В чаще леса, найди меня под лунным светом

Несчастным или счастливым человека делают только его мысли, а не внешние обстоятельства. Управляя своими мыслями, он управляет своим счастьем. (Фридрих Вильгельм Ницше)

      Время скоротечно. Кажется, будто ты держишь его в своих руках управляя им, но как только колокол пробьёт полночь, оно ускользает. Ничто не вечно. Идеалы стираются, в убеждениях прорастают сомнения, молодое тело увядает, мысли покрываются дымкой забвения. Всё циклично: одно поколение сменяет другое, за солнцем неизменно последует луна, дело родителей продолжают дети, цветок раскроется на рассвете и увянет к первой заре. Природные катастрофы, войны, катаклизмы, не по одиноки, они приносят с собой смену не только флоры и фауны, но и чего-то неосязаемого, то, что нельзя увидеть, но можно почувствовать. Мы стараемся жить и следовать правилам нового мира, перестраиваемся в угоду чему-то свыше, игнорируя собственные нужды и желания. Разве плохо хотеть чего-то постоянного? Увы, судьба имеет на нас другие планы. Так даже случайная встреча может поставить под угрозу привычное нам течение времени, что в результате повлечёт за собой смену идеалов, которые ты выстраивал годами, меняя твой образ жизни до неузнаваемости.       Человек ураган — таким был Такемичи Ханагаки. Эта личность за столь краткое время смогла повлечь за собой столько событий, сколько не смогла подкинуть ему шутница судьба за все семнадцать лет его беззаботной жизни. Семь дней, семь ночей скитаний по замку, юноша провел в поисках того, что могло отвлечь и занять его бушующие мысли. Жизнь вокруг Манджиро кипела, пока он стоял на месте рьяно оглядываясь по сторонам в ожидании новых проблем. Уж слишком стремительно события в его жизни менялись. Мнимое затишье холодной испариной время от времени проходило вдоль его позвоночника, возвращая трезвость ума и остужая и без того горячий юношеский пыл. Казалось, ещё вчера он сражался с самим, что ни на есть, настоящим оборотнем, стал свидетелем чуть ли не чуда божьего, и плевать что в исполнении колдуна. Манжиро ещё в ту лунную ночь выкинул фальшивые церковные трактаты из своей бренной головы, вверяясь лишь собственным глазам и мировоззрению.       Шиничиро жив, и это — главное, ведь так? Наивная марионетка безжалостно валяется на помойке, пока ее кукловод, как последняя крыса, скрывается в тёмных закоулках страны, но Манджиро знает, это ненадолго. Должник обязательно заплатит по счетам. Тело Мадараме частично покоится глубоко под землей, пока безымянный палец с печаткой мужчины и небольшой запиской терпеливо дожидаются своего получателя. Тайджу задолжал ему битву. Никто не смеет посягать на дорогих его сердцу людей безнаказанно.       Юноша бесцельно бродил вдоль просторных коридоров, всё глубже погружаясь в пучину собственных мыслей, пока блондинистая голова всё же не упёрлась в двери, что стало осязаемой преградой между ним и личными покоями Шиничиро. Глубоко вздохнув, Манджиро без стука приоткрыл деревянные врата, проникая внутрь слабо освещённой комнаты. Мужчина, что до поры времен увлеченно рассматривал свитки, теперь с приподнятой головой и тёплой улыбкой встречал нежданного, но всегда желанного гостя в своей скромной обители.       — И снова без стука, помнится, я воспитывал тебя в угоду общепринятых мер приличия, не так ли, юный лорд? — В его речи легко читалась легкая издевка и озорство.       — Стучатся лишь слуги и приглашённые на аудиенцию гости, я же нахожусь в собственном доме и имею право посещать любые здешние уголки столь же безнаказанно, как и ты.       — Всё ещё злишься? Я ведь уже извинился, что потревожил твой покой. Я всё понимаю, твое тело взрослеет, а в помыслах зарождаются развратные мысли, в твоем возрасте я уже ухаживал за несколькими благородными дамами, вместо того чтобы запереться в комнате и натирать свой…       — Что-то я не вижу дабы в зале для приёмов величаво восседала благородная госпожа, что сможет гордо носить титул герцогини Сано. А вот куртизанок, что ты притащил с собой в замок в качестве горничных хватает, чего стоят лишь их выразительные взгляды в сторону юных господ, что являются на назначенную им встречу.       — Вот ведь, чертовки, а ведь говорили, что кроме меня их больше никто и не интересует, — состроив как можно более обиженное лицо, Шиничиро обреченно вздохнул, чем вызвал легкий смешок со стороны юноши.       — Как наивно. Не пора ли бы тебе уже остепениться, перестать вертеть скоротечные романы на стороне и завести полные обязательств отношения и облегчить всем нам жизнь?       — Манджиро, мой ещё не познавший прелести холостой жизни глупый братец, пойми, в аристократическом обществе, чем выше твой титул, тем больше плотоядных взглядов всецело наблюдают за твоей персоной. Как ты и подметил, помолвка и гласное ухаживание полны обязательств, не говоря уже о самой женитьбе. Нечего таить, для благополучия нашего рода я действительно планирую обзавестись дамой, что сможет зажечь огонь не только в моем жезле, но и сердце. Ведь если со мной что-то случится, я желаю знать, что найдется человек, способный подарить вам любовь сродни материнской, коль вы столь рано лишились её. — С его лица быстро сошло все веселья, сменяя его на более задумчивое и, как показалось Манджиро, грустное выражение. — Увы сейчас не время для любви. Как оказалось, уж слишком многим подонкам приглянулась моя голова, как видишь, их методы не слишком то «чисты».       — Говоря об этом, — достав из небольшого кармана заранее приготовленный бутылёк, юноша демонстративно покрутил им перед побледневшим мужчиной, — время для приема лекарства.       На протяжении семи дней юноша пристально наблюдал за тем, чтобы ни одной лишней капли не проскочило мимо рта мужчины. Он собственными силами «заталкивал» жидкость в брезгливого брата, что лишь от одного запаха зеленой субстанции закатывал глаза, да так, что они могли легко достать до его головного убора. Шиничиро при виде небольшой стеклянной посуды нервно заёрзал в кресле.       — Зачем? Как видишь, я уже полностью здоров и не ощущаю тяжести в теле, незачем переводить продукт, когда всё хорошо. — Его уверенные речи плохо вязались с тем, как он нервно постукивал пальцами по столу.       — Вот как? В таком случае, я отправлю Такеоми послание о том, что его Светлость не смог прибыть на назначенную встречу, так как откинулся по дороге, где-то в лесу, но не переживай, наша репутация от этого никак не пострадает. — Манджиро без угрызений совести давил на уязвимые места мужчины, заранее зная его ответ.       — Дьявол. — Пересилив себя, Шиничиро всё же принял заполненный до краев сосуд и одним, полным, глотком осушил его содержание предварительно скривившись, как от кислого лимона.       — Хороший герцог, видишь, это не так уж и страшно. — В свою очередь мужчина кинул на него полный обиды взгляд.       — Ты говоришь так лишь потому, что ни разу не пил эту отраву.       — Тем не менее, теперь твоему здоровью ничего не угрожает и ты можешь спокойно ехать на прием.       — Мы.       — Что прости?       — Мы едем на приём. В приглашении шла речь о нас двоих.       — Причина?       — Увы, я и сам не знаю. Единственным указанием было как можно скорее предстать перед носителем короны для важных переговоров.       В помещение повисла неловкая тишина. Манджиро старательно пытался понять почему же и он должен отправиться с братом, но прийти к разумному заключению ему так и не удалось.       «И почему именно сейчас? Если я отбуду к завтрашнему дню, то могу не успеть к полнолунию» — мысли юноши метались с места на место в поисках лучшего решения. Почему же Майки так переживал? Ответ достаточно прост, он хотел встретиться с Такемичи. Зачем? Он и сам не понимал. Что-то изменилось в нем за то недолгое время препровождения, что ему посчастливилось провести в компании Ханагаки. Манджиро не находил себе места, всё напоминало ему о юноше: глупое пение птиц, навязчивый запах цветов, что преследовал его на протяжении нескольких дней, даже сапфировые запонки на одежде брата и те вновь возвращали его к голубому сиянию хищных глаз.       «Это всего лишь интерес, не более. Ранее мне не доводилось встречать подобных личностей, поэтому внезапное рвение вполне обосновано и не имеет повода для переживания» — говорил он себе, пока в его голове выстраивался коварный план, дабы ненавязчиво присоединиться к Такаши в его дружеском порыве.       Но больше всего юноша не желал оставлять их наедине. Как бы прискорбно не было это осознавать, но Мицуя и Такемичи хорошо ладили, даже слишком. Один взгляд на их беззаботно улыбающиеся лица вызывал у Майки раздражение, а потому, внезапный визит королевского двора стал весьма некстати, к тому же, подвергал его тщательно выстроенный план опасности.       — С чего бы мне посещать это унылое место? Кроме того, кто останется присматривать за герцогством? Поездка с визитом займет несколько дней, мы не можем оставить поместье кому попало. Разве этот напыщенный индюк не понимает, что не могут люди так запросто бросить все свои дела и примчаться по первому его зову без должных объяснений? — Блондин начал закипать, он понимал, что переходит черту дозволенного, но было уже поздно. — Похоже, что корона придавила ему не только голову, но и…       — Манджиро, — голос человека перед ним звучал угрожающе.       Юноша мгновенно затих, слегка склонив голову.       «Вновь этот взгляд» — осознание ситуации неприятно стало саднить на кончиках пальцев юноши, отдавая волной электрического тока по всему телу. Майки ненавидел, когда брат так делал. Шиничиро умел подчинять и он знал это, беспрекословно, одним лишь взглядом, будто сама аура мужчины давила на всех присутствующих, принуждая следовать каждому его слову. Внутри скребли кошки, норовя вырваться на волю, но юный лорд знал, что ещё не время.       — Благоволи судьбу, что сейчас ты находишься лишь в моей компании, а не на виду множества господ. Ты не хуже других знаешь, что любое оскорбление в сторону правящей династии соизмеримо смертному приговору. Без исключений. — В тоне главы рода была едва различимая расчётливость и холод, что не дали усомниться в его правоте.       — Прошу простить меня за мою дерзость, — мнимое сожаление, и легкий поклон головы не смогли убедить герцога, на что он лишь тяжело вздохнул.       — Я понимаю почему ты недолюбливаешь Такеоми, на то есть свои причины. В молодые года, он действительно не был лучшим примером для подражания, да что уж там говорить, его дурная слава распространилась далеко за границы Англии. После окончания войны Алой и Белой розы, фракция белых одержала верх, во главенстве с Акаши Минамото — отцом Такеоми. Наш род десятилетиями служил короне, вне зависимости от того, кто именно удостоится чести носить терновый венец, облаченный золотой пылью. Личная неприязнь не может стоять выше кровного долга, ты должен это понимать, — Майки не нравилось к чему ведёт разговор, но вопреки собственным чувствам стойко игнорировал нарастающее негодование. — Он… неплохой человек, можешь поверить мне на слово, я знал его ещё задолго до того, как корона перешла в его руки. Власть опьяняет, раскрепощает и снимает общественные кандалы, создает иллюзию бесконечных возможностей. Именно потому, мы, как тень, что оберегает престол Англии, должны стоять на ее защите, и в случае чего предотвратить раскол. Ты это понимаешь?       — Да. — Твердый взгляд младшего брата вселял надежду, и давал понять, что всё что он делает — не напрасно.       — Хорошо. В таком случае будь готов, к утру карета будет дожидаться нас у главных ворот. За сохранность замка можешь не переживать, я отправил письмо с просьбой к маркизу Изане, дабы тот присмотрел здесь за порядком.       — Брат наведался к нам? Не сочти мои слова за грубость, но это Soulless likeness of a man не удостоило нас чести явиться на поминальную церемонию родителей. Пусть он и сын любовницы, но даже так, я считал его частью семьи. Неужто ты думаешь, что спустя несколько лет затишья, он так запросто явится в отчий дом, предварительно выбравшись из собственных удельных земель? — Слова Манджиро имели смысл. В последний раз он виделся с юношей, чьи белые волосы подобны первому снегу, много лет назад, не считая случайных встреч на светских приемах, что время от времени устраивала тётушка Анна.       — Ты лучше всех знаешь насколько мои методы убеждения действенны. — Широкая улыбка и прикрытые глаза говорили о многом. Теперь, младший Сано был более чем уверен в том, что Шиничиро не пожалел средств, дабы вернуть загорелую задницу юноши обратно в отчий дом.       — В таком случае, позвольте откланяться.       — Иди, на рассвете тебя потревожит наставник, поэтому даже не думай сбежать.       — Shit, — негромко выругавшись про себя выплюнул юноша с противоположной стороны двери, — как же я тебя ненавижу.

***

      Поездка всегда расслабляет, но ещё больше она заставляет тебя погрузиться в собственные мысли. Не успеешь заметить, как за ненавязчивым созерцанием беспрерывно сменяющихся картинок, ты несоизмеримо устаешь. Проложенная тропинка и небольшие холмики покачивали карету из стороны в сторону создавая эффект колыбели, что время от времени тёплой пеленой сна падала на веки не только представителей рода Сано, но и кучера, что лишь крепче сжимал поводья в своих руках. Едва ощутимая летняя прохлада в сочетании с лёгким ветерком были отличными компаньонами для двух парней, что не спешно рассекали лесные чащи собственного герцогства.       Пока Шиничиро не мог наглядеться прекрасными видами родной земли, его брат гневно пытался просверлить в нем дыру. Сидя в просторной карете, юный лорд злостно проклинал свою судьбу. Его день явно не предвещал ничего хорошего. Ещё с первыми лучами солнца Рюгуджи ворвался в покои юного лорда и бесцеремонно сбросил того с кровати. Многие за такую вольность уже лишились бы головы, обрекая на немилость не только себя, но и собственную семью, но у наследника виконта были особые привилегии по части «воспитания» младшего Сано. Поэтому, ещё до того как приступить к утренним процедурам, Майки неспешно одевая свою парадную накидку уже повторял по третьему кругу наизусть заученные ещё несколько лет назад правила дворянского этикета под строгим надзором наставника. Сейчас же, обреченно сидя в своей персональной камере, он надеялся, извлечь хоть что-то полезное из данной поездки.       Несмотря на собственную неприязнь к Такеоми, Манджиро никогда плохо не отзывался о его младших. Когда род Акаши не был носителем столь тяжёлого бремени, как управление целой страной, Майки имел неоднократную возможность побывать в их компании на различных событиях, как, например, балах, маскарадах, или же провинциальных торжествах.       Если бы он мог обозначить каждого из них используя лишь пару слов, он непременно сделал бы это так: Такеоми — самовлюблённый властитель, Харучиё — непредсказуемый, инфантильный, но верный своему идеалу, Сенджу — пылкая, сильная, упрямая, желающая всегда поспевать за братьями девушка. Время проведенное с двумя детьми, чьи волосы напоминали ему цвет едва распустившейся сакуры, было одним из лучших, что помнил юноша.       Когда ты маленький мальчик и по совместительству являешься прямым потомком древнего рода аристократов, что находится у каждой бездомной собаки на слуху, очень не просто найти друзей одного с тобой возраста. Не говоря уже о том, чтобы найти того, кто будет разделять твое мировоззрение и мысли, не пытаясь при каждом удобном упоминании брата распластаться у твоих ног и вымолить личной аудиенции герцога. Когда тебя обступает толпа маленьких безвольных марионеток собственных родителей, ты начинаешь по другому видеть этот мир. На фоне мелких прихлебателей, парочка близнецов казалась не от мира сего. Нелюдимый на первый взгляд юноша, что отпугивал от себя не только детей, но и взрослых, и юная дева, что без стыда рассекала по бальному залу невзирая на длинное платье, которое едва волочились по земле. От этих воспоминаний на душе становилось теплее. Долгая разлука действительно принуждает любопытство взять над тобой верх.       «Скоро мы встретимся вновь» — про себя проговорил юноша, скрывая легкую улыбку за длинными рукавами одежд.