Роза Ветров

— Вы уверены, что здоровы, Ричард? — в отличие от своих младших братьев и сестер, Андрес Алва не собирался с ним формальничать, и это не то пугало, не то радовало. — Нет, — Окделлы не должны врать, тем более Алва. — Правая рука все еще болит. Но я подумал, может, стоит тренировать левую? Вороненок задумчиво прикусил губу. Размышляет, поганец. — Падре говорил, что не стоит разбрасываться на изучение разного одновременно, если только в этом нет необходимости, — тонкие черные брови забавно дернулись. — Он бы сказал, что вам стоит сначала довести до совершенства правую руку, а потом браться за фехтование левой… Но будем считать, что обстоятельства требуют, — Андрес лучезарно улыбнулся. — Тем более, что мне все равно скучно. — Дамиан для вас слишком молод, старшие братья не живут с вами, а отец постоянно вас побеждает? — Ричард улыбнулся в ответ. — Не зарывайтесь, Ричард, — Вороненок перекинул шпагу в левую руку. — Я согласен тренироваться левой. Тем более, что она у меня далеко не совершенна. Несовершенство, конечно, несовершенству рознь, но Алва выбил у Окделла шпагу на втором выпаде. — Плохо, — резюмировал он, снова забавно хмуря брови. — В позицию, Ричард.

***

На лице Андреса застыла жалость, смешанная с лютой долей отвращения, неизвестно, к кому обращенного. Потрепав Баловника по голове, сын Алвы долго смотрел на Ричарда, а потом снова на коня, кажется, удивленного таким вниманием к своей скромной персоне. — Чем потчевали это бедное животное в этом вашем Надоре и как вы вообще на нем можете ездить? — кажется, Вороненок был возмущен самим фактом существования столь жалкой лошади, и Дикона это одновременно и смущало, и злило, но хуже всего было то, что Алва прав — довести до такого состояния благородное, пусть и не слишком породистое животное мог только совершенно никудышный человек… — Я отошлю Баловника в Надор, если он так задевает ваши чувства, Андрес… — От того, что я не буду его видеть, он не перестанет существовать, — Алва качнул головой и решительно уставился на Окделла. — Ричард, я хочу получить честный ответ. Кто довел ваши владения до такой нищеты, что вы не смогли достойно содержать своего коня? Дик аж подпрыгнул. Часть его сознания хотела немедленно выкрикнуть, что Ворон, но справедливость требовала задуматься и отвечать честно по-настоящему. — Ваш отец убил моего, — произнес Дикон, чувствуя, будто гора упала с плеч. — Но Надор разорил не он. Это сделали те, кто пришел после него и начал грабить. И те, кто не смогли его восстановить, хотя у них было время… — Ызарги, — сморщился от отвращения Андрес. — Кто? — не понял Ричард. — В степях водятся такие звери, — пояснил Вороненок. — Мерзко выглядят и питаются в основном падалью. Я не знаю, кто те люди, которых вы описали, но они напоминают ызаргов. Очень сильно. Ричард отвернулся, потому что все понял. Самым поганым было осознавать, что главным ызаргом была его матушка. Только она не питалась падалью, она разводила ее и кормила ею своих детей и слуг… Дика буквально передернуло от воспоминаний о том, как он не хотел уезжать из Надора, каким ужасным местом ему казалась Оллария и как он когда-то проклинал Алву… То есть, конечно, Алва был, есть и будет убийцей отца и сторонником ненавистных Олларов, но сейчас… Сейчас его сын, казалось бы, враг смотрит на него, Дика, большими глазами, больше не напоминающими голубой лед. Молодой Алва возмущен, расстроен и зол, как настоящий Человек Чести. Впрочем, ведь Алва, как ни крути, были ими по праву рождения. — Ричард, нам нужно выпить, — Андрес вырвал его из раздумий. — Пойдем! — Куда? — не понял тот, но Вороненок уже схватил его за руку — спасибо Создателю, за левую — и потащил в дом. — Падре спрятал в библиотеке столько вина, что хватит на небольшой трактир, — поделился семейной тайной он и заговорчески подмигнул Дику. — Он думает, мадре не заметит… Дикон улыбнулся. Кажется, это сумасшедшее семейство все же начало его принимать.