Reclaimed

Прим. Автора: Это начиналось как запрос на мини про страдания Кроули. Но потом я увлеклась созданием контекста для этой ситуации, а затем контекст получил ещё больше контекста из-за мета-уровня... и вот, где мы теперь. У меня уже есть общий план сюжета, и я предполагаю, что история легко растянется на примерно 16 глав, прежде чем всё будет завершено. Так много для коротенького мини! У меня есть дети школьного возраста и работа, поэтому, несмотря на то, что эта история полностью захватила мой мозг, и я постоянно над ней работаю, я не могу обещать строгого графика обновлений. Я постараюсь выпускать главу раз в неделю или раз в две недели, в зависимости от их длины. Но будьте уверены, эта история покорила моё сердце, и к концу наши Невыразимые напарники (Ineffable Duo) точно станут таковыми. Для справки: события этой истории разворачиваются через четыре года после окончания второго сезона, и, как нам сказали, с тех пор Кроули и Азирафель ни разу не разговаривали. А ещё, винокурня Talisker действительно находится на острове Скай. Но это не являлось причиной, по которой я выбрала этот остров. Я остановилась на нём из-за его суровости, уединённости и потрясающей, невероятной шотландской атмосферы. Я вообще думала, что винокурня Lagavulin находится на Скае, а оказалось, что это Talisker — и это стало для меня удивительным и счастливым совпадением! Прим. Переводчика: Talisker — единственная винокурня на острове Скай группы Гебридских островов, и ее односолодовый виски обладает уникальным стилем. Именно этот виски пьёт Кроули в Благих Знамениях.

***

Во-первых, пути Господни исключительно неисповедимы, и даже более того — крайне окольны. Бог играет со Вселенной вовсе не в кости;  нет, Он ведет непостижимую игру собственного изобретения, с точки зрения остальных игроков, больше всего похожую на очень сложный и запутанный вариант покера, причем партия разыгрывается в совершенно темной комнате, на картах нет ни одной картинки, ставки бесконечно велики, а правила известны только Раздающему, который все время улыбается.

***

— Метатрон, это неожиданно, — нахмурился Азирафаэль, дважды проверяя папку с внутренними сообщениями, чтобы убедиться, что не пропустил что-то важное. — Я думал, что повседневные встречи давно вышли за пределы твоего интереса. — Меня интересует все, Азирафаэль, — ответил Метатрон, пристально смотря на него. Азирафаэль постарался не встретиться с его взглядом, ощущая раздражение от снисходительности, которая исходила от Метатрона. — Но да, обычно ты прав, — продолжил Метатрон, не замечая, как напряглась челюсть Азирафаэля. — Однако Михаил наконец-то поняла, почему так много ангелов, посланных на Землю, не справляются с заданиями. Это уже достаточно важно, чтобы я лично вмешался. Михаил наклонила голову, слегка улыбаясь. За последние четыре года на Землю было направлено множество ангелов, которые выполняли двойную задачу — служили послами и собирали как предварительную, так и более актуальную информацию перед Вторым пришествием. Проблема заключалась в том, что ошеломляющие восемьдесят процентов из этих ангелов пришлось перевести на другие задания по одной общей причине — «невыполнение поручений». Причины же были разнообразными: от просьб ангелов изменить детали заданий из-за «смягчающего контекста» до того, что в двух случаях ангелы просто исчезли из поля зрения. — Правда? — спросил Азирафаэль, немного заинтригованный, хотя беспокойство начало зарождаться внутри него. Затем он сухо добавил, — Значит, просто кратко перечислить все зло, которого следует остерегаться, оказалось недостаточно. Михаил бросила на него пристальный взгляд, а Саракаэль выглядела слегка развеселённым. Метатрон источал торжествующую ярость, от чего у Азирафаэля внезапно заныло в животе. — Не "что", а "кто", если точнее, — резко уточнил Голос Божий. — И мы уже приняли меры, чтобы он больше не мог распространять своё зло. Азирафаэль почувствовал, как внутри него одновременно вспыхнули жара и холод при упоминании о том, что речь идет о «ком-то» и «зле». Он пытался убедить себя, что это могло быть любое демоническое влияние. Но с течением времени, вспоминая встречи с другими демонами, он нутром понимал — дело не в ком-то другом. Не с такой вероятностью успеха, как восемьдесят процентов. У Кроули была репутация, которая этому соответствовала. Никто другой даже отдаленно не напоминал его. Кроули мог сколько угодно принижать свою значимость и отказываться от официальных должностей в Аду на протяжении всей истории, но, если бы захотел, он мог бы стать Крысоловом всего мира, привести всех к Проклятым вратам и водрузить на себя корону Вельзевула. Однако за последние четыре года Азирафаэль не видел, не слышал и не получал ни единого знака от Кроули. Он надеялся, что демон просто разумно выбрал исчезновение. Очевидно, этого не произошло. Тем не менее, это выглядело как слишком резкий переход — от упорного нежелания вмешиваться во что-либо к постоянному сотрудничеству с ангелами-искусителями. — Понятно, — осторожно произнес Азирафаэль. — Рад это слышать. Но, простите, не понимаю, почему это заставило вас прийти сюда, вместо того чтобы Михаил просто сообщила об этом. — Потому что, в определенном смысле, это связано с тобой, Верховный Архангел, — сказал Метатрон. — Точнее, с некоторыми из твоих прошлых поступков. Я решил, что будет… целесообразно лично проконтролировать этот вопрос, чтобы убедиться, что все пройдет без осложнений. Михаил, ты упомянула, что их содержат в заявленном нейтральном месте? — Верно, — подтвердила она. — Отлично, — произнес Метатрон. — Пойдем, Азирафаэль. Я знаю, что в прошлом ты проявлял излишнюю привязанность, но пришло время окончательно решить вопрос с демоном Кроули.

***

По всему миру существовали так называемые нейтральные зоны, и одна из них находилась здесь — в небольшом, заброшенном, но все еще крепком сарае на острове Скай. Он стоял среди сурового, продуваемого всеми ветрами скалистого пейзажа. Азирафаэль замер на мгновение, ощущая, как ветер хлещет его лицо, и размышляя о том упорстве, которое потребовалось природе и людям, чтобы утвердиться на этом прекрасном, но суровом участке земли. «Почему бы просто не позволить всему этому продолжаться?» — мелькнула у него мысль, полная отчаяния. Но его размышления прервала Михаил, высунувшаяся из боковой двери. — Азирафаэль, мы ждем тебя. — О, да, конечно, — спохватился он, возвращаясь в реальность. Попытался взять себя в руки, но дрожь в руках не унималась. Его сердце билось как безумное, когда он шагнул за дверь сарая. Он пытался предугадать этот момент, представить, как себя почувствует, но в глубине души знал, что это бесполезно. И оказался прав. Воздух будто вырвали из его легких, а мышцы не слушались. Все было слишком противоречиво — включая то, что он снова оказался с Кроули спустя четыре года, и Азирафаэль чувствовал, как все вокруг становится невозможным. Он наблюдал, как лицо Кроули сменяется целой гаммой эмоций, прежде чем тот, как обычно, с ухмылкой сказал: — Привет, Азирафаэль. Не думал, что увижу тебя здесь. Азиафаэль подошел к нему быстрыми шагами и, оглядевшись, тихо спросил: — Конечно, я здесь, Кроули. Что происходит? Как ты вообще оказался здесь… пойман? — Надеялся, что ты мне скажешь. Это твоя работа, — ответил Кроули с лёгким оттенком небрежности. — И ты искушал ангелов? — прошипел Азирафаэль. Глаза Кроули потемнели: — Нет, — ответил он без колебаний. — Метатрон сказал... — Нет. Они долго смотрели друг на друга, и было ясно, что Кроули искренне говорит «нет», имея в виду это целиком, а не как полуправду, но при этом не собираясь давать дополнительных объяснений. — Два ангела пропали, — настаивал Азирафаэль. — Звучит неудобно, — протянул Кроули.— И, наверное, как... — он наклонился, добавляя акцент к своим словам, — организационная проблема. Демон откинулся на дверь и усмехнулся. Азирафаэль почувствовал гнев. Он забыл, насколько Кроули может раздражать, когда того захочет. Сделав глубокий вдох, Азирафаэль сменил тактику. — Как они держат тебя здесь, не позволяя исчезнуть? Есть какой-то чудо-блокатор? Кроули замер. Его настроение мгновенно изменилось, а его золотые глаза тлели чистой ненавистью. Азирафаэль почти отступил на шаг назад от гнева, внезапно полыхнувшего от демона. — Скажем так, если я использую хотя бы малую часть адской силы, разрушительные землетрясения начнут рушить прибрежные деревни и небольшие города, а цунами станут причиной новых жертв, — Кроули произнес это с гневом, давая своим словам время, чтобы подействовать на Азирафаэля. Он был не разочарован в эффекте. — Но... Это ужасно! — вскрикнул Азирафаэль, несколько раз открывая и закрывая рот, издавая беспомощные звуки, когда мысли путались в его голове, — И я этого точно не разрешал! Это... Это то, что сделала бы твоя сторона! Кроули наклонился ближе и жестко ответил: — Мы никогда не захватывали ангела, чтобы держать деревни в заложниках для угроз. Мы не совершали массовых убийств, и лишь однажды мне было приказано убить. От Бога. Забыл о потопе? Ханаан? Египет? Так что не начинай со слов «моя сторона». Между ними повисло долгое молчание. Оба знали, что Кроули прав, но Азирафаэль не мог признать это вслух, и Кроули с удовольствием позволил ему остаться в этом неприятном состоянии. Он бы предпочел, чтобы Азирафаэль, наконец, отбросил свои предвзятые взгляды, но, по крайней мере, он добился того, что его точка зрения была ясна. — Что ты сделал, что они так нервничают? — наконец спросил Азирафаэль, кивая на Сандалфона и его ангелов. Кроули расслабился и улыбнулся. — Они никогда не видели мою «нападающую змею», — ответил он, засовывая руки в карманы и покачиваясь на пятках, как щенок, гордящийся выполненным трюком. — Кроули! — с притворным ужасом упрекнул Азирафаэль, едва сдерживая усмешку, представляя, как Сандалфон реагирует на появление Кроули в облике гигантской мифологической змеи, злобно шипящей, как товаррый поезд. — Хотя это чуть не привело к беде. Тот, — Кроули указал на одного из ангелов, — так испугался, что сразу вскрикнул и бросил в меня… нечто божественное. — Что?! — удивился Азирафаэль. — О, оно, к счастью, промахнулось, — с пренебрежением ответил Кроули, — но попало в бензобак грузовика, который следовал за мной, и… БАХ! Глаза Кроули искрились от восторга, и Азирафаэль старался сохранить этот момент, создать пузырь,  не позволяя вмешаться чему-то другому. — А потом этот хриплый архангел обвинил меня! — продолжал Кроули. — Сказал, что это моя вина! Азирафаэль едва не засмеялся. — Ты обошелся без очков? — спросил он. — Да, — Кроули мрачно кивнул. Его настроение резко изменилось, и он продолжил: — Взорвавшийся грузовик отшвырнул меня на землю, и я не успел найти их, прежде чем меня схватили и привезли сюда. — Почему бы тебе тайком не сделать еще одну пару? — спросил Азирафаэль. Кроули мрачно напомнил: — Землетрясения? Цунами? Я едва встал, как они прижали меня к земле, чтобы сообщить об этом. И, похоже, сломал палец, когда на него наступили, — сказал он, поднимая левую руку и осматривая ее. Азирафаэль внезапно заметил, мизинец на левой руке Кроули был сильно ушиблен и опух. — Почему ты ничего не сказал раньше?! Разве это не больно? Выглядит довольно болезненно. Кроули пожал плечами, засовывая руки в карманы,  — Это всего лишь палец. Не похоже, что он сломан, справлюсь. Тон Кроули, полный самоотверженности, вызвал у Азирафаэля неприятные чувства. Теперь, когда он обратил внимание, он заметил, что Кроули держал мизинцы выведенными за карман, а большие пальцы были зацеплены за его края. Видеть руки Кроули в карманах облегающих джинсов вовсе не было чем-то ненормальным, и, вероятно, поэтому он не обратил никакого внимания и не заметил весьма очевидной травмы, но Азирафаэль все равно чувствовал себя виноватым. — Ох, ладно, да, теперь это больно, раз ты заставил меня об этом подумать! — пожаловался Кроули, впервые позволив своему дискомфорту проявиться в языке тела с тех пор, как Азирафаэль вошел и взглянул на него. Азирафаэль принял решение. Легким жестом он исправил трещину в пальце Кроули, оставив отек и синяки, на всякий случай, если Сандалфон обратит внимание. Он не хотел, чтобы архангел подумал, что Кроули что-то натворил. Не ожидав этого, Кроули выдернул руку из кармана, как будто коснулся горячей сковороды. Осторожно он согнул травмированный палец и выпрямил его. — Спасибо, — сказал он тихо. Азирафаэль кивнул: — Не упоминай об этом. Метатрон остановился, чтобы обменяться несколькими словами с Сандалфоном по пути к ним, и в тот момент настроение Азирафаэля мгновенно переменилось. Он понизил голос до едва слышного шепота и заговорил быстро, почти торопливо: — Метатрон сказал, что он принял какие-то «меры», чтобы ты больше не мог продолжать то, что делал. Я не знаю, о чем речь, он только упомянул об этом перед тем, как мы пришли сюда. Азирафаэль обернулся. Все ангелы следили за ними, а лицо Метатрона... оно было тревожным, и это было невозможно не заметить. — Не позволяй им это сделать. У Метатрона есть свои причины держать все в секрете, и они точно не добрые. В голосе Кроули звучала такая отчаянная настойчивость, что это выбивало Азирафаэля из равновесия ещё больше, чем он и так был выбит до этого. Он ожидал, что Кроули будет напряжённым, враждебным, насторожённым — и, конечно, имел на это право. Но эта глубокая, экзистенциальная недоверчивость была тем, что он не мог до конца понять, хотя, конечно, старался учесть, через что прошёл Кроули во время Падения. Даже самые «справедливые» наказания могут оставить раны, которые невозможно исцелить. Но всё-таки Азирафаэль был тем, кто был, в конечном счёте, в ответе, и был уверен, что сможет справиться с любыми последствиями. — Если ты не соблазнял ангелов, значит, тебе нечего бояться, и мы можем использовать этот шанс, чтобы всё уладить. Кроули смотрел на него с недоумением, как будто не верил собственным глазам. — Азирафаэль, ты серьёзно думаешь, что всё так просто? — наконец сказал он, скривив губы. — После всего времени, проведённого наверху, ты правда веришь в это? Посмотри вокруг. Представь, что ты — не ты, а кто-то, кто читает эту сцену в книге. Убери все эти ангельские и демонические мотивы, небесные и адские цели, и скажи мне, поверил бы ты в честные намерения? Всё это, этот покинутый сарай на острове, окружённый пустотой? В таких местах случаются только очень... плохие вещи, ангел, — Его голос стал тяжёлым, наполненным мраком и угрозой. — Никто не собирается... пытать и тем более... убивать... тебя, — выдохнул Азирафаэль, дрожащим голосом. — О, неужели? — Кроули ответил с пренебрежением. — Да! — протестовал Азирафаэль, — Небеса не занимаются пытками, и я точно не дам им убить тебя. Азирафаэль не проронил ни слова, но его губы плотно сжались, и грудь начала быстро подниматься и опускаться, выдав раздражение. Кроули знал, что ангел интуитивно осознаёт правоту его слов, понимая, что этот странный, тревожный контекст противоречит тому, что он считал правильным. Это противоречие бесило Азирафаэля, и он не знал, как с ним справиться. Кроули опустил плечи. Это было их старое противостояние, и он понятия не имел, как его разрешить. Он понимал, что не всегда умел объяснить себе, передать все сложности и противоречия, которые происходили в разуме Азирафаэля, между его инстинктивной реакцией и глубоко укоренившимися взглядами на добро и зло. Но терпение иссякало. Каждый случайный комментарий Азирафаэля, невольно задевший его, возвращал болезненные воспоминания, как острые осколки, заново ранящие сердце. — Ты говорил о «соглашении». Это нейтральная зона, верно? — наконец произнес Кроули, пытаясь найти последнюю возможность донести всю важность происходящего. — Так с кем, по твоему, это «соглашение» было заключено? Он наблюдал, как в голове Азирафаэля замирает все, усваивая новое понимание. — Ну, по крайней мере, — ответил Азирафаэль, не отвечая на вопрос Кроули, — у меня есть соглашение с Метатроном, что, если понадобится, ты будешь под моей ответственностью. Все, что он там устроил, наверняка можно будет исправить. — А, то есть, я буду твоим заключенным навечно, так? В Небесной тюрьме? — саркастически откликнулся Кроули. — По крайней мере, в Аду есть шанс выкрутиться, а вот ваши наверняка не поверят, что я не соблазнял ангелов, чтобы они покинули Небо. Это же можно будет передать в Ад. Может, я еще и повышение получу, кто знает. Азирафаэль попытался возразить, но Кроули его перебил, хрипло прошипев: — Что бы ни случилось, это не пройдет так, как ты думаешь, ангел, — с угрозой сказал он, наклоняясь к Азирафаэлю, прежде чем откинуться на дверь стойла. Между тем Метатрон и его ангелы двигались к ним. Кроули встретил взгляд Сандалфона и двух его нервных спутников с удовлетворенной усмешкой, заметив, как те едва сдерживаются от дрожи. Метатрон, не теряя времени, обратился к Кроули: — Ты был пойман на попытке соблазнить двух ангелов в заведении для пьянства и развлечений. — «Соблазнить» — слишком жесткое слово, — ответил Кроули с ироничной улыбкой. — Они употребляли алкоголь под твоим нечестивым влиянием, — продолжил Метатрон. — Это потому, что оно небесное, — подметил Кроули с подтекстом. — Ты должен попробовать когда-нибудь. Азирафаэль с трудом сдержал смех, превращая его в кашель, чтобы не попасть под взгляд Уриила. — Ты выступал с ними на сцене слишком непринужденно, — продолжил Метатрон, его раздражение становилось всё явнее. — Это был вечер открытого микрофона, — возразил Кроули, — Я просто научил Клеменса и Марка играть достаточно хорошо, чтобы выйти туда. Как мы могли не сыграть? К тому же, музыка — это почти единственная вещь на Земле, что приближается к совершенству. Я просто пытался помочь им справиться с тоской по дому. Азифаэль наблюдал, как Уриил пытается осмыслить сказанное, а Саракаэль, в свою очередь, едва заметно прокашлялась. — Клеменс и Марк? — недоуменно спросила Михаил. — Здесь нет таких ангелов. — А, их компания напомнила мне Марка Твена, — пояснил Кроули с улыбкой, — Я назвал одного Клеменсом, другого — Марком. Так было проще, чем пытаться запомнить их ангельские имена. Они смеялись. Ну, со временем. Поначалу было сложно их развеселить. Не знаю, что вы там делаете... — Кроули слегка наклонил голову в сторону, — Хотя... знаю, падший ангел и все такое, — он пожал плечами, поднял руки, как будто признаваяся в каком-то странном, но известном секретике. — Но вы, ребята, реально зажаты. Знаете что? — Он наклонился вперед, как будто собираясь раскрыть секрет, — на этом острове есть цистерна самого лучшего виски. Думаю, вы подсознательно выбрали это место, потому что вам всем нужно расслабиться и пожить немного. — Подмигнув Михаил, Кроули ухмыльнулся. — Правильно, да? Азифаэль чувствовал внутреннюю борьбу. Это был Кроули в своей самой яростной форме, и ему хотелось одновременно смеяться и восхищаться тем, как демон мастерски выведет всех архангелов из себя, превращая их в яростные комки возмущения. Но в то же время он хотел заставить его замолчать и хоть немного подумать о собственной безопасности. Поглощенный этими мыслями, он украдкой взглянул на Метатрона, чувствуя, что за всем этим может скрываться что-то большее — нечто, что он не знал. Ангелы, оставленные на Земле, которых следовало отозвать, несмотря на уверения Кроули, что он не соблазнял их. Поведение Кроули было возмутительным, однако это не должно было бы вызвать такую яростную ненависть, которую Метатрон излучал в его сторону. Кроули, несмотря на удовольствие от того, как легко удается вывести архангелов из себя (ведь это было по-настоящему, смехотворно легко), не мог не заметить, как изменилось выражение лица Азирафаэля, когда тот осознал, что именно Кроули делал последние несколько лет, и как его губы сжались в конце этого осознания. Он ждал ответа, который, как он был уверен, последует сразу же. Азирафаэль выпрямился и расправил плечи. Кроули даже знал, какой тон голоса будет сопровождать эту позу. — Ну, это определенно звучит как искушение ангелов, — произнес Азирафаэль, сдержанно, но с укором. Кроули не мог полностью винить его. Он ведь не объяснил всего, что произошло. Но все же хотелось бы хоть раз, чтобы его поняли, вместо того чтобы сразу же обвинять. — Я помогал им, — сказал он, ощущая усталость в каждом слове. Он не обращал внимания на других ангелов, сосредоточив взгляд на Азирафаэле. — Не то чтобы мне этого хотелось. Но вы отправили их туда, ничего не объяснив. Они не знали даже, как по дороге переходить, не говоря уже о мобильниках, жилье, чем угодно. И мне было наплевать. Вы все — сволочи, которые хотят уничтожить всё. Чем вы некомпетентней, тем лучше. Пока я не увидел одного из них в уголке на Кингс-Кросс, с руками на голове, в панике от того, как велика Земля по сравнению с Небом. И я не мог позволить, чтобы из-за паники ангела погибли невинные люди. Поэтому я взял его под свою опеку и научил, как справляться, пока его не забрали обратно. Азирафаэль с трудом скрывал растерянность, его лицо было настоящей картиной эмоций. Кроули беспечно пожал плечами. — После этого ангелы начали появляться у меня на пороге, мол, слышали, что я могу помочь, — сказал он, внимательно взглянув сначала на Азирафаэля, а затем на Михаил. — Это, видно, о многом говорит. Насколько мало вы поддерживаете своих агентов? И прежде чем ты решишь, что я помогал Небу, могу сразу ответить — НЕТ, — Кроули передернулся, его лицо исказилось от отвращения при одной мысли об этом. — Хотя и Ад тоже не вариант, — добавил он с улыбкой. Я свободный агент, люблю быть свободным! Если они в процессе начали любить Землю, то это уж точно не моя заслуга. Я создавал все там, далеко, а люди и всё здесь — это ваше дело. Так что, по большому счету, это ваша вина, — Он поднял руки в невинном жесте. — Просто говорю. Метатрон покраснел от ярости, его лицо искривилось от неприязни. — Ты всегда будешь известным агентом адской ямы! — зарычал он. — С самого начала творения ты сеял смуту, и пришло время, чтобы твоя ложь и богохульство были остановлены. Он резко указал на Сандалфона и его свиту. — Свяжите его и продолжайте! С учетом предыдущего опыта, Сандалфон обменялся взглядом с Уриилом, и едва заметно кивнул, прося помощи. Уриил шагнул вперед, готовый вмешаться. — Погодите! — вскричал Азирафаэль, чувствуя, как события, в которых его не было, стремительно выходят из-под контроля. — Я думал, мы договорились, — сказал он Метатрону, пытаясь понять, что происходит. - Что значит "продолжайте" ? И что за "соглашение" вы упомянули? Метатрон резко обернулся. — Мы давно перешли за грань всяких соглашений, Верховный Архангел, — выплюнул он. — То, что сделал Кроули, равносильно подстрекательству ко второму восстанию. — Что? — с изумлением воскликнул Азирафаэль. — Он сбивал с пути людей и ангелов, включая тебя, с самого начала и до сих пор, — продолжил Метатрон с ядовитым гневом. — Это. Кончено. — Это не пройдёт так, как ты думаешь, Ангел,— сказал Кроули. Тяжесть осела в животе Азирафаэля, а паника, как ледяная вуаль, сжала его грудь, когда Сандалфон, Уриил и другие ангелы прошли мимо него, направляясь к Кроули. Кроули готовился. Он знал, что это произойдёт. С того момента, как его схватили на улице. Единственное, что оставалось неясным — кто именно исполнит приговор: Небеса или Ад. Небо будет более унизительным, но если казнь состоится здесь, на Земле, на острове Скай, он мог бы принять это. И все, через что Небеса заставят его пройти здесь, не сравнится с тем, что Дагон, Амон и Хастур сделают с ним, если Метатрон передаст его в Ад для исполнения приговора. Большая часть того, что он говорил Азирафаэлю об Аду, была блефом. На самом деле был небольшой шанс, что он сможет использовать свои действия здесь, чтобы спасти свою жизнь. Этот шанс был, но Кроули не думал, что он будет достаточно значимым против накопившейся ненависти и презрения к нему, готовых вырваться при малейшем поводе. Он только сожалел, что у него не было больше времени — времени, чтобы снова оказаться лицом к лицу с Азирафаэлем, вдвоем, подальше от всего этого. Его мысли были прерваны, когда его грубо прижали к столбу в центре сарая, и он повернул голову в сторону, чтобы избежать удара лицом. Его взгляд встретился с Азирафаэлем, когда с него сорвали пиджак и жилет, его руки связали за спиной, а затем прикрепили к столбу цепью, обвив ей его тело. Лицо его оставалось мрачным и невозмутимым, а глаза, как сталь, пронзали Азирафаэля, не позволяя отвести взгляд. Дополнительная веревка была привязана к его рукам и переброшена через балку, создавая примитивный подъемник. Страх охватил его, он уже знал, что его ждет. Во всяком случае, в широком смысле. Существовало множество вариантов развития событий, и ни один из них не был хорошим: от грубого и быстрого до затяжного и по-настоящему садистского. Сандалфон начал тянуть веревку, которая соединяла его руки, и медленно его руки поднялись вверх за спиной. Но столб, к которому он был прижат, означал, что ему некуда было перенаправить крутящий момент, вращавший его плечи, в противоположном направлении, в котором они должны были двигаться. Все его суставы по своей природе были более гибкими, чем у обычного человека, но даже у него были свои пределы, особенно когда его тело фактически было закреплено на месте. Он почувствовал первые неослабевающие приступы боли глубоко в обоих плечах, когда его руки потянулись позади него на девяносто градусов. Он сосредоточился на том, чтобы дыхание оставалось ровным и контролируемым, опираясь на опыт, зная, как важно оставаться в настоящем моменте и не позволять мыслям ускользать. Инстинктивно хотелось думать о будущем — предвкушение захватывало — но это был самый быстрый способ сломаться и впасть в панику, и Кроули усвоил этот урок тысячи лет назад. Давление в его плечах усилилось, а дыхание сбилось, когда его руки грубо дернули вверх на несколько дюймов. Его лицо и грудь сильнее прижимались к шероховатой поверхности столба, пока его тело пыталось подчиняться законам физики и двигаться, приспосабливаясь к углу, под которым манипулировали его руками, но он удерживался безжалостно в вертикальном положении. Его глаза не отрывались от Азирафаэля, поскольку ему становилось все труднее и труднее оставаться бесстрастным, несмотря на нарастающую боль, и он заметил, что Азирафаэлю почти невозможно было удержать его взгляд и совершенно невозможно удержаться от того, чтобы его руки не поворачивались друг к другу и не тянули одежду.  Дыхание Кроули стало прерывистым, когда его руки медленно поднимались все выше. Он чувствовал, как его связки и сухожилия растягиваются и напрягаются, а резкое, жгучее, тянущее давление в суставах быстро становилось невыносимым. Он инстинктивно попытался выгнуть грудь в сторону от столба, пытаясь создать хоть какой-то угол вниз в верхней части тела, чтобы ослабить разрушительный момент, приложенный к его плечам, но его мгновенно ударили сзади и заставили прижаться к столбу снова, в то время как его руки были жестоко подняты еще выше. Впервые из него вырвался тихий звук боли. Его дыхание стало прерывистым, а вторая цепь была туго закреплена вокруг его верхней части груди, чтобы не дать ему снова попытаться сделать даже малейшее движение. Он был бессилен. И это было невыносимо. Руки и лицо онемели, а комната начала плавно вращаться, как будто мир рушился вокруг него. — Не смей отворачиваться, Ангел, — проронил Кроули, когда заметил, как Азирафаэль начал отворачивать голову. — Не смей! —Он видел, как тот с трудом вернул взгляд, но если ему суждено было пережить это, то Азирафаэль должен был стать свидетелем всего. И теперь он не сможет отвергнуть истину, что Небеса готовы были пойти на все, чтобы всё это случилось. Кроули понял: Азирафаэль до последнего верил, что подобное невозможно. Кроули не совсем понимал, как это должно работать в восприятии Азирафаэля. Это не имело логического смысла для него, но все же имело нечто неопределённое в когнитивном диссонансе, через который Азирафаэль воспринимал мир. Если эта пытка была нужна, чтобы сломать этот диссонанс, значит, так тому и быть. Даже если его сейчас казнят, этот диссонанс всё равно нужно было бы разрушить, если Азирафаэль собирался спасти Землю. Но почему всегда ему приходилось платить за всё это телом и существованием? Вдруг, в мгновение, краткое и бурное, ему пришла мысль: "Весь мир — театр." Ну если это его роль в грандиозной картине всего, то он с этим не согласен и хочет выйти из состава актёров, спасибо! "Ты это слышишь, Бог?" — подумал он, глядя вверх, — "Я закончил! Я ухожу! Кто бы ни был моим дублёром, теперь его очередь!" Ох, понял он, подожди, вот оно. С него хватит. Ему вдруг стало очень страшно. Но думать дальше, помимо боли, становилось почти невозможно. Его руки были под углом почти сорок пять градусов вверх, каждое нервное окончание в его плечах было в огне, связки, сухожилия и мышцы натянуты до предела, а некоторые уже за его пределами. Его глаза теперь выражали мольбу, хотя по большей части это было смирение. Потому что он знал, что принесут следующие два или три рывка за веревку, и что избежать этого было невозможно. Он поддался серии стонов и опустил голову, когда с ударом расплавленной молнии что-то в его левом плече разорвалось и продолжало медленно рваться, а его руки поднимались вверх миллиметр за миллиметром. — Хватит, — прервал Азирафаэль, не в силах больше выносить это. — Ты думаешь, Падшие заслуживают милосердия, Азирафаэль? — язвительно спросил Метатрон. — Он давно был изгнан, осуждён и лишён всякой благодати и милости. Азирафаэль просто смотрел на него. Ничего из сказанного не было искренним. Ни одно слово не соответствовало обещанному соглашению. Метатрон слегка кивнул Сандалфону. Что-то древнее и мрачное поднялось из глубин существа Кроули, словно оживающий зверь из мрака прошлого. Воспоминания, рождённые в бездне самых страшных испытаний, когда он был уверен, что не переживёт то, что бросал на него Ад, вновь захлестнули его. Это состояние — холодное, тревожное, но одновременно странно утешительное, — снова овладело им, хотя он поклялся никогда больше туда не возвращаться. Сквозь эту тьму он услышал, как Азирафаэль вновь пытается остановить безумие, но внутри он знал: это ничего не изменит. А затем прозвучал голос Азирафаэля — пронзительный, наполненный ужасом, словно вырванный из самого сердца боли: — Нет! Хватит! Вы не можете! И у него едва хватило времени на мгновение задуматься, что же может произойти, как из его груди вырвался крик чистой агонии. Всё тело закаменело от шока, когда боль взорвалась внутри него: его руки резко рывком вытянули вверх, плотно прижав к столбу, и зафиксировали. Зрение погасло на несколько мгновений, оставив его в абсолютной тьме, поглощённого безжалостной, всепоглощающей болью. Он не мог дышать. Он не мог думать. Сквозь гул в ушах и суженное до боли существование он смутно различил голос Азирафаэля — яростный и отчаянный. Позже, словно издалека, пришло осознание: несмотря на всё мучение, боль оставалась стабильной, позволяя ему оставаться неподвижным. Это было далеко не облегчение, но в этом можно было найти ритм, можно было с этим справиться, если только он останется совершенно неподвижным. В глазах ещё плясали пятна, но он сумел открыть их. Его дыхание было сбивчивым, но изо рта вырвалось одно-единственное слово: — Остановитесь. Сарай погрузился в молчание. — Уже умоляешь? — насмешливо бросил Метатрон. Несмотря на то, что боль не ослабла, глаза Кроули вспыхнули опасным огнём, а губы исказились ненавистью и презрением. — Нет, — резко ответил Кроули, и сила его гнева и отвращения прорвалась даже сквозь хриплый голос. Его грудь часто вздымалась и падала, пока он старался обрести равновесие. Тьма, окончательно распустившаяся внутри него, обволокла и направляла, как древний и нежеланный друг, ведущий по знакомым тропам ужаса. — Азирафаэль, остановись, — произнёс он почти ласково. Ангел обернулся, встретившись взглядом с Кроули. В этих глазах, наполненных болью, было столько страдания, что сердце Азирафаэля разлетелось на ещё больше осколков, чем мгновениями ранее, когда крик Кроули прорезал воздух. Глаза ангела наполнились слезами. Как мог Кроули говорить с ним таким тоном, несмотря на всё, что с ним происходило? Азирафаэль беспомощно взмахнул рукой, выражение муки отпечаталось на его лице. — Нет! Но… Почему…?! — воскликнул он. Кроули внезапно почувствовал такую усталость, что ему хотелось рухнуть прямо на месте. — Потому что, — выдавил он сквозь прерывистое, неровное дыхание, — ты только... нгх... Он склонил голову с болезненным стоном, когда судороги, заметные через тонкую ткань его рубашки, пронзили спину и плечи, усиливая и без того невыносимую боль. Азирафаэль, ведомый инстинктом, потянулся к нему, но Метатрон резко прервал его. — Осмелишься помочь ему хоть чем-то, — прошипел он, — и я обещаю, ему станет во много раз хуже. Рука Азирафаэля медленно опустилась, и беспомощность накрыла его, пока он смотрел на измождённого демона. Кроули прижимался щекой к столбу, его тело содрогалось от случайных и болезненных спазмов, пробегающих по верхней части спины и плечам. Волосы на его голове, не только на затылке, но и по всей окружности, были мокры от пота, а его дыхание становилось всё более прерывистым, сопровождаемое сдавленными стонами боли. Судороги продолжались. И продолжались. И продолжались. И не прекращались. Это не было естественным. Возможно, всё началось с чего-то естественного, но Кроули слишком хорошо знал, как выглядит такая травма, будь то случайная или вызванная пытками. Сейчас он чувствовал, что боль продолжалась только благодаря чудесному вмешательству. Ужас овладевал его разумом: это была знакомая, хоть и крайне нежелательная территория. Выжить в таких условиях он мог, но последствия могли оставить неизгладимый след. Он продолжал цепляться за настоящее, надеясь, что дополнительная пытка скоро закончится. Но она не заканчивалась. В хлеву повисла тишина, в которой стало ясно: это не просто следствие произошедшего. Зрение Кроули затмил белый свет, голос замер в горле, застыв перед бесконечными слоями боли, которые полностью поглотили его мир. Метатрон наклонился к нему и тихо, с ядовитой ненавистью прошептал на ухо: — Знай это, демон. Все вокруг звучало глухо и отстранённо, но голос Метатрона прорезал туман из красного и белого огня, пронзая сознание Кроули. — Ты — яд во всех смыслах. Всё, к чему ты прикасаешься, ты портишь и превращаешь в гниль. Ты сбиваешь с пути, ты рушишь. И я. Больше. Не. Потерплю. Этого, — его слова оканчивались плевками чистой ненависти, а рука на плече Кроули сжалась ещё сильнее. Световые вспышки взорвались за глазами Кроули, и из его груди вырвался вопль чистейшей агонии. Всё вокруг исчезло, поглощённое туманом боли и отчаянных попыток вырваться из её хватки. Но, будучи так прочно прикованным, он не мог ничего изменить. Безнадёжная, почти первобытная беспомощность звучала в его голосе так яростно, что даже Михал, казалось, почувствовала это. — Я мог бы оставить тебя так, — прошипел Метатрон в его ухо. — Запереть, чтобы ты не смог больше распространять свои ядовитые вопросы. Кроули вновь ощутил близость черты невозврата, готовой поглотить его. — Но ты больше не будешь для меня проблемой, — прошипел Метатрон с ледяным удовлетворением, наконец отпуская Кроули, поворачиваясь и шагая назад. — Михаил, ты совершишь этот звонок? Кроули, всё ещё охваченный болью, почувствовал странное облегчение, когда дополнительное давление исчезло с его плеча. Его лицо и шея расслабились, дыхание стало медленно приходить в норму. Михаил кивнула, доставая устройство связи. — Конечно, — сказала она, ускользая в темный угол сарая для важного звонка. Азирафаэль сделал несколько осторожных шагов к Кроули. Кроули приподнял голову, услышав его приближение. Он смотрел, как ангел снова и снова открывает рот, не находя слов для того, чтобы что-то сказать. Кроули едва мог думать и говорить. Его руки всё ещё были жестко зафиксированы над головой, и, хоть боль немного ослабела, спазмы продолжали сотрясать его спину и плечи. — Теперь видишь? — выдавил он, наконец. — Каждый раз… когда ты что-то говоришь… он делает всё хуже. — Но это неправильно! Всё это, — Азирафаэль жестом указал на всю ситуацию, — Неправильно! Кроули долго смотрел на него с тяжёлым взглядом. — Это никогда не было правильно, — сказал он, в голосе звучала горечь и тяжесть воспоминаний о тех ужасных моментах, когда ему приходилось терпеть боль лишь из-за того, что он был тем, кем был. Тишина повисла между ними, когда смысл слов Кроули ударил Азирафаэля, как удар в живот. — Это было так? — едва выдохнул он. - Каждый раз? Кроули коротко засмеялся, в его смехе не было ни капли юмора. — О, намного хуже, Ангел, гораздо хуже... — Его голос оборвался на усталом стоне, когда его плечо, которое Метатрон особенно жестоко вывихнул, снова сжалось и дёрнулось, обвивая смещённую кость верхней части руки. Азирафаэль снова потянулся к нему, но без промедления отдёрнул руку, вспомнив только что сказанную угрозу. Полное осознание того, насколько близка была их физическая близость и насколько близок был только что Азирафаэль к нему, действительно поразило его, и Кроули внезапно пришлось бороться с собой, чтобы сдержать слезы. Несмотря на то, как все закончилось между ними в последний раз — как все шло последние четыре года, это были четыре очень долгих года. Его грудь почти постоянно болела, а кожа все время горела от того, как сильно он хотел снова почувствовать руку Азирафаэля на своей, или почувствовать, как он схватил его за руку, или случайно коснуться его, или вообще любой небольшой контакт. И прямо сейчас это желание ощутить тепло кожи Азирафаэля и комфорт, который оно принесет ему, наряду с реальностью его яркого, болезненного отсутствия, было почти слишком сильным. Внезапно воздух вокруг них зажужжал и дрогнул, и Кроули закричал, его крик продолжался, когда невидимая сила втащила его вниз, а он в отчаянной попытке оттолкнуться чувствовал, как его руки почти отрываются от тела. Азирафаэль в панике огляделся, в его голове всплыли воспоминания. Это ли имел в виду Метатрон, говоря о сделанных договоренностях? Нет, это не могло быть так. Тайные сделки — одно, но откровенные договоры такого рода… это было бы немыслимо. — Где мой избранный, блудный искуситель? — раздался глубокий, плавный голос, когда пространство снова стало тягуче неподвижным, и в тишину вошли размеренные, неторопливые шаги. — Своенравный предатель. Где он?