Гений поневоле

Красные облака на черном плаще. Я едва не задохнулась, когда поняла, что уже видела этот рисунок. Видела… В ту ночь, когда убили Куро и Наори-сенсей. И почти убили меня… Все это сделал человек в маске… и в плаще с кровавыми облаками. — Учиха Итачи… Так ты вместе с этим психопатом? — Ки с ненавистью уставился на Итачи. Его вполне можно понять. Перед нами — убийца нашей сенсей. — Верно, — кивнул Итачи. — Мы — организация Акацуки. И нам нужен Наруто Узумаки. — Узумаки нужен мне, — не согласился Асура. — Я вам его на опыты не отдам. Самому нужнее. — Мы, кажется, договаривались, что ты получишь Наруто сразу, как только мы достанем из него Кьюби, — в голосе Итачи скользило легкое раздражение. — А я передумал! Мы наблюдали за этим диалогом с полнейшим охреневанием. Что делать? Против Итачи с шаринганом… У нас нет ничего! — В любом случае, Асура-сан, вы ведь не против, если я избавлю нас от этих коноховцев? А потом мы решим, кто заберет Наруто… — Согласен! Убей их всех, красноглазый. Ой-ей. Ки даже ничего не понял, как оказался в гендзюцу. Более того, я сама не поняла, почему внезапно Хьюга бросился на меня, собираясь показать мне всю мощь своего клана. Да почему я?! У меня даже чакры почти нет! — Я убью тебя, Итачи! — прокричал Ки мне в ухо, пытаясь попасть по мне мягкой ладонью. — Хахаха, — радовался Асура. — Так вам и надо! Я уворачивалась из последних сил — предыдущий теневой захват вымотал меня до дна. Уворачиваться от Ки было подобно какому-то издевательству, но тут мне помогали мои рефлексы, наточенные за время совместных тренировок: все-таки раньше мы были в одной команде. Вот только хватит меня таким темпом… недолго. Мне помог Заяц. Он оказался за спиной Ки и шлепнул тому на спину печать обездвиживания. Да, точно. Я ведь сама положила ему в сумку десяток таких штук. — Вы украли наследие клана Узумаки, жалкие коноховцы! — тут же сорвался на крик Асура. — Я вам этого так не оставлю! Только я могу владеть фуиндзюцу! А вы все — жалкие подделки! Я убью вас лично! Всех, кто притронулся к Узушио! Лицо Итачи выражало скуку. Как специалист в области игнорирования крикунов (привет, Назаки времен двухлетней давности), я могу сказать, что Учиху изрядно достал этот Узумаки. Но по каким-то причинам он вынужден его терпеть. — К сожалению… вам не повезло, — прохладно заметил Итачи. — Если отдадите Наруто, то я оставлю вас в живых. Еще чего. — Скажи, зачем? — решила я пойти ва-банк. — Зачем? — Зачем ты уничтожил клан Учиха? И… кто был тот, второй, который тебе помогал? Я не смотрела ему в глаза: детство с Куро научило меня, что смотреть в глаза Учиха с шаринганом — очень и очень плохая идея. А потому держала взгляд ниже, на его шее. Но даже так, каким-то образом его гендзюцу подействовало на меня, потому как небо вдруг окрасилось в ярко-алый цвет. Чертов гений Учиха. Может быть я уже была в гендзюцу, сразу, как только он появился. И пока я думала, что не смотрю ему в глаза… в реальности было все иначе. Красно-кровавое небо без единого облачка, словно раскрашенное каким-то абстракционистом. Черная земля. Я попыталась сбросить ощущение гендзюцу — но какое там? Против чистокровного Учиха я была бессильна. Против Итачи — смешно. Пространство изменилось, рисуя мне знакомые кварталы Конохи… Пустые, черные. В темном небе сияла белая полная луна, широким ареалом раскинувшись над головой. Впереди мелькнуло белое пятно — котенок, бодро бегущий передо мной. Нос уловил окружающие летние запахи. Вокруг стрекотали сверчки. Я снова была там, в ту ночь, и не одна: рядом со мной, засунув руки в карманы, шел Куро. — Шиками… — с легкой улыбкой позвал меня Куро, и, вопреки всему, мое сердце болезненно отозвалось на его голос. «Это иллюзия, это все неправда, неправда!» — кричал мой разум. Я снова попыталась сбросить гендзюцу… Чувство ужаса подступало липким комком. Я помнила этот вечер — слишком хорошо помнила. Внутри все сжалось, потому что надо было бежать, бежать, прямо сейчас… — Ты мне нравишься, Шиками… — произносит Куро и смотрит на меня. Мне казалось, я почти забыла его лицо — но нет, каждая черточка его лица отзывается в памяти, словно круги по воде. Это точно был Куро. — Нет, не надо… надо уходить отсюда… — что-то лепечет моя младшая версия, но Куро не слушает: берет за руку и тянет вперед… Навстречу смерти. Я знаю, что будет дальше. Я также знаю, что это всего лишь слишком правдоподобная иллюзия: но разве можно ощущать этот мир всеми пятью чувствами?! Куро реален прямо здесь и сейчас… Как может быть все это так взаправду?! Я чувствую, я вижу его, он держит мою руку, он существует… — Ну надо же! Я почти прослезился! — третий голос врезается в тихую идиллию, и я с ужасом осознаю, что не в силах остановить этот камень, несущийся с горы. Мужчина в маске и в плаще с облаками в цвет неба нападает на нас, и снова, как тогда, Куро защищает меня. Каждое наше движение повторяется, как по нотам. — Уходи, Шиками! Это все неправда. Это все иллюзия. Это всего лишь слишком реальное гендзюцу… События несутся друг за другом, снося меня, и показывая моменты из битвы, когда Куро почти убивают. Финальный аккорд: Куро оказывается в цепях, беспомощный перед клинком безжалостного убийцы. Стремительный взмах, брызги крови, застывший крик. Мои руки заляпаны липкой алой кровью. Куро хрипит, что-то пытается сказать. Я разбираю его хриплый голос: — Это… из-за… тебя… — Это из-за тебя! — кричит голос шиноби в маске. — Это из-за меня… — шепчет моя версия. — Из-за тебя… — Ты виновата… — Хватит! — кричу я, затыкая уши. — ХВАТИТ! — Нет, не хватит, — с улыбкой обещает мне шиноби в маске. В следующий миг адская боль пронзает мою спину, мой позвоночник, мои внутренности. Я вижу торчащий из собственной груди черный клинок. Оружие проворачивается внутри меня, вызывая невыносимый, жгучий крик. Во рту ощущается противный привкус железа. В той реальности я быстро лишилась сознания. Но здесь спасительная темнота никак не наступала, давая мне в полной мере насладиться происходящим кошмаром. Клинок возился во мне, разрывая каждую клеточку тела. Куро укоряюще смотрел и тихо говорил, что это все из-за меня. Боль, боль, боль. Боль была везде. Каждый момент был наполнен ею. Каждый крик, срывавшийся с моих губ. Казалось, что ничего не может быть хуже, и тут наступала новая волна боли. Лицо Куро, перечеркнутое болезненной гримасой. Его тело, леденеющее в моих руках. Бесконечное кольцо боли и ужаса: я снова не смогла его спасти, я бесполезна, я виновата… Пожалуйста, пусть этот кошмар закончится… Пожалуйста. Кошмар? …Как же больно… Все ненастоящее. Я снова не смогла спасти Куро, он снова умер на моих руках… Это все лишь навеянный кошмар. Я оборачиваюсь, чтобы еще раз рассмотреть маску моего убийцы. Весь этот мир сделан лишь с одной целью… — Это был не ты, Итачи… — во рту противно скользит привкус металла, и теплая струйка течет из уголка губ. — Уверена? — в этот раз маска говорит голосом нукенина Конохи. Одной рукой он снимает ее, обнажая свое идеальное лицо с характерными линиями на щеках, которые, впрочем, совсем его не портили. — Это был я. — Нет, — сплюнула я кровь куда-то в темную землю. — Это не мог быть ты. — Ты просто обманываешь саму себя, отрицая все доказательства, — скучающе заметил Итачи. — Это был я. Я убил Закуро, я убил и тебя. Всего на мгновение я была готова поверить ему… Все совпадало, все сложилось, как две части разорванной картины… За тем лишь исключением, что у этой картины не совпадали некоторые детали… — Ты никогда не обладал навыком исчезания в пространстве, в отличие от того шиноби. Я спрошу еще раз. Зачем, Итачи? И кто был тот, второй? Итачи молчал, словно бы мой вопрос поставил его в тупик. Боль прекратилась, а окружающее меня пространство застыло во времени и вдруг пошло трещинами, как если бы кто-то разбил стекло. — Я думала… думала, что ты не причем, Итачи. Что тебя заставили. Что этот — второй — как-то на тебя повлиял. — Это не так, — голос у Учиха не отражал никаких эмоций, словно бы со мной говорила кукла. — Это было мое решение. — Да конечно, — я хмыкнула. — Я помню тебя, в детстве. Ты никогда не был таким жестоким. Ты помнишь, как мы познакомились? Итачи промолчал. — Ты смотрел на бабочку. Ты просил меня ее не спугнуть, Итачи. Ты спрашивал меня, в чем смысл жизни. И после этого, ты думаешь, я поверю в то, что ты всегда был жестоким убийцей?! — мой голос сорвался. — Ты обманул всех. Все считают, что ты в одиночку вырезал свой клан. Но ведь это не так. Так скажи мне, Итачи — зачем?! Зачем ты это сделал? Почему всех Учих убили? Что сделала Наори-сенсей, что сделал Куро? Что они сделали, чтобы быть безжалостно убитыми каким-то шиноби в маске?! — Они родились Учиха, в этом их проклятие, — тихо ответил Итачи. — В этом наше проклятие. — Нет никакого проклятия! — не выдержала я. — Никто не бывает особенным! Разве это плохо, родиться кем-то, кто ты есть?! — Вам, Шиками-сан, не понять. — Ну конечно, мне не понять… Хочешь, расскажу, что произошло на самом деле? У меня есть свои мысли на этот счет. Итачи снова промолчал. Я решила, что это согласие. — В тот момент между кланом Учиха и Конохой готовилась разразиться гражданская война. И надо же — как удачно — все Учиха умирают. А вспоминая, что ты работал в АНБУ в то время… Это была твоя миссия, верно? Ты подходил на эту роль лучше всех… Ты был вхож и в клан, и в АНБУ. Разумеется, они поручили это тебе… И, видимо, даже связались с Акацуки — так ведь называется твоя новая организация? — Что ж… — вздохнул Итачи, в его голосе скользнуло нечто, похожее на интерес. — Весьма умно с вашей стороны, Шиками-сан. — То есть я права? Это радует. Но кто был тот, второй? Он ведь… тоже Учиха, верно? — Вы и до этого додумались, Шиками-сан?.. Ваш ум действительно поражает. Два удара и все в точку. Хотя последнее было не более, чем абсурдным предположением. — Расскажи мне, что произошло. Свою версию. — Что ж… — Итачи задумался. — Раз уж вы и так все знаете… Я действительно должен был уничтожить клан Учиха. Для этой миссии я связался с шиноби из Акацуки — он тоже Учиха, хотя имени его я не знаю. Он назвался Тоби. В ту ночь мы должны были вырезать клан, я взял на себя северную сторону, а он — южную. В назначенное время, после миссии, мы должны были встретиться за пределами Конохи. Однако, что-то пошло не так. Его там не было. Наори Учиха ценой своей жизни использовала Изанаги, и едва не убила Тоби. — Изанаги? Что это? — Техника шарингана, позволяющая обращать неугодные пользователю события в иллюзию. — А этой техникой… можно спасти, если, скажем, кого-то убили? — Да, в этом суть. Чаще всего Изанаги применяют, чтобы отменить собственную смерть, но при желании, можно спасти кого-то еще. Вот оно как… Что ж. Это объясняет… многое. Например, то, почему я до сих пор жива. Я ведь была уверена, что меня убили. Но потом не обнаружила ни единого шрама: так, как будто бы ничего и не было. Я была права во всех своих ощущениях. Меня убили. И одновременно, этого не случилось. Ками, это объясняло почти все. Но в таком случае… Почему жива только я? Почему не Куро? Куро ведь Учиха. Его бы следовало спасать в первую очередь. Если только… Нет, я обдумаю это потом. — Теперь, когда вы знаете все… Шиками-сан, у меня к вам только один вопрос. Что вы будете делать дальше? Итачи смотрел на меня оценивающе, слегка наклонив голову вбок, подобно ворону. Я поняла — каждое слово, сказанное мной, должно быть максимально аккуратным. Он ведь и убить меня может. — Твоя история — это не моя тайна, — осторожно начала я. — Уж не знаю по каким причинам, но ты добровольно принял предложенную тебе роль палача. Мне нет выгоды кому-то рассказывать о тебе: во-первых, мне не поверят, во-вторых, это дело глубоко увязло в политике. Кроме того, я не знаю, друг ты Конохе или нет. Так что в этой ситуации… я не буду ничего делать. — В таком случае, зачем вы так добивались услышать от меня правду, Шиками-сан? — Чтобы понять, почему я жива, а Куро нет. — И мой ответ вас устроил? — приподнял одну бровь Учиха. — Более чем, — я поклонилась. — Спасибо тебе за эту информацию, Итачи.