Лисий танец

Сколько бы раз Лань Чжань ни перечитывал правила, это вовсе не помогало ему сразу же научиться следовать им всем. А особенно тем, что запрещали показывать эмоции. Иногда он не мог сдержать смеха или слёз. Впрочем, обычно смешила его мать, а слёзы появлялись так редко, что их тоже можно было скрыть, избежав наказания. Лань Чжань в то утро был предоставлен себе. Преуспевший более прочих в игре на гуцине, он перешёл к индивидуальным урокам, на которых обычно сидел напротив Лань Цижэня. Но дядя ещё вчера покинул Облачные глубины, и потому все ученики чувствовали себя свободнее, пусть и не рисковали нарушать правила в открытую, а Лань Чжань получил пару свободных часов. Он хотел пойти к ручью в надежде, что мать сможет прийти туда, но в последний момент передумал — отъезд дяди был слишком внезапным, чтобы мать о нём узнала, — и завернул в библиотеку. Совсем недавно брат показал ему стоявший в отдалённом углу стеллаж, где были собраны трактаты, написанные более свободным и лёгким языком. Они повествовали об устройстве мира и были в целом полезны, но при этом дядя счёл их неподходящими для юных учеников. Лань Сичэнь говорил — это потому, что они были способны вызвать улыбку. Потому, что дарили больше свободы, чем правила, которым нужно было следовать воспитанникам Облачных глубин. Лань Чжань читал эти книги украдкой, совершенно точно сознавая, что делает нечто запретное. И в то же время не было такого правила, что говорило бы прямо: нельзя читать трактаты с этого стеллажа. В конце концов стоял тот не в запретной секции, пусть и не на виду. Как будто бы только подразумевалось, что книги с этих полок не следует открывать. Лань Чжань выбрал трактат о животных, погрузился в него со всей внимательностью, но автор действительно был человеком весёлого нрава. Он рассказывал о том, как играют кролики, как смешно двигаются их розовые носы, как они ведут себя, если рядом с ними нет никакого хищника. Невольно Лань Чжань подумал, что и ученики в Облачных глубинах становятся будто бы беззаботнее, едва грозная тень его дяди исчезает с горизонта. Наверняка нужно было рассказать матери о таком забавном наблюдении — надо же, он вдруг сравнил главу клана с опасным хищником. Кого там боятся кролики? Он ещё не дочитал до описаний опасностей, что могут встретиться на крольчином пути. Лань Чжань тихонько усмехнулся, мысленно отвлекаясь от текста, где, к тому же, была как раз изображена пара кроликов — чёрный и белый — играющих в траве. Он попытался представить, каким бы хищником можно было изобразить Лань Цижэня. Может быть, гибким барсом? Или тигром, что иногда бродят по горным ущельям? Или же… неужели большущим змеем?.. Он засмеялся, и в этот самый момент тень накрыла страницы книги. Лань Чжань сидел у окна, спиной к дверям, чтобы утренний свет падал наилучшим образом. Он совсем не заметил, что кто-то вошёл в библиотеку, нарушая его уединение и становясь свидетелем его столь откровенного веселья, запрещённого в Облачных глубинах. Но в первый момент он надеялся, что это всего лишь брат, всего лишь Лань Сичэнь, который порой приходил к нему вот так. — Ванцзи, — разбились мечты о холодный голос. — Что же это так насмешило тебя в книге? — И Лань Чжань не успел ничего предпринять. Дядя отобрал трактат и, хмурясь, пробежал взглядом по страницам. — Какой вздор! — заключил он мгновением позже. — Это ли следует читать заклинателю? Такие ли книги должно открывать наследнику клана Лань? Ванцзи, ты разочаровал меня. — Прошу прощения, дядя, — опустил голову Лань Чжань. Вся его радость улетучилась вмиг. — В наказание сегодня до вечера будешь стоять на руках на площадке перед библиотекой, — бросил дядя и вышел. Он не вернул книгу на полку. И Лань Чжань больше никогда не видел её. А кроме того, он больше никогда не смеялся и даже улыбку очень долго не мог себе позволить. *** Одиночество было привычно Лань Чжаню, пусть и приносило с собой тоску. Он играл на гуцине, размышлял, медитировал, терпеливо ожидая, когда среди ночи к нему проберётся Вэй Ин, чтобы рассказать последние новости. Но в тот день Вэй Ин ворвался в пещеру Ханьтань много раньше, чем село солнце, и принялся торопливо смывать краску со щёк. — Что случилось, Вэй Ин? — насторожился Лань Чжань. Он сразу представил, что Лань Цижэнь раскрыл их план, и даже решил сказать Вэй Ину, что лучше бежать. — Поскорее принеси мне мою одежду, — откликнулся тот, отчаянно растирая холодной водой щёки. — Скоро глава клана пожалует к нам, чтобы сорвать на нас с тобой свою досаду, и мне нужно как можно меньше походить на Ян Шу, а то он и так прожигает меня взглядом изо дня в день. — Глава клана? Зачем?.. Почему?.. — Лань Чжань отдал Вэй Ину свёрток с ханьфу, и тот принялся переодеваться из женского платья, совершенно не обращая внимания на то, каким взглядом смотрел на него возлюбленный. — О, сейчас. Дай мне только справиться с этим, и я расскажу, — усмехнулся Вэй Ин, отбрасывая женскую рубашку Лань Чжаню в руки, чтобы тот свернул её и спрятал в мешочек цянькунь. — Если бы ты только слышал!.. — он всё же не выдержал и засмеялся. Пожалуй, пещера Ханьтань не слышала ещё столь беззаботного и яркого смеха. — Старик не мог не проявить свой отвратительный характер, — отсмеявшись, продолжил Вэй Ин. — И если поначалу показалось, что он вот-вот разрешит проведение церемонии для твоего брата, то сегодня же утром он заявил, что готовиться Облачным глубинам надо обстоятельно. А значит, дело придётся отложить на три месяца! — Три месяца? — сглотнул Лань Чжань. — Отчего же ты смеёшься?.. — Лань Чжань, как ты понимаешь, так долго никто не может ждать, — Вэй Ин наконец завязал пояс ханьфу и глубоко вздохнул. Лань Чжань кивнул и спрятал наполненный женским платьем мешочек в рукав. Вэй Ин оглядел себя: — Кажется, всё в порядке?.. — Волосы, — напомнил Лань Чжань. Вэй Ин тут же ударил себя по лбу, принимаясь расплетать женскую причёску. Красивая шпилька упала на лёд, и Лань Чжань поспешил поднять её. Не хватало ещё, чтобы из-за такой мелочи глава клана заподозрил их. — Так вот, — заговорил Вэй Ин дальше, путаясь пальцами в волосах. — Наша Ян Бию — та ещё лисица, — он снова не сдержал усмешки. — Едва только Лань Цижэнь договорил, как важна должная подготовка, — а ведь дело было за завтраком! — она вдруг побледнела и закрыла лицо рукавом. «Прошу простить меня, — прошептал Вэй Ин, явно подражая голосу испуганной девушки. — Верно столь пресная пища пока мне непривычна». И Лань Сичэнь тут же бросился помогать жене. Когда же они покинули обеденный зал, не удержалась госпожа Юй, — он в восторге попрыгнул на месте и опять захихикал. — Видел бы ты лицо старика, когда она сказала: «С юными девушками, что только вышли замуж, такое недомогание случается. И если оно будет повторяться, откладывать церемонию не стоит». Лань Чжань чуть нахмурился, пытаясь понять, что же так веселит Вэй Ина. Ему показалось, что он что-то упускает. Вэй Ин, сумев завязать растрёпанный хвост, окинул его весёлым взглядом. На миг его лицо озарилось удивлением, а потом он рассмеялся так громко, что даже лёд на стенах пещеры, казалось, откликнулся перезвоном. — Неужели, Лань Чжань, ты не понимаешь? — он почесал переносицу и продолжил, всё так же смеясь: — По лицу старика было видно, что он с самого начала подозревал — твой брат вовсе не встретил избранницу случайно в Таньчжоу, когда мы все были там на ярмарке, как рассказал. Пусть и не было никаких доказательств, но старик сразу решил, что Цзэу-цзюнь — сам Цзэу-цзюнь, подумать только! — не говорит ему всей правды и уже хорошо знает свою прекрасную жену. А то, что Ян Бию так невовремя почувствовала дурноту, означает лишь одно — им хватило времени достаточно познать друг друга, чтобы у этого появились последствия. — Но это же… Это же ложь, — тихо сказал Лань Чжань, покачав головой. — И… таких последствий просто не может быть. — Ложь, — хмыкнул Вэй Ин. — Посмотри внимательно, что мы творим, Лань Чжань. Одна маленькая ложь не изменит картины, верно? Всё это призвано обмануть старика, да и не только его. Но разве я не говорил тебе? Ложь порой единственное, что способно спасти лису. Лань Чжань кивнул. Конечно, Вэй Ин говорил ему об этом. К тому же последние размышления всё чаще приводили его к тому, что три тысячи правил слишком категоричны и мало подходят для жизни среди других кланов, а не в горах, где никого больше нет. Вэй Ин же вновь рассмеялся, столь же беззаботно и радостно, как прежде. — Но всё-таки видел бы ты его лицо! — повторил он. — И что же теперь? Когда будет церемония? — уточнил Лань Чжань. Вэй Ин наконец справился с весельем и сел. Лань Чжань опустился напротив, так близко, как было возможно. — Теперь старик разрешил провести её уже через неделю, — Вэй Ин вздохнул, и на миг Лань Чжань заметил, как он на самом деле озабочен и взволнован. — И это не может не радовать нас, верно? — Разве мы не должны участвовать в церемонии? — Лань Чжань почти ужаснулся от этой мысли. Если им придётся покинуть пещеру Ханьтань, чтобы присутствовать на свадьбе, Вэй Ину придётся раздвоиться, чтобы всюду успеть. Подобной техники Лань Чжань не знал, да и лисы были вряд ли на подобное способны. — Как же мы тогда поступим?.. — А, вот за этим и придёт сюда старик, — фыркнул Вэй Ин, неожиданно понизив голос. — Я должен так много раз поклониться госпоже Юй, что, верно, у меня отвалится голова, пока я буду её благодарить! Она сказала, что я не достаточно сдержан. И если мы с тобой окажемся на церемонии, то в Облачных глубинах будет столько вина, сколько никакие правила не выдержат. — Вэй Ин… — потрясённо проговорил Лань Чжань, качнув головой. — Для старика этого было достаточно, чтобы согласиться — наше с тобой заключение не должно прерываться. К тому же обряд-то уже состоялся, а здесь будет только лишь празднество. Мне, конечно, придётся оставить тебя одного, но поверь, я… — и тут только он посмотрел со всей серьёзностью, — я предпочёл бы все эти дни провести с тобой. — А как ты смог прийти сейчас? Разве служанке не нужно находиться с приболевшей госпожой?.. — вспомнил Лань Чжань, только чтобы не задумываться о том, как сам мечтает проводить с Вэй Ином каждый день, все дни! — Кто же проверит, на месте ли служанка, когда у госпожи столь деликатная болезнь? — подмигнул ему Вэй Ин. — Твой брат послал за лекарем на другую сторону горы, а мне было сказано принести свежих фруктов, да покислее, так что по дороге назад мне придётся нарвать где-нибудь неспелых плодов, будто я купил их в Цайи. Ян Бию, возлюбленный мой, умеет рассчитать на много шагов вперёд. «Возлюбленный мой» — будто поцелуй. Лань Чжань даже задержал дыхание, мысленно снова повторив это. Как бы хотелось ему сейчас притянуть Вэй Ина к себе, поймать его губы, слушать сбившееся дыхание и повторять это «возлюбленный» снова и снова… Но печати не сжалились над ними, и они не могли даже кончиками пальцев соприкоснуться друг с другом. Тут Вэй Ин вдруг посерьёзнел и сказал: — Слышу шаги, Лань Чжань. — Мгм, — согласился он, потому что лисий слух и ему принёс тихий размеренный звук. Наверняка к ним двигался Лань Цижэнь. Лань Чжань поднялся и прошёл к гуциню, расположился за инструментом и тронул струны. Тихий и нежный перезвон разнёсся по пещере, как слабое дыхание. И как раз когда этот отзвук смолк, глава клана вошёл к ним и остановился, рассматривая обоих строго и внимательно. — Я полагал, что только ты и разочаровал меня, Ванцзи, — начал Лань Цижэнь, отвернувшись от Вэй Ина, словно так тот мог бы исчезнуть и не оскорблять больше своим видом главу клана. — Но твой брат, похоже, стал куда большим разочарованием. Он не только привёл с собой жену, не решившись, как ты сам, просить о браке, но ещё и допустил… — тут голос Цижэня стих, а Вэй Ин, будто бы не удержавшись, спросил: — Неужели Цзэу-цзюнь успел найти себе супругу? Сколько же мы уже здесь, среди льда? Время тут течёт так незаметно, что я уже сбился со счёта. — Помолчи, — поморщился Лань Цижэнь. — Не так уж много дней прошло, чтобы ты действительно потерял им счёт. Ванцзи. Через неделю Облачные глубины встретят супругу твоего брата, как должно. Я позволил бы тебе присутствовать, но твоему избраннику на празднике не место, даже если ты поручишься за него. — Я не увижу брата в красных одеждах? — спросил Лань Чжань. Он знал, что должен о чём-то спросить, и это было единственное, что пришло в голову. — Ай-яй, как бессердечно! — опять вмешался Вэй Ин. — Разве свадьба — не лучший праздник? Почему нам нельзя поднять чашу вина за молодых? Пожелать им скорее обзавестись детишками? Лань Чжань взволнованно посмотрел на Вэй Ина. Тот играл с огнём, несомненно. Но Лань Цижэнь, повернувшийся к нему, видно, больше был увлечён своей досадой, чтобы заметить это. — Госпожа Юй лично просила не допускать на праздник того, кто не умеет сдерживать себя и не может отказаться от вина, — веско сказал он. — Только своего избранника, Ванцзи, и вини в том, что не увидишь ни брата, ни его супругу в красном. И Лань Цижэнь развернулся, направившись прочь. Вэй Ин искусал себе губу, дожидаясь, пока глава клана уйдёт достаточно далеко, чтобы не услышать нового взрыва смеха. — Нет, ну ты видел? — едва выдохнул Вэй Ин. — Как только у него получается… — Получается что? — уточнил Лань Чжань, на миг опуская голову. Похоже, Вэй Ин всё ещё не до конца понимал, что на самом деле двигало главой клана. — Как у него получается показывать, что вы его так… разочаровали, — пожал плечами Вэй Ин. — Госпожа Юй была строга со мной, и, честное слово, я был уверен, что она меня недолюбливает, но Лань Цижэнь, кажется… — Ненавидит нас, — закончил за него Лань Чжань, но не улыбнулся. И улыбка Вэй Ина тоже скоро померкла. — Всё верно, Вэй Ин. Слишком долго я закрывал на это глаза, но он действительно ненавидит нас. — Нас? — повторил Вэй Ин. — И тебя, и твоего брата?.. Но ведь все говорили, что вы — гордость клана, лучшие из лучших… — Гордость клана — но не гордость его главы, — поправил Лань Чжань. Он провёл ладонью по лицу. — Я был слепым, а брат жалел меня, не хотел поправлять в моей слепоте. Уверен, он с самого начала понимал всё лучше, чем я. Глава клана, Вэй Ин, ненавидит не своих племянников, он не выносит лисиц.