Пэйринг и персонажи
Описание
В какой-то момент, на грани безумия, он вдруг осознал, что делает. Вспышка осознания прошлась по его телу, и вся его ярость, вся боль, которую он выплескивал на Элиаса, исчезла. Он отпустил его, отступил назад, чувствуя, как его тело дрожит от перенапряжения, а руки, в которых оставалась кровь, теперь казались чужими.
Примечания
Отдохнуть или нет, вот в чем вопрос
Отражение в дождевых лужах
22 декабря 2024, 02:42
Дождь лил как из ведра, мгновенно промокая их одежду, но это было последнее, о чем думал Алекс, когда Элиас подошел к нему, его лицо было мрачно и напряженно.
— Ты что, с ума сошел? — громко спросил Алекс, не в силах сдержать злость.
Элиас молча посмотрел на него, его губы были сжаты в тонкую линию. Тело напряглось, как струна, готовая к действию. Алекс заметил, как его пальцы сжались в кулаки. Элиас ничего не ответил, но движение его тела говорило о многом. Алекс сделал шаг вперед, почти сталкиваясь с ним.
— Ты не можешь просто уйти, — сказал Алекс, пытаясь держать голос ровным, но в нем ощущалась ярость.
Элиас резко рванулся к нему, его плечо врезалось в грудь Алекса, и в следующий момент они оба оказались в водяном вихре. Руки Элиаса схватили Алекса за плечи, отталкивая, а затем схватив его за воротник, он с силой толкнул обратно. Дождь все шел, и его капли били в их лица, заставляя их глаза щуриться. Алекс не замедлил ответный удар, мгновенно зацепив Элиаса локтем в бок и толкнув его так, что тот потерял равновесие.
Грохот их тел, сталкивающихся друг с другом, был громче, чем дождь. Они покачивались, цепляясь друг за друга, не давая возможности ни одному из них отступить. Алекс схватил Элиаса за запястье и с силой повалил его на землю. Руки Элиаса, тем не менее, не расслабились, и он попытался подниматься, выталкивая Алекса с себя. В ответ Алекс пнул его ногой в бок, заставив Элиаса снова упасть.
— Ты думаешь, это все решит? — крикнул Алекс, голос звучал как гром среди дождя, но Элиас уже не слушал. Он снова рванулся вперед, схватив Алекса за шею и сжав его ладонями, с отчаянием пытаясь вывести его из равновесия.
Дыхание обоих было тяжёлым, волосы мокрые и свисали на глаза. Алекс, почувствовав, что не может больше терять времени на словах, дернул его за запястье и оттащил в сторону. Но Элиас снова пошел в атаку, на этот раз кулак опустился на его грудь, оставляя болезненный след. Алекс застонал, но не отпустил его.
И снова, без слов, их тела встретились с такой силой, что они оба едва устояли, и борьба стала безжалостной, почти животной.
Жаркий и дождливый воздух пробивался сквозь их мокрые тела, заставляя их чувства кипеть и разжигаться в ещё большую ярость. Алекс и Элиас уже не сдерживались. Они били друг друга, изнемогая, каждый удар был следствием той невыразимой боли, что раздирала их сердца.
Элиас, покрывшись потами и грязью, вновь атаковал, и на этот раз его кулак врезался прямо в нос Алекса. Грубый удар, который заставил его голову дернуться назад, а затем — ощущение крови, хлынувшей в рот. Алекс отступил на шаг, но не дал Элиасу передышки. Его пальцы вцепились в волосы Элиаса, и он с силой потянул его вниз, столкнувшись с землёй. Лужи, на которых они падали, становились красными от крови, стекшей с губ Алекса.
Элиас вырвался, лицо и грудь испачканы в грязи и каплях дождя. Он перевел дыхание, но не позволил себе отступить. Его глаза метались от ненависти и разочарования, а затем, словно помутненный чем-то беспощадным, он снова прыгнул на Алекса, хватая его за грудки и валя его обратно в землю. В этот момент они оба падали в глубокую лужу, и кровь Алекса растекалась по её поверхности, становясь пятнами на грязной воде.
— Ты не понимаешь! — крикнул Элиас, стараясь удержать Алекса, когда тот пытался освободиться. — Ты не понимаешь, что я не могу больше!
Алекс с яростью отбросил его, но даже в тот момент не мог не заметить, как его собственная кровь текла по земле, быстро сливаясь с дождем и смешиваясь с водой. Его рука потянулась к лицу, оставляя на его ладони красное пятно, когда он вытирает нос, осознавая, что продолжать драку — значит продолжать разрушать всё вокруг.
Но не мог остановиться. Действия не были мотивированы разумом — это была просто ярость, чувство предательства, которое вырвалось наружу.
Снова и снова они сталкивались, кровь уже не была чуждой, она легко сливала свои следы с дождём, уходит в лужи, оставаясь там, как запятые на брудном полотне.
Алекс, изнемогая, повернулся, чувствуя, как Элиас снова навалился на него, его кулак ткнулся в живот. Алекс захрипел от боли, но не отступил, схватив его за запястье и развернув его, стремясь вернуть контроль.
В следующий момент они оба оказались в воде, грязной, шершавой, а их тела, в последние моменты отчаяния, рассыпались в последних ударах. Кровь продолжала стекать, всё быстрее смешиваясь с лужами, и затмевала звуки дождя.
Алекс чувствовал, как его тело покрылось пеленой усталости, но злость не отпускала. Он не мог остановиться, даже когда кровь медленно стягивалась по его коже, покрывая её пятнами, сливающимися с грязной водой. В голове было только одно — Элиас, который исчезал, уезжал, как будто всё, что было между ними, не стоило ничего.
Элиас, дышащий тяжело, с глазами, полными ярости и боли, снова поднялся, не давая Алексу передышки. Он схватил его за воротник и снова толкнул в грязь, почти утопив их обоих в очередной лужи. Капли дождя били в лицо, смешиваясь с кровью на их лицах. Элиас поднялся, но в его взгляде было нечто большее, чем просто гнев — было отчаяние, которое он не мог скрыть.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — Элиас изо всех сил стиснул челюсти, сдерживая ярость. — Ты хочешь, чтобы я просто исчез?
Алекс, стиснув зубы, вырвался, поднявшись на ноги. Он почувствовал, как боль от удара в живот пронзила его, но его сердце было гораздо сильнее.
— Ты думаешь, я не замечаю? — его голос дрожал от гнева, и кровь, капающая с его подбородка, казалась частью этой ярости. — Ты не можешь просто уйти и ожидать, что я буду сидеть и молчать! Это не так просто, Элиас!
Элиас шагнул вперед, и в его глазах уже не было того простого гнева. Он взмахнул рукой и ударил Алекса в живот. Это был жест, полный отчаяния. От боли Алекс согнулся, но снова поднял голову. Внутри его бушевала буря. Он знал, что сейчас не хватало только одного — вырваться из этого безумного круга. Но он не мог. Он схватил Элиаса за руки, прижал его к себе, и с силой толкнул его на землю. Они оба упали в лужу, их тела встретились с водой, а кровь Алекса, снова и снова капая, сливалась с дождем, создавая темные пятна, которые разрастались по земле.
Элиас, с яростным выражением на лице, попытался подняться, но не смог. Он схватил Алекса за запястье и сдавил его так, что Алекс едва мог вырваться.
— Почему ты не хочешь понять?! — Элиас прокричал, глаза полные слёз, но он не мог их удержать. Он сам не знал, почему чувствует этот ужасный разрыв внутри.
Алекс смотрел в его глаза и почувствовал, как всё его тело болит. Он не знал, что ответить, но знал одно: они оба были в этом слишком глубоко, чтобы выбраться.
Дождь продолжал лить, а кровь и грязь смешивались с лужами, оставляя лишь тени, пятна и тяжёлые дыхания двух людей, которые не могли остановить эту борьбу.
Дождь все не прекращался, его непрерывный шум заглушал их слова, оставляя лишь эхом тяжёлое дыхание и звуки, возникающие от столкновений их тел. Алекс почувствовал, как его пальцы стискивают запястье Элиаса, но всё это казалось бессмысленным — их борьба уже давно перестала быть только физической. Это была война, которую они вели внутри друг друга, и каждый удар был отражением этой внутренней боли.
Элиас, с каждым разом всё более измотанный, стиснув зубы, снова поднялся, и, несмотря на всё, его глаза не покидало отчаяние. Он даже не пытался скрывать свою усталость, но в его взгляде оставалась эта темная решимость.
— Ты думаешь, что я не хотел бы остаться? — его голос был хриплым, почти жалобным. — Ты думаешь, что мне не больно?! Я… не знаю, как быть с этим! С нами!
Алекс, из последних сил вытирая с губ кровь, стиснул челюсти, не в силах сдержать ни собственную ярость, ни жалость к Элиасу. В ответ он схватил его за плечи и, не зная, что сказать, ударил его в лицо. Кровь, уже густая и тёмная, снова полилась, смешиваясь с дождём, оставляя следы на его щеках, а лужи стали красными, поглощая всё вокруг.
— Так ты уходишь, и мне просто нужно смириться? — Алекс не сдержался. Его голос был полон отчаяния, смешанного с гневом. — Ты думаешь, я не ощущаю, как ты отдаляешься? Ты сам решил, что это конец, и хочешь, чтобы я просто принял это?
Элиас, пошатнувшись, снова встал на колени в грязи, его лицо и грудь покрывались грязью и кровью, а его взгляд стал ещё более пустым, как будто он был на грани чего-то большого и разрушительного.
— Я не могу продолжать, если не знаю, что между нами… что это вообще значит! — его слова вырывались с трудом, почти срываясь. Он был устал, но продолжал бороться, несмотря на боль. — Я не хочу разрушать нас, Алекс, но я не могу больше ничего чувствовать, если всё продолжит так же. Я не хочу причинять боль, но я уже причиняю.
Алекс не знал, как реагировать на эти слова. Они звучали как обвинение, как признание, которое он не мог принять. Слова «не могу» эхом разносились в его голове, и он не мог поверить, что Элиас думает так. С каждым ударом их тела, с каждым моментом борьбы, он всё больше осознавал, что эта битва была не просто дракой — это было столкновение двух миров, двух душ, которые не могли понять друг друга, не могли найти путь к примирению.
Алекс, не выдержав, рванул Элиаса к себе, прижался к нему, и их тела снова встретились, но теперь это не было борьбой — это было похоже на последние попытки удержаться на краю, попытка не потерять друг друга, хотя бы на мгновение. Они стояли друг против друга, мокрые, истекающие кровью и грязью, но их дыхание уже не было так громким. Оно стало тихим и тяжёлым, полным того молчания, которое обычно возникает, когда два человека понимают, что не могут уйти друг от друга, но и не могут остаться прежними.
Дождь продолжал лить, и их следы в лужах становились всё более размазанными, растворяясь в общей воде, как и вся эта битва, которую они вели друг с другом, и с собой.
Алекс, в свою очередь, почувствовал, как его гнев перерастает в нечто большее. Эмоции, накопившиеся за весь этот период, всё ярче вспыхивали, как огонь, требующий выхода. Он не мог больше молчать, не мог просто стоять и смотреть, как Элиас уходит, как он разрывает всё, что между ними было. Алекс почувствовал, как это всё — боль, недоразумения, унижения — вырывается наружу.
Он схватил Элиаса за плечи с такой силой, что тот едва удержался на ногах, и, не говоря ни слова, толкнул его вниз в грязь, прижимая к земле. Дождь продолжал литься, но теперь он уже не был для них чем-то внешним — это был фон для разрушения всего, что ещё могло оставаться между ними. Алекс был безжалостен, когда снова и снова ударил Элиаса по лицу, не заботясь о том, сколько крови капает в лужи, не заботясь о боли, что он причинял.
Элиас пытался вырваться, стиснув зубы, но Алекс не отпускал его. Его руки сжимались в кулаки, он чувствовал, как кровь заливает его горло, но не мог остановиться. Элиас лежал под ним, его лицо было изуродовано ударами, но тот всё равно пытался бороться, пытаясь дать отпор, и Алекс бил его снова, не давая передышки. С каждым ударом его ярость становилась всё сильнее, а его сознание, будто разрывалось, теряло фокус. Он слышал только собственное дыхание, свою ярость и бешеный стук сердца, пока наконец, его руки не замерли.
В какой-то момент, на грани безумия, он вдруг осознал, что делает. Вспышка осознания прошлась по его телу, и вся его ярость, вся боль, которую он выплескивал на Элиаса, исчезла. Он отпустил его, отступил назад, чувствуя, как его тело дрожит от перенапряжения, а руки, в которых оставалась кровь, теперь казались чужими.
Алекс стоял, его взгляд стал пустым и тревожным. Он знал, что то, что он только что сделал, было непоправимым. Он почувствовал, как его грудь сжалась, а внутри что-то начало грызть и разрывать его. Он подошел к Элиасу, который лежал, тяжело дыша, в грязи, с окровавленным лицом. Его волосы были мокрыми, и весь его вид был отражением той же боли, которая отразилась и на Алексее.
— Прости, — сказал Алекс, его голос был хриплым, сдерживаемым, полным раскаяния. — Прости меня, я не хотел… я не хотел это.
Он опустился на колени перед Элиасом, его рука дрожала, когда он попытался прикоснуться к его лицу, но остановился, не зная, как это правильно сделать. Боль в его груди стала настолько острой, что Алекс почувствовал, как она давит на его легкие.
— Ты… ты для меня важен, Элиас. Я… я не знал, что делать с этим всем, но я не должен был так поступать.
Он закрыл глаза, чувствуя, как слёзы начинают подступать к глазам. Удары и злость, которые он только что нанес, теперь казались ничем по сравнению с тем, что он чувствовал внутри.
Алекс опустился рядом с Элиасом, его глаза были полны слёз, но он не мог их остановить. Всё, что он чувствовал, всплыло наружу, как буря, разрушая его последнюю защиту. Он наклонился к Элиасу, его голос едва слышался сквозь хрипоту.
— Я… я боюсь, Элиас, — он начал, его слова будто вырывались через боль. — Я боюсь… потерять тебя, как я потерял маму.
Он нервно вытер глаза, не желая показать свою слабость, но это было сильнее него. Его голос дрожал, когда он продолжил.
— Я никогда не говорил тебе этого, но когда мама ушла, это было, как… как если бы у меня просто забрали весь мир. Всё, что я знал, исчезло. И я… я не знаю, как снова пережить это. Я не могу, понимаешь? Я боюсь, что потеряю ещё кого-то. Я не знаю, как жить без этого.
Его руки дрожали, и он сам едва сдерживал слёзы. Он чувствовал, как грудь сжалась от отчаяния, и не знал, как справиться с этим.
— Ты — единственный, кто мне остался, — его голос стал чуть тише, но всё равно полон боли. — Я не могу потерять тебя, Элиас. Я не могу пройти через это снова. Мне нужно быть с тобой. Мне нужно, чтобы ты был рядом, потому что я хочу быть с тобой навсегда, даже если это глупо или страшно.
Алекс поднялся немного, его глаза встречались с глазами Элиаса, полными того же отчаяния, но теперь в них была и некоторая робкая надежда.
— Я хочу проводить с тобой всё время. Просто быть рядом. Мне не важно, что нас ждет, я не боюсь, если ты будешь со мной. Я хочу быть с тобой… навсегда, — он почти шептал, но его слова звучали искренне и ярко, как никогда.
Он вздохнул, и, стиснув зубы, продолжил:
— Я просто не знаю, как жить, если ты уйдешь. Это будет слишком больно. Я не могу потерять тебя, я не могу пережить ещё одну утрату.
Он замолчал, глядя на Элиаса, пытаясь понять, что тот думает, что чувствует. Всё, что Алекс хотел, это быть с ним. Он надеялся, что Элиас поймет его, что хоть как-то увидит, как много это значит для него.
Элиас лежал, прислушиваясь к словам Алекса, и его собственное сердце било сильнее с каждым сказанным словом. Он хотел сказать что-то в ответ, но его голос застревал в горле, как если бы весь мир замер на мгновение. Он лежал в грязи, окружённый дождём, и его тело болело, но теперь боль была другой — не физической, а глубокой, внутренней, той, что возникала от того, что Алекс открыл свою душу. Слова Алекса звучали так искренне, так уязвимо, что Элиасу было тяжело даже дышать, не зная, что сказать.
Алекс продолжал смотреть на него с таким выражением, что Элиасу становилось трудно оставаться таким же закрытым, каким он был до этого. Он знал, что уходит, знал, что теряет что-то важное, но всё это казалось не таким важным, как сейчас, когда Алекс говорил о своём страхе.
Тихо вздохнув, Элиас медленно приподнялся, его движения были медленными и усталыми, но он не мог остаться равнодушным. Он не мог просто сидеть и слушать, как Алекс признается в том, что боится. Он поднимался, словно каждый сантиметр тела был привязан к земле, и даже дождь не мог стереть ту тяжесть, которая обрушилась на него.
— Алекс… — Элиас, наконец, заговорил, его голос звучал хрипло, но в нем была какая-то неизведанная нежность. Он осторожно, почти неуверенно, коснулся плеча Алекса. — Я тоже боюсь. Я не знал, как тебе это сказать, но я тоже боюсь потерять тебя. Я не знаю, как быть с этим всем, но ты — это не то, что я хочу потерять. Ты — не просто кто-то из моей жизни. Ты — больше.
Он замолчал на мгновение, обдумывая свои слова, чувствуя, как тяжело говорить, но знал, что должен это сделать.
— Я не могу гарантировать, что всё будет идеально, но я не могу больше уходить, не могу просто бросить нас… Ты — важен для меня. Очень важен.
Элиас немного приблизился, ощущая, как в его груди нарастает нечто странное и нежное, как если бы с каждым его словом разрывался этот тяжёлый барьер, который он сам же построил между ними. Он приподнялся, и его руки чуть дрожали, когда он коснулся лица Алекса, проводя по нему пальцами, осторожно вытирая кровь с его губ.
— Ты не один. Я с тобой. Я буду с тобой, если ты захочешь, — его голос стал тише, но в нём была сила, какой-то новый смысл, который он сам только начинал понимать. — Я не собираюсь тебя потерять. Не теперь.
Алекс, услышав эти слова, почувствовал, как на сердце становится легче. Он опустил голову, сдерживая эмоции, чувствуя, как что-то меняется внутри него. Он хотел верить в то, что Элиас не уйдет, что всё, о чём он говорил, не было просто словами. Он поднял взгляд, встретившись с глазами Элиаса, и там была искренняя боль, но и свет надежды, как будто что-то всё-таки могло измениться.
— Ты действительно… хочешь быть со мной? — его голос звучал едва слышно, но в нём была вся боль, вся уязвимость, которую он скрывал так долго.
Элиас не отводил взгляд, его рука всё ещё касалась лица Алекса, его пальцы скользили по коже, будто пытаясь найти путь обратно, в тот момент, когда они могли бы быть только вместе.
— Да. Я хочу. Я буду с тобой. Навсегда, если ты примешь меня таким, какой я есть, — его слова звучали как обещание, как что-то, что он не мог не выполнить. — Ты не один в этом, Алекс.
И, наконец, Алекс почувствовал, как его сердце начинает успокаиваться. Всё не было идеально, но что-то важное снова было восстановлено, что-то, что они потеряли, но что теперь стало снова возможно.
Алекс стоял, его дыхание было тяжёлым, но теперь оно не было полным гнева и боли. Он чувствовал, как его грудь наполняется чем-то другим — чем-то более тёплым, чем просто отчаянием. Элиас стоял перед ним, его рука всё ещё нежно касалась его лица, и в глазах того было нечто, что он давно не видел — доверие, понимание, и, возможно, даже любовь.
Эти слова, сказанные Элиасом, пронзили его сердце, словно лёгкий порыв ветра, который вдруг поднимал его на ноги. Он увидел в нём не просто человека, с которым можно быть, а того, кто готов быть рядом, несмотря на всё, что было между ними. Это было похоже на начало чего-то нового, чего-то, что они оба не могли остановить.
Алекс медленно шагнул вперёд, его тело всё ещё дрожало от напряжения, но сейчас эта энергия была другой. Он не мог больше стоять и ждать. Он не мог больше бояться. Это было как стремление найти утешение, как будто всё, что они пережили, должно было привести их к этому моменту.
Он поднял руку и осторожно коснулся подбородка Элиаса, его пальцы скользнули по его коже, ощущая её тепло, её живость. Элиас, казалось, не ожидал, что всё может так быстро измениться, но, несмотря на это, его взгляд стал более решительным, и он не отступил. Вместо этого он слегка наклонил голову, как будто соглашаясь с тем, что всё, что было между ними, наконец, нашло своё продолжение.
Алекс наклонился ближе, его дыхание сливалось с дыханием Элиаса, и всё вокруг, казалось, замерло. Его губы коснулись губ Элиаса с такой страстью, что это было больше, чем просто поцелуй. Это было искупление. Это был момент, когда их тела, переполненные болью и страстью, наконец-то нашли гармонию, когда их сердца начали биться в одном ритме.
Поцелуй был сильным, требовательным, но в то же время полным нежности. Они не могли удержаться, не могли остановиться, когда почувствовали, как их души сливаются в этот момент. Дождь продолжал падать вокруг, но теперь он был лишь фоном для этого мгновения — мгновения, когда они поняли, что, несмотря на все их страхи и сомнения, они не хотят терять друг друга.
Алекс прижал Элиаса к себе, его руки обвили его шею, а губы нашли его губы с новой силой, как будто с каждым поцелуем они отдавались тому, что наконец стало возможным. В этом поцелуе не было места боли или страха — только желание, искренность и обещание быть рядом, несмотря ни на что.