Океан бурь

      Лишь неделю спустя Гарри осознал, что так и не рассказал Рону и Гермионе о Колине. Он чересчур… зациклился. Каждая мысль о Малфое, о том происшествии заставляла кожу гореть, а пульс заходится от паники. Поэтому он старался о нем не думать. Стоило лишь приблизиться к опасному краю, Гарри заставлял себя отойти и не погружаться в бездну одержимости Малфоем. Но он чувствовал что-то знакомое во всем этом — словно дорожка до пропасти была хорошо проторена еще на шестом курсе. Что замышлял Малфой? Плевать. Гарри было плевать. Он просто хотел, чтобы тот оставил его в покое.       Только вот Малфой не сводил с него глаз. Когда по спине Гарри пробегали мурашки, он знал, что увидит, если обернется. Его взгляд. Пристальный взгляд, распаляющий Гарри против воли, вгоняющий в краску. Он ненавидел это ощущение. Позади всегда был Малфой, облокотившийся на кресло, подпиравший рукой подбородок. С ебучей самодовольный ухмылкой. С приподнятой бровью. Я жду.       Всю следующую неделю Гарри по возможности старался избегать слизеринской гостиной, хотя ему приходилось пересекать ее несколько раз за день. Он отслеживал каждый отблеск белокурой головы, что позволяло легче уклоняться от Малфоя, но вступало в противоречие с его решимостью о нем не думать. Он категорически запрещал себе любые неуместные мысли, когда принимал душ или ложился спать. Или просыпался по утрам. Или всякий раз, когда оставался наедине с собой. Он старался не сойти с ума.       Но рядом с Мейером образ Малфоя легко стирался с периферии сознания. Гарри бросил все силы на изучение защитной магии настолько ревностно, что аврор посоветовал ему притормозить.       В тот день они выходили из леса. До обеда оставалось чуть больше часа. — Как правило, чрезмерная увлеченность лишь мешает, — сообщил Мейер. — Ты чаще думаешь, как относишься к работе, чем о самой работе. — Ясно, — ответил Гарри, почесывая в затылке. — Итак, как мне узнать, где пролегает грань? Что я слишком увлекся? — Со временем ты научишься понимать. Не переживай. — Переживания тоже мешают, верно? Я не должен чересчур увлекаться, не должен переживать. Честно говоря, не уверен, что теперь вообще смогу хоть что-то сделать.       Мейер рассмеялся. Гарри нравилось быть причиной его смеха: он чувствовал прилив гордости каждый раз. Он улыбнулся, наслаждаясь видом прорезавшихся в уголках глаз морщинок.       Оглянувшись на холм, Гарри увидел спускавшихся к озеру Малфоя и Нотта, под мышкой которого покоилась свернутая карта. Малфой замер и уставился на Гарри. Раздраженно схватив его за локоть, Нотт начал что-то быстро шептать, но тот вырвал руку. Выругавшись про себя, Гарри отступил от Мейера.       Малфой не стал утруждаться и прятать поток своих мыслей: прищурившись, он переводил взгляд с Гарри на Мейера и обратно. Гарри напрягся, ожидая, выплюнет ли тот какую-нибудь злобную, унизительную шутку, чтобы опозорить перед Мейером. Тогда Гарри его убьет. Он будет бить его морду, пока на траве от нее не останется ничего, кроме хоречьего месива. Но, к удивлению, тот лишь вздернул подбородок и продолжил спуск. — Он выглядел, словно хотел напасть, — заметил Мейер. — Я слышал о его семье. Они сражались за Темного Лорда, верно?       Странно было это — услышать от Мейера обращение «Темный Лорд». — За Волдеморта, да, — подтвердил Гарри, переминаясь с ноги на ногу: все еще чувствовал себя неуютно. — Но мне кажется, в конце концов они об этом пожалели. Его мать… она отвернулась от него. Вообще-то, именно она спасла мне жизнь. — Это правда?       Гарри кивнул. Ему хотелось поведать чуть больше. Про то, что произошло той ночью в лесу. Он много об этом размышлял. Нарцисса Малфой: женщина, лишь годом ранее угрожавшая жизни Гарри, отдавшая Сириуса — своего двоюродного брата — Волдеморту. Она рискнула всем ради сына. Ради Малфоя. Не сделай она этого, Гарри был бы мертв, а Волдеморт бы подчинил волшебный мир. Любовь вдохновляла на настоящие поступки даже самых плохих людей.       Однако он не собирался поднимать тему любви в разговоре с Мейером. Это было бы странно и неловко.       Распрощавшись, Мейер отпустил его на остаток дня, и у Гарри появилось немного свободного времени. Он направился к квиддичному полю посмотреть, чем занимается Джинни. Поле выглядело великолепно, почти как новенькое. Выжженная и выщербленная после битвы трава расстилалась нетронутым полотном, словно залитое солнцем нефритовое поле. Он прищурился, вглядевшись в небо, отметив, как оно прояснилось с утра. Джинни рассекла воздух яркой красной стрелой, преследуя снитч на пару с Чжоу. На другом конце поля Дин парил над кольцами. Гарри не смог издалека распознать, какие чары тот использовал, но зрелище ползущей вверх по стойкам ворот краски, которая покрывала обычное дерево красными, зелеными, желтыми и синими полосами, захватывало дух. Внутри все загудело от волнительного нетерпения. Рон упоминал, что хотел бы организовать квиддичные команды, которые бы не защищали честь какого-то конкретного факультета. Гарри решил напомнить ему об этой идее, надеясь, что они смогут воплотить ее в жизнь.       Тишину разорвал торжествующий крик Джинни, поймавшей снитч. Гарри зааплодировал, и она, посмотрев вниз, заметила его. Гарри помахал рукой, обе девочки помахали в ответ. Увидев, что они приступили к очередной гонке, он решил вернуться в замок и немного почитать перед обедом.       На полпути к вершине холма он вновь пересекся с Малфоем и зашагал быстрее, надеясь, что тот оставит его в покое, но не тут-то было. Малфой ускорился и, поравнявшись с Гарри, с самодовольным видом пристроился рядом. — Мне казалось, ты дождешься, когда я сам к тебе приду, — ссутулившись, напомнил Гарри.       Малфой фыркнул. — Что у тебя с этим аврором, Поттер? Предпочитаешь высоких и мускулистых? — Отвали. — Он немного староват для тебя, нет? — Все не так. Он… он мой наставник. — Теперь это так называется?       Гарри едва сдержал себя. Когда они добрались до вершины холма, он остановился и, просунув пальцы за линзы очков, потер глаза. Наверняка же существовал какой-то другой способ избавиться от Малфоя, который бы не потребовал прикосновений к нему, пусть даже кулаком. Опустив руки и увидев выражение лица Малфоя, Гарри покраснел. Именно так Гермиона обычно смотрела на книги.       Малфой был гордецом. Возможно, если Гарри его достаточно смутит или унизит, он остановится. — Ревнуешь, да?       Как и предполагалось, Малфой скривил губы и, защищаясь, сложил на груди руки. Но не ушел. — Итак, ты это признаешь. Он тебе нравится.       Гарри постарался вложить в свой голос как можно больше презрения. — Кажется, ты чересчур заинтересован. Почему ты настолько мной одержим?       Сверкнув глазами, Малфой облизнул губы. Розовый кончик языка скользнул между губ с большей мягкостью и лаской, чем Гарри мог бы предположить. Гладкая, бледная кожа, натянутая на острые скулы. Серые глаза, блеск которых, казалось, ничто не могло приглушить. И длинное, стройное тело, почти худощавое. Гарри помнил скрытую в нем силу, элегантную уверенность. Самообладание подкатилось к самому краю. Гарри хотелось схватить его и хорошенько встряхнуть.       Странная улыбка Малфоя подтвердила, что пристальный, изучающий взгляд не остался незамеченным. — Ты ведь еще даже не осознал, я прав?       Гарри в точности уловил подоплеку сказанного, поэтому не ответил. — А может, и осознал, — продолжил Малфой, медленно, размеренно подкрадываясь ближе. — Тебя просто бесит, что именно я дал тебе это понять. — Меня все в тебе бесит, — ответил Гарри.       Малфой потянулся к нему дрожащими руками. Одну из них он легонько положил на плечо Гарри, и, наклонившись так близко, что Гарри смог ощутить кожей его дыхание, прошептал: — Я тоже глубоко и страстно тебя презираю. Но нам необязательно друг другу нравиться, чтобы снять это… напряжение.       Ощутимая дрожь пробежала по телу Гарри. Он хотел… Боже, Малфой заставил его… Опустив взгляд, он убедился, что это заметно, и Малфой фыркнул. Пальцы Гарри дернулись, внезапно он с ужасом понял, что они покоятся на чужой талии. Кончики пальцев соприкасались с тканью, с кожей — под ней. Он стиснул ткань в кулаке. — Мне бы следовало повалить тебя на траву и разобраться с тобой раз и навсегда, — сказал он, не до конца осознавая, что говорит. Но зная в точности, что говорит.       Колени Малфоя подогнулись, и он заскулил. — Черт возьми, Поттер. Что ты хочешь сделать? Просто сделай это, — он придвинулся еще ближе, и Гарри почувствовал, как твердый член с оскорбительной самонадеянностью уперся в бедро. Как Малфой вообще посмел? Как посмел он демонстрировать свое возбуждение, практически потираясь о него. Гарри мог бы схватить его. Он мог бы схватить Малфоя за промежность, сжать, увидеть реакцию. — Просто сделай это, — срывающимся голосом повторил Малфой.       Но с силой оттолкнув его в сторону, Гарри отошел прочь. Блядь, они были у всех на виду, кто угодно мог бы проходить мимо. Он огляделся, и, никого не заметив, глубоко и прерывисто вздохнул. — Держись от меня подальше, — скорее жалобно, чем угрожающе предупредил Гарри.       На секунду он крепко зажмурился, а потом направился к замку, заставив себя сбавить шаг. Он не собирался радовать Малфоя видом его торопливого бегства. Он найдет метлу и будет лететь по небу, пока усталость не сотрет имя Малфоя, пока не растворится ощущение его тела, лежащего под телом Гарри.

***

      Пару часов спустя Гарри доковылял до замка: волосы окончательно спутались, а лицо горело от прилившей крови. Каждый мускул в теле гудел от напряжения, но впервые за целую вечность он почувствовал себя по-настоящему расслабленным. Гарри отрабатывал все известные финты, несколько раз промок, вся одежда пропиталась грязью. Выцепив немного времени перед ужином для быстрого душа, он приятно удивился отсутствию каких-либо мыслей о Малфое, даже когда вода обнимала его тело. Войдя в Большой зал, он заставил себя отвести взгляд от конца стола, обычно занимаемого слизеринцами, или вообще не обращать хоть какое-то внимание на Малфоя. Вместо этого он взглянул на Дина и Джинни. Большую часть времени Дин, как правило, относился к нему хорошо, но стоило Джинни лишь появиться на горизонте, то Гарри сразу же превращался в пустое место. Словно тот выжидал момента, когда Гарри внезапно очнется и похитит ее. И если мысли Дина и вправду текли в подобном направлении, то он не знал Джинни. Она не дала бы себя похитить. Она в принципе была непохищаемой. Джинни выбрала Дина, потому что действительно хотела встречаться именно с ним. И Гарри надеялся, он поймет это до того, как Джинни окончательно взбесится и снова его бросит. Он сел рядом с Роном, а Гермиона — напротив них, и Гарри с облегчением вздохнул, радуясь, что ему не придется лицезреть очередной раунд поцелуев.       В зал вошли сестры Гринграсс. Цокая по каменному полу каблуками, Дафна направилась прямо к слизеринцам, Астория — за ней. Проходя мимо их большой группы, Астория остановилась. Дафна еще мгновение шла по инерции вперед, а затем спохватилась. — Стори? Ты что делаешь?       Во взгляде Астории мелькнул чистый вызов. Расправив плечи, она скользнула на место между Луной и Симусом. Все замолчали. Астория опустила руки на колени и улыбнулась сидящим за столом. — Можешь, пожалуйста, передать мне морковь… — она на мгновение замолчала, глядя на Ханну, словно пытаясь вспомнить ее имя. — Ханна? — она кивнула сама себе.       Сияющая Ханна подала ей блюдо. — Конечно, Астория. — Стори! — прошипела Дафна. — Большое спасибо, Ханна, — откинув назад густые светлые волосы, она положила на тарелку немного моркови. — Всегда пожалуйста, Астория, — ответила Ханна. — Хочешь цыпленка, Астория? — спросила Парвати. — Нет, спасибо, Падма. Я не ем мяса. Но с удовольствием попробую рулет из жареных орехов.       Услышав обращение, Парвати нахмурилась и посмотрела на Лаванду. Лаванда покачала головой. — Вот, пожалуйста, Астория, — Парвати подвинула к ней блюдо с орехами. — Большое спасибо, Пад… — Это Парвати, — сказала Луна. — Думаю, ты перепутала близняшек, — она указала на Падму, сидевшую с Энтони Голдштейном, Майклом Корнером и Чжоу за другим столом. Падма помахала рукой.       Астория густо покраснела. — Мне очень жаль… — Не волнуйся, — сказала Парвати. — Нас путают сплошь и рядом. — Ты остаешься здесь? — скрестив руки на груди, уточнила Дафна. — Да, — ответила Астория. — Прекрасно! — Дафна бросила на Симуса повелительный взгляд, и тот подвинулся, освобождая ей место.       Сев, она прошептала сестре на ухо: — От тебя столько проблем.       Астория вздернула подбородок и съела кусочек орехового рулета. Гарри и не подозревал, что в Хогвартсе подают что-то такое. Выглядело не очень аппетитно. — Никаких проблем нет, — сказала Луна. — Как по мне, очень мило, что некоторые слизеринцы к нам присоединились. — Согласна, — поддержала Гермиона. По ее лицу Гарри понял, что она уже наметила себе новую цель.       Рон же выглядел так, словно ему сообщили, что он заразился драконьей оспой. — Нам остается только улыбнуться и перетерпеть, — сказал ему Гарри. — Посмотри на нее, — он указал на Гермиону. — Не пройдет и недели, и остальные тоже присоединятся.       От насмешливого фырканья Малфоя кожа Гарри покрылась мурашками. — Не подслушивай, Малфой, — бросил Рон. — Тогда сбавьте громкость: это было подслушивание против моей воли, — откусив кусочек цыпленка, заявил тот.       Гарри бросил на него сердитый взгляд. Не прожевав, Малфой попытался ухмыльнуться, но из-за набитого рта его лицо исказилось, будто он съел что-то просроченное. Его щеки покраснели. Казалось удивительным, насколько ярко горел румянец на бледной коже. Но вот губы оставались нежно-розовыми. Малфой сглотнул, заметив, что Гарри все еще смотрит, и вернул такой взгляд, что Гарри быстро отвернулся, почувствовав, как вспыхнули собственные щеки. — Астория вроде ничего, — сказал он Рону. — Она мне нравится. — Правда? — приподняв бровь, спросил Рон. — Нет, не в этом смысле. Она просто… Она не похожа на других слизеринцев. — То есть она не мерзкая соплячка?       Гарри фыркнул. — Да, — он ковырнул вилкой жареный картофель. — Кажется, она хорошая. — Тебе нужно набраться сил, — посоветовала Дафна сестре. — Поешь еще. — Перестань меня опекать, — сказала Астория. — Я в порядке.       После десерта — пирога с патокой и тыквенного мороженого — Гарри встал из-за стола и последовал за Гермионой и Роном. Насытившись вкусной едой, чувствуя во всем теле усталость после долгого полета, он лениво понаблюдал, как Кровавый барон проплывал через Большой зал. Призрак нырнул в слизеринскую часть стола, пройдя прямо сквозь Малфоя. Тот удивленно пискнул, чуть не свалившись со скамьи. Гарри ухмыльнулся. Но внезапно его захлестнула вина, и он схватил Гермиону за руку. — Я забыл, мне нужно вам кое о чем рассказать. — Про Малфоя? — нахмурившись, спросил Рон.       Гарри уставился на него. — Что? — он перевел взгляд с Рона на Гермиону и обратно.       Как… Они не могли узнать. — Просто ты на него смотрел. Я подумал… — приподнял бровь Рон. — Малфой тут ни при чем, — сказал Гарри, прекрасно понимая, насколько категорично прозвучало его отрицание. — Ладно? — А в чем тогда дело? — спросила Гермиона. Она озабоченно оглянулась на неторопливо ужинавших слизеринцев. — Не здесь. Ты спустишься к нам с Роном? — Нет, не спущусь. Пока мы не разберемся с этим ужасным местом раз и навсегда. Вы двое пойдете ко мне, в Пуффендуй.       Рон просиял. — А торт будет? — и обратился к Гарри. — У них всегда есть торт.

***

      Выудив волшебную палочку, Гермиона постучала по бочке в середине второго ряда на манер: «тук, тук, тук, тук, тук-тук-тук». Крышка бочки открылась, и Гермиона пролезла в образовавшееся отверстие. Рон на секунду задержался, любуясь видом, и Гарри пнул его ногой. — Какого хера, друг, — Рон смерил Гарри свирепым взглядом, а затем втиснул свое долговязое тело в приоткрытое пространство. Гарри последовал за ним. — Я словно вылез из норы прямиком на солнышко, — со счастливой улыбкой поделился Рон. — Хотелось бы мне быть пуффендуйцем. — Пуффендуйцы очень трудолюбивые, — возразила Гермиона. — Да, наверное, все сложилось как нельзя лучше.       Гарри с трудом привык к ощутимому контрасту между гостиными Пуффедуя и Слизерина. Ему показалось, что именно так бы и выглядел улей изнутри — яркий, теплый и желтый. Чистый воздух был пропитан сладостью, хотя они находились практически под землей. Возможно, свою лепту внесли украшавшие каждую горизонтальную поверхность растения. Солнечные лучи проникали сквозь круглые окна, расположенные под самым потолком. Лишь только войдя внутрь, Гарри уже почувствовал себя расслабленным и счастливым, словно был здесь своим. Словно у него была семья, которая защитила бы его, несмотря ни на что. Странное ощущение, поскольку он не знал из пуффендуйцев практически никого.       На одном из мягких желтых диванов сидел сгорбившийся Невилл. — Я все сделал правильно, — пожаловался он, сердитый и взмокший. Проходя мимо, Гарри уловил сильный запах уксуса. — Пе-не-ло-па Пуф-фен-дуй. — Ты иногда пропускаешь слоги в имени, — сказала суетившаяся над ним Ханна. — Опять перепутал бочки? — ухмыльнувшись, спросил Рон. — Оставь его в покое, — сказала Ханна. Взмахнув над Невиллом волшебной палочкой, она высушила его одежду и волосы, испарив запах уксуса. Они обменялись такими улыбками, что Гарри стало грустно. Невилл это заслужил. Заслужил преданной любви.       В Пуффендуе оказалось гораздо оживленнее, чем в Слизерине. Будто бы большинство вернувшихся отстраивать школу учеников разместились именно там. Сами пуффендуйцы, конечно же: Ханна, Эрни, Джастин, Сьюзен Боунс. Еще несколько человек, имена которых Гарри не запомнил, и ученики с других курсов. Захария Смит не вернулся, что было неудивительно. Но вместе с ними жили и когтевранцы, и даже парочка гриффиндорок.       Внутри опять проснулось раздражение. — Напомните, какого хера нас разместили в блядском погребе? — Было бы неправильно изолировать слизеринцев, — напомнила Гермиона. — А изолировать нас вместе со слизеринцами? Лучше? — Плюс, вы бы съели все наши тортики, — добавила Падмая, поливая папоротник водой из миниатюрного медного флакона.       Улыбнувшись, Гермиона жестом пригласила их следовать за ней.       Рон подхватил с подноса булочку со смородиной и, ухмыльнувшись, откусил почти половину. — Падма права, — сказал он сквозь крошки. — Мы бы съели все их тортики.       Гермиона провела их в спальню. На одной из кроватей сидела Луна, а на полу перед ней — скрестившая ноги Лванда. Луна вплетала в ее темно-русые волосы виноградные лозы. Сочетание крупных фиолетовых цветков и шрамов придавало ей свирепый, дикий вид.       Парвати опустилась на колени перед своей девушкой. — Ты такая красивая, — коснувшись лица Лаванды, прошептала она, глаза ее наполнились слезами. — Словно принцесса-воительница.       Губы Лаванды задрожали. — Не плачь, иначе я тоже заплачу, — и они поцеловались.       Рон присвистнул и, как ни в чем не бывало, плюхнулся на соседнюю кровать. Он уткнулся лицом в костяшки пальцев, но Гарри заметил, как он краем глаза наблюдает за девчонками. — Страстоцветы притягивают дружбу и процветание, — сказала Луна. — А еще известно, что они повышают либидо. — Э-э, а у них разве с этим проблемы? — спросил Гарри.       Погладив Лаванду по голове, Луна встала. — Нам пора уходить, — сказала она парочке. — Гарри хочет кое-что сказать по секрету Рону и Гермионе.       Оставшись наедине друг с другом, они разместились на кровати Гермионы. Гарри запустил пальцы в волосы, подбирая слова. Колин сообщил ему не так уж и много.       Он решил просто изложить сухие факты. — Ладно, — начал Гарри. — Колин Криви — призрак. — О, — прижав ко рту руку, вымолвила Гермиона. Ее глаза заблестели. — О, нет. — Колин? — переспросил Рон. — Никогда бы не подумал…       Он нахмурился и обнял ее за плечи.       Гарри почувствовал себя неловко из-за того, что не смог предугадать реакцию Гермионы. — Он вроде… принял это? Даже кажется веселым.       Гермиона вытерла глаза, глубоко вздохнула несколько раз и заговорила: — Это просто ужасно. Теперь он никогда не пойдет дальше. Лишь те, кто не смог отпустить земную жизнь, становятся призраками. Если они одержимы жаждой мести или не смирились со своей смертью. Если они не в состоянии разорвать связь с миром. Я не верю, что Колин был таким человеком. — Ну, — сказал Гарри. — Да. Он сказал, что не выбирал остаться. — Не выбирал? — переспросил Рон. — То есть будто застрял здесь? — В этом роде, да. И он не один. Им командует какой-то другой призрак. Судя по всему, настоящий засранец. Колин его боится. — Где вы встретились? — уточнила Гермиона. — Он пришел ко мне в спальню. Думал, что я смогу помочь. — Что ж, — сказала Гермиона. — Уверена, профессор Макгонагалл… — Я пообещал никому кроме вас не говорить. Я не смог убедить его. Другой призрак — тот самый — хочет сохранить все в тайне. — Звучит как-то сомнительно, по моему мнению, — заметил Рон. — Не знаю, — ответил Гарри. — Но давайте пока оставим это между нами. Ведь не похоже, что… Его жизни ведь ничего не угрожает, да? Раз он призрак и все такое. — Я никогда раньше не слышала ни о чем подобном. Призраков удерживают в материальном мире против их воли, — сказала Гермиона. — Я займусь исследованием.       Она кивнула, стряхнув печаль перед замаячившей впереди задачей.

***

      Гермиона отправилась в библиотеку, а Гарри и Рон — в гостиную Слизерина. Всю вторую половину дня Малфой обычно занимался самым сложным, требовавшим трансфигурации ремонтом вместе с профессором Макгонагалл. Что сделало бы подземелья относительно безопасными. Рон произнес пароль — осколок, — и каменная дверь открылась. После теплого кокона Пуффендуя холодный воздух показался Гарри потоком ледяной воды, от которого по коже поползли мурашки. Он потер обнаженные руки. — Пойду за свитером, — сказал он Рону.       Нотт оторвался от карты, проследив за тем, как они пересекали гостиную. Он напоминал горгулью, которая всегда была рядом, всегда за ними наблюдала. Гарри кивнул ему, чтобы посмотреть на его реакцию. Нотт тоже кивнул. Как и в случае с Малфоем, Гарри интересовало, что могло привести его обратно в Хогвартс. Он казался относительно дружелюбным, хотя его отец отбывал пожизненное заключение в Азкабане за преступления, совершенные во время войны. Гарри хотел бы ему доверять — и не хотел ненавидеть слизеринца лишь из-за его факультета. Блэки славились ярой приверженностью идеологии чистоты крови, и все же Сириус смог вырваться из этого порочного круга. Возможно, Нотт сделал то же самое. Но Гарри не мог забыть все лишь по щелчку пальцев. Отец Нотта был на кладбище. Наблюдал, как Волдеморт пытал Гарри, и смеялся.       Он вошел в пустую спальню и наклонился к чемодану, чтобы достать свитер. — Гарри, — прошептал Колин.       Вздрогнув от неожиданности, Гарри ударился головой о крышку чемодана. Он выпрямился, потирая ушибленное место, и печально взглянул на Колина. — Прости, — пробормотал тот, нервно покачиваясь из стороны в сторону. — Я подумал, если прошептать, то ты не испугаешься. — Наверное, дело в том, подкрадываешься ты или нет, а не в громкости твоего голоса.       Он улыбнулся Колину, испытывая стыд за то, что долго не рассказывал о нем друзьям. Колин просиял, отчего Гарри почувствовал себя одновременно и лучше, и хуже. — Итак, — начал Колин. — Ты поговорил с Гермионой? Она знает, что делать? Понимаешь, мне, в общем-то, надоело быть призраком. Сначала было забавно проходить сквозь стены, но когда ты проделаешь это сотню раз, то становится скучно. И он не разрешает мне общаться ни с кем, кроме тебя. И с парой других призраков. Хотя они страшные или грустные. А с ним я тоже не могу ничего обсудить, потому что… Ну, он не очень-то разговорчив, если ты понимаешь, о чем я. Он просто смотрит на меня и приказывает заткнуться, пока он сам не заткнет меня заклинанием. Что забавно, учитывая, что он не может, да? Не может заткнуть меня заклинанием? Призраки не способны колдовать, верно? Еще одна причина не быть призраком. Итак, ты спросил ее, Гарри? Гермиону? Она нам поможет?       Колин глубоко вздохнул. Гарри попытался ответить, но стоило ему лишь открыть рот, как Колин продолжил тираду: — О, я забыл упомянуть! Миртл сказала, что я могу погрузиться в озеро. До самого дна! Мне не нужны жабросли или что-то такое. Ты пользовался жаброслями во время… — Колин! — прервал Гарри.       Тот нахмурился. — Ты тоже хочешь заткнуть меня, да? — спросил он настолько удрученно, что Гарри захотелось похлопать его по плечу, но потом он вспомнил, что больше никогда не сможет этого сделать. — Позволь мне просто ответить на твои вопросы, хорошо? — Ага, — вновь улыбнулся Колин. — Я знаю, что немного похож на кролика. На самом деле, именно так меня называла мама. Мой маленький кролик. Я скучаю по ней, — его глаза наполнились серебристыми слезами. — И по Деннису, и по папе. Я очень по ним скучаю, — заплакал он.       В голове Гарри мелькнула мысль, а не появляется ли в процессе становления призраком повышенная эмоциональность? Сев на кровать, он повесил голову и стал ждать, пока Колин успокоится. Когда стихли громкие, прерывистые рыдания, Гарри сказал: — Я с ней поговорил, и она займется исследованиями. Я сообщу тебе… э, каким-то образом. Сообщу, если она найдет что-нибудь полезное. — А она найдет, как думаешь, Гарри? — Колин обнял свое крошечное тельце. — Я никогда не хотел быть призраком. Выбравшие не идти вперед… Они пугают. Я не хочу закончить как они. — Мы что-нибудь придумаем, — сказал Гарри, решив, что сделает это, так или иначе. — Обещаю.       Колин просиял. — Я знал! Гарри Поттер спешит на помощь, — подняв руки над головой, он закружил по комнате.       Гарри потер глаза. Он и не подозревал, насколько сильно устал. Холод пробрался даже под одежду. — Пока, Гарри, — попрощался Колин и, взмыв вверх, исчез под потолком.       Гарри натянул одеяло на дрожащие плечи. Он приляжет только на секундочку, чтобы немного согреться. Закрыв глаза, он понял, что не хочет открывать их вновь, зевнул и перевернулся на бок. Он просто полежит чуть-чуть, ведь его ждет Рон. Только минутку.       Нечто холодное, твердое и склизкое сомкнулось вокруг его лодыжки. Он тряхнул ногой, но хватка не ослабла. Он почувствовал те же тиски на бедрах, руках, по всему телу. Его поволокли по камням прямо к воде. Он боролся, пытаясь найти опору, но не смог ни за что уцепиться. Вокруг ног сомкнулась вода, поползла вверх по икрам. Он не смог их остановить. Они утащат его под воду.       Бородатый труп с длинными спутанными волосами наклонился вперед, приблизив свое лицо к лицу Гарри. Тот начал вырываться с удвоенной силой, пытаясь отдалиться хотя бы на дюйм. Труп собирался заговорить, а он не хотел слушать, не хотел слышать слов, которые — он знал наверняка — должны были прозвучать. Существо втиснулось в пустое пространство между их лицами: так близко, что Гарри смог заглянуть в прогнившие провалы вместо глаз. Блестящий черный сгусток гнилой плоти пульсировал в его черепе. Нет. Он был мертв. Он был мертв.       Челюсти трупа с хрустом раскрылись, испустив отвратительную вонь. Гарри зажмурился, но все равно услышал голос, тихий и столь знакомый, что сердце сжалось. — Убей меня, — сказал он. — Убей меня!       Гарри застонал, извиваясь в объятии костей и сгнивших сухожилий, удерживавших его на месте мертвой хваткой. Он не мог даже пошевелиться. Мгновение спустя его окутала плотная ледяная вода. Сомкнувшись у него над головой, она вырвала из легких воздух.       Отчаянно задыхаясь, он проснулся: тело колотило, легкие горели. Это был сон, только сон. Одеяло скомкалось у него в ногах.       Гарри, ссутулившись, сел, дотянулся до свитера, который планировал надеть, и натянул его на себя. Непреходящие ужас и тошнота колотились внутри вместе с бешеным биением сердца, полного мрачной, крадущейся паники. Он нуждался в Джинни. Она бы смогла все исправить.       С трудом переставляя одеревеневшие ноги, он пересек гостиную. Увидев его, Рон поднялся с дивана. — Эй, ты заснул. Я не знал, нужно ли было тебя.… Гарри? — Все в порядке, — сказал тот, прекрасно понимая, как выглядит со стороны.       Рон бросил на него раздраженный взгляд. — Да брось… — Я должен найти Джинни. — Понял. Хорошо.       Пока он дремал, в гостиную вернулся кто-то из слизеринцев. Слава Мерлину, не Малфой. Он услышал слова Астории: «О, бедный, только посмотри на него», — и выбежал в коридор так быстро, как только мог.       Образы кошмара клубились в мыслях, сопровождая каждый шаг, который он делал, выбираясь из туннелей подземелья, а волна печали грозилась пролиться слезами. Давненько ему не было так плохо. Возможно, свою лепту в его состояние внесли Малфой и накопившиеся стресс и злость. Он с усилием вышвырнул Малфоя из головы. Секунду он вспоминал, по какой бочке нужно постучать, но все-таки справился. Опустив голову, он прошел через гостиную Пуффендуя, рассеянно отвечая приветствующим его людям. Джинни куда-то пропала, поэтому Гарри направился прямиком в ее спальню. Она ему поможет. Он опишет свой сон, она его рассмешит и прогонит дурноту. Все будет хорошо. Яркость и тепло, царившие в гостиной, даже смогли немного приподнять настроение Гарри.       Ввалившись в спальню, он увидел на кровати обнимающихся Джинни и Дина, развернулся и, тяжело дыша, покинул комнату.       Голову будто заволокло туманом. Он застыл изваянием, дожидаясь хоть намека на прояснение, пытаясь понять, что делать дальше.       Спустя секунду появилась Джинни. Ее волосы были растрепаны, а лицо раскраснелось. — Гарри! — Извини, — сказал он, остро переживая захлестнувшую его волну раздражения. — Тебе, наверное, следовало бы запереть дверь или еще что-то. — Мы просто целовались, — вздернув подбородок, ответила она.       Он взглянул на нее и переступил с ноги на ногу. — Тебе приснился кошмар, верно? — Джинни коснулась его руки. — Все в порядке, — возразил он и попытался сменить тему: — Значит, в Пуффендуе парни могут заходить в женскую спальню? И где справедливость? — Я не знаю, Гарри. Пойдем прогуляемся? Ты расскажешь мне о кошмаре?       За ее спиной нарисовался Дин, скрестивший на груди руки. Он нервно переводил взгляд с Гарри на Джинни. — Нет, — громко сказал Гарри. — Нет, возвращайся к… Простите, что прервал, — не сумев даже улыбнуться, он попятился назад и, развернувшись, почти бегом метнулся к двери. Она не окликнула его.

***

      Когда он шел обратно в подземелья, в его мыслях было пусто, если не считать неясного ощущения подступающей паники и одиночества. Фрагменты сна по-прежнему мелькали перед глазами, но они уже утратили свою яркость. Добравшись до входа в гостиную Слизерина, он, остановившись, прислонился спиной к стене. Холод камня просочился сквозь свитер, облепил кожу. Он глубоко и судорожно вздохнул, пытаясь собрать рассыпавшееся спокойствие и вернуться в нормальное состояние.       Возможно, в этом-то и крылась проблема. Теперь его нормальным состоянием было не спокойствие, а чувство постоянной и скрытой тревоги.       Услышав, как открывается дверь, он выпрямился и тут же замер.       Как и Малфой.       Гарри не смог дать название тому, что промелькнуло в их встретившихся взглядах. Сердце бешено заколотилось от нахлынувшей волны адреналина. Он метнул глаза в сторону двери, уже планируя, как оттолкнуть Малфоя и скрыться в безопасном месте, не создавая впечатления, будто он убегает.       Словно прочитав ход чужих мыслей, Малфой закрыл дверь за собой. Заглянув Гарри за спину, он осмотрел коридор. Преисполнившись надежды, Гарри проследил за направлением его взгляда, но нет. Они были совершенно одни.       На лице Малфоя проступила решимость и он направился к Гарри.       Тот вжался в стену. — Держись подальше. Я ведь уже говорил. — Заставь меня, — сказал Малфой, одарив Гарри взглядом, опалившим его кожу. — Я тебя ударю, — предупредил он. — Сломаю тебе нахуй нос, как ты сломал мой.       Гадко усмехнувшись, Малфой змеей метнулся вперед и схватил его за воротник. Он сжал в кулаке ткань, потянув на себя, и Гарри поддался, чувствуя, как все внутри смягчилось от внезапной нужды. Он ненавидел это. Но ничего не сделал, чтобы дать отпор.       Глаза Малфоя сверкнули. — За мной, Поттер, — он потащил Гарри в другой конец коридора и, пинком распахнув неприметную дверь, втолкнул его внутрь, в темноту. — Люмос.       Шкаф наполнился светом, центром которого было лицо Малфоя. Он прижал волшебную палочку к стене, прошептал заклинание, и она осталась на ней висеть, наполняя шкаф приглушенным сиянием.       Гарри с раздражением сбросил чужую руку. Малфой смотрел на него так… Как Рон — на стейк и пирог с почками. И он не понимал, что этот голодный взгляд с ним сделал. Ему хотелось спрятаться. Ему хотелось ударить. Голова кружилась от недостатка кислорода и сорванного дыхания.       Но прятаться было некуда. Ощущение удушья только усиливалось. Поэтому он попытался ударить Малфоя — несильно, нерешительно. Тот перехватил удар, сдавив запястье, а затем прижал его руку к стене над головой Гарри. Малфой наклонился еще ближе, касаясь лица Гарри теплым дыханием.       Если бы Гарри надумал сопротивляться, то рано или поздно они бы потерлись друг о друга. Это было бы неизбежно. Поэтому он слегка пошевелил бедрами, прикидывая, на что это будет похоже, но Малфой тут же поймал его вторую руку и прижал по соседству с первой.       Малфой был силен, выше ростом, хотя и не намного. Гарри пришлось бы серьезно постараться, чтобы освободиться. — Отвали от меня, — сказал он дрожащим голосом. — Ты этого не хочешь, — возразил Малфой. — Я лучше знаю, чего я хочу. Отвали. Я хочу, чтобы ты отстал от меня. — Тебе это необходимо? — пожирая его глазами, спросил Малфой. — Притворяться, что я тебя принуждаю? — Необходимо для чего? — вот так. В его голос наконец-то вернулась прежняя язвительность. — Для этого, — ладонь Малфоя скользнула вниз по руке Гарри, по груди, животу, а затем схватила горячий, твердеющий член.       Гарри вскрикнул, и тогда-то он решил сопротивляться, вырываясь и отталкивая Малфоя, пытаясь освободиться от чужой хватки.       Малфой силой заставил его замереть, крепко прижав к стене. — Мерлин, — задыхаясь, выдавил он. — Блядь, Поттер. Ты… — отпустив запястья Гарри, он попытался расстегнуть чужие брюки. — Позволь мне тебя коснуться.       Освободив наконец-то руки, Гарри его оттолкнул. Малфой отшатнулся, сбив стопку ведер. Старая метла с грохотом упала на пол. — Имбецил, — рявкнул Малфой.       Гарри посмотрел на закрытую дверцу подсобки и пошевелил пальцами. Этим он и ограничился. — Что будешь делать? — шагнул к нему Малфой. — Сбежишь? Или нет?       Гарри сверкнул глазами, пытаясь испепелить Малфоя одним лишь взглядом. Это решило бы каждую из его проблем. Но было тщетно. Он хотел, чтобы тот вновь прижался к нему всем телом. — Беги или останься, — Малфой поднял руки. — Иди, если хочешь. Я не буду тебя останавливать.       Но Гарри сомневался, что сможет ходить, не говоря уж о беге. Он стиснул зубы. — Итак, — голос Малфоя дрогнул. — Ты остаешься?       Спрятав взгляд, Гарри кивнул. Один раз.       Лицо Малфоя засияло ярче Люмоса. — Хорошо.       Не имея ни малейшего представления, что теперь делать, Гарри поднял подбородок и встретился с ним взглядом.       Малфой радостно воскликнул, а затем швырнул Гарри спиной к стене так сильно, что тот ударился головой. — Эй! — еще не поздно было уйти, но тут Малфой расстегнул ремень Гарри, ширинку, легко и просто, и все, что он теперь смог бы сделать — это замереть, как кролик под светом фар.              Никто не трогал его там раньше. Пока все вокруг объединялись в пары, пока Рон и Гермиона занимались самыми разными вещами, он знал, он просто знал это, пусть даже Рон — слава Мерлину — никогда ничего ему не говорил, Гарри уже стал задаваться вопросом, а произойдет ли это с ним когда-нибудь. Обречен ли он до конца дней влачить существование чистого, нетронутого младенца-мученика? Но вот, Малфой обхватил пальцами его член так неуместно, так грязно, и Гарри испытал какое-то смехотворное облегчение, что не умрет абсолютным девственником.       Он мог это получить. Секс. Нормальную, человеческую вещь. Он мог это получить пусть даже и из рук Малфоя.       Красный блестящий член Гарри скользил в бледных костлявых пальцах Малфоя. Гарри сильно прикусил губу, не желая выпускать наружу всхлипы удовольствия, когда тот начал двигать рукой вверх-вниз. Другой рукой Малфой обхватил его за талию, крепко прижимая к себе. Гарри закрыл глаза. — Тебе это нравится, Поттер? — четкий и чистый выговор, шепчущий ему на ухо задыхающиеся непристойности. — Чувствовать мою руку на твоем члене? Тебе нравится? — каждое слово Малфой сопровождал медленными, ритмичными толчками в бедро Гарри.       Гарри стиснул зубы, глотая любые звуки, грозившие вырваться из груди. Это было охрененно приятно. И тершийся о бедро Малфой сводил с ума хныкающими стонами. Его голова упала Гарри на плечо, и он зарылся лицом в мягкие, пахнущие шампунем волосы. Окончательно сдавшись, позволив себе отдаться ощущениям, Гарри подался навстречу движениям Малфоя. И тогда все было кончено. Он беспомощно застонал. Малфой повернул голову, и Гарри подумал, что тот захотел уткнуться носом ему в шею, но он внезапно его укусил. Впился зубами прямо в кожу, настойчиво толкаясь в бедро, грозя повалить их обоих на пол. Гарри оперся о стену.       Простонав, Малфой мелко затрясся, стиснул Гарри почти до агонии, и боль толкнула того за край, вырвав из груди крик, пока он кончал. Гарри отдался этому чувству, нырнув в него с головой, словно его затягивало в ледяное озеро из недавнего сна.       Всплыв на поверхность, он понял, что Малфой уже не двигался, но по-прежнему сжимал его в объятиях, тяжело дыша в шею. — Ладно, — высвободившись, сказал Гарри. — Ты получил, что хотел. — А что я хотел? — усмехнулся Малфой, затем укусил напоследок шею Гарри и отпустил его.       Гарри прижался спиной к противоположной стене. Спрятав глаза, он достал волшебную палочку, смахнул липкость с одежды и живота, затем застегнул брюки. — Ты всем растреплешь, да?       Излучавший самодовольство Малфой перестал себя очищать. — А почему бы и нет?       Он окинул Гарри внимательным взглядом.       Ощущая высыхающий пот, Гарри почувствовал себя неловко по какой-то неясной причине. Стыд. Вот что это было. Ему стало стыдно, будто он совершил нечто эгоистичное и неправильное. Желание набить Малфою морду исчезло, но отвращение не ослабло ни на йоту. — Потому что если хоть кому-то расскажешь, я никогда больше не позволю прикоснуться ко мне.       Малфой моргнул. И внезапно ухмыльнулся. И так не должно было быть. Гарри не хотел доставлять ему удовольствия, почему он… оу. — Нет, — возразил он. — Второго раза не будет. На этом все. Ты хотел… снять напряжение? Мы его сняли. — Точно, — ответил Малфой. — Разумеется, так и есть. — Я серьезно, — сказал Гарри.       Тот улыбнулся еще шире.       Нахмурившись, Гарри распахнул дверь и перешагнул порог. — Увидимся, Поттер, — крикнул ему вслед Малфой.       Гарри с грохотом захлопнул дверь.

***

— Ты сегодня какой-то рассеянный, — заметил Мейер. — Надеюсь, у тебя ничего не случилось. — Я в порядке, — заверил Гарри.       Солнечный свет тонул в облаках, под которыми воздух казался холодным и удушливо-серым. Лес заволокло туманом. Возможно, именно так прокрадывалась осень. Расстроенный и раздраженный, Гарри с трудом мог сосредоточиться на словах Мейера. — Нам вновь придется разделиться, — сказал Мейер. — Но если у тебя возникнут проблемы, то на этот раз отправь… Ты можешь создать телесного Патронуса, да? Я наслышан. — Э-э… Да. — Замечательно. Не сомневайся, Гарри, просто отправь его мне.       Когда Мейер скрылся за деревьями, Гарри задался вопросом, что это значит — чувствовать по едва знакомому человеку такую тоску и теплоту. Иногда он думал о Мейере, и к горлу подступала тошнота от страха за его жизнь. Что, если он пострадает на задании и никогда больше не вернется? От одной лишь мысли Гарри бросало в дрожь.       Заклинанием он проверил, не осталось ли в округе каких-нибудь следов использованной магии. Конечно, сам лес пропитался магией от почвы до верхушек деревьев, но некоторые заклинания позволяли уловить именно рукотворные чары. Уже не в первый раз он подумал, как облегчила бы жизнь хотя бы половина вложенных в него знаний Мейера, если бы они познакомились в прошлом году. Но Гарри отогнал эти раздумья, ведь какой в них был смысл? Тот год прошел, о чем ему иногда приходилось себе напоминать. Волдеморт был мертв. Эта мысль была подобна нежному прикосновению ярких солнечных лучей к коже после жизни под запертыми в грозовых тучах небесами. — Вестигиум, — он повторно наложил заклинание. Облако бесцветного пара вырвалось из палочки и растеклось по воздуху. Гарри проследил за ним, пытаясь уловить какие-либо изменения в цвете или текстуре. Вот оно, чуть дальше. Легкое мерцание. Почти прозрачное для невнимательного зрителя.       Он протиснулся между двумя деревьями. Прошептав слова заклинания уже с другой стороны, он понаблюдал, как пар превратился в сверкающую золотистую дымку. Кто-то здесь колдовал. Совсем недавно, очень часто.       Поначалу Гарри и не заметил. Но в воздухе висел ускользающий запах дыма. Прищурившись, он двинулся к противоположной стороне поляны, отмеченной самыми яркими вспышками пара. И действительно, там было место, вокруг которого воздух колебался и мерцал. Что-то скрыли Дезиллюминационными чарами. — Финита.       Гарри растерялся, увидев, что открыла ему рассеявшаяся магия. Он ожидал какую-нибудь специально оставленную Мейером вещь. Или самого Мейера. Вместо этого он нашел нечто похожее на остатки костра: круг из камней, полный обугленных веток. А рядом, чуть дальше, лежал спальный мешок. Кто-то разбил здесь лагерь.       Гарри замер. Пусть любопытство и подталкивало его немедленно броситься и осмотреть находки, он знал, что должен был подождать Мейера. Который будет следовать определенным процедурам. Гарри не хотел бы случайно уничтожить улики. И он научится, напомнил он себе. Мейер научит его правильно действовать в подобной ситуации. В груди вновь разлилось теплое чувство, за которое Гарри ухватился, пытаясь отчиститься от следов недавней встречи с Малфоем.       Он закрыл глаза и мысленно вернулся в прошлое. Они сидели с Роном и Гермионой в Гриффиндорской башне, пребывая в блаженном неведении о ее плачевном состоянии. Эльфы принесли поднос, доверху заставленный разнообразными сэндвичами, чипсами, тыквенным соком и фруктами. Они сидели на кровати, скрестив ноги, и наедались досыта. И все было позади. Все было кончено. Синяки покрывали его тело, сердце болело за погибших в битве, эйфория переполняла напополам со смертельной усталостью, но друзья, любимые им больше всего на свете, были рядом. Волдеморт ушел, они трое были живы и впервые за много лет по-настоящему свободны. — Экспекто Патронум! — олень выпрыгнул из палочки и скрылся в лесу.       Не прошло и пары секунд, как раздался треск, и перед ним появился Мейер. Он развернулся, прикрыв Гарри собой, и осмотрел местность. — Какие-то проблемы? — Нет. Нет… — у Гарри перехватило дыхание. — Я просто… — он махнул рукой в сторону лагеря. — Я кое-что нашел. Ничего не трогал.       Мышцы Мейера расслабились. — Хорошо. Отличная работа, — он хлопнул Гарри по плечу. — Фух, я думал, на тебя снова напали.       Вздохнув, Гарри пнул землю ногой. — Нет, — подняв глаза, он увидел, как Мейер быстро спрятал улыбку. Гарри постарался не нахмуриться в ответ. — Я не беспомощен, ты же знаешь. Я могу сам о себе позаботиться. — Я знаю это, Гарри. Поверь мне. Но когда мы обходим лес, за твою безопасность отвечаю я.       Мейер продемонстрировал заклинания, с помощью которых можно было осмотреть лагерь. Одно из них показало, что прошло четыре часа с момента наложения Дезиллюминационных чар. Другое — задрожало вокруг спального мешка, подсвечивая любые частички человеческого тела. Мейер собрал три волосинки в пробирку и запечатал ее. Все это напоминало криминальные сериалы, которые Петуния смотрела по телевизору. — Ты сможешь понять по волосам, кто это? — спросил Гарри.       Мейер задумчиво на него посмотрел. — Хм. Использование продвинутой магии обычно требует от нас кое-каких формальных процедур. — Я никому не скажу, — пообещал Гарри.       Мейер ухмыльнулся. — С учетом обстоятельств, полагаю, будет лучше, если я использую заклинание прямо здесь, в полевых условиях. В конце концов, мы находимся на территории школы, и волосы оставил потенциальный преступник, нам нужно немедленно об этом узнать. Да? — Да, — кивнул Гарри. — Хорошо.       Гарри завороженно уставился на то, как Мейер вытащил из пузырька один волосок и заставил его плыть по воздуху на уровне их глаз. — Корпус имаго.       Волос распух, превратившись в густое бесцветное облако. Сосредоточенно нахмурив брови, Мейер очертил несколько кругов в воздухе.       Гарри принюхался, но облако ничем не пахло. Оно разрасталось все больше и больше, постепенно принимая человеческий облик. Словно стакан в форме человека медленно наполняли дымом. — Эффект от этого заклинания схож с действием Оборотного зелья, — объяснил Мейер.       В сформировавшемся облике медленно проступили четкие линии: на руках выросли пальцы, на голове — волосы. Нос и глаза. Вытянутое перекошенное лицо. Гарри бросило в холодный пот. — Долохов, — сказал он. — Это Антонин Долохов.