Роза Ветров

Эпинэ никак не мог прийти в себя. Мысли не двигались, ошалевший от таких коллизий разум отказывался искать даже малейший проблеск света в сложившейся ситуации. Когда Иноходец согласился на плен под крылом Рокэ Алвы, он не считал себя предателем — он всего лишь ушёл от чужих к своим, под родные чёрно-белые знамёна. Чужие принимали его, как гостя, обращались уважительно и где-то даже переслащивали, но они были чужими… Теперь многие из них мертвы. Потому что он предал их. Робер поднял голову, услышав громкий голос. Рокэ сидел на поваленном стволе, с вежливым вниманием глядя на Вейзеля, застывшего перед ним по стойке смирно. — Рокэ, — голос артиллериста казался деревянным. — Вам не приходило в голову проехаться вдоль реки? — Нет, — кэналлиец спокойно выдержал взгляд бергера. — А что там? — он явно хотел сострить, но на мгновение обратил внимание на присутствие Робера и воздержался. — То же, что и здесь! Грязь, камни и ничего живого! — Я так и думал, — всё так же спокойно заметил Алва. — Смотреть на это нет никакого смысла. Никогда ещё Эпинэ не был настолько с ним согласен. — И это наделали мы! — Вейзель был на грани, которую Иноходец уже пересёк. — Я! Это я рассказал вам про сель и заложил мины… — И отменно заложили, — Рокэ поднялся. — Курт, соблаговолите прекратить истерику. Если вы ждёте, что я возрыдаю вместе с вами и начну кататься по земле и голосить о собственной греховности, я вас разочарую. Я сделал то, что считал и считаю правильным. Что до вашей совести, прошу вас, договаривайтесь с ней побыстрее. В конце концов, вы — солдат и выполняли приказ. Когда мы вернёмся, можете переселиться в храм и биться головой об пол, сколько душе угодно, а сейчас извольте готовить штольни для взрывов. Взрывов? Он собирается взорвать ещё что-то? — Рокэ! — Каждому своё, Курт, — Алва пожал плечом. — Вам — закладывать мины. Мне — писать ультиматум. — Какой ультиматум после того, что вы натворили?! — Вы мне надоели, Курт, — он испустил вздох. — А ультиматум очень простой. Если Адгемар не примет наших условий, с Равиатом случится то же, что и с долиной Биры. — Но это невозможно! Там другой грунт и… — Именно, — удовлетворённо произнёс Рокэ. — Переходя к делу, вы стремительно умнеете. Я не хуже вас вижу, что Змеиное Око так просто не взорвать, ну и что? После того, что мы сделали с Барсовым, кагеты сожрут любую угрозу, — так это был блеф… Роберу стало чуть спокойнее. — Даже пойми Адгемар, что я блефую, ему его же казароны не дадут ослушаться. Поскольку на месте бирисских деревень будут видеть свои замки. — У меня нет сил с вами спорить, — устало вздохнул Вейзель. — Но зачем делать лишнюю работу? — Затем, что играть краплёными картами нужно честно, — пояснил Рокэ, как истинный игрок. — Штольни должны быть сделаны на совесть, а наши бакранские друзья не должны усомниться, что в их руках жизнь и смерть Кагеты. — Бакраны? А они при чём? — не понял артиллерист и Робер вместе с ним. — При том, что Озёрное плато принадлежит королевству Бакрия, — выдал Ворон, и Вейзель чуть ни рухнул от удивления. — Так же, как Барсово ущелье, перевалы Окиза и Гарза и Даргатское нагорье. Пусть козлы бодают барсов, это полезно и тем, и другим. Седуны растили себе врагов веками, вот и вырастили. Эта ненависть защитит Варасту лучше, чем десятки крепостей, хотя я властью Проэмперадора раздам предгорья нашим доблестным таможенникам, особо толковых сделаю баронами… На всякий случай. — Про вас не зря говорят, что вы — отродье Леворукого. Робер криво усмехнулся. Отчего-то это звучало явным преуменьшением. — Я одинаково владею обеими руками, — лениво возразил Алва. — А милейшие Адгемар, Штанцлер и Сильвестр никоим образом не принадлежат к моему проклятому роду, но играют по тем же правилам. То есть, без правил. Я выиграл эту войну. А как — моё дело. — Мне жаль вас, Рокэ Алва, — на этот момент даже Робер был удивлён. — Сейчас вы и правда победили, но потом… — Потом мы все умрём, и хватит об этом, — отрезал Рокэ. — Будь по-вашему, — наклонил голову артиллерист. — Разрешите идти? — Идите уже… Вейзель исчез, и Иноходец закрыл лицо руками. Не хотелось ничего. Вообще ничего. — Ауч, — тихо выругался Алва, и Робер поднял голову. — Ваш маленький друг хочет меня съесть, — приглядевшись, Эпинэ увидел, что Клемент сидит на ладони маршала и активно ругается на своём крысином языке. — Он просто привлекает внимание, — вздохнул Иноходец. — Наверное, боится, что вы про меня забудете. — Заботится о вас, — легкая улыбка украсила бледное лицо. — Всё правильно делает. Вы очень плохо выглядите. Робер опустил голову, не потрудившись ответить. Алве не нужно было ничего объяснять. Он прекрасно всё понимал, знал, что за чувства терзают пленника. — Вы были правы, Рокэ, — прошептал Эпинэ, глядя в землю. — Мне не надо было ехать с вами… Я мог бы сейчас спокойно сидеть пить вино с Эмилем и не видеть… Всего вот этого, — он сделал неопределённое движение рукой. Рокэ долго молчал, кажется, раздумывал, что сказать. А потом Робера схватили за плечи и резко поставили на ноги. Синие глаза, волшебные, гипнотические, заняли весь его взор. — Робер, — голос Рокэ звучал зловеще. — Ответь. Ты убил их? — Нет, — честно ответил Робер, не очень понимая, к чему вопрос. — Ты мог что-то изменить? — ещё более строго спросил он. — Я… С этой позиции Эпинэ никогда не думал. Но ведь это на самом деле был хороший вопрос. Тот же Вейзель явно думал, что может остановить Алву своими тирадами о морали и Создателе, но сам Иноходец — нет. Он потому и молчал, слушая их бессмысленную перепалку, потому что знал, что не может ничего сделать. Знал и всё равно винил себя за то, что ничего не сделал. — Ответь, — вырвал из размышлений голос Алвы. — Нет, — качнул головой Эпинэ. — Я не мог ничего изменить. Потому и не пытался. — Тогда почему ты винишь себя? Синие глаза смотрели в душу, разрывая на куски всё, что встречалось на пути, будь то чувство вины или остатки ненависти к Ворону. Робер отшатнулся, но Алва крепко держал его за плечи, не давая отдалиться и отвести взгляд. — Потому что… — неожиданная догадка пронзила его. — Потому что я не хочу ненавидеть тебя. — Что? — чёрные брови поднялись в удивлении, и синие глаза мгновенно растеряли всю свою магию. — Ты не хочешь ненавидеть меня… Поэтому решил уничтожить себя самого? Это же безумие! — Кто бы знал, что ты обвинишь меня в безумии, — Робер рассмеялся, и Рокэ отступил, опуская руки. — Как твоё плечо? — Проклятие, Робер, — Алва отвернулся. — Да что с тобой не так? Иноходец и сам не знал ответа на этот вопрос.

***

— По поручению Его Величества короля Бакрии Бакны Первого я, Рокэ, герцог Алва, излагаю условия, в случае исполнения которых королевство Бакрия согласно заключить мир с Кагетской казарией, — Алонсо читал с листа, хотя прекрасно знал содержание ультиматума, ведь он сам помогал его писать. — Бакрия настаивает на признании своих прав на владение исконно принадлежащие бакранам земли по обе стороны от священной для её народа горы Бакра, а так же Озёрным плато, Барсовым ущельем, перевалами Окила и Гарза, Даргатским нагорьем и предгорными землями вплоть до Орги. Высокий молодой человек с роскошными усами — по описаниям Робера Алонсо узнал племянника казара по имени Луллак — слева от трона скривился так, будто ему скормили сразу шестнадцать отменных агарийских лимонов, но Белый Лис, величаво восседающий перед послами, держал неизменную маску скорби. — Его Величество Бакна Первый требует разрыва союза между Кагетой и враждебными Бакрии Агарией и Гайифой, — как же вождь бакранов гордился своим новым званием, Алонсо до сих пор внутренне содрогался, но ситуация требовала каменной мины. — Бакрия готова подписать мирный договор не раньше 18-го и не позже 24-го дня месяца Осенних Ветров у южного подножия горы Бакра. Адгемар не выглядел удивлённым. Луллак же рвал и метал за двоих, ругаясь себе под нос на ло-кагет, которого ни Алонсо, ни двое адуанов, которые его сопровождали, не знал. Провожал их до Равиата всё тот же Золотой эскадрон, с которым генерал Алва расставаться не желал, и сейчас его охраняли они же — полковники Клаус Коннер и Жан Шеманталь, которым Проэмперадор предлагал предгорные баронства, но они отказались, чтобы последовать за Алонсо к столице. — При этом Его Величество с прискорбием сообщает, что, если Кагетская казария отвергнет его условия, он вынужден будет взорвать берег озера Змеиное Око, как уже взорвал одно из Барсовых Очей, дабы покарать жестоких и вероломных бириссцев, коим дети Великого Бакры обязаны неисчислимыми бедствиями, и убедить сомневающихся и недоверчивых в своей твёрдости, — закончив читать, Алонсо отвесил неглубокий поклон. — Если Его Величество Адгемар желает ознакомиться с документом лично, я могу передать его вам из рук в руки. — Буду признателен, — казар смотрел на него полминуты, особенно долго изучая генеральскую перевязь. — Сын сестры, прошу, возьми у генерала бумагу и передай мне. Луллак послушался. Движения его были нервными, но положение и этикет обязывали держаться достойно, поэтому физического столкновения удалось избежать. Тем не менее, пока казар читал ультиматум, его племянник решился на довольно едкое замечание. — Скажи мне, генерал, — он особенно выделил звание. — За какие заслуги ты удостоился такого высокого звания в столь юном возрасте? Алонсо резко поднял руку, заставляя замолчать разозлившегося Коннера. — Полагаю, что за успешное командование Золотым эскадроном, — произнёс он спокойно, едва удерживаясь от улыбки при виде выразительного лица Луллака. — Но на самом деле, я обязан выразить вам свою благодарность. — За что же? — густые чёрные брови взлетели вверх. — Вы ничего не сделали, чтобы спасти погнавшихся за нами казаронов, — Алонсо пожал плечами. — Так что, справедливости ради, моё высокое звание в столь юном возрасте — ваша заслуга. — Ты… — Держи себя в руках, сын сестры! — Адгемар на секунду сбросил маску, чтобы приструнить племянника. — Не стоит повторять ошибки отважного Туххупа. Именно вспыльчивость кагетского характера привела нас к поражению. Луллак открыл рот, чтобы выразить всё, что он думает о том, что привело их к поражению, но тут же закрыл его. Понял, видимо, что рассуждать об этом при враге, который был в гуще событий, попросту неуместно. Адгемар сидел, склонив голову над ультиматумом, и пытался придумать выход из положения, в которое сам себя загнал в погоне за гоганским золотом и абсолютной властью над своей страной. Ричард оказался потрясающе дальновиден — без присутствия Робера Лису было куда сложнее выкрутиться. — Я не сомневаюсь в твёрдости авторов сего… Манифеста, — он долго подбирал слово. — Я обязан спасти свой народ и доказать лояльность… Бакрии и Талигу. Как казар Кагеты, я принимаю ультиматум брата моего Бакны, — последние слова он явно произнёс через силу. — В назначенное время я лично буду в назначенном месте. Я сказал. — Тебя слышали, — слегка улыбнулся Алонсо. Главная цель достигнута. Теперь оставалось дождаться, кого он объявит виновным.