Forever

Эмиль медленно поднимался по лестнице, поправляя лямку рюкзака на плече. Он переступал по две, а то и три ступеньки разом, пытался залезть даже на четвертую, одним словом – развлекался. Торопиться ему было некуда, ведь, что было крайне не характерно для него, никуда не опаздывал. Обычно приходил к моменту, когда от первого урока прошло уже минут десять где-то. Но сегодня всё было иначе. Какой-то совершенно безмозглый парень прямо под окнами парня признавался девушке со второго этажа Злате в вечной и искренней любви. Та, оказалось, тоже спала, поэтому сначала обматерила пришедшего, а потом её брат расстрелял его из водного пистолета. Это для парня конечно же было не приятно, поскольку на дворе уже декабрь месяц и мороз под -10. За всем этим наблюдал с высоты третьего этажа Эмиль и искренне болел за то, чтобы вылить на этого романтика ещё и таз воды. И таз тоже в него швырнуть. В общем, сегодня он пришёл довольно таки рано, аж за пятнадцать минут до начала, и ещё и не выспался. В целом, в это утро у него ничего приятного – всё неприятное. У входа он ещё и выслушал целую тираду от уборщицы и консьержки одновременно по поводу отсутствия у него сменной обуви, но это было слишком привычно, чтобы особенно заострять своё драгоценное внимание на этом. Поднимался он по главной лестнице на аж четвертый этаж и постоянно получал в спину или по плечу от младшеклассников, которые к тому же ещё и обязывались, бросая ему что-то по типу «свали» и так далее. Кто-то даже посмел назвать его «чурка», а кто-то «нигер», надо думать, что из-за смуглого цвета кожи, но в общем то никаких казахских или африканских корней у него не было. Хотя он бы и не удивился, поскольку представлял собой гремучую смесь из национальностей. Как только чистые, из-за растаявшего на них снега, черные кроссовки «джордан» коснулись каменного, сделанного под мрамор, пола нужного этажа их обладателя едва ли не сшиб подскочивший к нему Чернец. Он что-то быстро - быстро тараторил, держа друга обеими руками за плечи и качая его назад и вперёд так судорожно, что у Эмиля голова заболела. Буквально через секунду появился Даник, который какой-то автоматной очередью повторял только одно слово: «чувак».    — Да что случилось то? — крайне удивлённо спросил наконец Иманов, когда ему показалось, что он вот - вот  сойдёт с ума от этого действа.    — Катастрофа. — излишне кратко и оглушающе громко пояснил Тёма.    — Поддерживаю – катастрофа. — чуть тише подхватил Даник.    — А можно поточнее? — освобождаясь от цепких чернецовых рук, возмутился Эмиль. Сзади его пихнул кто-то в бок. Поэтому пришлось уйти от лестницы, чтобы никому не мешать спешить за знаниями.    — Ну давайте, рассказывайте. —запросил черноглазый, облокотившись ладонями о заграждение над лестницей, для этого довольно эстетично, будто кошка, выгнул спину, не изменяя при этом её прямоты. — Я уже набросал самостоятельно примерно секстиллион вариантов.    — Это ужасно.    — Просто ужасно. Продолжали гнуть свою линию парни, при этом их лица совсем не намекали на возможность того, что это такие розыгрыши глупые, как они обычно устраивают. Хотя обычно розыгрыши они устраивали совместные для других обитателей 11«г». Взять к примеру тот случай, когда они все вместе на перебой доказывали в их чате в «Телеграме», что физкультуры не будет, потому что физрук умер. А потом эту чудесную историю подхватил Влад и начал рассказывать о том, где будут проходить похороны.    — А можно конкретно?    — Помнишь мы на прошлой неделе пили за то, что мымра уволилась? — зашёл как-то издалека Артём. Мымрой они звали свою классную руководительницу, которая вела у них курс математики и выглядела так, будто бы была знакома с Пифагором лично, а вела себя так, что складывалось впечатление, будто бы у Пифагора она как раз и преподавала. В общем, неприятная бабка, которая постоянно куталась в воняющий дохлым псом платок, чем-то напоминающий среднестатистический совковый ковёр, который висел у неё дома. Эмиль при этом знает, о чём говорит, он ходил к ней на репетиторство с седьмого класса и после каждого занятия всерьёз задумывался о том, чтобы пристрелить её к чертям, то есть к её родственникам. А особенно часто эти мысли появлялись, когда он помогал деду в гараже. У того хранилось очень много оружия, от автомата до спортивного арбалета. Выбор способа убийства чёртилы от этого был сложный.     — Только не говори, что она просто гоняла за своим эликсиром бессмертия.. — мгновенно погруснев, проныл Эмиль и сделал жалостливое лицо, будто мог этим что-то исправить.    — Нет. — поспешил успокоить его Даник.    — А что тогда? — он встрепенулся и приосанился ещё сильнее, вытягиваясь в росте.    — У нас новый классрук или классручка. — пояснил наконец Тёма.    — Ручка. — тихонько прыснул Данияр.    — А что тогда пугаете?! — возмутился Иманов, отшатываясь от заграждения. — Придурки, нет бы сразу сказать!    — Так было бы не интересно. — отмахнулся от него Чернец.    — Не интересно ему, да я чуть не поседел! Разгорающийся конфликт прервал дребезжащий звонок, который едва ли не оглушил всех находившихся в коридоре. Поэтому парни не сговариваясь решили отложить тему кое-чьих странных шуток на следующую перемену. Они просто переглянулись и побрели за ребятами из класса. Первым уроком этого дурацкого и всеми нелюбимого понедельника была музыка, наверное, чтобы не так сильно нагружать детей и хоть в кое-то веке подумать о них. Эмиль сидел на последней парте третьего от двери по правую руку ряда, возле окна, и конечно же был заинтересован только им. Шторы старушка по музыке не закрывала, будто бы понимая, что даже музыкантам её урок совершенно не интерес и старалась занять уставших от запугиваний предстоящими экзаменами и взрослой жизнью школьников хоть чем-то. У доски в это время стояла участвовавшая абсолютно во всём Кристина и зачитывала свой доклад о музыкальном сопровождении военных советских фильмов. Голос у неё был ровным и не громким, речь плавная. Иманов смотрел на облезлое со всех сторон здание, которое было напротив, но в то же время уходило перспективой вдаль. Оно было из некогда белого кирпича, девятиэтажное. Одно из ближайших окон было совсем новенькое и выделялось на фоне общей серости, вокруг него виднелись черные следы копоти. Парень очень хорошо помнил, как оно загорелось, когда он учился в классе пятом. Это был урок физкультуры, мальчик сидел на узенькой деревянной лавочке в огромном спортивном зале в бирюзовых тонах, с покрашенным в бесконечное множество слоёв краски полом. Он смотрел через очень высокие пластиковые окна на это здание, поскольку смотреть было больше на на что и вдруг послышался очень громкий хлопок, из одного окна посыпалось выбитое мощным взрывом стекло и заполыхало пламя. Позже он узнал, что там случилась утечка газа. Костлявые, мрачные, голые деревья торчали из промерзлой на много метров вглубь земли. Их кривые, черные ветки были присыпаны снегом. Их верхушки колыхал ветер. Они покачивались в разнобой, как неваляшки, и будто бы пытались что-то этим донести. На постном, меланхоличном небе изредка пролетали стайки черный птиц, некоторые из них каркали, разрушая всю сложившуюся могильную тишину. Эмиль наблюдал за всем этим, сгорбившись над партой и оперевшись щекой на ладонь, чтобы не шлепнуться вниз и не уснуть, это было бы совсем неуважительно. Особенно, учитывая, что Елена Яковлевна и так закрыла свои излишне накрашенные зелёными тенями глаза на то, что не слушают ни Кристину с её прекрасным докладом, ни её саму. Он сидел и мечтал о том, что ещё всего-то шесть с половиной уроков, поход в библиотеку за недостающим учебником информатики и можно горланить на всю улицу, пока от мороза не начнёшь хрипеть,: «я свободен, словно птица в небесах!». Но вот ситуация напротив этих мечт: уроков ещё много, а, возможно, его ещё и вызовут к директору, чтобы отчитать за внешний вид или отругать за попытку устроить в прошлую пятницу самый настоящий клуб в туалете на втором этаже. Это они ещё просто не знали его планов на ближайшие две недели: устроить в туалете на третьем этаже бардель. Да, для этого даже были девчонки, готовые таким занимать рублей за сто - сто пятьдесят. Но как-то так вышло, что если им предлагать, то придется устраивать бардель на третьем этаже школы под номером «12», которая была в паре кварталах отсюда, где эти девочки и обучались. Просто школа, в которой учился Эмиль, под очень звучным номером «33» (что ж не «666»), считалась типо очень хорошей и вообще, была одной из самых больших школ в городе, поэтому девчонки отсюда откажутся из принципа или же сразу доложат карге Николаевне. Третьим вариантом решения сложившейся ситуации было: уговорить девчонок из 12-ой прийти сюда, до этого пообещав им неплохой заработок на местных интеллектуалах. Слухи об их школе ходили такие, что поверить в то, что здесь многие не занимались «этим» даже в старших классах не потому что они лохи и вообще, все как на подбор какие-то дефективные, а потому что интеллигенции не до этого, они получают знания. Эмилю, конечно, заработка с этого никакого, да и интересных бонусов тоже. Он конечно не отказался бы от денег, но это больше было шуткой и особым перформансом, ежели бизнесом. Единственное, что побуждало хоть какой-то интерес в парне – это совершенно загадочный/ая классный руководитель или классная руководительница. Не то, чтобы прям ажиотаж, но было любопытно. За десять, не считая этого, лет учебы он четко понял, что учителя всегда будут занудными и старыми, или не старыми, но занудными. Ярким примером второго варианта являлась Полина Алексеевна, которая в начале своей карьеры ещё хотя бы немного адекватно себя вела, но теперь впитала в себя скверный характер мымры Геннадьевны.    — Иманов, ты вообще слушаешь? — видимо, устав от полной безразличности ко всему происходящему вокруг парня, вздохнула Елена Яковлевна.    — Слушаю конечно. — кивнул Эмиль и повернулся корпусом к учителю и всё ещё монотонно что-то читавшей Кристине.    — Слушай, не спи. — усмехаясь, пригрозила бабуля (или ещё женщина) своим узловатым пальцем со старым серебряным кольцом времён СССР или раньше. Сама она говорила, что её его подарил лично Бах, поэтому они должны слушать из первых уст, — так сказать, — его биографию. Через какое-то время, не очень продолжительное (в сравнении с мировой историей), Кристина села на место, зазнаваться в полном одиночестве, хотя сосед по парте у неё имелся. Но очень навряд ли троечнику Рагимову будет особенно интересно послушать её хвастовство. Подумаешь, великое дело: собрать статьи с интернета, вставить их в один файл, а потом зачитывать по полчаса. Следующим со своим докладом о чём-то непонятно, кажется, тема была «джаз», вышел Лёша, если этот не талантливый закос под человека конечно знал это слово. Все даже оживились и приготовились ржать со всей хрени, которую надиктует «этот полуфабрикат» с листочка, который ему конечно же заботливо писала бабушка. Ничего плохого в заботе бабушки нет, но так можно сказать про начальную школу, точно не про выпускной класс. * * * Наконец прозвенел звонок, который ударял по барабанным перепонкам даже в кабинете. Старшеклассники быстро похватали свои портфели, у кого они были, и гурьбой повалили в коридор. Кто-то бросал учительнице короткое «До свидания».    — Какой следующий урок? — пока они шли вдоль бесконечных стен и дверей кабинетов, поинтересовался Эмиль.    — Алгебра. — обгоняя их, сказала Даша, девочка с длинными распущенными волосами, в объемной кофте без капюшона и мини-юбке.    — В смысле? А кто его вести нам будет? — тормазнул парень.    — Не знаю, написали, что заменят, а кабинет тот же. — пожала плечами Даша и ускорила шаг, чтобы догнать громко что-то обсуждающую компанию подруг. Она немного отстала от них, потому что не могла найти яркую помаду в тюбике, которую уже с класса пятого мажет на всех уроках без остановки. «И как у неё губы ещё не отсохли?» — думал Эмиль, когда натыкался глазами на это действо. Сейчас он размышлял на тему того, кто же всё-таки будет у них классным руководителем. И пусть эта тема не такая уж и важная. Интересно же! У него было довольно много предположений. К примеру, что эта будет училка по технологии, она, кажется, давно уже не брала классное руководство. Или историчка.. хотя у неё был 8«д». А может информатик. К последнему варианту в голове тут же заиграла его же фраза: «..Если бы вы были моим, — он сделал акцент на последнем слове, — классном.. — на секунду замолчал и посмотрел в окно, хотя оно было закрыто шторами, — Я бы повесился.». В общем, он точно не вариант. За пять лет (с пятого по одиннадцатый) у них сменилось четыре классных руководителя, кто-то просто отказывался, а кто-то, как карга Геннадьевна, сразу увольнялся. Это был пятый, юбилейный, уход классухи. Все они, конечно, как на подбор были были вредными старухами. Минут через пять, примерно, парни добрели до кабинета под номером «217» , который расположен на втором этаже и подписан как «кабинет ОБЖ». Он не чем практически не отличался от других кабинетов, тот же паркет, уложенный так плохо, что шёл складками в абсолютно рандомных местах. Только вот на стенах, вместо краски, были налеплены плотно друг к другу тонкие старые плакаты с инструкциями поведения в разных ситуациях. Эмиль в этом кабинете сидел там же, где и на музыке, он вообще почти всегда тут сидел, исключениями была технология, информатика и русский, но там для этого были свои причины. Здесь же, к слову, окно было одно и то, только возле учительского стола. Но с таким количеством картинок навряд ли оно было кому-нибудь нужно. Многие вокруг пересаживались как им вздумалось, чтобы хотя бы сейчас сидеть там, где нравится. Только единицы оставались на своих местах. Эмиль же разглядывал инструкцию о том, как накладывать перевязку на рану на груди. Вдруг пригодится? За стенами кабинета раздался звонок и вместе с ним в класс зашла дирестрисса, стуча каблуками по паркету. У неё было очень серьезный вид, она дошла до доски, резко развернулась и сложила руки вместе. Её звали Лариса Николаевна, у неё было неудачное окрашивание и крайне странно обведенные черным глаза, как у древних египтян, только криво. Все тут же зашептались о том, что они совсем не хотят эту мымру в качестве училки по математике. Всем конечно же хватило седьмого класса, когда математику начала вести информатичка и в итоге все вложили огромные родительские деньги, чтобы нанять репетитора, или так и оставались нулем по этому предмету. Директриса вообще по образованию учитель начальных классов, а на этот злополучный год будет ЕГЭ, которым всех пугали десять предыдущих лет подряд.    — Здравствуйте, можете не вставать. — она очень неестественно улыбалась. Эмиль аж скривился, будто дольку лимона лизнул.    — Как вы знаете Анастасия Геннадьевна ушла на пенсию две недели назад, чем поставила нас в непредвиденно сложное положение. — она выдержала небольшую паузу, окинула одиннадцатиклассников взглядом. Выглядела она будто бы напуганно, да настолько, что Эмиль успел подумать, что нового учителя она вызвала лично на пару с англичанкой первой группы. Та точно знала как разговаривать с родственниками.    — Поэтому мы с комитетом нашли вам нового учителя по курсу математики и по совместительству классного руководителя. Он сейчас пока что у завуча, но скоро должен подойти.. — она поджала губы, — Вот так.. Шепот усилился. Девчонки буквально уже начинали молиться, чтобы им не подсунули Прохора Савельевича, который вёл математику не очень много часов в неделю в силу своего почтенного возраста, поэтому был вполне себе возможным кандидатом. Кто-то из девчонок, сидящих недалеко от парты Эмиля и Тёмы, сказал, что это может быть Никита Павлович, который ведёт у них физику. Другая девочка, на перебой предыдущей, опровергла такое предложение и выдвинула своё, которое, к сожалению или к счастью, расслышать не удалось. Сзади скрипнула дверь, все с шумом развернулись на неё и повисла тишина. В кабинет зашла завуч и встала у стеночки, закрывая собой щель двери, в которой был слабо виден чей-то силуэт.    — Лариса Николаевна, — начала Алия Абдулборисовна, выглядела она перепуганно, лицо её было белым как полотно, — Там.. такое дело.. — её голос стал писклявым, а она сама дрожала как осиновый лист на ветру, — там.. там..    — Ну, чего вы, Алия? — тоном властной матери, спросила директриса и направилась к молодой завуч. — Пойдёмте. — она положила ладонь ей на спину и повела из кабинета. Подойдя к двери она кивнула силуэту, произнеся при этом: «Идите, Дмитрий Андреевич, идите, не смею вас задерживать.» Эмиль хмурился и щурил глаза, чтобы разглядеть фигуру математика раньше всех, но такие манипуляции ему мало помогали. А когда директриса, растягивая слоги, сказала «Дмитрий Андреевич» кто-то из одноклассниц парня и вовсе взвизнул, да так резко, что тот чуть со стула на пол не свалился. «Готовимся к худшему..» — вздохнул Иманов. В класс вошёл мужчина средних лет с темными волосами, прикрывая за собой дверь. Он еле заметно улыбался, от уголков его губ тянулись на пару миллиметров тонкие морщинки, которые свидетельствовали о том, что математик улыбается очень часто. Одет Дмитрий был в кроссовки темного цвета, чёрные штаны, наподобие брюк, и белую футболку с черной маленькой надписью «secret» на груди и рукавами до локтей.    — Здравствуйте. — кивнул он классу. Затем прошёл до учительского стола, не обращая никакого внимания на множество взглядов, прикованных к нему с невероятным интересом. И даже, как заметил Эмиль, обожанием.    — Меня зовут Дмитрий Андреевич, я веду теперь у вас алгебру, геометрию и буду вашим классным руководителем. Как я узнал моих предшественников вы согнали, надеюсь не палками. — он тихонько хмыкнул. Шутка оказалась неплохая (если судить по реакции), хотя на уроках почему-то любой юмор становился по-настоящему смешным.    — Меня вы возможно по школе уже видели, я преподаю тут уже.. много. — видимо, он и сам не знал, сколько лет преподавал, поэтому решил на этом не зацикливаться, — Давайте с вами проведем перекличку, тут вот лежит журнальчик. — он сел на черный, относительно мягки й стул, пододвинулся к столу и взял в руки журнал. — Я буду называть имя, фамилию, а вы поднимаетесь с места. Запомнить никого не обещаю. Эмиль даже не слушал как учитель называет фамилии одноклассников и одноклассниц, вернее, не вникал в суть сказанного, его значение. Ему почему-то показался до дрожи привлекательным голос учителя. И его внешность тоже. Парень бесстыдно рассматривал математика, подмечая каждую, даже самую мелкую, деталь. «Ты чё пил с утра?» — вздыхал он, греша на сомнительный утренний чай, и мысленно поправлял у учителя торчащую из-за уха едва заметную прядь волос. Забота на расстоянии, так сказать. — «Я ж говорил, что не мята это.» — он сморщился. Но, в целом, проблема быстро решилась, он увел взгляд черных, обрамлённых «девичьими» ресницами, глаз обратно к плакатам на стене. Перед ним вставали люди, оказалось, что у парня много одноклассников с фамилией на букву стоящую раньше в алфавите, чем «И». Хотя этих букв там не так и много, всего то пять штук.   — Эмиль.. — Дмитрий запнулся и поднял голову от журнала, — на какую букву ударение? Тот поднялся, одну ногу по привычке, какая у многих, оставляя лежать на стуле.    — Има́нов.    — Хорошо, Эмиль Иманов.. — он чиркнул что-то в журнале, не глядя. И медленно разорвал затянувшийся зрительный контакт, от которого ученика как током ударило, он вздрогнул и поёжился, а затем сел на своё место, снова уставляясь на плакаты. Щёки будто кто-то обжёг, они горели синим пламенем (хорошо хоть на смуглой коже не видно), а сердце стучало так отчаянно, что казалось, будто у Эмиля поднялась температура под сорок и вообще он всё-таки отравился тем сомнительным чаем.