Reclaimed

Прим. Автора: Эта глава далась мне с трудом, и не по тем причинам, которые вы могли бы подумать! Писать их в переходном состоянии, стараясь сохранить их характер и не сделать их внезапно полностью изменёнными или чрезмерно жёсткими, оказалось настоящей борьбой. Мне пришлось переписывать многое на ходу, особенно финал главы, который я без шуток переделывала, наверное, раза четыре. Слава богу, я изначально не планировала делать из этого слоу-берн, и у нас будет всего одна-две главы такой неловкости, прежде чем они достигнут своей главной поворотной точки (если другие персонажи тоже не помешают!). Кроме того, почти всё в этом фанфике связано с моим личным опытом: от знаний о работе нейронов и попыток привнести реализм и обоснованность в физику событий благодаря моим дипломам, до моего длительного опыта медика (и в гражданской, и в военной сферах). Даже Марк, который по сути имеет "ангельскую СДВГ" (и эквивалент того, как это выглядит без лечения и признания, потому что Небеса в их нынешнем виде требуют безоговорочной "униформности"). А теперь к последнему аспекту: музыка. Да, я играю 😊 Я добавила ссылки на YouTube и Spotify со стилем, который я представляла для Амона с самого начала написания, — это те треки, которые я слушала больше всего, пока писала о наших бедных мальчишках, застрявших в Аду. Blues from Hell's Chief Punisher<- Spotify Ghost of the Mountain <- Spotify Ghost of the Mountain <- youtube Satan, Your Kingdom Must Come Down <- Spotify Satan, Your Kingdom Your Kingdom Must Come Down <- youtube

***

Ангел нервно стоял неподалёку от главного входа в Ад, в пределах нейтральной зоны. Чем дольше он находился здесь, тем сильнее понимал, что это было ужасной идеей. Почему он вообще согласился на это? Почему соглашался снова и снова? Каждая новая встреча повышала риск того, что их обвинят в сговоре, «сделке» или что Фурфур предаст его. Но Кроули назначил Фурфура, подумал Азирафаэль. А если уж на то пошло, он доверял Кроули. Когда дверь слегка приоткрылась, Азирафаэль почувствовал, как от волнения у него перевернулся желудок. Он не мог толком разглядеть фигуру, что появилась в дверном проёме и на мгновение обернулась, чтобы поговорить с кем-то внутри. Это был не Фурфур. Человек в дверях оказался выше регента Ада. Фигура развернулась к Азирафаэлю, вышла наружу и закрыла за собой дверь. У ангела застыло сердце. Это был Кроули. Азирафаэль решительно зашагал вперёд, чтобы встретить его на полпути, и Кроули тоже двинулся ему навстречу. Однако Азирафаэль сразу заметил, что демона покинула его обычная непринуждённая манера — он двигался натянуто, неестественно. Подойдя ближе, ангел разглядел его бледное и измождённое лицо. Азирафаэль протянул руку, чтобы коснуться его предплечья в знак приветствия, но Кроули весь напрягся, а его губы сжались, словно в предчувствии боли. Пальцы ангела едва скользнули по ткани, как он тут же убрал руку, боясь причинить ему ещё больше неудобств. Но он не ожидал увидеть, как опустились плечи Кроули, как по его лицу на мгновение скользнуло выражение полного опустошения. — Кроули! Я не ожидал увидеть тебя, — Азирафаэль попытался придать голосу лёгкость, но не смог скрыть растерянности. Он считал, что подготовился к этой встрече, но вид Кроули в красном, с какой-то пугающей жёсткостью и внутренним мраком, выбивал почву из-под ног. Демон не сразу нашёл, что ответить. — Я смог вернуться в Ад только два дня назад, — наконец сказал он коротко, натянуто. — О… О…! — Азирафаэль ощутил, как внутри сжалось сердце. Слова Кроули обрели новые, болезненные смыслы, так же как и каждый его жест, каждая мышца, каждый вымученный вдох. — Значит, ты теперь Принц? — Ангел старался, чтобы его тон был лишь констатацией, без осуждения, но понял, что это было ошибкой. Если Кроули и до этого выглядел опустошённым, то теперь его лицо превратилось в картину эмоций, переполненную болью. Он слегка наклонился вперёд. — Это было не моё решение, — почти зарычал Кроули. — Я слышал, — тихо сказал Азирафаэль. Лицо демона изменилось мгновенно: удивление, страх, надежда и стыд боролись за первенство. Он резко отвернулся, пытаясь собраться. — Кроули? — осторожно позвал Азирафаэль. — Мне следовало отложить это, — выдавил демон. Голос его звучал надломленно. — Слишком рано. Я обычно… — Он осёкся, издав странный сдавленный звук, и выглядел так, будто едва держится на ногах. — Может, мы найдём другое место? — предложил Азирафаэль. Кроули покачал головой. — В нейтральной зоне есть одно место, о котором никто не знает… — начал ангел. — Нет, — резко перебил Кроули, и от него веяло страхом. — Хорошо, — Азирафаэль поднял руки, спешно соглашаясь. — Просто мне всегда казалось, что это место под наблюдением, даже если никто не может нас слышать. — Это… интересное наблюдение, — сухо отрезал демон. — И ты выглядишь так, будто тебе нужно сесть, — добавил Азирафаэль, пристально глядя на него. Кроули долго молчал, явно борясь с чем-то, что ему было слишком тяжело сказать вслух. — Если у тебя нет ничего срочного, тебе лучше уйти, — наконец сказал он. Голос звучал тихо, почти надломлено. — Я дам тебе знать, когда будет лучшее время. Он повернулся, чтобы уйти. — Кроули, постой! — воскликнул Азирафаэль, отчаяние дрожью звучало в его голосе. Он не мог позволить демону уйти. Не сейчас. Не с таким уровнем боли, который он теперь ощущал, позволяя себе прочувствовать эмоции Кроули, от которых раньше бессознательно закрывался. Кроули продолжал медленно двигаться к двери. — Прости, — наконец выдохнул Азирафаэль. Кроули замер, но не обернулся. — Прости, что не смог найти способ вытащить тебя раньше… или не смог помешать, чтобы тебя забрали… — Голос ангела дрогнул, в горле встал ком, а перед глазами всё размылось от слёз. Кроули сжал кулаки, его спина едва заметно вздрогнула. — Пожалуйста, Кроули. Я даже не знаю, что ещё сказать… Просто не уходи, — голос Азирафаэля дрожал, но ему было всё равно. Демон, не глядя, произнёс: — В моих покоях нас точно никто не увидит. Конечно, если Верховному архангелу позволено заходить в покои Принца Ада. Азирафаэль сделал глубокий вдох. — Веди, — тихо сказал он. Кроули замер, словно окаменел, моргая из-за тёмных стёкол своих очков. Он почти ушёл, сделав несколько шагов прочь, ведь хотя Азирафаэль и не отверг его напрямую, ангел снова поступил по-своему, будто его взгляд на ситуацию был единственно верным. Он, как всегда, настаивал на своём, игнорируя всё, что Кроули сказал предельно ясно. Демон больше не мог этого выносить. Особенно сейчас. Если он говорил "нет", несмотря на своё состояние, это должно было показать, насколько важным было его "нет". Но затем Азирафаэль... извинился. Без колебаний. Дважды. Ну, почти дважды, но Кроули решил засчитать. Ангел признал, что Кроули был прав, пояснил почему, и тут же изменил своё поведение. Либо Азирафаэль провёл слишком много времени в аду, либо сам прошёл через какую-то личную мини-версию ада, которая его изменила. Или и то, и другое. А когда речь шла о выборе, Кроули знал, что «и то, и другое» обычно оказывалось правильным ответом. Лёгкое прикосновение вывело его из мыслей, словно электрический разряд. Азирафаэль осторожно коснулся его руки. Инстинктивно Кроули отдёрнулся, вздрогнув от неожиданности. Он видел, как ангел тут же убрал руку, словно обжёгшись, и от этого движения его грудь сдавило невидимой болью. Он просто хотел... Почему всё должно быть так... Шум. Будто раскат молнии, грохот нарастающего потока захлестнул его изнутри. — Кроули? Ты в порядке? — Голос Азирафеля пробился сквозь бурю в его голове. В порядке ли он... Какой нелепый вопрос. И всё же в голосе ангела слышалось понимание: он знал, что Кроули не в порядке. Это был не вопрос в прямом смысле, а скорее попытка добраться до сути. Кроули стиснул веки, ныряя в спасительную темноту за ними, как в укрытие, где слова обрели свободу. Едва слышно, почти неуловимо, он прошептал: — Пожалуйста, не... — Что «не»? — так же тихо спросил Азирафель. — Не убирай руку. Слова были настолько хрупкими, что сам Кроули едва осмелился их произнести. Просить? Он никогда не мог позволить себе думать, что имеет право просить о чём-либо. Но пустота, раздиравшая его изнутри последние четыре года, больше не позволяла молчать. После всего, что он пережил с Сатаной, эта пустота превратилась в чёрную дыру, которая засасывала всё на своём пути. Возможно, он мог бы продолжать её игнорировать, но прикосновение Азирафеля всколыхнуло этот мрак, оживляя каждую пустую, больную нервную клетку. Его тело, его сознание ещё не успели оправиться, и он отчаянно жаждал хоть какого-то утешения, хоть малейшей безопасности. Эта потребность вырвалась наружу, и теперь он ждал, почти трепеща, неизбежного отказа и боли, которая должна была за этим последовать. Но вместо отказа Азирафель снова поднял руку и осторожно положил её на его предплечье — нежно, но уверенно. Это было первое прикосновение за четыре долгих года. Кроули задержал дыхание, борясь с болезненным, почти судорожным спазмом в груди, который мог вырваться наружу звуком. — Кроули, пожалуйста, давай найдём место, где можно сесть, — взмолился Азирафель, видя, как на лице демона отражается целый каскад эмоций, от которого даже воздух вокруг, казалось, дрожал. — Или хотя бы ты сядешь. Кроули понадобилось время, чтобы собраться и убедиться, что его голос не предаст его. — Следуй за мной, — наконец произнёс он.

***

Пока они шли через захламленные коридоры, Кроули посвятил Азирафаэля в существование Наблюдательной сети, которую Метатрон распространил даже на Ад. Азирафаэль был в ужасе, а Кроули испытал мощную волну облегчения, увидев, что ангел действительно ничего не знал о сети. Это было логично: Азирафаэль рисковал собой, чтобы добыть планы Метатрона о Втором пришествии и передать их Аду. Однако Кроули не мог позволить себе предполагать даже очевидное. Особенно теперь, будучи лидером Ада, он лишился права наивно полагаться на добрые намерения. — Есть еще кое-что, — произнес Кроули, шагая медленно, почти прихрамывая, хотя ни за что не позволил бы себе выдать боль. Он долго думал, когда и как сказать Азирафаэлю об этом, но решил, что с точки зрения общей стратегии это необходимо. И, если честно, он отчаянно надеялся, что эта новость хотя бы немного облегчит тревогу Азирафаэля — ту, что сжимала ангела с той ночи в Эдинбурге. Азирафаэль взглянул на него, ожидая продолжения. — Метатрон использовал не только сеть Ада для своих интриг. Он иногда отправлял стратегически подобранные снимки из "земных" архивов прямо в личные покои Сатаны. Именно так Сатана узнал о нас и затащил меня вниз. Поэтому я запретил любые встречи вне нейтральной территории Ада. Я ничего не могу сделать с земной сетью, но у меня есть власть отключить ту, что была установлена в Аду. И я это сделал. Азирафаэль замер, ошеломленный услышанным. — Это многое объясняет, — наконец прошептал он, — Откуда у "правильных" существ оказывались "неправильные" сведения, и как работает сама система. Это пугающе. — Еще бы, — сухо отозвался Кроули. — Теперь в Аду, за вычетом очевидного, иногда даже безопаснее, чем на Земле. А это уже сама по себе жуткая мысль. — Постой, — Азирафаэль нахмурился. — Ты сказал, что отключил адскую сеть? — Да. — Но ты вернулся в Ад всего два дня назад. — Верно, — ответил Кроули, не замедляя шага и не глядя на ангела. Азирафель не мог оторвать взгляда от него, пытаясь уложить в голове невозможные временные рамки. — Но... как?! — Удивительно, на что способна мотивация выживания, — ровно ответил Кроули. — Выживания? — начал Азирафель. Кроули резко развернулся к нему. — Вечные пытки, ангел. Таковы ставки для меня и всех остальных. А встречи ради предотвращения этого бессмысленны, если Метатрон может шпионить за Адом. — Да, конечно, ты прав, — заторопился Азирафаэль, но было ясно, что осознание всё ещё витает в абстракции. Это тревожило, и Кроули, внезапно прозревший эту пропасть, не знал, что с этим делать. Они подошли к покоям Кроули. Он чувствовал, что должен был бы радоваться тому, что Азирафаэль хотя бы не протестует против самой идеи, что Небеса способны обрекать существ на вечные мучения. Это был прогресс, о котором он даже не мечтал. Но этот прогресс был слишком абстрактным, а сам Кроули — слишком травмированным. Всё, чего он хотел, — это чтобы Азирафаэль увидел его и изменил своё отношение к нему. Но молчаливые взгляды не подходили для этого. — Что? — раздражённо бросил Кроули через плечо. — Я чувствую, как твои мысли сверлят мне спину. Скажи уже! — Твой шаг... он кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить... — Азирафель поднял палец, словно озарённый. — Сент-Джеймс! Точно! — Лицо ангела побледнело. — Но... это же было тридцать пять лет спустя... Кроули, сохраняя невозмутимое выражение, открыл дверь в свои покои и ждал, пока Азирафель свяжет всё воедино. — Ты был... всё это время?! Я думал, что ты в Аду, но ты... — Да, был. Я выбрался всего три недели назад, — процедил Кроули. — Всё ещё болит. Всё. Это всегда так. Адреналин скрывает и маскирует травмы, но потом, когда всё заканчивается, ты находишь незамеченные или неправильно зажившие раны. Это может занять годы. — Он вошёл в покои, Азирафель последовал за ним, и Кроули с хлопком захлопнул дверь, заперев её мыслью. — И нет, мы не будем говорить о прошлом ради твоей запоздалой вины. Что нужно было тогда, нужно было тогда. Никакие осознания уже ничего не изменят. Кроули глубоко вдохнул и мягче добавил: — Я давно это простил, ангел, даже если воспоминания всё ещё жгут. Я не собираюсь добровольно возвращаться к той боли. Пожалуйста, давай поговорим о том, что вы с Фурфуром могли обсудить? Но Азирафель только смотрел на него, и в его глазах блестели слёзы. Кроули почувствовал тяжесть, словно его накрыло одеялом из свинца. Он не мог сейчас с этим справляться. Ему стоило поручить встречу Фурфуру или перенести её. Даже дышать стало тяжело, будто он пытался сделать вдох из-под горы. — Послушай, — наконец произнёс он, — я знаю, кажется, будто мы игнорируем тысячу слонов в комнате. И мы действительно их игнорируем. Нарочно. Потому что сейчас не место и не время для сложных разговоров и эмоций. Я просто... не готов. Всё пойдёт наперекосяк. А главное... я ожидал совсем другого приёма. А это всё... уже так далеко от моих ожиданий. — Кроули нервно провёл рукой по волосам, пытаясь собраться. — Пожалуйста, просто прими это. Без вопросов. Хорошо? — Могу я хотя бы спросить, что ты имел в виду под «другим приёмом»? — с тихим голосом вымолвил Азирафель. Кроули не смог поднять взгляд. Конечно, Азирафаэль не смог удержаться. Ему просто нужно было задать этот вопрос, чуть-чуть протолкнуть границы дозволенного. В груди Кроули внезапно ощутился острый, пронзающий укол, как будто давно подавляемые страхи и боль вырвались наружу. Слова, некогда сказанные Азирафаэлем, всплыли в его памяти, каждое из них ядом проникая в мысли. И всё, что происходило за последние дни, включая мучительные собрания с лидерами Ада, вдруг врезалось в его сознание. Страх быть окончательно отвергнутым с новой силой обрушился на него, парализуя способность говорить. Но почему бы не закончить это сейчас? Пускай худшее произойдёт, пока у него ещё есть силы справляться. Ведь когда они истощатся, останется только безмолвие. Он отвёл взгляд в сторону, заставляя себя произнести слова, которые казались комом в горле: — Ну, теперь я Принц Ада, разве нет? Полная противоположность твоей идеи о том, чтобы отбрасывать токсичность. Теперь я буквально стал Врагом, — он замолчал, чувствуя, как в его голос вплетается глубокое отвращение к самому себе. Азирафаэль оказался прямо перед ним, снова осторожно касаясь его руки, стараясь встретить взгляд: — Кроули, я ни на мгновение не сомневался, что тебя заставили занять эту должность! Ни единой доли секунды. Я знаю, насколько это пытка для тебя — занимать это место. И да, я несправедливо сомневался в тебе много раз за всё наше знакомство, — его голос сорвался, наполнившись сожалением, — Если мне потребуется вечность, чтобы загладить это, я готов. Но здесь, Кроули, не было и тени сомнения. Кроули изучал лицо Азирафаэля. То, что он видел, казалось… честным. Азирафаэль, напряжённый в своей неподвижности, был искренен и сосредоточен. Надежда едва ощутимо пробивалась сквозь пустоту в груди Кроули. — Ты никогда не станешь для меня Врагом, Кроули, — продолжил Азирафаэль, его голос дрожал, — Никогда. Ты действительно думал, что я буду видеть тебя так? — Почему бы и нет? — ответил Кроули едва слышно, — Ты давал понять это раньше… а теперь? Теперь всё очевидно. Теперь я — Злодей номер один, правда ведь? Кроули заметил, как на мгновение лицо Азирафаэля сменила растерянность, а затем его озарило болезненное осознание. Ужасная истина, наконец, пробилась через пелену. — Прости. Я так… прости… — прошептал Азирафель, его голос задрожал, — Я даже… не подумал… И они стояли там, молча переживая этот момент. Боль, которую оба так старательно избегали, наконец, выплыла наружу, принося с собой холодное, но честное принятие. Молчание, заполнившее комнату, становилось мягче. Кроули почувствовал всепоглощающую усталость. Что-то изменилось между ними. Это была не плохая перемена, но до хорошей она явно не дотягивала. Оставалась только пустота. — Марк и Клеменс в безопасности? — наконец спросил он, почти шёпотом. — Да, — ответил Азирафель. Он заметил, как Кроули, казалось, выдохнул что-то долго сдерживаемое. — Они многому научились у тебя. Это спасло их. И, пожалуйста, сядь, — добавил он с тревогой в голосе, — Ты же должен был сделать это ещё раньше. Я чувствую, насколько напряжена твоя рука. Кроули поморщился, но всё же опустился в кресло, с усилием вытянув ноги и придвинув табурет для удобства. Пока Азираэль продолжал говорить, Кроули вдруг понял, почему его так одолевала пустота. В словах ангела была надежда, но всё, что тот делал, казалось пугающе знакомым, словно ничего не изменилось с их последней встречи. — Они обманули своё начальство так искусно, что их снова отправили на Землю, — говорил Азирафаэль, усаживаясь напротив, — И Марк, к слову, стал моим основным посредником с Адом. Забавно, но он мне напоминает тебя. Такой же бесконечно хитрый и энергичный, но… добрый. Кроули нахмурился, но, услышав описание, произнёс: — Убедись, что он не сделает чего-нибудь глупого. Таких, как он, почти не осталось. — Ты заботишься о нём, — с улыбкой сказал Азирафаэль. — Забери свои слова обратно, — строго бросил Кроули. Азирафель сначала выглядел довольным, но затем его выражение сменилось на самодовольное. — Нет. Не возьму свои слова обратно. И ты не заставишь. Потому что я прав. Кстати, если тебя это интересует, это взаимно. Он определённо смотрит на тебя снизу вверх. Настолько, что я однажды пошутил, будто он запечатлелся на тебе, как птенец на своей матери, когда впервые попал на Землю. Кроули издал страдальческий звук: — Не должен был. Азирафель нахмурился. — Почему нет? Кроули вздрогнул от его вопроса: — Почему н... почему нет?! — он резко выпрямился в кресле. — Я, если ты не заметил, Принц Ада. А он — ангел. Я даже не говорю про разницу, которую ты так любишь отрицать. Он буквально провоцирует беду. Громче этого он мог бы кричать разве что через рупор в Соборе Святого Павла. Посмотри, что уже произошло! — Кроули резко сбросил ноги с подставки, наклонился вперёд, опираясь локтями на колени, и прикрыл лицо ладонями. Несколько секунд он молчал, а затем откинулся назад, беспомощно раскинув руки по подлокотникам. Его взгляд блуждал где-то вдали, на лице читалась абсолютная потерянность. Он знал, что грядёт что-то ужасное, и впервые за долгое время чувствовал себя совершенно бессильным. Азирафаэль не понимал масштаба. Но, размышлял Кроули, как бы ангел мог это понять? В прошлый раз он оказался среди победителей. Ему не пришлось испытать, что значит проиграть, быть превращённым в символ зла, лишённым голоса и права на моральные апелляции. Азирафаэль жил в иллюзии, что, даже если они проиграют, справедливость восторжествует. Кроули знал гораздо лучше. Он и весь Ад уже это пережили. — Если тебя это хоть как-то успокоит, — продолжил Азирафаэль, — он действительно впечатлил меня. Очень смышлёный и совсем не наивный. Он знает риски, прежде чем что-то предпринимать. Иногда он даже понимает их лучше, чем я. Эти слова не принесли Кроули никакого утешения. Напротив, он ещё сильнее замкнулся в себе, а его лицо исказилось от боли. Но что-то изменилось. Все линии его тела напряглись, и он резко наклонился вперёд. Азирафель ощутил лёгкий холодок страха: перед ним сейчас был не просто Кроули, а Принц Ада. — Ладно, — выдавил Кроули сквозь зубы, подавив острую боль, пронзившую правую ногу. — Думаю, пора установить чёткие правила. Ад — противник Небес. И пора Небесам это запомнить. Его голос был исполнен командной решительности и стальной жёсткости, которых Азирафаэль никогда раньше не слышал. Внезапно он понял, почему Люцифер так хотел видеть Кроули во главе Ада, несмотря на личную ненависть. — Это не значит, что Ад враждебен ко всем ангелам, — продолжил Кроули. — Но, как институт, Небеса официально предупреждены. Я установил барьер, чтобы они не могли шпионить на нижних уровнях измерений. И если у кого-то наверху есть претензии, пусть приходят ко мне лично. Кроули улыбнулся — это была хищная, опасная улыбка. — И да, я говорю буквально. Пусть приходят сюда. Я выслушаю их жалобы. Они смогут уйти живыми. А если будут вежливы, то и невредимыми. Если это будет Метатрон... — он снял очки, его голос стал мягким, но в этой мягкости читалась смертельная угроза, — Я буду особенно рад его визиту. Азирафаэль вздрогнул. Тон Кроули напомнил ему тот момент, когда демон говорил о желании уничтожить детей Иова. Но на этот раз в голосе звучала неподдельная мощь. Кроули снова надел очки и слегка откинулся назад. — Я также расширил нейтральную зону Ада до трёхсот футов. Никаких встреч за её пределами. Ангелы, которые соблюдают правила нейтралитета, имеют абсолютную гарантию безопасности. В отличие от Небес, мы держим слово. Азирафель кивнул, сглотнув. — Я ценю, что ты включил обе стороны как потенциальных нарушителей правил... Кроули саркастически улыбнулся. — Было бы несправедливо предполагать, что никто на Небесах не способен держать слово, а все в Аду — идеальны, верно? Азирафель невольно почувствовал боль от этих слов. Ещё со времён стены он делал такие замечания, и каждый раз они вонзались в Кроули. — Нет, не было бы, — тихо ответил Азирафель, глядя на свои руки. Кроули тут же пожалел о своём тоне. — Не стоило так говорить, — устало пробормотал он. — Но это правда, — так же тихо сказал Азирафель, стараясь встретиться взглядом с демоном. — Ты был с Сатаной всё это время… Кроули не ответил. Его уши вдруг заложило, во рту пересохло. Он опустил голову так низко, что обе руки сомкнулись на затылке, пальцы болезненно сжались в волосах. Почему? Почему Азирафаэль напомнил ему об этом, особенно сейчас, так скоро после всего, что произошло? Его дыхание участилось... Он почти чувствовал дыхание Сатаны на затылке, словно вновь был прикован к одному из столпов, а Сатана, смеясь, издевался над его страхом, над тем, как он содрогается от малейшего прикосновения, пока мышцы на спине и боках не остались тонкой оболочкой, едва держащей его тело. Кроули усилием воли заставил себя не оглядываться через плечо. Руки дрожали, когда он провел ими по шее, пытаясь стереть наваждение. Он сжался в клубок, выгнув спину до предела, чтобы почувствовать, как мышцы натягиваются, подтверждая, что всё на своём месте, как должно быть. — …Удивительно, что ты вообще держишься на ногах, говоришь, что-то делаешь… "Я не держусь. Не держусь вовсе", — отчаянно подумал Кроули, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Ему хотелось верить, что Азирафаэль понимает, как тяжело ему дается каждый шаг, каждое слово. Но он знал, что это лишь иллюзия. Да, ангел видел его физическую слабость, но мог ли он понять весь тот кошмар, что творился у него внутри? Каждый день Кроули ходил по тонкому лезвию, балансируя между желанием открыть душу и страхом, что Азирафаэль не выдержит услышанного, что это станет той гранью, после которой всё изменится — и не в лучшую сторону. Он молчал, потому что знал: если заговорит, то слова хлынут потоком, и он уже не сможет остановиться. А ведь однажды уже было слишком поздно. Его тело сжалось в комок, захлебываясь собственными воспоминаниями и кошмарами. — …Я думаю, смогу выдержать резкость, если что-то прозвучит не так, как ты хотел… — Правда? — Кроули вскинул голову. Голос прозвучал жёстко, и он тут же пожалел, что не смог промолчать. — Ты не думаешь, что спустя пару часов после того, как я скажу, ты будешь сидеть один и проигрывать в голове каждую мою интонацию? Не начнёт ли это тебя гложить? Не появится ли у тебя обида, которую ты не выскажешь, но обернёшь в колкие замечания и прикрытые упрёки? Потому что ты не в порядке, верно? Он снял очки, и его янтарные глаза впились в Азирафаэля, требуя ответа: — Так ведь, Азирафаэль? Ангел, ошеломлённый внезапной вспышкой, просто покачал головой. — Вот именно, — сказал Кроули и снова надел очки. — Я вижу это по твоему лицу. Ты перегружен, и всё, что копилось за эти годы, теперь давит на тебя. Я знаю тебя. Ты злишься годами. Так что в следующий раз просто говори правду, а не пытайся убедить нас обоих поверить в ложь, чтобы момент показался легче. Потому что всё, что ты этим делаешь, — усложняешь и без того лживую реальность. А я не могу… Слова вырвались из него, как снаряды, и с каждым из них Кроули казалось, что контроль уходит. Он резко поднялся и зашагал по кабинету, словно движение могло сжечь его ярость и отчаяние. Но всё внутри него пылало. Он чувствовал, как вокруг искрит, как из углов его сознания рвутся огонь и молнии, и он усилием воли подавил это, опустившись на корточки в тёмном углу, судорожно дыша. Всё болело. Словно боль становилась его сутью, пронизывая до глубины. Он остался там, закрыв глаза, пока удары сердца не замедлились, а тяжёлое дыхание не стало ровным. Наконец он поднялся, почти рухнув обратно от изнеможения. — На кону не только мы с тобой, Азирафаэль, — хрипло произнёс он, голос едва не сорвался. Паника закралась в его слова, напоминая о худшем исходе — о Метатроне, о наказании, которое могло стать вечным. Раньше он мог бы надеяться, что мир слишком справедлив для такого исхода. Теперь он знал правду. Он снова начал ходить, не находя себе места. И когда рука Азирафаэля легла ему на руку, Кроули вздрогнул, отпрянул, подавляя инстинкт ответить агрессией. Но Азирафаэль не отступил. — Кроули, остановись. Просто… остановись. Голос был твёрдым, но не жёстким. Кроули замер. Ладонь ангела обжигала через одежду, так сильно, что он забыл обо всём на свете, сосредоточившись на этом единственном контакте. Но чем дольше рука оставалась там, тем сильнее становилось ощущение пустоты. Потому что этот якорь, каким бы спасительным он ни был, был слишком мал. Всё остальное продолжало тонуть в темноте. — На Земле. Собственно, раз уж зашла речь… У меня есть личная просьба. — Любая, — мгновенно ответил Азирафаэль. На губах Кроули мелькнула тень улыбки: — Осторожнее, ангел. Такие открытые обещания, да ещё и в Аду, чертовски опасны. Азирафаэль залился румянцем — от шеи до самой линии роста волос. — Речь о Клеменсе. Присмотри за ним, встреться, поговори. С ним что-то такое, что я не могу понять. Он умён, тих, с великолепной интуицией — даже лучше, чем у Марка, если можешь себе представить, — и всё остальное. Но словно в нём есть… — Кроули замялся, подбирая слова, — какая-то глубина пустоты или стремления, которой я раньше ни в одном существе не встречал. С Мюриэль это отчасти схоже, но у неё не так выражено, как у Клеменса. Он покачал головой: — Эта отчаянная печаль, накрывающая его, когда он думает, что никто не видит... И я действительно имею в виду отчаянная. Такое, чего я раньше никогда не ощущал, хотя я даже не эмпат. Мюриэль рассказывала, что встречает кого-то только раз в несколько сотен лет, так что в её случае это, вероятно, всё ещё одиночество, которое некому разделить. Но Клеменс ведь не был писцом — насколько я могу судить. Хотя, знаешь, насчёт этого я не уверен, стоит проверить. Но не думаю, что он подвергался такой изоляции. Не знаю, просто у меня какое-то смутное, необъяснимое тревожное чувство. — Разумеется, с удовольствием, — отозвался Азирафаэль, снова поражённый тем безграничным заботливым началом, которое Кроули, как бы ни протестовал, не мог скрыть даже за собственными страданиями. Из кармана брюк Азирафаэля донёсся звук уведомления. Он вытащил телефон. — Что случилось? — спросил Кроули, когда Азирафаэль остался молчать, глядя на прозрачный телефон, выданный Небесами. — Твоё вмешательство в шпионскую сеть одного из архангелов уже заметили, — сказал Азирафаэль. — Созвано экстренное собрание. Хотя я не представляю, что он рассчитывает этим добиться. Не то чтобы мы должны были вообще иметь такую сеть в Аду. — Он взглянул на Кроули. — Как мне поступить? Кроули задумался. — Пока придётся играть на неведение, — наконец сказал он, но тут же замялся. — Хотя… Нет, одновременно. Неведение и осведомлённость, но постфактум. Слушай, вот как тебе стоит это подать. Ты понятия не имел о Сети. Это, кстати, чистая правда, верно? Азирафаэль кивнул. — Отлично. Всегда используешь правду как основу для отвода глаз. А причина, по которой ты здесь, — это то, что я вызвал тебя ответить за такое вопиющее нарушение законов нейтральной территории. И это тоже, между прочим, абсолютная истина. Это ужасающее нарушение. Используй этот факт как рычаг против любых планируемых действий против демонов. Скажи, что я через своих агентов узнал о готовящемся неофициальном приказе, и как жаль будет, если я окажусь вынужден использовать небесные технологии против них, теперь, когда они у меня есть для обратной разработки. Потому что это будет исключительно в целях самообороны, ничего большего, чем они сделали первыми. Азирафаэль смотрел на Кроули, ошеломлённый и полный благоговения. Он видел, что демон всё ещё испытывает физическую боль, замечал мельчайшие движения, которые тот пытался скрыть при каждом резком звуке, и почти физически ощущал, насколько он был измотан. И тем не менее, вот он сидел, с видимой лёгкостью выстраивая сложный ответный план против самого могущественного архангела во вселенной, одновременно удерживая на шаг впереди Сатану. Манера Кроули, его ровная уверенность, с которой он передавал эти указания, будто отдавал приказы на поле боя, вдруг вызвали у Азирафаэля воспоминания о том, как он сам был командиром взвода. На мгновение он почувствовал себя точно таким же офицером, принимающим стратегический план от своего командира. И тут ему вспомнилось, как он говорил Кроули, что тот мог бы быть его заместителем в Небесах. Помимо всех причин, почему это была ужасная идея, Азирафаэль теперь видел главную: Кроули обладал теми самыми неуловимыми качествами настоящего лидера, которых у него самого не было. И хотя Кроули изо всех сил пытался бы остаться в тени, всё равно в какой-то момент всем стало бы очевидно, кто здесь настоящий глава Небес. И это было несправедливо — ставить его в такое положение, в котором он изначально был обречён на провал. — Думаю, я смогу это сделать, — наконец произнёс Азирафаэль сдержанным голосом. — Нет, НЕТ! — перебил Кроули, энергия буквально исходила от него. — Ты, может, до конца не осознаёшь, насколько всё серьёзно. Я буквально буду гореть заживо вечно, потому что Метатрон специально позаботится, чтобы меня не убили, чтобы я продолжал гореть. Так что ты не думаешь, что сможешь это сделать. Ты решаешь, что сделаешь, и делаешь. Без сомнений. Если начнёшь сомневаться — ты уже проиграл. Азирафаэль сглотнул. Голос Кроули смягчился. — Я знаю, ты можешь. Я видел, как ты это делаешь. Ты можешь сомневаться до начала, но ты всегда выкручиваешься. Особенно если позволишь себе разозлиться. — Да? — с надеждой спросил Азирафаэль. — Сатане клянусь, да! Ты становишься таким злым и нравоучительным, что иногда мне кажется, твой хмурый взгляд способен стрелять адским огнём! — Кроули! Это совсем не подходящее сравнение для Верховного Архангела Небес! — Азирафаэль произнёс это с преувеличенной строгостью, но лицо его озарила стеснительная, но сияющая улыбка. — Ох, конечно. Особенно когда ты сидишь в личных покоях Принца Ада, — не замедлил парировать Кроули. Азирафаэль засмеялся, но затем вздохнул: — Мне действительно пора. Думаю, не стоит, чтобы мы связывались лично. Кроули покачал головой: — Абсолютно. Только личные посланники. Ты используешь Марка, я — Эрика. Азирафаэль поднялся, повернулся к нему. Тепло улыбнувшись, он крепко пожал руку Кроули. — Рад, что именно с тобой я всё это обсуждаю. — Да, — отозвался Кроули с бледной улыбкой, изо всех сил подавляя чувство опустошения, что, несмотря на все слова Азирафаэля, всё закончилось лишь рукопожатием. — Пойдём, я провожу тебя. Когда он вернулся в свои покои, силы покинули его. Бесконечный шум из коридоров не смолкал: шаги, хлопанье дверей, голоса, кашель — всё это не давало покоя. Спустя несколько минут он не выдержал. Пройдя по комнате, он резко вышел в коридор. Демоны расступались, прижимаясь к стенам, когда он проходил мимо. Сдерживая боль, Кроули черпал огромные потоки инфернальной энергии, чтобы идти быстро, и направился прямо к лифту, ведущему в Крыло Проклятий.

***

— Мне нужна темнота и тишина, — объявил Кроули, постучавшись в кабинет Амона и, не дожидаясь ответа, направившись прямиком в заднюю комнату. — Всё болит и сводит с ума. Амон безмолвно кивнул в сторону комнаты и вернулся к своим бумагам. Кроули закрыл за собой дверь и буквально рухнул на кровать, ощущая, как тишина и темнота обволакивают его, словно успокаивающее одеяло. Он не был уничтожен, даже близко. Но всё, через что прошёл Азирафаэль, оставило на ангеле свои отпечатки. Хотя многое и осталось прежним. И это было ожидаемо, напомнил себе Кроули: никто не меняется полностью за столь короткое время. Однако именно то, что в Азирафаэле не изменилось, заставляло его чувствовать себя особенно одиноким. Он не мог разобраться в своих эмоциях — не потому, что они были сложны, а потому что он сам ещё пытался собрать себя по кусочкам, осознать, что должен был бы чувствовать, если бы был цел. Но сквозь весь этот хаос пробивалась неприятная мысль: даже если Азирафаэль его не ненавидел, даже если они могли бы вернуться к дружбе, что-то между ними всё-таки изменилось. И, похоже, навсегда. Кроули пытался успокоить себя: это была всего одна встреча после четырёх с лишним лет разлуки, и многое ещё предстояло обсудить. Но от этого легче не становилось. Да и что он мог сделать? Оставалось только то, что он делал уже не раз за долгую историю их взаимоотношений: принимать всё, как есть, и не строить лишних предположений. Иначе его разум и без того, перекрученный за последнее время, окончательно бы запутался. Это было слабым утешением — вроде спички в пещере. И всё же он боялся попросить большего. Ещё и потому, что это казалось унижением. Почти мольбой. А Кроули и так слишком часто заставляли чувствовать себя меньшим рядом с Азирафаэлем. Он тихо зарычал на самого себя, перевернулся на бок, тут же пожалел об этом из-за боли в бедре, но всё же устроился на животе. Нет, он ни за что, ни за что не станет умолять о чёртовых объятиях, как бы ни кричало его тело о том, что они ему нужны. Это было бы слишком унизительно. В дверь постучали, а затем она приоткрылась, и яркий свет ударил ему в лицо. Кроули зашипел, как настоящая змея, и натянул подушку на голову. — Вставай, — раздался голос Амона. — Нет, — огрызнулся Кроули. — Не хочу. Не заставишь. — Под подушкой и сквозь усталость это прозвучало куда менее внушительно: — Н’хочу. Не мо’ш… — Вот видишь, — ответил Амон. — Уже звучишь, как той ночью, когда мы тестировали ту штуку, что украли. Так что можешь отвлечься, рассказать мне, почему я узнаю от Сатаны, что ты был архангелом, и объяснить, что это за Азирафаэль, из-за которого я вынужден был делать вид, что у меня нет ушей, чтобы не слушать твоё нытьё. Кроули приподнял голову, прищурившись, чтобы свет не бил так сильно. Сарказм капал с его слов: — Ты слышал мои страдания? О нет, как же ты пережил это? Амон открыл рот, будто собирался ответить, но снова закрыл. — Что? — переспросил он наконец. Кроули указал на него пальцем: — А ты, между прочим, сам не сказал, что был архангелом, ты жалкий ублюдок. — Приподнявшись на локтях, он схватил подушку и швырнул её в Амона. Тот легко увернулся с улыбкой. Кроули нахмурился. — Хотя, знаешь, это многое объясняет. — Он тяжело вздохнул. — Там слишком ярко. — Так сделай пару световых шаров, — пожал плечами Амон. — И останемся здесь. Никто не говорил, что нам нужно идти в другую комнату. Можешь даже пить в кровати, кому какое дело? Ты же всё-таки Принц Ада. — Ты… — начал Кроули, — назвал отличный аргумент. — Бывает, — сухо отозвался Амон. Итак, без угрозы немедленного вызова к Сатане и неотложных дел, Кроули начал вводить Амона в тонкости дегустации виски. А заодно рассказал своему первому и единственному другу в Аду, как однажды влюбился в очаровательное противоречие по имени Азирафаэль. Амон не притворялся, что понимает, но это и не требовалось. Он слушал, действительно слушал, и этого Кроули было достаточно. — Так он не пытался тебя уничтожить и явно тебя не ненавидит. И, похоже, работает против Небес и привлекает к этому других ангелов. Это уже кое-что, — подвёл итог Амон, который лишь слегка хмелел. — Да, — нехотя признал Кроули, ощущая приятное тепло внутри от выпитого. — И это важно, учитывая, что вечные пытки — дело серьёзное. Но… — он задумался, пытаясь подобрать слова, — Я всё равно чувствую себя каким-то… невидимым. Незначительным. Ну, знаешь, когда на тебя смотрят, но будто не видят, что ты существуешь… как человек. — Это удивительно легко, — тихо сказал Амон, глядя в свой стакан. Настолько тихо, что Кроули едва уловил слова. — Что? — Кроули даже сделал двойной взгляд, чтобы убедиться, что не ослышался. Амон вздохнул: — Послушай, всё это... небесное превосходство, вечный страх — это привычка. Но её трудно изжить, особенно когда ты провёл целую вечность, воспринимая себя как часть правильной системы. Это делает всех остальных автоматически "меньшими". Это, конечно, ужасно. Но, по крайней мере, он пытается что-то с этим сделать. А что касается Небес… Небеса — они всегда были отстойными. Тут уж ничего нового. — Небеса отвратительны, — угрюмо согласился Кроули. — Это ещё мягко сказано для всего сущего. — Он долил бокал Амона и подлил себе. — Слушай, — начал Амон, глядя на друга поверх стакана, — Я понимаю, что всё это может быть странно, но урегулирование споров между демонами было буквально моей работой до того, как Сатана всё испортил. Всё, что угодно: от самых нелепых ссор до угроз развоплощения, и всё, что между ними. — Он чуть склонил голову, пристально глядя на Кроули. — Знаешь, мне не помешало бы сходить с тобой на следующую встречу, чтобы понять, что за этим Азирафаэлем стоит. Кроули издал недовольный звук. — Хорошо, — продолжил Амон, сменив тон на более строгий. — Давай взглянем на это иначе. Если бы речь шла о любом другом ангеле, высокопоставленном или нет, из Небес, захотел бы ты, чтобы я пошёл с тобой? Ответом Кроули стало молчание, которое красноречиво говорило само за себя. — Вот и я о том же, — заключил Амон. — Так почему ты делаешь исключение для него? Ты не обязан отвечать сейчас. Просто подумай. — А как насчёт тебя? — неожиданно спросил Кроули. Амон нахмурился. — Что "насчёт меня"? Кроули указал на него своим стаканом. — Ты что, всё это время был тут один? Никогда даже не пытался найти кого-то? Амон пожал плечами, его взгляд слегка потускнел. — Ад — это совсем другое, понимаешь? Тут нельзя никому доверять. Правило номер один. Назови хоть одного демона, кроме меня, которому ты бы доверял настолько, чтобы даже просто быть друзьями, не говоря уже о чём-то большем. Кроули ничего не сказал. — Вот именно, — продолжил Амон, — к тому же, моя работа... трудно выстраивать связи, когда ты пытал половину обитателей Ада. — Да, это слегка осложняет ситуацию, — кивнул Кроули. — Прости. Не подумал. Амон махнул рукой. — Всё нормально. На самом деле, я даже не задумывался о такой возможности, так что и скучать по ней мне не пришлось. Некоторое время они сидели в уютной тишине. — Тогда почему ты доверился мне? — нарушил молчание Кроули. — Я же говорил, что сразу почувствовал, что ты другой. И оказался прав, — ответил Амон. Потом, поколебавшись, добавил: — А ты помнишь, кем был? Кроули задумался, долго изучая содержимое своего стакана. — Не совсем, — наконец ответил он. — Есть что-то, что кажется знакомым, если не думать слишком много, но это же… невозможно. — Он махнул рукой. — Не говоря уже о том, что если это правда, и все узнают, что принц Ада когда-то был архангелом Любви… Кроули замолк, содрогнувшись от произнесённого слова. — Ты хоть представляешь, насколько это не-демонично? Но Амон вдруг странно посмотрел на него. — Что? — спросил Кроули, напрягшись. — Что? Ох, не говори мне, что это правда… пожалуйста, только не это. — Я... — Амон замялся, не зная, как лучше ответить. — Ты вспомнил что-то, верно? Тот кивнул. — И я прав? — Да. Кроули тяжело выдохнул, упав на кровать лицом вниз. — Ну и дела. Хорошо, что это больше не имеет значения, — раздалось из-под подушки. Амон посмотрел на него, не поднимая глаз. — Ты в этом уверен? Кроули резко сел. — Чего? — Ничего, забудь. Просто что-то, о чём я задумывался в последнее время. На лице Амона промелькнуло выражение внутренней борьбы. Он понимал, что всё это куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Но сейчас был не тот момент для откровений. Вместо этого он поднял стакан и сменил тему, показывая, как важно иногда просто не думать. — Украсть это было отличной идеей, — сказал он, вертя стакан в руках. Кроули усмехнулся. — Говорил же. — Нет, стой, подожди. — Кроули сменил позу, усевшись на край кровати. Его лицо озарилось новым интересом. — Не отвлекайся. Я знаю, ты вспомнил, кем был раньше. Признавайся! Амон замялся, прежде чем нехотя ответить: — Справедливость. Кроули открыл рот, потом закрыл, потом снова открыл, и, наконец, выдал: — Справедливость?! То есть, ты хочешь сказать, что Небеса низвергли и объявили Падшими архангелов Любви и Справедливости?! — Точно! — рявкнул Амон, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. Кроули аж подпрыгнул. — Всё, хватит. Нам нужна срочная и качественная смена темы, иначе мы снова угодим в дебри "экзистенциальных неизъяснимостей". — Экзистенциальных неизъяснимостей, — с сарказмом повторил Кроули, опираясь на своё фирменное чувство юмора. — Именно так. У меня есть кое-что, что я делаю для развлечения, когда не занимаюсь... разрушениями. Покажу тебе, но только при одном условии: ты никому, никогда и ни за что не расскажешь об этом в Аду. — Ну, учитывая, сколько мы уже знаем друг о друге, нарушить хоть один из наших секретов — это гарантированная погибель для обоих, — ухмыльнулся Кроули. — Так что давай, показывай. Амон подошёл к углу комнаты, где до этого было темно и неинтересно. Теперь он вернулся с гитарой, и Кроули не смог сдержать смех. — Серьёзно? Гитара? — Ни слова, — строго сказал Амон, накидывая ремень на плечо. — Меня и так достаточно смущает, что ты вообще существуешь. Кроули, однако, был в восторге. — Это потрясающе! Ты прав: у Ада ведь действительно лучшие музыканты. Давай, дай мне вторую гитару! — Ты играешь на гитаре? — недоверчиво спросил Амон. — Ага. Ну, больше по части пианино, но аккорды-то помню. Так что, давай, научи меня чему-нибудь. В течение следующих нескольких часов два демона намеренно игнорировали всё, что происходило за пределами комнаты. Амон показывал Кроули, как играть блюз. Они смеялись, пробовали разные мелодии и наслаждались каждым мгновением, хотя оба знали, насколько клишированной могла бы показаться эта сцена. Для Кроули музыка в одиночку всегда была мучительна — словно подчеркивала внутреннюю пустоту. Но с кем-то ещё... в этом был уникальный, почти магический смысл. Они вместе создавали нечто живое, настоящее, и на мгновение забывали о своих бедах. Кроули мельком подумал, чем сейчас занимается Азирафаэль. Наверняка не наслаждается виски и гитарной музыкой в уютной полутьме. Хотя, с другой стороны, ему и не приходилось глушить сны-кошмары такими мимолётными радостями. Он прогнал эту мысль так же, как и многие другие в ту ночь. Сегодня они могли просто быть теми, кто они есть: двумя существами, которые не позволили своему прошлому окончательно их разрушить.