупреждая ее об ошибке. Но Мари, будто в тумане, отдалась сильным рукам, ответила на страстный, испивающий всю душу поцелуй… и тут увидела из-за плеча Криса мышиный хвост!              Мари вскрикнула и резко отпрянула, понимая, что находится во тьме, лицом к лицу с опасным зверем, она не сможет сделать ничего, нет ни одного шанса сбежать, спастись.       Но Крис легко выпустил девушку из объятий и ухмыльнулся.       — Надо же! Я оказался прав, но короли на то и короли, чтобы редко ошибаться. На тебя не действует моя телепатия, значит именно тебе и суждено стать моей королевой.       — Королевой крыс! — воскликнула в отчаянии Мари, зачаровано глядя на лысый гибкий хвост, и было бы наивно думать, что это видение. Хвост никуда не думал пропадать и огромной змеей стелился по полу.       — Не только. Завтра же мне будет принадлежать весь город и вся страна, а затем и весь мир. Они знают, что я здесь. Прямо сейчас сюда стягиваются спецподразделения. Но и они передо мной бессильны… когда у меня есть такая заложница!       Он бросился в ее сторону, пытаясь сжать горло. Но фигурка Маши, привыкшая к быстрым танцам, инстинктивно опередила этот бросок, она, как тень выскользнула из его рук, но влетела в угол кровати и рухнула на пол. Перед лицом Мари оказалась черная коробка.       «Прибор от крыс, который купил папа!»       Мари резко дернула рукоятку и развернулась. Частоты волн, не воспринимаемые человеческим ухом, подействовали на захватчика, так, как и должны они действовать на поганых грызунов. Крис закрыл уши руками и широко открыл рот в гримасе боли. Он упал на колени, и зашарил рукой, выискивая рубильник прибора. Мари хватило этого времени, чтобы чудом отползти из эпицентра этой отчаянной борьбы к входной двери и броситься на улицу.