Список желаний

По кухне разливалась какая-то банальная классическая новогодняя музыка из магнитофона. Кэт подпевала, фальшиво и невпопад, по-дурацки пританцовывая. Лопатка для готовки в её руках чуть не выбила Жану глаз — дважды. Во время готовки у Кэт была странная привычка танцевать, петь, абсолютно не следить за тем, что происходило вокруг, и включать музыку на всё жилище. И периодически целоваться с Лайлой на глазах у всех перед едой. В прочем, Жан уже давно адаптировался и не обращал ни на что из этого должного внимания. — Ребята разъедутся по семьям. В конце концов, Новый год идеальный праздник для семейных посиделок. Тем более, каникулы выпадают, — вечная болтовня Кэт всегда помогала ему отвлечься от собственных мыслей. В её волосах, собранных в хвост, мелькали мягкие желтоватые блики от гирлянды, висящей на кухонном шкафчике. Позавчера Жан помогал Кэт и Лайле старательно украшать весь дом всевозможной праздничной бессмыслицей. Джереми присоединился к ним и в основном подключился наряжать ёлку. Заниматься подобным было без надобности, однако девушки настаивали и потом выглядели радостными. Жан не понимал многих вещей до сих пор, и тем не менее, ему хотелось научиться понимать. «Их доброта имеет значение», — сказал Кевин этой весной, и Жан на данном этапе своей жизни мог не просто почувствовать здесь правду, а подтвердить без колебаний. Их доброта имела значение. Их дружба имела значение. Потому Жан и спросил у Кэт насчёт празднования Нового года и возможных традиций. — Ты никогда нормально не праздновал? — Кэт распахнула глаза и замерла на месте. Порой она поражалась фактам из его мрачного прошлого, как в первый раз, пускай и знала в общих чертах про ужасы, творящиеся в Гнезде. Жан мог бы поправить, что, вероятно, праздновал с семьёй и сестрой, когда жил во Франции, но не стал, потому как не помнил ничего оттуда досконально. — Ну... Мы тебя научим. Мы с Лайлой останемся здесь, да и Джереми тоже говорил, что не поедет домой. Мы отпразднуем вместе. Кэт улыбнулась, легко потрепав его по волосам. И отвлеклась, стоило из магнитофона послышаться очередной рождественской песне. Белый пушистый крем свободно поддавался под старательные движения лопатки в миске. Жан выдохнул и поднялся со стула, чтобы достать испечённые шоколадные кексы из духовки, для которых, собственно, соседка и готовила крем. — О, насчёт традиций... Хм, вообще, думаю, у многих есть свои личные фишки. Например, мы с Лайлой делаем список желаний, — продолжала тему Кэт, вспомнив, что так и не ответила на вопрос. — Список желаний? — Жан выгнул бровь, сдерживаясь от скептического тона. Он точно не знал, что под этим имелось в виду, и уже звучало, как слащавая банальная выдумка. — Ага. Мы пишем небольшой список с желаниями. Они должны исполниться к Новому году. Мы кладём их под подушки, незаметно подглядывая и в неожиданные моменты исполняя желания друг друга. А выглядит как случайности, — пояснила с энтузиазмом девушка, делая кексам закрученные аккуратные шапочки из крема. Она хорошо готовила, будучи, по правде, вообще единственной, кто из их компании умел это делать, пускай после неё всегда оставался полный бардак на кухне. — Детский сад. Вы же и так знаете, что сами смотрели в списки друг друга, — Жан равнодушно хмыкнул. — Не порть нам магию, — Кэт беззлобно показала ему средний палец и отстранилась вымыть руки. — Можешь позаимствовать. Хотя бы попробуй. Это весело. А раз вы живёте с Джереми в одной комнате, то... Кэт многозначительно усмехнулась и подмигнула, покачивая бёдрами в домашних клетчатых штанах в такт музыке. Жан отвернулся, пряча выражение лица под кудрявыми тёмными волосами. Они действительно по-прежнему проживали в одной комнате, пускай теперь концепция Троянцев казалась более привычной. Как бы не хотелось признавать, скрипя зубами и сердцем, разговоры с Добсон периодически немного помогали разложить мысли в голове по полочкам. Шатким, хлипким и треснутым. Полное одиночество всё ещё слишком давило. У Джереми имелась своя личная жизнь, свои дела и планы, из-за чего в комнате, особенно с наступлением каникул, было невероятно пусто. Жан не любил оставаться один. Дискомфортно, разрушающе. К тому же, он стал замечать, что больше всего ему хорошо именно в компании так называемого солнечного капитана. Жан перестал запираться где-нибудь, когда Кэт и Лайла выходили вдвоём куда-то, выбирались покататься на мотоцикле или на свидания. Мог совершенно спокойно самостоятельно копошиться на кухне, почти свыкнувшись с разнообразным рационом Троянцев, делать задания в университет на диване или читать книги, подаренные ребятами из команды. Жан ненавидел одиночество, но к этому моменту более-менее научился с ним мириться. Научился с ним жить. И тем не менее, длительное отсутствие Джереми в доме навевало неясную тоску. Иногда перед сном взгляд невольно цеплялся за пустующую кровать, если тому не удавалось вернуться к вечеру. Жан запрещал себе думать про него, смотреть на то, как блики утреннего солнца скатывались по карамельной коже с лёгким загаром даже зимой, разглядывать полупрозрачную россыпь веснушек. Старался не обращать внимания на множество вещей, однако Джереми Нокс проник ему под кожу своей ослепительной искренней улыбкой и мягким ласковым голосом. Солнечные лучи проходили сквозь кожу Жана, проникая внутрь без согласия, и вплетались в сердце, отбивающее глухой удар каждый раз, когда Джереми делал очередную милую бесполезную чушь. Порой Жан думал про него непозволительно много, и эти мысли растекались сладким вязким сиропом в черепной коробке. От сахара на языке сводило скулы, невидимые песчинки скрипели под стиснутыми зубами. Жану не очень нравилось сладкое, но его, бывало, невообразимо, иррационально тянуло проверить, правда ли кожа Джереми такая карамельная на вкус, как и на вид. Жан уж точно не стал бы обмениваться с ним списком желаний. Но полностью идею отметать не стал. Он ушёл в пустующую спальню, закрывая за собой дверь, и вырвал листик в клетку из свободного блокнота, перекрутив в пальцах чёрную ручку. Кэт советовала начинать с мелочей и не замахиваться на что-то внушительное. Систему Жан примерно понимал. В конце концов, ему уже приходилось составлять воображаемый список небольших радостей в жизни, чтобы заставлять себя двигаться дальше. Правда, то было по совету Рене, но сути не меняло. Шоколадный пудинг... Жан встряхнул головой и уже думал зачеркнуть написанное словосочетание, потому что Воронам запрещено питаться с отклонениями от графика. Воронам запрещено. А Жан Моро больше не Ворон. Шоколадный пудинг, вечерняя прогулка на свежем воздухе... Жану нравился прохладный вечерний ветерок до такой степени, что он числился в его маленьких причинах жить. За годы существования в Гнезде во всевозможных состояниях холод не смущал и казался привычным. Покрытая мурашками кожа приносила слабый дискомфорт, однако точно не настолько, чтобы отказаться от подобных прогулок. Чаще всего с ним выходила Кэт. Иногда и на мотоцикле своём катала. Жан уже практически не боялся её смелого вождения и разбить себе голову об асфальт. Шоколадный пудинг, вечерняя прогулка на свежем воздухе, друзья. «Друзья» — отражалось приятным покалыванием на кончиках пальцев. Губы дрогнули от лёгкой полуулыбки. Он понимал, что технически данный пункт не подходил к определению желания, ведь никакой конкретики не добавил, а друзья уже были, но не смог придумать ничего лучше. Мысли непроизвольно снова вернулись к Джереми. Друзья вряд ли засматриваются в раздевалке и нервничают на совместном походе на пляж или в бассейн, причём далеко не от перспективы плавать. Между ними порой такие искры летали, что Лайла и Кэт бросали неоднозначные взгляды. Благо, хоть не комментировали. За ворохом тяжёлых дум Жан не заметил, как вывел в скудном списке ещё один, последний незапланированный пункт. Заметив это недоразумение, Жан поспешно зачеркнул написанные слова и поставил жирную точку после «друзья».

*°•*°•*

Как и обещала Кэт, они с Лайлой на новогодние праздники остались дома и никуда не уехали. Потом, конечно, на каникулах планировали посетить родню, что вполне естественно. Свой первый по-настоящему праздничный Новый год Жан встретит в кругу друзей. Возможно, списки желаний не такая уж плохая идея. Как минимум, почти главный пункт оттуда теперь можно смело пометить исполненным. Не без своих нюансов, конечно. Все почему-то коллективно договорились подарить друг другу подарки ровно в двенадцать ночи, впритык к полноценному переходу на следующий год. Жану требовались огромные усилия, чтобы, во-первых, пересилить свои традиции и всё же собраться что-нибудь дарить, а во-вторых, выбрать эти самые презенты, причём желательно не бесполезные и не глупые. У Воронов, разумеется, не существовало никакого обычая дарить что-либо на праздники. В Эверморе в целом не было места праздничному настроению, запаху выпечки и доносящимся звукам музыки из магнитофона на кухне. Лишь неописуемая тоска с примесью боли. И одиночество. Постоянное, раздирающее грудную клетку. Жан всё чаще задумывался, что по-настоящему одинок он был как раз в Гнезде. Физически рядом с ним всегда кто-то присутствовал, но при этом никакого здорового комфорта данный факт не вызывал. Кевин сбежал, Нил Джостен отказался становиться частью Воронов самостоятельно. В конце концов, как не крути, даже с потенциальными близкими людьми Жан в итоге погружался в одиночество. В команде Троянцев Жан научился более-менее уживаться с одиночеством, только уже понятным для него, физическим. Изредка он не чувствовал себя одиноким и когда оставался в комнате один. — Встретишь Джереми? Он в ближайшем магазине. Говорит, не смог удержаться и накупил всякой херни, теперь пакеты тащить тяжело, — Лайла вопросительно хмыкнула, натягивая через голову бежевый вязаный свитер. Девушки по каким-то причинам совершенно не стеснялись переодеваться перед Жаном, показываясь в нижнем белье и одном бюстгальтере. Возможно, поскольку обе были лесбиянками и встречались друг с другом, либо причиной служил сам Жан, никогда бы не взглянувший на них как-то не так, потому реагировал в принципе абсолютно спокойно и равнодушно. — Джереми? — чужое имя осело на кончике языка до сих пор горящим пеплом, и Жан проглотил это чувство, затолкав поглубже. — Ладно. А вы куда? — По магазинам. Вернёмся к ночи, обещаю. Не скучайте тут, — Лайла пронеслась мимо Жана, быстренько чмокнув в макушку, и побежала на выход, перехватывая Кэт под ручку. Он протяжено выдохнул, ненадолго отлучившись в ванную, чтобы умыться прохладной водой и заставить себя взбодриться. На бледной коже румянец проступал слишком явно и заметно, так что ни в коем случае нельзя было выбиваться из колеи. Жан поспешно натянул штаны, оставив пижамные валяться на кровати — плохое влияние Троянцев. Ещё полгода назад у него всё лежало сложенным, компактным и спрятанным от чужих глаз. Моро обмотал шарф вокруг шеи и надел шапку. Девочки ругались на него за безрассудство, когда он этого не делал. Приходилось приучиться больше обращать внимания на собственное здоровье. Пушистые белые хлопья снега неспешно падали с неба, словно обильно посыпая здания, дороги, припаркованные машины сахарной пудрой. Из-за вечернего времени суток на улице было довольно темно, не беря в учёт фонари, горящие вывески и гирлянды, и тем не менее, яркий белоснежный цвет вокруг выедал глаза. Морозный ветер невидимыми иголками протыкал кожу, заставляя ту покрыться красноватой корочкой и чуть затвердеть. Изо рта вырывались паровые облака. Ближайший магазин находился всего в нескольких минутах ходьбы отсюда, замёрзнуть сильно успеть не должен. Другой вопрос, что на обратном пути придётся тащиться обоим с пакетами. Жан шмыгнул носом и двинулся к пункту назначения, слушая хрустящий под подошвами ботинок снег. Спрятав порозовевшие на костяшках ладони в карманы, он бегло вспомнил, что всё-таки запамятовал надеть перчатки. Джереми стоял за панорамным стеклом минимаркета, за стойкой по ту сторону специально для сумок. Листал что-то в телефоне, зажав снятые перчатки в зубах. Совсем не беспокоился о том, как забавно выглядел со стороны. Осветлённый непослушный локон выбился из-под дурацкой вязаной лапки с помпоном, вечно падая на глаза. Джереми даже не отвлекался, чтобы сдуть его, просто легко потряхивал головой, надеясь, что это поможет. В конце концов, он поднял голову, заметив застывшего на улице Жана, который так и не смог сдвинуться с места за долгую минуту рассматривания. И в какой момент Жан успел стать настолько уязвимым? Джереми улыбнулся своей привычной солнечной улыбкой и помахал рукой, подзывая к себе. Не удивительно. На стойке стояло четыре немаленьких пакета. Выгружаться с таким добром на улицу не совсем удобно, когда буквально рядом обещанный помощник. Из дверей вышел какой-то мужчина, неприятно задевший Жана плечом, что отрезвило и вынудило вернуться в реальность. Жан зашёл внутрь, ощущая резкий контраст температур, из-за чего на мгновение вздрогнул, покрывшись мурашками. — Привет. Спасибо, что заскочил помочь, — просто поприветствовал Джереми и блеснул карими глазами, буквально вынуждая не отрывать от них взгляд затянувшиеся несколько секунд. Жан молча кивнул, будто одно слово в сторону этого человека было способно пустить яд ему по венам. Будто Джереми Нокс на самом деле имел способность с помощью прямой коммуникации околдовывать и заставлять безвозвратно привязываться. Глупости, конечно, но Жан уже нисколько не сомневался в навыках своего солнечного капитана. Он взял два пакета, перехватив их поудобнее, и двинулся на улицу вместе с Джереми, который шёл рядом и безостановочно что-то щебетал. Голос был приятным слуху, точно вязкий сладостный мёд, заливающий барабанные перепонки. Жан запрещал себе про это думать. Шёл рядом спокойно и зачастую никак не комментировал россказни собеседника. В прочем, Джереми уже давно полностью привык к отстранённому поведению Жана, и его это ни капли не смущало. Во всяком случае, точно не настолько, чтобы перестать говорить над ухом. На удивление, это не раздражало. Жану нравилось его слушать. Он мог бы делать это часами, не задумываясь, что лучше заняться чем-нибудь полезным. Теми же тренировками, к примеру. В какой-то момент Жан даже пропустил идею записать на диктофон болтовню Джереми, дабы периодически включать, когда дома никого не оказывалось. Физическое одиночество стало примерно привычным, однако голос Джереми всегда скрашивал любое времяпровождение. Попав обратно домой, они остановились на кухне раскладывать продукты и прочие купленные безделушки. Естественно, новогодние. Свечки с блёстками в виде ёлочек, стеклянный шар с «летающим» внутри искусственным снегом, наклейки на окна. У них и без того жилище украшено было, потому Жан не видел в том никакого смысла, чем решил поделиться. — Может и так, — ответил Джереми, непринуждённо усмехнувшись. — Но бессмысленные мелочи порой делают нас счастливее. Так почему бы и не порадовать себя, если есть возможность? Жан до сих пор не совсем понимал, пускай и пытался. Команда Троянцев помогла ему во многих вещах, и принять тоже многое, и тем не менее, Жан по-прежнему не был способен устроить в своём отравленном мозгу некоторые вещи. — Как радуги или открытые дороги? — поинтересовался он, прогоняя из мыслей умиротворённый голос Рене на похожую тему. — Да. Тоже подходит, — Джереми тихо посмеялся и с немного хитрым прищуренным взглядом залез рукой в один из пакетов. — Или, к примеру... Шоколадный пудинг! Нокс с триумфальным видом достал парочку упаковок шоколадного пудинга, показывая Жану, удивлённо вскинувшему бровь. Пудинг? Специально для него? — Для тебя купил. Тебе же он нравится, — добавил Джереми, словно прочитав мысли, и полез вскрывать упаковку, попутно доставая ложку. — Раз никого нет, хочешь что-нибудь посмотрим вместе? Рождественские фильмы как раз под настроение. Жан тихо мыкнул в согласительной форме что-то под нос, сверля взглядом несчастный пудинг. Поход от магазина до дома неспешным шагом под чужую болтовню можно считать вечерней прогулкой на свежем воздухе? Счастье, заполняющее лёгкие, казалось удушающим и непривычным, даже спустя столько времени в команде Троянцев. Сегодняшний вечер чувствовался таким нереальным и красочным, что перехватывало дыхание и приходилось серьёзными усилиями сдерживать улыбку, рвущуюся на лицо. Джереми Нокс определённо крайне плохо на него влиял. Перебравшись на диван, Джереми принялся искать самый классический и тривиальный праздничный фильм, который смотрели на Новый год со времён динозавров, пока Жан медленно поедал свою порцию шоколадного пудинга. Сам Джереми от щедрой подачки отказался, списав на то, что уже выпил огромный стакан горячего шоколада раньше. Мол, грозил передоз сахара в крови. Жан ему не верил. Тот сам хрустел сахаром на зубах и сводил скулы поразительно приятной приторностью. Как кто-то настолько сладкий сам по себе вообще мог словить передозировку сахара в крови? От дурацких рассуждений Жан едва не хлопнул себя по щекам, заставляя выбросить всякую чушь из головы. — Знаешь, Кэт посоветовала мне составить список желаний, — вдруг сказал он, задумчиво разглядывая яркую этикетку с новогодним оформлением на упаковке пудинга. Джереми тут же провернул голову к Моро, чуть сбавив громкость телевизора, внимательно прислушавшись. Осторожно, не настойчиво подвинулся ближе, прижимая их бёдра и плечи друг к другу. Карие глаза светились заинтересованностью, будто два маленьких шара для ёлки с проблесками золотистого. Жан вздохнул и слабо кивнул, позволяя Джереми с мигом появившейся улыбкой положить ладонь ему на лопатки. Джереми был тактильным. По правде, иногда чертовски тактильным. Особенно рядом с Жаном, почему-то. Наверное, потому что они жили в одной комнате. Логично, что Моро больше всех попадался под руку. И параллельно, к слову, тот никогда не влезал в личные границы, не разворачивал их, просил разрешения. Иногда безмолвно, иногда напрямую. Жан никогда не допускал, что Джереми банально хотелось и нравилось его касаться. По правде, он и думать-то себе слишком долго о Джереми запрещал. — Список желаний? Тебе понравилось? — спросил негромко и ласково, поставив подбородок на чужое плечо. Густые пушистые ресницы прикрылись, стоило Жану начать неосознанно играться пальцами с осветлёнными светлыми локонами, потемневшими на корнях. — Думаю, да, — ответил Жан, вновь чуть ли не задыхаясь от хрупкой интимной атмосферы, возникшей между ними. Такое периодически случалось. Чем дольше общались, тем чаще, говоря на чистоту. Странный импульс, заставляющий обращать внимание только друг на друга. Порой совсем мимолётный, пересекающийся длительными взглядами на кухне, пока Лайла и Кэт неподалёку выбирали фильм к ужину. Бывало, Нокс с позволения приобнимал Жана, тихонько читая ему вслух перед сном. Жан никогда не просил, идея принадлежала, разумеется, Джереми. И тогда импульсы затягивались, побуждая кровь в венах закипать, словно та взорвётся, как из жерла вулкана. Кожа покалывала там, где касался Джереми, и данное ощущение приносило непонятное удовлетворение, что хотелось продлить до максимума. — Ты ни с кем не менялся? Списком. — Нет. Не хотел кому-то показывать его, — честно признался Жан. — Тем более, ты и так исполнил почти все желания оттуда, не зная содержания. Джереми втянул воздух носом, едва не подавившись им же. Обычная фраза без подтекста, брошенная бездумно, и от того потрясающе искренне. Кончики пальцев бережно обрисовали контур лопаток Жана сквозь ткань свитера. — Почти? — Джереми постарался сделать голос ровным и не терять самообладание. — Если бы ты сказал оставшиеся желания, я бы их непременно исполнил. Ты можешь довериться мне, помнишь? — Это я могу доверить только тебе, — раньше бы Жан умолчал о добавлении фразы «потому что вынужден», однако сейчас в том не было никакой правды и необходимости. — Лайла и Кэт, друзья, будут позже. Хотя девчонки тоже появились у меня благодаря тебе. Пальцы с лёгким природным загаром скользнули ниже лопаток, очерчивая позвоночник. Жан сдержался от того, чтобы выгнуться, подставляясь под приятные прикосновения. Мурашки пробежались по спине. — Больше никаких желаний? — Джереми дёрнул краешком губ, подавляя лукавую ухмылку. Появлялись иногда порывы идиотского юмора, что могли неправильно понять. Жан выучил подобный жест, потому цокнул языком и деланно закатил глаза. — Нет, — на сей раз с уст свободно вылетела ложь. Не полноценная. По сути, раз последний пункт в списке желаний яростно зачеркнули, то он и не считался. Жан облизнул нижнюю губу, вспомнив про него, и непроизвольно задержал взгляд на лице Джереми совсем рядом. Прошёлся по полупрозрачным веснушкам на гладкой коже, чётким чертам лица, спадающим на лоб блондинистым прядям. Жан порой искренне удивлялся, как у Джереми получалось быть таким привлекательным и красивым в любых ситуациях, одежде и времени суток. Даже с отпечатком подушки на лице по утрам и взъерошенными волосами, даже днём в майке, пропитавшейся потом после тренировки, и блестящими каплями на висках, даже вечером, уставшим и помятым, с синяками под глазами и засохшими каплями кофе в уголках рта. Жана всегда так неумолимо тянуло к нему, словно Джереми привязал к себе невидимый магнит, работающий исключительно на нём. Из дымки мыслей вывел большой палец, медленно оглаживающий собственную линию челюсти. Касания Джереми будто оставляли на коже ожоги, но безболезненно. Только нежно и приятно. Жан неосознанно качнул головой, поддаваясь щекой под раскрытую тёплую ладонь. Джереми мыкнул от секундного удивления, не убирая руку. Аккуратно прошёлся по татуировке с цифровой «три» на скуле, надавив на то место подушечкой пальца. Он гладил лицо Жана в своей ладони везде, куда только мог дотянуться, и молча рассматривал, казалось, каждый его сантиметр. Моро уже ловил такие взгляды Джереми на себе, однако до этого момента списывал всё на свою же воспалившуюся фантазию и глупость. — Позволишь? — шепнул Джереми, когда большой палец остановился на губе Жана, заглядывая в сами глаза. Он знал, что одним маленьким словом заставил бы Джереми отстраниться, забыть про такие вещи и никогда не нарушать личное пространство. И именно это повлияло на то, чтобы согласиться. — Да. Вместе с ответом Жан вполне мог выплюнуть собственное судорожно бьющееся сердце. Лицо Джереми оказалось настолько непозволительно близко, что на бледной коже залёг слабый румянец. Растянутые в улыбке губы прижались к его, обжигая дыханием с привкусом шоколада. Потом запоздало дошло, что шоколадом отдавал он сам. Жан дрожаще выдохнул сквозь поцелуй, неспешно и неуверенно обвивая шею Джереми руками. Внутри словно все органы взорвались праздничными фейерверками. Моро был далеко не девственником, его целовали бесчисленное количество раз. Грубо, до крови, до боли и глубоких ранок. Целовали, как бездушное тело, игрушку, которой удобно воспользоваться. Мерзко. Однако сейчас Жан был буквально на грани вхлипа, потому что это не имело ничего общего со всем опытом в прошлом. Джереми мягко сминал его губы своими, горячими и пухлыми, запускал руку в растрёпанные тёмные кудри и поглаживал изгиб талии, прижимая к себе поближе. Жана словно накрыли большим тёплым одеялом, дали кружку ароматного чая и посадили в самое уютное место на земле. Рядом с Джереми не встречалось никакой боли, ни малейшего отвращение к себе и происходящему. Никакого пожирающего изнутри одиночества, ощущения беспомощности. Жан наполнялся доверху сладким таким, приятным чувством, вынуждающим лицо пылать, а сердце мягко биться в оковах хрупких рёбер. Воронам запрещено заводить отношения и влюбляться. Хорошо, что Жан Моро уже давно не Ворон. Шоколадный пудинг, вечерняя прогулка на свежем воздухе, друзья. Джереми Нокс.