Там, где цветы распускаются в вечном ожидании

- И совсем это не смешно... - стараясь сделать максимально серьёзное лицо, фыркает китаянка, сложив руки на груди и отведя взгляд. А Эри готова поклясться, что явно видит, как та пытается не дуть губы, словно обиженный взрослой снисходительностью ребёнок. Что на самом деле является правдой - не раз Ичжуо говорили, что отражение обиды на её лице выглядит отнюдь не устрашающе. - Простите, я не хотела смеяться над вами. - не прогоняя улыбки, чуть кланяется японка - Полагаю, художественные порывы возобладали над разумом. Не могу вас винить в этом. Вежливый и тёплый тон заставляет китаянку невольно расслабиться и вновь посмотреть на собеседницу, по-прежнему не скрывая интереса во взгляде. Где-то внутри едва заметной искоркой теплится надежда, которую Учинага с саднящим разочарованием пытается гасить, не позволяя ей разгореться пламенем и вновь сжечь её и без того обуглившееся сердце. Она тебя не вспомнит. Это невозможно. - Если вам ещё нужны ваши вещи... - Я хотела... Невольно перебив друг друга, девушки одновременно замолкают. И Эри чувствует, как в неловкости едва не загораются кончики ушей. Снова мысленно ругается, приказывая себе взять себя в руки. Как стеснительный мальчишка, ей богу. - Вы первая. - совладав со смущением, уступает японка. - Я просто хотела узнать как вас зовут. - с прежней улыбкой озвучивает свой вопрос девушка. - Эри... У... - Вы серьёзно? - то, как в мгновение загораются глаза девушки, почти пугает - Вы просто обязаны это увидеть. Во взгляде китаянки бушует смесь детского восторга и удивления, граничащего с шоком. Такая резкая перемена заставляет Эри теряться и упустить момент, когда её хватают за руку и спешно тянут за собой. И проходя весь выставочный зал, она ловит себя на мысли, что её принцесса даже в другой жизни остаётся прежней. Даже лёгкое, почти нежное, давление пальцев на плече наполняет её знакомым теплом. И так же, как и раньше она, несмотря на превосходящую силу, уступает и позволяет вести себя куда её высочество пожелает. Картины и лица мелькают перед глазами, даже не задерживаясь в памяти. Всё, что может сейчас видеть Эри - копна ярко-красных густых волос, что развевается от спешного шага их обладательницы. Наконец они останавливаются перед одним достаточно большим полотном - взять такое можно было бы, лишь полностью разведя руки в стороны. - Я не знаю, как это вышло, но просто посмотрите... Ичжуо, не отпуская чужой руки, направляет ошеломлённый взгляд на собственную картину, словно сама впервые её видит. И Эри, отвлёкшаяся от ощущения тепла, чувствует как меркнет всё, кроме глухих ударов её сердца.

Сентябрь 1618 года

Последние залпы орудий и лязг мечей стихли едва ли с час назад, отчего в воздухе по-прежнему стоял тяжёлый запах крови, пороха и сырой земли. Последние дни обороны стали переломными для обеих сторон. Воспользовавшись заминкой со стороны всё же немногочисленных маньчжурских стрелков, китайские войска сумели пробить линию защиты и напрямую столкнуться с вражеской пехотой. Отчего контратака переросла в полноценное наступление, позволив наконец оттеснить врага от Великой стены - Эри с согласия других командующих(у коих мозгов оказалось больше, чем у её предшественника) направила все оставшиеся резервы на этот манёвр. Не окончательно, но маньчжуры отступили и на какое-то время всё затихло, позволяя каждому солдату впервые за долгие дни вздохнуть с облегчением. Почти каждому. Минджон, только вернувшаяся в лагерь с передовой, устало волочила свой хвандо по земле - поднять его выше сил не было, а ножны были потеряны в бою. Доспех также утратил свои части под натиском вражеских мечей и кинжалов, пострадав ровно как и тканевые одеяния, что были под ним. А наскоро перевязанная рана на руке, промочила ткань алым и давно засохла. Заприметив Эри, которая позволила себе пару минут отдыха у чудом уцелевшего дерева, Ким направилась туда же. После пары стычек с маньчжурской кавалерией треснувшее ребро отошло на второй план, отчего вслед за уходом пыла сражения оно напомнило о себе ещё большей болью, мешая нормально дышать. - Печально выглядишь, командир. - посмеивается кореянка, бросая меч и со стоном обрушиваясь плечом к плечу с подругой. Учинага ничего не отвечает, даже глаз не открывает, но пересохшие губы трогает беззвучная усмешка. Минджон тоже погружается в эту тишину, но взгляд её блуждает по лицам суетящихся вокруг солдат. Все были в грязи и остатках послезалпового пороха, с перевязанными точно так же, как и у неё, ранами - они продолжали ходить, каждый насколько хватало сил, и искать своих раненных или погибших товарищей. Рядом с последними всегда были солдаты, на лицах которых помимо грязи застыли маской скорбь и боль об утрате. Она бы и сама пролила пару слёз по тем, кого потеряла за эти дни, но ни сил, ни желания не было. Она слишком устала. Она хочет наконец вернуться домой. Хочет обнять дедушку. - Чем займёшься, когда окончательно выгоним их обратно в степь? - вновь толкает плечом подругу Ким - Я вот обратно в Чосон рвану... как раз к посевным успею... А Эри думает об одном. Как там Чжуо? В безопасности ли? Ещё задолго до её отъезда участились крестьянские бунты, а войско Ли Цзычэна набирало силу. Полноценное восстание было делом времени. Особенно сейчас, когда все основные силы перекинуты сюда, к Стене, и столице остаётся надеяться лишь на городские полки стражников. Чутьё никогда её не подводило. И этот раз не стал исключением. Сквозь гул, состоящий из ропота солдат и стонов и плача раненных, ещё издали начал прорываться звук, который Эри запомнит на долгие годы. Копыта лошади, подгоняемой посыльным, с глухим стуком набивали свой ритм. Ритм, который не сулил ничего хорошего. Ритм, который в очередной раз разделил её жизнь на до и после. - Послание из столицы! Послание из столицы! Едва съехав с пригорка, юноша с криком спешит пришпорить лошадь, чтобы уже самому спрыгнуть на ноги и кувырком, пачкаясь в грязи, прокатиться до самого низа. Ведомая дурным предчувствием, Эри, наплевав на боль, встаёт, чтобы пойти навстречу. - Послание из столицы! - не перестаёт вещать юноша, размахивая бумажным свитком, зажатым в руке - Послание из столицы! - Учинага Эри, командующий действующей армии Его Высочества Императора. - принимает девушка из трясущихся рук посыльного свиток - Что говорит столица? - Восстание! Цзычэн осадил Пекин! Японка бегло проходится взглядом по письму, подмечая то же, что говорил гонец. Главный советник от лица Его Величества просил помощи для противостояния бунтовщикам. Скорее всего множество таких писем было разослано по всем провинциям, чтобы собрать все силы воедино. - Чёртовы предатели! - рычит Учинага, отдав письмо подошедшей Минджон - Как долго длится осада? - Несколько дней. Но когда мне вручили послание, я помчался сюда. Ким, ни слова не понимающая на китайском наречии, лишь мельком смотрит на бумагу и тут же переводит взгляд на Эри. Взгляд той холоден, но по сжатым кулакам и челюсти она понимает в какой ярости сейчас подруга. Ещё мгновение молчания и она командует: - Приведите мне лошадь! - Ты с ума сошла? - останавливает она японку, тут же морщась из-за боли в раненной руке - Маньчжуры вот-вот соберутся и ударят снова. Ты нужна здесь. Ты нужна мне. - Я не могу оставаться тут, пока там она. - пылая яростью, цедит Учинага, угрожающе наклонившись, и вырывает руку из хватки. К этому моменту уже подгоняют лошадь, на которую спешит вскочить самурай. Но прежде чем броситься в путь, заявляет всем подошедшим: - По праву старшинства главное командование переходит в руки генерала У Саньгуя! Однако в бою я прошу проявить к Ким Минджон уважение равносильное вашему уважению ко мне! С этими словами она пришпоривает лошадь, срываясь на галоп. После этих слов руки Минджон сжимаются в кулаки. Впервые в жизни Эри жалеет, что её предчувствие оказалось верным.

Наши дни

- Это... Всматриваясь в картину, Эри не знает, что и сказать. Потому что то, что она видит, кажется ей просто невозможным. Бесчисленные мазки - серой, как небо, чёрной, как уголь, и красной, как огонь - краски, линии и контуры порождали очертания поля боя, бесчисленных солдат, снедаемый огнём город и яркие знамёна. Но главным на картине было не это. Особо чётко прописана была фигура воина, что занимала большую часть холста. Чёрное одеяние - неизвестная смесь то ли китайского, то ли чосонского доспеха с чем-то ещё - расписанное красными узорами, словно языками пламени. Длинные чёрные волосы, когда-то собранные под шлемом, развеваются порывами гневного ветра. Крепкие пальцы обхватывают рукоять острого меча - по форме скорее корейский хвандо, нежели катана - победоносно направленного вверх. Но важно и не это. Важно то, что с каждым новым взглядом Эри узнаёт всё больше знакомых черт и линий лица. Глаза, линия губ, брови, нос. Всё то, что она каждый день видит в отражении. Не в точности, но невероятно близко к реальности. Так и не найдя слов, она вновь поворачивается к художнице, которая с неугасающим восторгом смотрит то на собственное творение, то на неё. - Это просто невероятно. - всё же первой заговаривает Чжуо, так и не выпуская чужую руку. Даже сквозь смятение Эри не может не заметить, как ощутимее сжались пальцы на её мышцах, уже скорее любопытно пробуя твёрдость, нежели просто держа. Китаянка, кажется, тоже замечает свой излишний интерес и убирает руку, отходя на почтительное расстояние. - Простите. - без тени смущения - Я просто была так удивлена, что... Мы случайно раньше не встречались? - Я уверена, что нет. - почти не врёт японка - Это точно наша первая встреча. Не считая вчерашней. - уже с улыбкой. По крайней мере в этой жизни они ещё не встречались. - Тогда это просто чудо какое-то... - потрясённо заключает художница, вновь смотря на картину. Ещё какое-то время они молча рассматривают полотно, но девушка вновь обращается с вопросом: - Может вы бывшая модель? - Нет. - добродушно посмеивается Эри с предположений - Это вы так ненавязчиво пытаетесь сказать, что я красивая? - Это, конечно, тоже. - хитро улыбается в ответ Чжуо - Но я просто пытаюсь понять, где могла вас видеть. - Возможно, мы ходим в одну кофейню. - ненавязчиво намекает японка, вспоминая ту почти встречу - Всякое бывает. Сеул не такой уж и большой, как кажется. Девушки вновь погружаются в молчаливую задумчивость. Но ненадолго. - А кого вы хотели изобразить? - озвучивает терзающий её вопрос Учинага - По доспеху не совсем понятно, кому он принадлежит. Я словно вижу цинский Чосон и Империю Мин в одном, но будто и ни одно из двух... - Вы удивительно точно определили. - не без восторга подмечает китаянка. - Я искусствовед, а война зачастую становится частью искусства. Плюс личный... интерес. - Ну, это была не совсем моя идея. На оригинальной зарисовке было то же самое, а я сделала её реалистичнее. - Так значит, это реальный человек, крайне похожий на меня. - улыбается Эри, забавляясь от таких сюрпризов судьбы. - Я опиралась на зарисовки и все записи, какие смогла найти. Про неё очень мало информации. А все источники датируются временами уже значительно позже её жизни. На точность рассчитывать не приходится. - Так кто же она? - Ким Эри. Японка коротко кивает, принимая к сведению. Что ж, она действительно оставила свой след в истории. Хоть потомки и считают их с Минджон одним человеком. Конечно, она больше желала бы прославиться как, например, Накано Такэко - с честью отдать жизнь за своего господина - но судьба распорядилась иначе. Во дворце Императора она не раз натыкалась на писцов, что, кажется, следили за всем и записывали всё, что слышали и видели. Были и любопытные слуги, что несмело просили разрешения неумело запечатлеть её образ на бумаге. Даже сама принцесса вместо занятий письмом любила иногда отвлечься и "испортить" очередной свиток её изображением. Но после окончательного падения Мин многие летописи и другие бумаги были либо уничтожены, либо вывезены вельможами и утеряны. Так что ничего удивительного, что напоминанием о ней остались лишь россказни пары солдат и, возможно, их потомков. - Почему именно она? - не пытается удержать любопытства Эри, сцепляя руки за спиной - Насколько я знаю, она была простым воином. - Да вы шутите? - уже взглядом не соглашается художница - Она в одиночку отбила мощнейшую атаку кочевников под Великой стеной! Хоть генерал У позже и предал Империю, нельзя не оценить её навыки. - А вот это довольно интересно. - ухмыляется японка такой осведомлённости - Насколько я знаю, такой информации не найти в официальных источниках. - Не найти. - соглашается Ичжуо - Но вот в архивах Национального музея в Пекине есть кое-что интересное. Не жалею, что провела там всю школьную поездку. - Для художника вы очень заинтересованы в истории. - Не во всей, на самом деле. - пожимает плечами девушка - Но история и образ Ким Эри чем-то завораживают. - и наклонившись ближе, добавляет - При дворе даже ходили слухи, что её с принцессой Чанпин связывали близкие отношения. В который раз за день Эри ощущает как жар приливает к коже, а сердце стучит едва не в горле и неверящим взглядом впивается в девушку рядом. Ту, кажется, такие подробности, наоборот, приводят в восторг и она продолжает: - Учитывая, что до войны она была её личным стражем, это было бы не удивительно. Да и судить наверняка нельзя, так как это всё догадки из личных писем слуг. Но что-то в этом есть, согласитесь. - Тоже питаете слабость к сильным женщинам в военной форме? - Эри сама не знает откуда сейчас находит в себе дерзость для шуток. Но то же ощущение, что говорило ей: "Не бойся, это же твоя Чжуо", будто моментами успокаивало раз за разом назревающую внутри бурю. - Не обязательно в форме. - озорно подмигивает Чжуо, хоть и смущаясь после - А что ещё, кроме имени, связывает вас с Ким Эри? На мгновение Учинага задумывается над ответом. Сказать правду она не могла - слишком то было бы абсурдно и невозможно. Но и отмахнуться, сказав что-то банальное про интернет или книжки, она тоже не могла. Как и не могла знать, есть ли шанс, что девушка когда-нибудь вспомнит и узнает её. А тёплый любопытный взгляд когда-то родных глаз с нетерпением ждал её ответа. Поэтому, как и прежде, она доверяется своему сердцу. - В моей семье с самых давних времён чтили память предков и историю в целом. - ведёт издалека Эри - Поэтому могу сказать, что знаю о её жизни чуть больше, чем известно даже её современникам. - Вы сейчас шутите. - глаза китаянки загораются так же, как минутами ранее, когда она протянула её почти через всю галерею. И сейчас впервые за долгое время Эри хочется попытать удачу. - К вашему счастью, не шучу. - полностью повернувшись к собеседнице, улыбается японка - У моей семьи очень долгая и древняя история. Было бы глупо не поделиться ей с тем, кто отнесётся к ней с интересом и уважением. На последних словах она вновь кидает недолгий взгляд на картину. Видно, что Чжуо изо всех сил старается сдержать почти детский восторг, что обуревает её изнутри, поблёскивая в глазах. Наверное, будь её воля, она бы накинулась на искусствоведа с объятиями и криками радости. Что почти и делает, уже раскрывая руки и делая шаг. Но опомнившись, замирает. - Простите. Никогда бы не подумала, что... - она неловко мнётся, подбирая слова и вновь заправляя выбившуюся прядь за ухо - Встречу кого-то вроде вас. Это просто невероятно! - Ничего страшного. - с теплотой в голосе отвечает Эри - Мы ведь толком и не представились друг другу. Учинага Эри. Несмотря на ещё гложущие её сомнения и страхи, японка протягивает свою руку. Боясь, но вместе с тем желая вновь почувствовать знакомое горячее касание пальцев на коже. По которому тосковала долгие годы. - Нин Ичжуо. - с ответной улыбкой представляется девушка - Рада знакомству. И Эри чувствует каждое движение. Чувствует как рука, чуть меньше её собственной, аккуратно, но крепко ложится в её. Как тонкие пальцы "обнимают" ребро ладони, а большой палец проскальзывает под её, проходя по тыльной стороне, едва цепляя костяшки. И сердце в груди вновь мечется, как буйная птица. А Эри вновь понимает, что боли, которой отзывалась старая рана, больше нет.