Один раз, когда ты не сдержался

8-й день у командира. Актив 2.0 сел в своей постели в отведенной ему комнате, едва в дверной замок нетвердой рукой был вставлен ключ. Часы на тумбочке показали время: 3.22. Ко времени, когда ключ был провернут четыре раза, Актив 2.0 уже втиснулся в майку и штаны и вышел из комнаты в гостиную. Актив 2.0 не боялся быть замеченным в темноте: бояться стоило тому, кто вламывался в квартиру командира в его отсутствие. Командир ввалился в прихожую, едва стоя на ногах. Вернее, он сделал два неаккуратных, высоких шага и громко захлопнул за собою дверь. Втянув носом воздух, Актив 2.0 ощутил неудовольствие: командир снова был сильно пьян. Командир однажды пенял Активу2.0, что тот кинулся в укрытие от тени хэлликариера, не подумав прихватить с собой своего командира. Актив 2.0 слушался командира, но не видел причины, почему должен защищать его так же, как самого себя. Командир являлся тренированным бойцом элитного спецотряда, мастером смешанных единоборств. Правда, сейчас, пока лейтенанта пьяно мотало вправо-влево, никто не заподозрил бы в нем высококлассного специалиста. Актив 2.0 с бесстрастным любопытством смотрел, как командир спинывает с ног ужасные, коричневые, вытертые на носках ботинки и, качаясь, идет к нему, держась за стену для устойчивости. Командир упал на Актива 2.0 и уткнулся лицом между грудных мышц. С бессвязным восхищенным ворчанием, командир потянулся к ним ладонями… которые Актив 2.0 ловко перехватил в запястьях. — Что происходит, командир Рамлоу? Командир дернулся, но Актив 2.0 держал крепко. Мышцы под его руками напряглись: командир насторожился, стал сильнее потеть, если не убавить напряжением между ними, вероятно, начнется бой. — Ничего не происходит, — процедил командир, концентрируя все внимание на нем. — Пусти меня и вали спать. Актив 2.0 сразу же выпустил из хватки чужие запястья. — Схватишь так меня еще раз, будешь наказан. Понял меня? — Да, командир. Командир, услышав тщательно дозированную покорность в голосе и видя опущенную голову, расслабился. — Иди спать, я ложиться не буду, иначе промаюсь до обеда. Актив 2.0 получил приказ, который ожидал и вернулся в свою комнату. Она была меньше спальни командира и обставлена проще, но в ней было окно и кровать, узкая, но длинная и в ней он мог вытянуться целиком. Еще у него была лампа-ночник, стоявшая на тумбочке, а в тумбочке блокнот, карандаши, ручки. Стопка подержанных учебников стояла на подоконнике. За шесть ночей Актив 2.0 понял, что ему нужно меньше часов сна, чем командиру. А тренировки и спарринги показали, что он быстрее, сильнее, выносливей. Так почему он обязан сидеть в квартире командира (который слабее и опасается его) и делать все, что тот велит? До самого утра, когда розоватые лучи солнца пробились через опущенные ролеты, командир ходил по квартире взад и вперед, сидел за ноутбуком, что-то долго печатал, пил много крепкого кофе. Актив 2.0 лежал на кровати до семи часов утра и слушал. В половине восьмого утра командир Рамлоу, протрезвевший и переодевшийся, крикнул Активу 2.0 через дверь ванной комнаты, что уйдет ненадолго и чтобы тот его не терял. Актив 2.0 принял информацию к сведению, и оказалось, что он доволен тем, что командир не стал в этот раз следить за протоколом помывки. Этот присмотр начал… раздражать Актива 2.0. А реакция командира на его голое тело — беспокоить. На кухне Актив 2.0 по заученному алгоритму заправил кофе-машину и включил ее — для командира. Проще включить сейчас, чем потом выслушивать бурчание, что кофе нет. Для себя он достал из холодильника очередной большой питьевой йогурт и выпил его залпом. Актив 2.0 проголодался и подумал, что не будет ждать командира, который не ставил четких временных рамок, когда собирается вернуться. А ждать его, чтобы позавтракать вместе — зачем? Командир Рамлоу может с ним пообедать и поужинать, если захочет. Но тут на лестничной площадке звякнули ключи. Когда командир вошел в квартиру, Актив 2.0 невинно сидел в гостиной, листая папки с личными делами агентов ныне несуществующей организации ЩИТ. Но стоило ноздрей коснуться дивному запаху горячей выпечки, как вся наносная увлеченность начала стремительно улетучиваться. Актив 2.0 потрогал губы, проверяя, не выступила ли слюна. Он был страшно голоден, вплоть до тупой боли в желудке. Показавшийся в гостиной командир убедился, что Актив 2.0 занят делом, подошел к нему и поставил большой бумажный пакет на стол. Актив 2.0 схватился за столешницу, чтобы не начать отпихивать смуглые руки командира от пакета с едой. — Актив, я проморгал, что ты со мной первую неделю прожил. Отпразднуем? Я взял тебе молочно-банановый коктейль и булки-улитки с корицей. Ешь все, что есть в пакете, мне их нельзя. Постороннее движение Актив 2.0 заметил краем глаза. Командир, освободив руки от пакета, провернул в пальцах флэшку и убрал назад во внутренний карман так и не снятой куртки. — Задача на сегодня: смотреть со мной фильмы и подмечать то, что покажется глупым или неправдоподобным. Тест на внимательность и логику, только без бумажек. Командир ушел, чтобы вернуться уже без куртки, с очередной чашкой кофе и наскоро сделанным сэндвичем из зернового хлеба, творожного сыра и кусочка помидора. Актив 2.0 уважал бы этот сэндвич больше, если бы на нем лежали хотя бы две молочные сосиски. Но у него в распоряжении был только сладко пахнущий коктейль и полпакета выпечки: одну половину он уже уложил в живот. Командир сел на диван, оперся локтем о подлокотник и жестом велел Активу 2.0 сесть рядом с ним. Актив 2.0 проигнорировал невербальный жест. Он сдвинется с места, только после прямого приказа. — Сюда иди! Скрывая неудовольствие, Актив 2.0 взял пакет и стакан, поднялся и сел на диван, но у другого подлокотника. Командир Рамлоу недовольно посмотрел на него, но ничего не сказал. Вместо того, чтобы заострить внимание, наклонился к ноутбуку, ожидающему в спящем режиме и стал листать папки, в поисках нужной. Поиски затягивались. От сладких булок Актив 2.0 захотел пить и, обхватив губами прозрачную пластиковую соломинку, втянул в себя жидкость, пахнущую как переспелые бананы. От густой сладости, обволокшей рот и горло, Актив 2.0 застонал. Командир Рамлоу жадно посмотрел на его рот. Актив 2.0 хотел облизать губы от напитка, но что-то его остановило. — Я бы почку отдал, чтобы ты так же стонал из-за меня. Актив 2.0 смотрел на командира стеклянным взглядом. Тот вздохнул, отвернулся и вернулся к поискам фильма в длинном списке доступных. Актив 2.0 прищурился и, воссоздав в памяти момент, когда командир сунул не пригодившуюся флешку в карман куртки, мысленно приблизил изображение. На черной с синей полосой флешке белела пометка маркером «Кинохроника о К.А./Б.Б.». Командир запустил видеофайл на ноутбуке и откинулся на спинку дивана. Его чашка с остывающим кофе стояла перед ним, на деревянном костере с изображением черного кота, поймавшего рыбку, но смотрел он на Актива 2.0. Примерно на середине бессмысленного фильма, который не тянул на видео-пособие для взрывотехника, несмотря на то, что на экране взрывы грохотали каждые пять минут, командир вырубился. Просто сполз по спинке дивана, привалился к Активу 2.0 и тихо засопел. Постоянное присутствие командира рядом перестало держать Актива 2.0 в состоянии спокойствия и равновесия, теперь он им тяготился. 9-й день у командира. Актив 2.0 не хотел есть вместе с командиром. Актив не хотел смотреть с ним жестокие фильмы. Актив 2.0 хотел покинуть квартиру, которая давила на него всеми стенами. Актив 2.0 хотел другое имя. Хотел вспомнить свое. 10-й день у командира. Актив 2.0 осознал себя человеком и много думал о «прототипе» — Активе 1.0, чей протеин и поддоспешник достались ему в тот день, когда он пришел себя в железном Кресле, содрогаясь в конвульсиях от боли. У него была исходная информация. Актив 1.0 попал в Гидру первым. Редко и ненадолго приводился в действие и часто садился в Кресло, настолько, что оно оставило неисцелимые следы. Следы от пропущенного через мозг тока. Он вычитывал куски на английском языке из ветхого досье №17, сформированного по большей части, на русском. Человек в криокамере, он знал его. 11-й день у командира. «Баки? Какой еще, к черту, Баки?» 14-й день у командира. Стив открыл глаза и проморгался. В этот раз в уши не ввинчивалась фальшивая запись матча, оставшегося в очень далеком и недоступном прошлом. И кровать не была сделана под ретро. Как и фальшивая палата вокруг него. Вообще было привычно тихо. Стив сел в собственной постели. За последние дни он решил, что ему нравятся жесткие матрасы и мягкие подушки в количестве не менее двух. Постельное белье, оказывается, может быть приятным, не будучи ситцевым, и радовать глаза неброским рисунком. Спальня без прослушки нравилась ему больше, чем… Стив потер веки. Он упустил мысль и забыл, о чем думал. А нет, вспомнил. Квартира Рамлоу нравилась ему больше конуры, которую он ностальгически выбрал из вариантов, предложенных куратором ЩИТа, которая все время куда-то спешила, не давая ему достаточно времени переварить ворох информации, которую заливала в него ведрами. Занимательно, что предлагалась конура — простенькая с минимумом мебели и техники. И две современные квартиры в человейниках, с окнами на две стены из четырех, индукционной плитой в кухонном уголке и душевой кабиной на половину ванной комнаты. Сейчас Стив умел всем этим пользоваться, мог все оценить все удобство и сказать «и увидел он, что это хорошо». Но сперва кофе. Черный, без сахара и молока. Судя по отсутствию второго дыхания и сердцебиения в квартире, он снова в ней один. Рамлоу если и приходил, то только быстро подремать и сменить одежду. На большее его в последние дни не хватало. Пирс дожимал Альфу, требуя немедленно найти и подать ему головы укрывающихся близких помощников Фьюри. Стив встал и заглянул в хозяйскую спальню. Рамлоу тут пахло, но слабо: прошлой ночью в комнату он не заходил. В таком случае, Стив бы проснулся просто от шороха сминаемого покрывала, просевшего под весом тела и скрипнувшего пружинами матраса. Стив умело зарядил кофемашину и решил, что сегодня он хочет попробовать что-то новенькое: американо выглядело небольшим отклонением от его обычного выбора. Эспрессо пил Рамлоу, а Стив потом вынужденно слушал, как грохочет в чужой грудной клетке сердце, разогнанное стимулятором. С другой стороны, когда стук сердца это детектор эмоций, их становилось еще проще считать. Холодильник «порадовал» недостаточным количеством свежих яиц для сытного омлета и чуть пожухлой зеленью. Командир бывал в квартире все реже и продукты приносил не всегда, зато научил Актива 2.0 пользоваться услугой доставки продуктов к порогу. А именно показал необходимые сайты, обучил алгоритму заказа, вручил реквизиты «карточки на мелкие расходы». Но прошлым вечером платеж по карте не прошел. Стив налил холодной воды из-под крана в стакан и поочередно опустил в воду все яйца. Четыре хороших — утонули, а пятое всплыло, и Стив с сожалением выбросил тухлое, осторожно положив хрупкое яйцо в мусорное ведро. Он вспомнил, как мама учила его проверять куриные яйца перед готовкой, чтобы не испортить блюдо или тесто, только пару минуту назад, пока доставал их из картонного лотка. Четыре яйца, слегка мятые помидоры в количестве двух штук и петрушка отправились на кухонный стол. Яйца, без разделения на белок и желток, взбиты с молоком почти в пену, помидоры мелко порезаны, зелень изучена на предмет желтоватых уже веточек и тоже порезана. Сковорода раскалена и промаслена. Кофе-машина едва-едва пикнула о готовности, а Стив уже выкладывал на широкую тарелку скромный овощной омлет. Он ел, размышляя о туманности своего будущего в мире победившей Гидры. Можно, конечно, пойдя по пути наименьшего сопротивления… Завтрак был прерван скрипом отмычек в дверном замке. Стоит встать и сказать незваным гостям, что кроме замка с тремя запирающими механизмами, им стоит побеспокоиться о тоненькой леске, протянутой параллельно порогу? — Чертов параноик. Второй человек был умнее и молчал. Будь Стив вооружен, он бы стрелял, ориентируясь на голос одного болтуна. У второго была бы фора: бежать или атаковать в ответ. Стив отпил большой глоток американо, прежде чем подняться. Напиток придумали итальянцы как раз во время ВОВ, для американских солдат, разбавляя слишком крепкий для американцев эспрессо горячей водой. Он не помнил, был ли в его отряде Ревущих Коммандос коренной итальянец, но вот Рамлоу забавно ругал американо и цедил свой эспрессо, «в котором гвоздь не тонул». Бесшумно скользнув к прихожей, Стив выкрутил показавшуюся нежную ладошку с пистолетом, выкрутил запястье, готовясь поймать оружие, выпавшее из руки, у самого пола. Получил рыжеволосой головой по носу. Но хватки не ослабил, выкрутив уже серьезно, до хруста косточек. Женщина выпустила пистолет, только с тем, чтобы локтем левой ударить по глазам. Стив знал этот прием и заблокировал, просто вовремя расположив пустую ладонь у лица. Спасибо, сломанный в детстве нос так и не сросся нормально, а все переломы после эксперимента — за часы лечила сыворотка, но и тогда приятного оставалось мало. Упавший пистолет он без затей отпихнул босой ступней, так, чтобы он рассчитано улетел в гостиную и исчез под диваном. Стоявший за спиной агента Романовой афроамериканец в сером спортивном костюме и черной бейсболке одинаково разинул глаза и рот, но помогать или мешать партнерше по взлому под руку не лез. Стива атаковали две линии воспоминаний. Болтливый, слишком часто улыбающийся бегун из парка, исподволь навязывающий знакомство и параллельно — тощее досье на Сэмюэла (Сэма) Уилсона в темных жилистых руках Рамлоу. — Стив, ты жив, дружище! — Сэм Уилсон протянул ему руку, ожидая пожатия, а когда Стив с недоумением на нее посмотрел, весь сник. Белозубая улыбка сменилась поджатыми губами. — Он меня не помнит. Наташа, ты была права. Обсуждаемый «Он» склонил голову к плечу, не двигаясь с места и не давая пройти дальше прихожей. Высотой и шириной «Он» давил, надеясь, что вторженцы сами догадаются развернуться и выйти. В честь повторного знакомства Стив собирался отпустить обоих целыми. Стив посмотрел на агента Романову. Та в ответ окинула его беспокойным взглядом с жалостью на самом дне обычно бесстрастных зеленых глаз. Вдова не изменила ни цвет волос, ни глаз — так себе у нее сейчас убежище, если она не может элементарно скорректировать внешность. Рамлоу в разговоре с Роллинзом упомянул нано-маску. Видимо, штучная вещь и стала уловом отряда Бета, а шпионка сбежала. — Я так понимаю, меня вы здесь найти не ожидали, — голос становился то тише, то выше. Голосовые связки восстановились в первые же сутки, но Активу 2.0 не о чем было разговаривать с командиром и он почти не пользовался ими. Романова, судя по прищуру, отметила, что Стив отвык говорить. — Где твой кабриолет, красавица? Романова тонко улыбнулась. — О, Стив, слава богу, ты забыл не все, — она потянулась заключить его в объятия и Стив выставил руку, чтобы этого не случилось. Отступи он от нежелательного физического контакта и рыжая женщина бы змеей скользнула мимо него в квартиру. Романова этого ждала, но просчиталась. Романова с намеком посмотрела на мужскую руку, упершуюся в ее мягкую грудь. — О, Стив, да ты осмелел с женщинами. — Ты не женщина, ты Черная Вдова, — ответил на это Стив, убирая руку и борясь с желанием вытереть ее о штаны. — Чувак, это было грубо! — пристыдил его Сэм, сам чуть не прижимаясь к заднице Романовой. Прихожая не располагала пространством для маневров троих человек. — И почему ты не помнишь меня? Мы друзья. Хотя о чем я, не все тут горячие русские девушки. «Обвинение в сексизме от сексиста — забавно». — Стив, нам надо поговорить. Ты помнишь немного, но я тебе не враг. Без нас ты навсегда останешься в этой клетке или где похуже. О, Стиву принесли свежую информацию. Ладно, стоит дать им шанс. — Обниматься не будем. Кофе и зеленый чай есть на кухне. После первого же оставленного подслушивающего устройства, остальные заталкиваю в глотку. — Чувак, ты бы себя слышал, — недовольно заметил Сэм. — Обувь снимайте, — указал на полочку для обуви Стив. — Сейчас там стояли его берцы — единственная обувь, которая у него была, и в которых он прибыл из Трискелиона. А еще ужасающие, выцветшие коричнево-рыжие ботинки, в которых Рамлоу ходил и в ближайший магазин и по «бабам». — Рамлоу не с тобой? — Уехал, — ответил Стив, отступая и следя, чтобы Романова и Уилсон прошли мимо него строго в сторону кухни, не делая лишних движений и не отклоняясь от маршрута. — Иначе чтобы вы тут делали? Уехал по оранжевой тревоге, так что до ночи можно не ждать. В кухне Наташа заняла место в углу, Сэм — вынужденно — у окна с опущенными роллетами. Стив щелкнул кнопкой на кофемашине и прислонился спиной к раковине. Стойка с ножами располагалась на расстоянии вытянутой руки, справа. — Будет американо. — Предпочту латте, — светло улыбнулась ему Романова. Сэм вертел головой по сторонам, видимо выискивая полотнища или выведенные прямо на стенах красной краской символы Гидры. — А будешь американо, молоко кончилось. — А раз Рамлоу свалил надолго, чего не бежишь? — наконец разродился Сэм. Его глаза снова поползли на лоб при виде того, как Стив привычно убирает грязную посуду, оставшуюся после завтрака в посудомоечную машину. — Куда, к кому и с чем? — ответил Стив, включая машину и следом щелкая кнопкой чайника с подсветкой, прежде чем вернуться на облюбованное место. Посудомойка ворчала под раковиной, но Стив не обращал внимания. — У меня нет ни оружия, ни одежды, ни документов, ни денег, ни лежки, — по мере перечисления Стивом казалось бы, очевидных препятствий, лицо Сэма глупо вытягивалось. — У меня ни цента, ни единой личной вещи, а мое изображение, — Стив обвел пальцем овал лица, — в базе нежелательных лиц Гидры. — Откуда информация? — вскинулась Романова. — Рамлоу сказал. — Ах, Рамлоу сказал, — непередаваемым тоном повторила она, не сводя глаз с чайника, меняющего оттенки подсветки: с зеленого на оранжевый. Сэм сдвинулся к стойке с ножами, подмигивая Романовой. Та закатила глаза. Стив повторил ее жест, но только мысленно. — Ему врать незачем, ведь и бояться нечего и некого. Озарение Мстители благополучно просрали, хэлликариеры над страной, в числе трех, охватывают территорию всех штатов разом. Уже то, что вы добрались сюда — чудо. — Все, брейк, — привстал Сэм, но под взглядом Стива плюхнулся обратно на стул. — Стив, друг, ты какой-то… другой. — Ты изменился, — поддакнула Наташа и дернула плечом, когда чайник громко щелкнул кнопкой, выключившись. — Как говорят у нас в России, с кем поведешься… — … от того и забеременеешь, — закончил Стив. Он выставил на стол две черные кофейные чашки и две ложки с утолщениями в виде черепов на ручках, для угощения от завтрака осталось овсяное печенье и яблочно-сливовый джем в розетке. — А ты повелся? — не дала сбить себя с толку Романова. — Не упражняйся в остроумии, когда кипяток не в твоих руках, — ответил ей Стив, успев снять чайник с подставки. Только налив кипяток в кружку Сэма, и поставив перед ним чайничек для заварки, он добавил: — Мой шеф мертв, мои коллеги и союзники не нашли времени помочь мне, меня обнулили. Прежнего Стива Роджерса с вами больше нет. — Меня подстрелили и с Сэмом посадили в одну машину, чтобы потом закопать нас в промзоне, — сжала губы Наташа. — Могу показать пулевое. — Что мне с него? — повторил ее пожатие плечами Стив и наклонил кофейную колбу над чашкой Наташи. — Через мой мозг прошло высокое напряжение, а ты уже срастила все простреленное, раз снова вышла на охоту. Сэм заглянул в чайничек, поморщился при виде мелкого крошева чаинок. — Это у тебя там чай с чабрецом? — Романова на секунду выпала из роли, заинтересованно раздувая ноздри. — Меняемся, Сэм. Рамлоу пьет чай, который закупает в русском магазине или это для тебя? — Хочешь узнать, насколько я хороший питомец и заслуживаю ли подарки примерным поведением? Сэм глотнул кофе в этот момент и поперхнулся. Стив кинул в него рулоном бумажных полотенец. — Вытри за собой. Романова опустила глаза и плечи, становясь уставшей и раскаивающейся. — Мне очень жаль, Стив. Мне, правда, жаль того, что тебе пришлось через все это пройти. Но не тебе одному, верно? У Гидры есть свой суперсолдат? На нем обкатали процедуру, которой подвергли тебя? — Вижу, домашнее задание ты выполнила на превосходно, Наташа. О Зимнем Солдате ты знаешь, о том, что Рамлоу — куратор Солдата, знаешь. Так зачем расспрашиваешь меня? Я только недавно выучил, как правильно пользоваться биде. — Биде? — повторил Сэм с ужасом человека, обладающего живым воображением. Про значение слова «обнуление» не переспросил, значит, Наташа успела ввести его в курс дела. Но Стив решил сделать вид, что не заметил, что для Сэма Уилсона информацию фрагментируют в меньшей степени, чем для Капитана Америка. — Обнуление — это стирание пласта памяти. Так, чтобы стало понятно тебе, Уилсон, сброс до заводских настроек. Вот есть у тебя телефон с папками, забитыми картинками из Интернета, фотографиями с родными, смешными видео. Но нажаты несколько кнопок — и твой телефон снова пуст — закачивай на освободившееся пространство, чего сам пожелаешь. Телефон, знаешь ли, не может быть против. — И что Рамлоу успел в тебя накачать? — с вызовом спросил Сэм. Понял ли он, что ляпнул мужчине вдвое крупнее себя, но двусмысленность оказалась настолько грубой, что даже Наташа покраснела. В этот раз, возможно, без усилия воли. И именно Наташа первой вспомнила, в каком не толерантном времени вырос человек, позже внесенный в учебники под званием «гордость американской нации». — Сэм, выйди, пожалуйста. — А что я сделал-то? — Просто выйди! Сэм ушел с чашкой кофе, бурча себе под нос что-то невразумительное с обиженными интонациями. — Начнешь обыскивать вещи — руки сломаю! — крикнул Стив вдогонку.