Вожатый.

Вот Юра смотрит в глаза напротив и неловко улыбается. До этого он более-менее уверенно шёл стремительно сквозь мрак в одной ветровке, накинутой на футболку, и шортах. Противно, слегка влажно от росы скрипел по траве сланцами. А после уверенность и стремительность как рукой сняло, когда он увидел Илью на скамейке с фонариком. Сердце замерло, обоняние и все остальные чувства тоже. Юра внутренне взмолился: «Вот лишь не сейчас, потом, позже, позже...» – но поздно, встал, а дальше молчаливый взгляд друг на друга и скромная улыбка. – Куда пойдём? – всё же подал голос Исаковский, вожатый покачал головой, а после кивнул в сторону волейбольной и баскетбольной площадки. Юра нахмурился, оторопело взглянул на Илью, он правда собирается сидеть с Юрой там? Шутит? Но Юра слегка ошибся, около площадок стояла небольшая будка-кладовка. Обычно оттуда физрук доставал мячи, и туда же клал старые и сдутые, доставал скакалки и многое другое. Но Юра всё равно усомнился в этой идее, во-первых, кладовка заперта, во-вторых, что там делать. - Правда? В спортивную будку пойдём сидеть?.. – проглотив ком в горле, протянул Юра. Илья хмыкнул, даже не взглянув на друга, шёл к помещению и лишь изредка проверял, идёт ли Юра за ним, а после вовсе перестал, уже просто начиная слышать две пары шагов рядом. – Ну да... Посидим вместе, поболтаем, – как бы уговаривая, сказал Илья, хотя Юра и так за ним плелся. – Посидели бы в твоей комнате... У тебя там хотя бы кровать удобная, – Юра смутился, вроде ничего такого, но это казалось настолько личным, что даже стало неловко и трепетно, и жарко одновременно. Илья ответил на его слова быстро, будто заученно: – Кристина с меня взгляда не сводит, не хочу, чтоб отвлекала, да и... – он махнул рукой, решив не продолжать. Юра почти выдавил из себя: «Отвлечь от чего?», но промолчал, решив, что ничего тайного за этими словами не кроется. А насчёт того, что заперта — Тихонов давно нашёл заначку, дублированную пару ключей, делов-то, сходил к охраннику, выпросил за некоторые услуги, к примеру, коньяк, хоть и паленый, но не всë равно ли Витьке — пивному пузу. Первое ощущение, когда входишь в эту будку, это пыль, как в кладовке на зеленке, но меньше. Была небольшая койка, куда Юра и уселся, вокруг старые шкафчики, что и требовалось доказать, с мячами, скакалками и с какими-то железяками. Если Юра и собирался признаваться, то точно же не здесь, это рухля какая-то, где обещанная романтика. Но обещал только Юра сам себе, Илья-то вообще ничего, повёл его куда-то будто убить хочет. Юра сконфузился, сел по-турецки. Видимо, вожатый тоже здесь нечасто, с неким интересом оглядывал подсобку, иногда хмурил брови или озадаченно шмыгал носом. А Юра наблюдал за ним, какое занимательное занятие — смотреть на вожатого, это завораживает. Юра заметил небольшой стол, видимо, они оба не могли найти, что сказать, заметил небольшой чайник, ткнул пальцем: – Чаю? И вот уже несколько минут спустя оба сидели на скрипучей койке, попивая чай. Исаковский даже не думал, что чай только подтолкнёт ко сну, теперь он потихоньку зевал и забавно щурил глаза. Юра поставил чашку на стол, встал с кровати, начиная расхаживать по помещению. Исаковский взял один волейбольный мяч в руки, покрутил в ладошах, окинул профессиональным взглядом и поставил на место. – Да что за тишина-то... – возмутился Исаковский, осмелившись посмотреть прямо на вожатого. Тот пожал плечами, не в духе что ли... Юра прикусил губу, теперь он вообще растерялся. Илья тоже хлопал глазами, как идиот, где вся его решимость, что с ним вообще такое. Юра ещё пару минут топтался на месте, отпил чаю, его даже бесило это молчание. Сердце забухало, в глазах помутнело. Если не сейчас, то когда. И выпалил в тот же миг: – Ты мне нравишься, – просто сказал он, но от этих трёх слов по его телу уже прошёлся ток, да так, что его передёрнуло. Илья поперхнулся чаем, выкатил глаза, ещё раз, как дурак, хлопнул глазами. Юра, наверное, впервые в жизни наплевал на стеснение и подошёл ближе. Илья наконец слегка отошёл от шока, качнулся на койке, шумя старыми пружинами: – Нравлюсь? – Он старался сохранить ровный тон, но всë равно голос ломался на полуслове. Он не задавал тупых вопросов и слов по типу «Как друг или?.. В каком смысле?», просто решил утвердить слова Юры, ведь тут было всë ясно и без этих вопросов, по пылким словам Исаковского, по его искреннему горячему взгляду, который заставил вожатого воспламениться всеми эмоциями в один момент. Юра кивнул, сделал ещё шаг, впервые ожидая ответа или действий. Илья склонил голову, внимательно, как в первый раз, смотрел в родное лицо, пробуя найти сомнение, неуверенность в этих словах, сарказм, шутку, розыгрыш, что угодно, но не нашёл и окончательно убедился в правдивости этих слов. Юра даже не заметил, как качнулся, и плечом столкнул старый волейбольный мяч, который сам же туда и поставил, тот грохнулся на пол около стола, но им плевать, им всë равно. Илья поднялся с кровати, подошёл навстречу, Юра тоже шагнул прямо — неудачно. Левой ногой ступил на мяч, скользнул в сторону, упав прям на стол задницей, подперевшись сзади руками. – Ёшкин кот... – фыркнул Юра, после чего услышал смешок вожатого, тот склонился над ним: – Юр, ты мне тоже нравишься. – Прищурился и тепло улыбнулся, не спешил целовать, Юре даже неловко стало. Илья всë равно остерегался, всë таки Юра чуть младше, не ребёнок, но и не одногодка с ним, но как им могли помешать эти два, ну, может, с лишним года. Илья наклонился ещё ближе, жар от его дыхания опалил щеки, Юра распахнул глаза, смотрел с искренним обожанием. – Поцеловать хочу, можно? – спросил Илья, смотря то в глаза, то на губы, Юра подавился восторгом, выдавив из себя только: – Да... – И первое прикосновение, тёплое, приятное. Юра всегда считал, что все эти сопли — для лохов и чмошников, но теперь всë по-другому. Юра таял в этом прикосновении, пропитанном теплом, всем, что произошло. – Бляха-муха... Юр, чай со стола пролили... *** – Так! На дискотеку после полдника не бежим, как угорелые, нормально едим, а то потом животы у них болят, – ворчал Илья следующего дня вечером, послышались только недовольные возгласы. Каким бы строгим Илья ни казался в такие моменты, на Юру он всегда бросал искренние и даже робкие взгляды, а Юре льстило это внимание, ему было так приятно, что хотелось визжать, но, конечно, сохранял невозмутимое выражение лица. Что между ними? Явно что-то больше, чем дружба. Встречаются ли они? Никто не предлагал, такого условия не было, можно ли было называть Илью своим? Мало ли, кого он еще в эту будку водил и целовал, хотя, Юра сам это сделал, сам подтолкнул. Но всё же неопределённость была, Исаковский знал, что чувства есть, Илья не станет пользоваться для разового случая, но что тогда делать? Оставить всё как есть — звучит бредово, предложить отношения самому? Не-ет, Юра такой смелости уж точно не наберётся... – Юр, чего не на дискотеке? – знакомый голос прорезал слух, Юра вздрогнул, обернулся. В комнате царила тишина, все мальчики и девчонки с отряда отправились на дискотеку, один Юра остался в отряде. Юра шмыгнул носом, облокотился об спинку кровати. – А что мне там делать, чечетку им танцевать? – как бы между слов добавил Юра, вынимая наушник из правого уха, Илья хихикнул. – Юра-Юра... В твои годы веселиться надо, а ты бездельничаешь, – произнес вожатый, садясь на кровать Исаковского, подвигаясь ближе. – Ой, а сам-то прям старик, ну, – фыркнул Юра с наигранным раздражением, закатив глаза, Илья даже не обиделся, лишь еще шире улыбнулся. – Был бы я стариком, меня бы сочли за педофила, – добавил старший, двигаясь и наклоняясь ближе, очевидно, за поцелуем. Юра приставил палец к чужим губам, не давая коснуться, – вот это уже было не смешно, – и льнул к чужим губам. С зеленки слышалась музыка, крики, топот ног, но для Юры это всё было смутным, немым. Он слышал только чужое дыхание, липкое, мокрое звучание поцелуя. И оно не показалось противным, а чем-то трогающим за душу. Обычно в сценах фильмов Юра кривился от этих чавкающих звуков, но сейчас ему хорошо. Некое смущение было, во-первых, от звуков, какими бы приятными ни были — это неловко, а во-вторых, от самого факта, что это Илья, и что это к нему Юра чувствует эту близость.