I'd get him to swap our places

На улице садилось солнце, оранжевое свечение было размытым и едва различимым сквозь грязный межпространственный туман. Она видела его через маленькое грязное квадратное окошко в стене. Она задумалась, когда в последний раз мыли это окошко. Оно было грязным. Может быть, его не мыли годами.   Из этого заката получилась бы хорошая фотография для новостей. Завтра в газетах, без сомнения, появится ещё одна статья о странной погоде. Туман в маленьком городке в Индиане, в нескольких милях от побережья? Который держится несколько дней? Весной? Очень необычный туман. Возможно, он вызван пылью после недавнего землетрясения. Нэнси покачала головой и, отведя взгляд от окна, повернулась к Майку. Она не должна была мечтать о грязных окнах и чертовой погоде. Она должна была обдумывать, как вернуть своего брата. Около часа назад ей и ее матери наконец-то разрешили увидеться с ним. К нему пускали только по два посетителя за раз, и только членов семьи в нерабочее время, потому что медсёстры всё ещё часто приходили его проведать. Тот факт, что солнце садилось, свидетельствовал о том, как долго они ждали в больнице, прежде чем к ним наконец подошли и сообщили, что « Майка прооперировали, нам удалось восстановить все четыре конечности, да, вы можете увидеть его через несколько минут, но, боюсь, я должен вас предупредить, он в коме, и мы не знаем, очнётся ли он. О, и его глаза…» Нэнси, очевидно, знала, что Майк впадёт в кому. Но услышать это от врача было не легче. Особенно когда её мать расплакалась рядом с ней. Она должна была быть готова к тому, что увидит своего брата; она несколько раз навещала Макс, пока она был в коме, и держала Майка на руках до приезда скорой помощи. Его тело обмякло в её руках, по лицу была размазана засохшая кровь, а руки и ноги торчали под такими углами, что это казалось невозможным. Но она всё равно почувствовала, как воздух выходит из её лёгких, как на глаза наворачиваются слёзы, а к горлу подступает тошнота, когда она впервые вошла в палату, потому что Майк выглядел ужасно. Все четыре конечности, разумеется, были загипсованы в белые гипсовые повязки. Гипсовая повязка на левой руке доходила только до запястья, в тыльную сторону кисти была вставлена капельница, а к указательному пальцу был прикреплён пульсоксиметр, так что рука также была зафиксирована на перевязи. Из-под уродливой больничной рубашки торчали многочисленные провода, которые соединяли его с аппаратами, отслеживающими такие показатели, как частота сердечных сокращений. Кислородная маска закрывала большую часть его лица. Кровь смыли, но на левой стороне лица расцвёл тёмно-красный синяк, протянувшийся от брови до нижней челюсти и резко контрастирующий с бледной кожей. Должно быть, он ударился головой о пол, когда упал с высоты.   В этой кровати он выглядел слишком худым. В последнее время он стал довольно долговязым, но теперь выглядел болезненно. Даже хрупко.  Нэнси по-прежнему была единственной, кто знал, что сделал Майк. Она пока никому не рассказывала о письме Майка. В основном потому, что не была готова обсуждать это без криков и рыданий, а также потому, что большинство ребят не было в больнице. Кроме того, когда она наконец вернулась к остальным в палате Макс, Макс уже спала, а Макс должен был первым узнать, почему Майк оказался в Логове Разума. Дастин вышел из больницы около двух часов назад, собираясь найти Робин и Стива и сообщить им все новости. Эрика приехала, как только Лукас позвонил ей, но Уилл, Джойс и Джонатан должны были приехать только завтра.  Хоппер нанес им краткий визит, пока Майк все еще был на операции. Они договорились встретиться в палате Макс на следующее утро, чтобы обсудить произошедшее и, без сомнения, не стоит ли им беспокоиться о том, что еще кто-то может быть одержим Векной. Дверь со скрипом открылась, и Нэнси инстинктивно повернула голову, взглянув на мать. Она молча протянула Нэнси сэндвич, который та приняла, прежде чем опуститься на стул по другую сторону от Майка. Она выглядела так, будто не спала несколько дней. Её волосы были в беспорядке, уголки рта опустились, и хотя она не плакала, как при первой встрече с Майком, её покрасневшие глаза блестели, когда она смотрела на сына. — Нэнси, тебе нужно поесть. — В ее голосе не было особой силы. Он был слабым и усталым, создавая впечатление, что ей на самом деле все равно, ест Нэнси или нет. — Я не голодна.  Она тяжело вздохнула. — Нэнси, пожалуйста. Нэнси закатила глаза, развернула бутерброд и откусила от него, не проверив, что это за бутерброд. Салат с сыром. На вкус он был как картон и пластик. Поняв, что она ссутулилась в кресле, она выпрямилась, поморщившись от боли, которую причиняло давление пластика на её лопатки. Если ей удастся заснуть в этом кресле сегодня вечером, то утром у неё заболит шея и спина.   Это будет долгая ночь. — Нэнси, можно тебя на пару слов? Это был её шанс. Хоппер согласился прийти и забрать её, как только все остальные устроятся в комнате Макс, чтобы ей не пришлось проводить слишком много времени вдали от брата и чтобы свести к минимуму подозрения матери.  Она на секунду закрыла глаза и кивнула, затем встала, поморщившись от боли в спине, и печально посмотрела на Майка, прежде чем повернуться к Хопперу. — Зачем? — потребовала ответа Карен. - Что вам от нее нужно? Хоппер повернулся к Карен с серьезным, ничего не выражающим лицом. — Я расследую нападение на вашего сына, миссис Уилер, — холодно ответил он. — Ваша дочь была на месте происшествия, когда приехали парамедики. Я просто должна задать ей несколько вопросов. — Это действительно необходимо? — Мам, все в порядке, — заверила ее Нэнси, уже направляясь к двери. — Я зайду сразу после этого, хорошо? Карен все еще казалась обеспокоенной. — Ты уверена? — Да. Все в порядке. — Она поспешно вышла из комнаты, прежде чем мать успела ее задержать. Как только они отошли на несколько коридоров от палаты Майка, бесстрастное лицо Хоппера вытянулось, на нем появилось ошеломленное выражение. Он вздохнул и потер глаза. — Черт, — пробормотал он себе под нос. Нэнси нахмурилась. — Да. Это дерьмо.  —Мне жаль. Это было просто... шокирующе - видеть его таким.  —  Видели бы вы его вчера, когда один из них переломал ему руки и ноги пополам, — с горечью парировала она.  Она ожидала, что шеф отругает ее - она была излишне груба и знала это, - но он только снова вздохнул. — Ты права. Мне жаль. В комнате Макс было тесно. Лукас и Эрика сидели в креслах слева от Макс и разговаривали. Эл сидела, скрестив ноги, на краю кровати Макс, теребила одеяло и погрузилась в свои мысли. Кому-то удалось откуда-то достать ещё несколько стульев, и Дастин, Стив и Робин сидели справа от Макс. Стив и Робин разговаривали с ней, якобы потому, что не видели её вчера. Уилл стоял чуть поодаль, у стены. Он все еще выглядел травмированным, но Нэнси была рада видеть, что его глаза больше не были полностью остекленевшими. Джонатан стоял позади него - не слишком близко, но достаточно близко, чтобы не спускать с него глаз. Хоппер присоединился к Джойс, встав в центре комнаты, готовый возглавить дискуссию.  Это было бы радостное событие... если бы не выражение шока и отчаяния на лицах всех присутствующих. Многие из них смотрели в пустоту. Некоторые выглядели ошеломлёнными. Другие — потрясёнными. Те, кто разговаривал, делали это приглушёнными, серьёзными голосами, которые стихли, как только все заметили, что Нэнси пришла. Стив и Робин посмотрели на неё с жалостью и беспокойством, а Джонатан жестом пригласил её подойти и поговорить с ним. Она проигнорировала их. Она не винила их: прошлой ночью она почти не спала и, вероятно, выглядела ужасно. Джойс, казалось, изучала ее несколько секунд, но затем, очевидно, решила оставить ее в покое. Вероятно, она поняла, что Нэнси была не в настроении выслушивать утешения.  — Ладно. Давайте сразу перейдем к делу, — Начал Хоппер через несколько секунд после того, как в комнате воцарилась тишина. Он полностью переключился на режим полицейского, его лицо снова было сосредоточенным и лишенным каких-либо эмоций. — Что произошло вчера? Лукас, Макс и Эл переглянулись. — Ну, мы с Эл были здесь. Доктор сказал, что ничего не изменилось, и ничего необычного не происходило всё утро. Но потом Макс открыла глаза, и они были белыми… — начал Лукас, рассказывая историю. Эл вмешалась, объяснив, как она проникла в разум Макс, а затем Макс описала произошедшее с её точки зрения. Если не считать нескольких вздохов и редких «что?», все молчали, внимательно слушая. Когда Макс закончила, Хоппер снова взял слово.  — И вы четверо нашли Майка в Доме Крилов, верно?— заявил он, указывая на Уилла, Джонатана, Дастина и Нэнси по очереди. — Уилл, тебе не обязательно ничего говорить, если ты не готов об этом говорить, но может кто-нибудь из вас рассказать нам, что там произошло? — Нет, всё в порядке, — тихо ответил Уилл. — Я... мы искали Майка - Дастин, Нэнси и я - потому что беспокоились о нем... потому что он вел себя странно. — Что ты имеешь в виду под странно? —Перебил его Хоппер.  — Он пришел ко мне домой и начал извиняться, хотя мы и не ссорились, — вставил Дастин.  — И он, э-э, спросил меня, буду ли я в порядке, если он умрет, — Это заставило нескольких человек в комнате резко вдохнуть.  — Подождите, — нахмурившись, перебил Лукас. — Он пришёл сюда два дня назад и тоже начал извиняться, — Он посмотрел на Хоппера. — Что это значит? Это как-то связано с этим? Хоппер нахмурил брови, словно глубоко задумавшись. — Я не уверен, —На самом деле эта информация вызвала у него тревогу — действия Майка очень напоминали действия человека, планирующего самоубийство. Особенно комментарий Уилла. Но пока не было необходимости делиться этой информацией с детьми. — Ладно, продолжай, Уилл. Что было дальше?   — Эм, я был в лесу рядом со школой… а потом я почувствовал его. Векну. Я почувствовал, что он что-то замышляет, — Он вздрогнул, вспомнив ледяное ощущение, пробежавшее по его спине. — Я-я связался по рации с Дастином и Нэнси и пошёл в том направлении, куда меня влекло это чувство. Оно привело меня к дому, и когда я вошёл… Я нашёл Майка. Его глаза были б-белыми, он не отвечал мне и продолжал дёргаться… Я позвал Дастина и Нэнси, но потом он взлетел в воздух… Он замолчал, едва сдерживая слёзы. Дастин вмешался, пытаясь отвлечь внимание от Уилла. «Я побежал к дому, как только Уилл сказал нам, что Векна забрал Майка, но когда я добрался туда… Векна уже причинил ему вред». Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем продолжить. — Я, э-э, вызвал скорую. А потом приехали Джонатан и Нэнси.   — Хорошо, — сказал Хоппер, в замешательстве нахмурив брови, — но как он выжил? На этот раз никто не нападал на тело. Почему эта тварь, ну, знаете … не нанесла Майку столько же урона, сколько остальным?  — Он всё ещё слаб, — пробормотал Уилл, едва слышно для остальных. — Эл сказала, что Векна, увидев её, решил, что это ловушка. Он предположил, что остальные из нас были в Изнанке и пытались убить его тело, а Майк просто обманул его. Как Макс. Поэтому он напал на Майка и сразу же ушёл, —Его голос был монотонным, взгляд пустым, он смотрел куда-то в пространство. Это было тревожно. — Но он всё ещё ранен, так что ему не удалось причинить Майку столько  же вреда, сколько остальным.   Никто не знал, что сказать. Хотя они понимали, что связь Уилла с Векной была чем-то, что он не мог контролировать, проклятием, оставшимся после травмирующего опыта, это всё равно их немного беспокоило. Все, кроме Эл, которая, подумав несколько секунд, мрачно кивнула Уиллу. — В этом есть смысл.   Нэнси внимательно слушала разговор, почти ничего не говоря, и пыталась понять, когда и как ей следует упомянуть о письме Майка. Каждый раз, когда она думала, что, может быть, сейчас самое время заговорить, у неё перехватывало дыхание, и пока она пыталась выдавить из себя слова, кто-нибудь другой говорил первым. К счастью, следующий вопрос Хоппера предоставил ей прекрасную возможность. — Ладно. Кто-нибудь знает, как Майк стал одержимым? — Эм-м-м, — начала Нэнси, нервно сглатывая. — Я… — она запнулась на секунду, когда все повернулись и уставились на неё, — я знаю, что произошло. В комнате воцарился хаос: Лукас и Дастин вскочили и закричали, Джонатан попытался подойти к ней и что-то сказать, но его слова заглушил Стив, а Хоппер пытался перекричать их всех. Вызванный стрессом звон в ушах не помогал ей. Она не могла разобрать ни одного слова из какофонии, издаваемой группой.  Через несколько секунд Хоппер потерял терпение. — ХВАТИТ! — Крикнул он. — Дайте Нэнси высказаться. Она дрожала всем телом. Она подняла конверт. — М-моя мама нашла это вчера в комнате Майка. Хоппер направился к ней, и Нэнси почти инстинктивно отступила на шаг, прижимая письмо к груди. Она знала, что должна поделиться содержанием письма с остальными, но ей всё равно казалось, что она нарушает личное пространство брата, когда позволила Хопперу выхватить письмо из её рук. Это было то, что Майк написал специально для неё, и она эгоистично хотела сохранить это при себе.   Все в комнате напряжённо наблюдали за Хоппером, который читал письмо, не говоря ни слова. Нэнси заметила, как только он дошёл до абзаца, в котором объяснялось, что сделал Майк, по искре шока, пробежавшей по его обычно невозмутимому лицу. Закончив, он покачал головой, пробормотав: — Господи Иисусе.  — Что там написано? — спросила Эл, с подозрением глядя на листок бумаги в руке отца. Хоппер провёл рукой по голове, не отрывая взгляда от письма. — Господи, — повторил он. — Э-э, можно я прочту это вслух, Нэнси? Нэнси опустила глаза, избегая зрительного контакта, явно испытывая неловкость. — Д-да, хорошо, — заикаясь, произнесла она. —Но... но ты можешь… пожалуйста, зачитай только то, что относится к делу, — тихо попросила она, ее глаза заблестели, когда она подняла взгляд от пола к лицу Хоппер. В глазах Хоппер промелькнуло сочувствие. Он ничего не сказал, но она могла поклясться, что он понял. На несколько секунд после того, как Хоппер закончил читать ту часть письма, где Майк объяснял, что на него наложили проклятие и что он сделал, в комнате воцарилась полная тишина, все обитатели были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Макс, чье лицо стало таким бледным, что приобрело зеленоватый оттенок, нарушил тишину, пробормотав имя Лукаса. Лукас вышел из своего шокового состояния, бросил на нее один взгляд и сразу понял, что сейчас произойдет. Он бросился вперед, схватил с пола мусорное ведро и приставил его к подбородку Макс за долю секунды до того, как ее начало сильно рвать. — О, боже мой, — выдохнула она между приступами рвоты. — Эй, всё в порядке, — пробормотал Лукас, одной рукой поглаживая её по спине, а другой держа мусорное ведро, но выглядел он так, будто его вот-вот стошнит, а на лбу у него блестел пот.   Эл, всё ещё сидя на кровати, положила руку на правую ногу Макс, но ничего не сказала.  Она просто смотрела в пустоту, её взгляд был пустым, а на лице застыло выражение загнанного зверя.  Джонатан положил руку на плечо Уилла и бросил на него обеспокоенный взгляд. Он ничего не сказал, но вопрос был очевиден: ты в порядке? Уилл поднял взгляд, встретился глазами с братом и кивнул. Джонатан несколько секунд смотрел ему в глаза, явно не зная, верить ему или нет, но Уилл не стал реагировать сильнее, чем уже отреагировал. Конечно, он не был в порядке. Но он не собирался отключаться, как вчера. Вчера боль была другого рода. Вчера, когда он смотрел, как ломаются конечности Майка, как он держит его сломанное тело и как из него уходит жизнь, он испытывал мучительную, всепоглощающую агонию, жгучую боль, которая пронзала всё его тело, оставляя его задыхаться на полу. Его разум отключился, потому что это был единственный способ спастись. Сейчас всё было по-другому. Это была сокрушительная вина, сосредоточенная в его груди, словно кирпичная стена, которая постоянно обрушивалась на него. Это была боль, которую его разум не мог заглушить, боль, которую он был вынужден терпеть, потому что заслуживал этого. Это было доказательством того, что он сам во всём виноват. Если бы он не отмахнулся от Майка, когда тот заговорил о его смерти в тот день… если бы он просто остался на ночь, чёрт возьми, если бы он просто сказал взрослому, что беспокоится о Майке, может быть, Майк не остался бы один на достаточно долгое время, чтобы стать одержимым. Он недостаточно ясно выразился в фургоне. Он видел, что Майк полон сомнений в себе, и пытался его подбодрить, но этого явно было недостаточно, потому что Майк всё ещё чувствовал себя настолько никчёмным, что добровольно позволил Векне убить его. Он всё ещё явно не верил, что без него всё развалится.   Излишне говорить, что Уилл был не единственным, кто испытывал невыносимую вину. Поначалу Макс не чувствовала абсолютно ничего. Она была так потрясена, что оцепенела. Она была уверена, что ей мерещатся слова Хоппера или что она спит. Затем, когда он закончил читать, на неё нахлынули все негативные эмоции, которые она была способна испытывать, — шок, горе, невыносимое чувство вины, — потому что почему Майк, из всех людей, пожертвовал собой ради неё? Как ей было смириться с тем, что Майк лежит на больничной койке, его конечности сломаны, а разум захвачен Векной?  Как он посмел оставить её наедине с этой виной? Что, если он действительно умер? Что, если он умер? Что, если они так и не поняли, как освободить его от Векны? Как она будет жить, зная, что она жива, потому что он мёртв? Как он посмел?  — Почему? — дрожащим голосом спросила она. Её перестало тошнить, и к лицу медленно возвращался румянец. Она всё ещё выглядела совершенно потрясённой, но в ней начал просыпаться гнев. — Зачем ему это делать? Он-он даже не любит меня! — Ты ему нравишься! — возмущённо заявил Дастин, в то время как Эрика пробормотала: — Ну, ты ему нравишься настолько, что он готов умереть за тебя. — Эрика, — упрекнул её Лукас, но в его голосе не было той силы, которая обычно звучала, когда он разговаривал с сестрой.  — Это правда! — заметила она. Никто не стал с этим спорить. — Никогда бы не подумал, что Майк способен на такое самопожертвование, — признался Стив, проведя дрожащей рукой по волосам.  — Эм-м-м, — перебил его Дастин, нахмурившись, — на самом деле, это как раз то, на что Майк способен. Все повернулись к Дастину, демонстрируя разную степень замешательства.  — Я имею в виду, — пояснил Дастин, смутившись от того, что всё внимание было приковано к нему, — я имею в виду, карьер? Осознание отразилось на лице Эл, и она кивнула, но все остальные выглядели просто сбитыми с толку. — какой карьер , Дастин? — Спросил Хоппер, и голос его снова стал серьезным, как у копа. Лицо Дастина вытянулось. — О боже. Дерьмо. Мы... мы никому не рассказывали об карьере. — О каком карьере? — Закричала Нэнси, подходя к Дастину. — Эм, хорошо, итак, однажды на той неделе, когда Уилл пропал, Трой и Джеймс нашли нас возле обрыва над карьером, — начал Дастин, говоря так быстро, что почти спотыкался на словах. — Майк, Лукас и Эл поссорились, так что Эл и Лукаса там не было, были только мы с Майком. Трой схватил меня и приставил нож к моему лицу. Сказал Майку, что выбьет мне зубы, если Майк не прыгнет. Последовало полное ужаса молчание. — Боже мой, — выдохнул Стив, говоря за всех. — Пожалуйста, скажи мне, что он на самом деле не прыгал.  Выражения лица Дастина было достаточно, чтобы ответить на этот вопрос. — Срань господня, — пробормотал Робин.  — Эл, должно быть, услышала нас, потому что она поймала Майка своими силами, прежде чем он ударился о камни, и вытащила его обратно, — продолжил Дастин. — Но мы не знали, что Эл был там. — Он пытался обменять свою жизнь на мои гребаные молочные зубы. — Так что, да, я не думаю, что он променял свою жизнь на жизнь Макса, в это трудно поверить, — Он опустил глаза в пол, и несколько слезинок скатились по его щекам. — Я должен был догадаться, что он сделает что-то подобное.  — Мой брат спрыгнул со скалы, а вы мне никому не сказали? — взвизгнула Нэнси.  — Это была насыщенная событиями неделя! — Когда никто не поддержал его, он добавил, — Нам было по двенадцать! Я не понимал, насколько всё было плохо! —  — Уилл? Ты в порядке? — мягко спросила Джойс, положив руку ему на плечо. — Д-да, — ответил Уилл почти шёпотом. С его лица сошёл весь румянец, и если раньше он не выглядел так, будто вот-вот снова сорвётся, то теперь выглядел именно так. Он мог бы вернуться из Изнанки, чтобы найти дом без Майка. Найти Майка мертвым.  Он представил, как пройдет год после его исчезновения без Майка, и содрогнулся.  — О боже, — выдохнул Лукас, обхватив голову руками. — О боже, я должен был быть там, я мог бы оттащить Троя от тебя, черт... — Это не твоя вина, Лукас, - перебил его Дастин. — Кроме того, никто из нас на самом деле не пострадал, просто... — Ладно, — громко сказал Хоппер, пытаясь вернуть контроль над разговором. — Значит, нам не нужно беспокоиться о том, что кто-то ещё станет одержимым. Это хорошо. Однако мы думали, что вчера тоже никто не станет одержимым, поэтому мне нужно, чтобы вы все начали носить с собой рации на случай, если найдёте ещё кого-нибудь одержимого, хорошо? И что бы ни сделал Майк, это сработало. Макс проснулась. Итак, теперь мы точно знаем, что если сможем попасть в Разум, то сможем его разбудить. Тот факт, что никто не имел ни малейшего представления о том, как проникнуть в Логово Разума, остался невысказанным и тяжело висел у них над головами. Никто. Никто, кроме Макса. — Может быть, я смогу убедить его принять меня обратно? — в отчаянии предложила она. — Нет! — Лукас, Эл и Стив закричали в унисон. — Макс, в прошлый раз ты умерла! —  — Вы с Майком - единственные, кто предложил себя Векне, и ни один из вас не выбрался! —  — Но Джейсона не будет рядом, чтобы все испортить в этот раз, так что...  — Нет.  — Но... — Так, все, замолчите, — потребовал Хоппер. — Макс, даже если бы мы были настолько глупы, что позволили бы тебе повторить это дерьмо, он бы не попался на это во второй раз. Он бы знал, что это ловушка. Мы больше не позволим детям использовать себя в качестве приманки, — Он обвёл взглядом комнату, и по его свирепому выражению лица стало ясно, что это относится ко всем. — Поняли?  Лицо Макс исказилось от гнева и отчаяния, и она в изнеможении откинулась на подушку.  На несколько секунд в комнате снова воцарилась тишина, никто не предлагал новых идей, никто не хотел усугублять ситуацию.  Затем, — Я хочу рассказать своей маме. — Что? — переспросил Хоппер, нахмурив брови. — Я хочу рассказать своей матери, — повторила Нэнси. — О Изнанке. О том, что на самом деле случилось с  Майком. Хоппер тяжело выдохнул. — Нэнси, ты же знаешь, что мы подписали эти контракты… — К чёрту контракты! — закричала она, сжимая кулаки. — Изнанка в любом случае буквально сливается с городом! Он забрал моего брата! — Она прислонилась к стене, плечи ее дрожали, гнев явно покидал ее, уступая место страху и унынию. — Я больше не хочу скрывать это от нее, — прошептала она дрожащим голосом. — Джим, — вмешалась Джойс, не давая Хопперу ответить, — Нэнси права. Карен имеет право знать. Нэнси нужно, чтобы ее мать знала, через что ей пришлось пройти. Майк тоже. То, как она это сказала, её твёрдый, решительный, но в то же время болезненный взгляд на Хоппера — напоминающий ему, что она тоже пережила боль потери ребёнка в Изнанке, — в конечном счёте склонило его к согласию. Он вздохнул, прежде чем повернуться к Нэнси. — Хорошо. Хорошо. Мы расскажем твоей маме.   Они решили, что будет лучше, если Нэнси приведёт Карен в комнату Макс, чтобы все могли объясниться вместе. С 1984 года произошло так много всего, что одному человеку было уже не под силу рассказать всю историю.  Уилл согласился остаться с Майком, пока остальные разговаривали с Карен; он не хотел присутствовать при том, как его похитили, а затем околдовали. Особенно учитывая, что он и так был на грани панической атаки. Он всё равно чуть не впал в истерику, когда последовал за Нэнси в комнату Майка. Это было глупо, потому что, как и Нэнси, он вчера видел Майка со сломанными конечностями, и это было гораздо хуже, чем видеть его на больничной койке. Может быть, потому, что, увидев его здесь, он осознал, что всё это реально. Это подтвердило, что вчерашний день был не просто жутким кошмаром.  Звук голоса Нэнси, которая пыталась убедить Карен выйти из палаты, чтобы Хоппер мог с ней поговорить, вывел его из транса. Карен была недовольна, но согласилась уйти, когда Нэнси сказала ей, что шеф знает, что случилось с Майком.  Когда Нэнси вывела Карен за дверь, Уилл бесшумно прошёл через комнату и сел в кресло с правой стороны кровати Майка. Почти инстинктивно он протянул руку вперёд и положил левую ладонь на пальцы Майка. Это была единственная часть его руки, которая не была забинтована. Он попытался сосредоточиться на тепле пальцев Майка, на медленном подъёме и опускании его груди, на ровном писке кардиомонитора — на всём, что говорило ему о том, что Майк всё ещё жив.  Этого было недостаточно, чтобы отвлечь его от бинтов, которыми были обмотаны конечности Майка. Синяк на его слишком бледном лице. Кислородная маска, прикреплённая к его лицу. — О боже, — прошептал он, и по его щекам скатились несколько тёплых слёз. — О боже мой, Майк, мне так жаль.    Синяк представлял собой тошнотворное месиво из красного и фиолетового. Чувство вины, поселившееся в его груди, росло с каждой секундой, пока Уилл с грустью смотрел на лицо Майка. Если бы только он успел поймать его до того, как тот упал на пол.   Уилл нервно оглядел комнату, убедившись, что никто за ним не наблюдает (хотя он знал, что в комнате никого нет), а затем протянул руку и провёл пальцами по волосам Майка. Он знал, что Майку нравится, когда его гладят по волосам — не то чтобы Майк признался бы в этом кому-то, кроме Уилла, — потому что так его успокаивала мама. Майк редко плакал при нём, но несколько раз такое случалось, когда они были младше. Однажды он застал Майка рыдающим в туалете в школе, потому что хулиганы обзывали его. В другой раз Майк пришёл в дом Уилла и расплакался, как только оказался в спальне Уилла, и начал хныкать из-за того, что его родители ссорятся. И Уилл просто обнял его и стал гладить по волосам, пока ему не стало лучше.  Майк, конечно, не чувствовал, как Уилл гладит его по волосам, но, боже, Уилл должен был чувствовать, что он что-то делает. И, честно говоря, от этого Уилл и сам чувствовал себя немного лучше. Волосы Майка были намного длиннее, чем прошлым летом. Он перестал их выпрямлять — какой смысл беспокоиться о волосах, когда мир рушится, — и теперь его естественные кудри отросли и торчали во все стороны. Уиллу это нравилось.   Он убрал руку с головы Майка и осторожно положил её на верхнюю часть его руки, продолжая держать Майка за пальцы.  — Я здесь, Майк, — Его глаза снова наполнились слезами, когда он вспомнил, как Майк обещал Уиллу, что с ним всё будет в порядке, когда у него начались эти видения и воспоминания. — Мы вытащим тебя оттуда, хорошо?  И в конце концов с Уиллом всё было в порядке. По крайней мере, физически. — Я обещаю. Карен была явно шокирована, когда Нэнси привела её в больничную палату, набитую подростками. Её замешательство немного рассеялось, когда она заметила Макс, и по гипсу на её конечностях стало ясно, что с Майком случилось то же самое, что и с ней. — Нэнси… что происходит? Нэнси прислонилась к стене и вздохнула. — Это… долгая история. Карен покачала головой и повернулась к Хоппер с вопросительным выражением лица. — Миссис Уилер… вы знаете, что в последнее время в этом городе происходят странные вещи, — начал он. — Вещи, которые правительство скрывает. Ваш сын принимал активное участие в этих… событиях, как и все в этой комнате.  — Что? — Карен недоверчиво оглянулась на Нэнси, но та лишь кивнула. — Правительство? Что случилось с моим сыном?  Хоппер вздохнул. — Миссис Уилер, вам лучше присесть. Как и сказала Нэнси, это долгая история». Карен фыркнула, но сделала, как ей сказали. Хоппер на секунду замешкался под её пристальным взглядом. — Помнишь, как Уилл пропал несколько лет  назад? — спросил он. Она нахмурилась, прежде чем кивнуть, явно недоумевая, какое отношение это имеет к вчерашнему нападению на Майка. — Ну, на самом деле он не заблудился в лесу…