Что-то к жизни

      Хватка Лайтера была крепкой, наглой и жадной, такими же были и его поцелуи — и Вайзу это безумно нравилось. Присутствие Чемпиона рядом чувствовалось, как один из единственных в жизни прокси крепких оплотов, как что-то, в чем можно быть уверенным почти так же, как в себе. Вайз нисколько не сопротивлялся, когда с каждой новой жаркой волной прикосновений Лайтер все сильнее вжимал его в низкое сиденье байка. Вайз мог только поддаваться этим порывам, потому что скучал не меньше — в последнее время у бывшего Фаэтона скопилась огромная куча заказов, а Сыны Калидона приписали себе не самый удачный маршрут — встречаться получалось реже.       Вайз увернулся от очередного поцелуя, когда в кармане звякнуло оповещение. Он сунул руку за телефоном, сощурил один глаз и наклонил голову вперед, прячась от полуденного солнца за высоким корпусом Лайтера.       — Нам бы возвращаться, — тихо вздохнул прокси. — Они на подъезде.       — Ну еще одна маленькая услуга для непобедимого Чемпиона. От легендарного прокси не убудет, — и с усмешкой этот самый Чемпион все-таки увлек Вайза в поцелуй.       Это не было просьбой, это было констатацией факта. Лайтер значительно осмелел с тех пор, как их с Вайзом отношения стали практически официальными. Не то чтобы они сошлись в горячих признаниях о великой любви друг к другу, но их встречи определенно перестали иметь дружеский характер. И, возможно, к счастью, это довелось знать лишь узкому кругу людей.       В процессе Вайз тихонько стащил с руля свой шлем и красноречиво впихнул его между двумя телами, заставляя Лайтера наконец отлипнуть.       — У тебя еще будет возможность меня сюда свозить, не в последний же раз катаемся, — Вайз улыбнулся. Он явно был рад наконец-то выбраться из окружения газобетонных коробок.       Пару дней назад Цезарь все-таки решила купить новый видеопроигрыватель — как потом рассказали, с подачки Люси, к которой после поломки старого Цезарь стала цепляться еще больше. Эту покупку было решено отпраздновать, и не позвать главных киноэкспертов в лице Вайза и Белль стало бы большим упущением. Только так получилось, когда директора приехали в Блэйзвуд, виновника торжества еще не привезли. Лайтер и Бернис, на которых оставили подготовку к маленькому празднику, поделились, что либо Цезарь с Люси умудрились разосраться прямо перед покупкой, либо Пайпер не повезло поймать все красные светофоры. Ну а Лайтер не стал упускать внезапно появившуюся возможность и украл Вайза покататься.       Прокси обернулся и еще раз окинул горизонт взглядом. С того склона, куда привез его Лайтер, открывался отличный вид на нефтекачку и рельефный пейзаж Объездной. Не просто отличный, а скорее даже захватывающий. Возможно, дело было больше в том, с кем Вайз здесь находился. По пути Лайтер признался, что это место одно из его любимых — приятно заявиться сюда, когда возникала необходимость в личном пространстве.       Байк качнулся, когда на его сидении расположился владелец.       — Да не в последний, конечно, — коротко кивнул Лайтер, бросив взгляд на продолжающего смотреть куда-то вдаль Вайза. — Но ты знаешь, как это каждый раз происходит. Моргнул, и все время уже куда-то улетело.       — Да жизнь в целом куда-то несется, — вдруг задумчиво выдал Вайз.       — Ты знаешь, что я имел в виду время с тобой. Но раз на то пошло, — Лайтер сделал короткую паузу и приглашающе постучал ладонью по краю сиденья позади себя, — предлагаю не тупить и догонять эту твою жизнь. Или нашу, если хочешь.       Вайз на это ничего не ответил, только сел позади Лайтера и крепко-крепко обхватил его корпус руками. Байк громко зарычал.       Объездная, яркая, но вместе с тем пыльно-рыжая проносилась перед глазами. И Вайз был готов поклясться, что каждый раз ощущался почти что как первый — сложные кварталы и переулки города запоминались своей теснотой и шумом, Объездная же была невероятно свободной и почему-то легко отдающей это ощущение независимости и новизны вновь и вновь. Прокси не хотелось думать, что это было чем-то вроде знака, что он засиделся, что в жизни надо было что-то менять. Однажды уже менять пришлось, только не по собственной воле. Поэтому он скорее принимал эти чувства, позволял вклиниться в поток, а не переживал, шел ли этот поток в правильную сторону. Жизнь продолжалась, и уже этому можно было порадоваться.       Вайз прижимался к крепкой спине, щурился — даже немного довольно, словно обласканный кот — от яркого солнца. Пальцы одной его руки игриво подергивали ниточки на разошедшихся длинных отверстиях в чужой футболке, второй — хозяйничали выше, под шарфом, проходясь по выступающей ключице. Мотор ревел, нес их вперед, заставлял теплый воздух врезаться в плечи и оглаживать тела.       Дорога повела через глубокий каньон, даже позволила спрятаться от палящих, бьющих по глазам лучей. Но на повороте, в метре над дорогой, стремительно падая, что-то моргнуло бликом, словно кто-то подкинул маленькое зеркальце. А еще через мгновение перед байком вырвалось, словно сбитое напряжение, белое непроглядное облако, широко расстилаясь по трассе и накрывая ее тенью.       Невыносимо противный скрип колес разбился о внутренности каньона. Вайз почувствовал, как стал неспособен сопротивляться инерции — отверстия в футболке под пальцами лихо растянулись, а потом руки будто сами расцепились и оказались свободны. Его понесло в сторону. Практически в то же мгновение сместились кости и сухожилия левой руки, но вместе с тупой болью пришло и ощущение, что пропала легкость свободного падения. За резко перехваченную кисть Вайз был быстро подтянут обратно, только чего это стоило, до него дошло сильно позже. Веса байка под ним больше не было — только крепкая хватка вокруг. Два тела проехались по асфальту несколько метров, пока их не остановил песок обочины. Вайз практически не чувствовал боли — не мог почувствовать, перепало не ему — только кружилась голова.       Экран шлема оказался поднят, а в белом и пока еще густом дыме замаячил Лайтер. Прокси остался лежать на земле один.       — Вайз?! Твою мать, Вайз!       А Вайз только и мог, что медленно моргать и пытаться прийти в себя. Но на фоне послышались еще голоса и шаги.       — Ты посмотри, как он в этого ублюдка вцепился. Ну явно че-то с ними мутят.       — Ниче-ниче, еще пару таких заездов, и нихера они мутить уже не смогут.       Лайтер резко и нервно обернулся.       — Как там говорят? Двух эфириалов одним махом?       — Да эфириалы-то хер с ними, а городские уебки пострашнее будут.       Лайтер подскочил. В уши врезались не самые приятные звуки: рычание и вскрики, удары и хруст, — Вайзу уже доводилось их слышать, но в моменте они почему-то были особенно тяжелыми.       Дым медленно развеивался, но вонь от него и чего-то металлического, немного масляного и горького оставалась плотной пленкой где-то глубоко в носу, почти у самой глотки. Там, в высотах, где кончался каньон, начинало виднеться небо. Кривая синяя полоса, обрамленная угловатыми каменными краями, больно врезающимися в нее. Непозволительно яркий свод, будто пытающийся вырваться из русла. Вайз был скован, не мог пошевелиться, как и кусок неба над ним. От свободы Объездной не осталось ни следа, как и от знания, что где-то ущелье все-таки кончается, что синева — бескрайняя. Еще немного, и эти оковы сжали бы его так, что от него не осталось бы ничего — ни крупинки, ни атома. Разве что, может быть, какое-то воспоминание — как иссушенный каньон, в глубине которого когда-то бился бурный поток.       Рухнуло еще одно — последнее — тело. Тишина не успевала проскользнуть, ее разбивало глубокое и тяжелое дыхание. Где-то там же упал смачный плевок.       Над Вайзом снова появилось лицо Лайтера, в глаза бросилась широкая и уже смазанная линия крови над верхней губой.       — Ты как? Подняться сможешь?       Вайз отупело смотрел перед собой.       — Вайз?       Только после того, как его позвали по имени, прокси проморгался и сделал глубокий вдох. Грудь не болела, живот, шея и спина тоже, только неприятно тянуло в районе запястья.       — Я в порядке, — наконец отозвался он.       Лайтер облегченно прикрыл глаза. Еще через пару секунд наклонился и помог Вайзу подняться. Они медленно перешли к заваленному на бок, но, на удивление, целому байку.       Лайтер поставил мотоцикл на колеса и негромко произнес:       — Там недалеко осталось, поедем?       Вайз помотал головой. Он уже набрал Белль.       — Пусть за нами доедут.              Празднование, пусть и небольшое, оказалось испорчено, не успев даже начаться.       Люси, Бернис и Пайпер, переговариваясь, перевернули аптечку и занимались поиском нормального анальгетика и хоть какого-то охлаждающего геля. Белль сидела рядом с братом, обеспокоенно разглядывала его лицо и бубнила что-то про их везение на ДТП. Вайз же неотрывно смотрел на Лайтера. Тот, упершись бедрами в спинку дивана и скрестив руки на обнаженной груди, с сосредоточенным выражением лица что-то тихо обсуждал с Цезарь — что-то про репутацию, про Помпея, про мелкие шайки. Прокси невольно кривился, когда взгляд вновь цеплялся за ушибленные и рассаженные в кровь лопатку и бок. Его ужасала мысль, что они легко отделались. Но больше не давало покоя осознание, что причиной произошедшего были они с сестрой. Бывший Фаэтон. Профессиональные прокси, которых когда-то наняли помочь — и ведь не зря. Они оказались теми, кто вклинился в жизнь Объездной не без последствий, но Объездная решила оставить следы на их жизнях в ответ.       Пусть проигрыватель и был настроен, а нитро ждало своего часа, ни у кого не было настроения ни на кино, ни на выпивку. Вайз и Белль вернулись в прокат к вечеру того же дня, сопровождаемые конвоем Сынов Калидона до самой черты города.              За два дня только ленивый не написал Вайзу, чтобы узнать, как он себя чувствует. Он же не разделял этого беспокойства — внимания сестры, что не отлипала от него, хватало с головой. Растяжение связок запястья не самое страшное, что могло бы произойти с ним тогда. Да и болело не так сильно.       На третий день, уже поздно вечером, когда время для клиентов уже кончилось, входная дверь внезапно приоткрылась. Вайз, расставляющий по витринам скопившиеся за день кассеты, заговорил почти сразу:       — Извините, мы уже закрываемся-       Его перебил знакомый голос:       — Знаю. Но на особого клиента немного времени найдется?       Вайз поднял голову и увидел в дверях высокую фигуру Лайтера. Темные растрепанные волосы, очки-авиаторы, только косуха была другой — его излюбленная, кажется, не особо подлежала ремонту. Он улыбался, но не по-позерски, скорее как-то натянуто, с нескрываемой горечью.       — Как дела?       Брови прокси невольно дернулись.       — Сойдет. За сегодня неплохая выручка.       Лайтер поравнялся с ним и заглянул в бледное лицо. Вайз поставил последнюю кассету и развернулся.       — Я не об этом, — Лайтер покачал головой.       Руку Вайза, которая из-за ослабленной перевязки двигалась практически свободно, осторожно перехватили у самого локтя и стали освобождать от эластичной ткани. Сложно было не заметить обеспокоенный взгляд поверх очков, соскользнувших почти на самый кончик носа.       Вайз повел плечами.       — Еле уговорил Белль съездить развеяться. До последнего не хотела меня одного оставлять.       За стойкой было пусто — ни сестры, ни Восемнадцатого. Из помещения для персонала и сверху тоже не доносилось посторонних звуков.       — И куда?       — Ну-у-у, — протянул прокси, — знаешь, иногда появляется острая нужда в личном пространстве. Короче, я попросил Николь что-нибудь придумать.       А за один небольшой прощенный долг главе Хитрых Зайцев действительно не составило труда организовать пижамную вечеринку, да так все идеально подвернулось, что накануне Зайцы успешно завершили дело — был действительно удобный повод собраться.       Пятнами сине-красную отекшую кожу вновь стал окружать эластичный бинт, крепко и аккуратно — с боевым опытом Лайтера это не было удивительно.       — Знаешь, на ее месте я бы тоже беспокоился, — вдруг продолжил Вайз. — Когда твой близкий человек стоит такой бледнющий, будто его окунули в меловую муку, никакие слова не убедят потом, что он в порядке. — Он попытался заглянуть куда-то за темные стекла. — Но я правда в порядке. Хожу, улыбаюсь, обслуживаю клиентов, тискаю Эоса.       Перевязанную руку наконец отпустили. Лайтер шумно вздохнул, снял очки и сдавил пальцами переносицу. Даже как-то ссутулился, скривил губы.       — Это меня и пугает, Вайз.       — Что это была за шайка? — спешно спросил прокси, будто на опережение, будто пытаясь сбить чужую мысль.       — Да так, попущи. Скентились из остатков тех, кто считает, что лучше Помпея уже никого не будет, что влияние города Объездной не нужно, разогнали слухи и нашли причину доебаться до нас. Мы с ними… Разобрались, но разговор вообще не про это.       — А про что тогда? Причина была в них, их больше нет, если я правильно понимаю. Конфликт решен.       — Ты серьезно?       — А с чего я должен быть не серьезен? Я благодарен, что вы это уладили, но что ты еще хочешь от меня услышать?       Глаза Лайтера расширились. Он выглядел удивленным, даже расстроенным, разозлившимся.       — Я уже терял близких, Вайз. Мне пришлось смотреть на то, как Цезарь летит в пропасть. И тут я чувствую, как тебя срывает с байка нахуй. И ты сейчас так спокойно говоришь, что ты в порядке! Ты вообще знаешь, с чем мне пришлось сидеть все эти дни? Твоя жизнь могла остаться на Обездной, а ты спрашиваешь, что я хочу от тебя услышать?       — Я знаю, каково это, Лайтер. Знаю, блядь, не по наслышке.       Воцарилась тишина. Не такая, как после оглушительно громкого выстрела, а скорее как после шумного всплеска, когда поток все равно продолжает свое прежнее движение.       Первым вновь заговорил Лайтер.       — Прости. Я еблан, мне стоило-       — Нет, не стоило. Никому не стоит. Это только наша с ней скорбь и ничья больше. Мы научились с этим жить. Жить, понимаешь? Не убиваться по прошлому, а двигаться дальше, даже когда колотит от воспоминаний. И последнее, чего нам хочется, так это грязнуть в переживаниях о гипотетическом будущем. Мы есть друг у друга сейчас, больше ничего и не надо.       И все-таки Вайзу было больно. Просто он научился об этом не думать. Когда-то давно поток завалило, но он пробился, пусть его дно и стало острым, неровным. И когда-то было решено не продираться по этому самому дну, а смотреть на поток сверху — он был местами разбивающимся, но все еще шумным и живым.       Вайз сделал шаг вплотную к Лайтеру, протянул здоровую руку к его затылку и мягко наклонил его голову к своему плечу.       — Ты есть у меня. И ты делаешь все, что в твоих силах. Когда-то мы столкнулись с потерей, но прошлого не изменить. Завтра Шестую сожрет каверна, но это будет проблемой завтрашнего дня.       Лайтер обхватил его корпус руками.       — Просто… Я не знаю. Я чувствую, что должен тебя как-то… Поддержать? Но не в чем, понимаешь? Ты делаешь вид, что все в порядке, когда, вроде как, не должно?       — Я ценю твое желание, правда. Просто я не хочу думать. Ты знаешь, страх это очень неприятно, и тратить на него время я тоже не хочу. Пока я живу, у меня есть миллион и одна возможность испытать что-то кроме него.       Вайз наклонил голову и мягко коснулся губами прикрытого века.       — Поэтому я сейчас дам тебе ключи, загонишь байк на парковку и останешься на ночь.       У Вайза не было ощущения завершенности. Даже когда он встретил Лайтера у двери, ведущей на парковку, даже когда головы коснулись мягких подушек. Зачатки этого ощущения ускользнули окончательно, когда Лайтер начал ворочаться. Это не давало Вайзу покоя, потому что обычно Лайтер засыпал быстро. А еще он практически никогда не делился тем, что чувствовал. Лайтер рассказывал сухие факты, иногда философствовал, но никогда не говорил напрямую, что его грузило. Легко было говорить о цели жизни и смерти, но не когда последняя вновь решила наступить на пятки.       Когда Лайтер в очередной раз перевернулся на бок, Вайз приподнялся на локте, разлепляя глаза.       — Ты не спишь.       — Нет, не сплю.       — Хочешь поговорить еще? Не обязательно о том, что произошло. Просто поговорить.       Ответом стал шумный вздох.       Прокси двинулся ближе, вплел пальцы в лохматые волосы и оставил мягкий поцелуй где-то над бровью. Он не видел ничего лучше, как попробовать помочь Лайтеру заземлиться.       — Посмотри на меня?       Лайтер лег на спину и открыл глаза. Рука коротко поглаживала его голову.       — Я не хочу остаться без тебя, — вдруг произнес он.       — Не останешься. — Вайз мотнул головой и сел, подтянув к себе ноги. — Смотри, мы рядом. Вон там, — прокси кивнул на стену, — наши фотки. И Эос заряжается.       Лайтер поднялся за Вайзом, который подтянулся к окну и раздвинул пальцами створки жалюзи.       — И дебильный фонарь, который спать не дает. Видишь? Вдох-выдох. Ничего плохого не случится.       Взгляд Лайтера стал яснее. Его рука легла на вайзово колено и немного потерло, будто проверяя на реальность. Не утонуть проще, когда знаешь, что за что-то можешь зацепиться.       Вайз перекинул руки через крепкие плечи и завалился обратно на подушку, утягивая Лайтера за собой. Лайтер же поддался, немного сгорбился, упершись руками по обе стороны от прокси, и опустился с трепетным поцелуем.       — Если тебе нужно больше… Времени, чтобы понять, что я никуда не денусь, — тихо, почти шепотом, проговорил прокси в губы напротив, — у тебя есть это время. Предостаточно.       Он позволял себя целовать, позволял себя касаться так, как это нужно было Лайтеру. Не то чтобы был безвольным манекеном, но поддавался, эхом отзывался на каждое движение, каждый порыв. Вайз мягко гладил здоровой рукой заднюю поверхность шеи, загривок, очерчивал подушечками пальцев выступающий позвонок.       Лайтер целовал коротко, раз за разом отрывался и заходился в новом прикосновении. Одна из ладоней легла Вайзу на щеку, большой палец поглаживал скулу. К счастью, Вайз никуда не собирался исчезать, продолжал быть рядом. Смотрел на него. Дышал. Жил.       Вайз опустил руку сначала на плечо, затем на грудь, завел по боку на талию и замер. Замер не то потому что кожа ощутила засохшие тонкие корки, не то чтобы дать Лайтеру прочувствовать и этот момент. Тот даже не шелохнулся, прервал очередной поцелуй сильно позже.       — Болит?       — Честно? Бывало и хуже.       Прокси свел брови, закусил губу.       — Если ты говоришь, что в порядке, значит и я в порядке, — проговорил Лайтер, прямой взгляд которого поймал Вайз.       В голове отзвуком пронеслась мысль: “Если ты прыгнешь, то я за тобой”. Неужели они наконец-то стали настолько близки, чтобы задумываться об этом всерьез? Вайз мотнул головой, прогоняя эти переживания.       Разогретые губы коснулись шеи Вайза, довольно скоро опустились к вороту пижамной футболки. Лайтер в привычной манере принялся оставлять легкие укусы и влажные засосы. Метки, очередное подтверждение, что он мог ощутить Вайза рядом с собой.       Вайз почти что невольно согнул ногу в колене, завел между бедер Лайтера, заставил отвлечься.       — Ты хочешь?       — Я не против.       — Ты хочешь.       Шумный выдох.       — Я хочу.       Прокси полуобернулся, засуетился, подтянул соседнюю подушку и уже две подложил себе под спину, пока Лайтер стягивал с него пижамные штаны. Его руки легли под бледные бедра Вайза, перекинули раздвинутые ноги поудобнее. Они так и сели — крепко пах к паху.       С этими прикосновениями Вайз чувствовал, что ради него перевернут с ног на голову весь Нью-Эриду, что за него прыгнут в самую глубокую и опасную каверну. Он надеялся — тот, кто давал ему это ощущение, осознавал, что был волен влиять на его жизнь. Пусть и не навсегда, пусть в мгновениях, но был способен сменить русло целого потока.       Пальцы Лайтера всегда были немного шершавыми, поначалу каждый раз немного непривычными, но именно поэтому ему легко и быстро удавалось нагонять желание, что начинало тянуть внизу живота. Движения Вайза были неторопливыми, нежными — он все еще давал Лайтеру время, чтобы поймать момент.       Скольжение их рук едва ли пару раз сходилось в одинаковом ритме, но это не мешало им получать удовольствие — каждый уже выучил, как сделать другому приятно. Оба шумно дышали, иногда снова целовались, пока поцелуй не прерывал стон Вайза на выдохе. Он ощущал, как в привычке Лайтер торопился, но не смел его останавливать. Разве что под конец чаще отвлекался на собственное наслаждение, замирал и запрокидывал голову с судорожным вздохом, когда ладонь оказывалась на головке.       Вместе тем, как приятное тепло коротко разошлось по ногам и спине Вайза, пальцы и ладонь Лайтера стали влажными, липкими. Почти тогда же руку прокси мягко перехватили, как-то просяще задали ей быстрый темп. Лайтер скоро кончил в чужой кулак, довольно жмурясь.       Они молчали еще несколько минут, бросая друг на друга немного смазанные взгляды из-под полуприкрытых глаз.       — Ты как?       — А ты?       — Легче. Правда легче.       Лайтер вновь накрыл Вайза собой.       Шлейф от чего-то яркого медленно уплывал, но при этом оставлял мягкий, убаюкивающий след. Жизнь продолжалась, а где-то приятным напоминанием маячило осознание, что они были друг у друга и, кажется, делали все правильно.