Моментальное фото

Спустя пару дней, подготовка к съемкам ролика "Игры Масленникова" Утро выдалось беспокойным. Мы приехали в ангар задолго до начала съёмок, но там уже царила лёгкая суматоха. Подписчики, которых выбрали для участия в проекте, вовсю примеряли костюмы, общались и обсуждали предстоящую «Игру Масленникова». Декорации скрывались за тяжёлыми чёрными полотнами, так что никто из участников ещё не знал, что их ждёт внутри. А пока команда привозила оборудование, расставляла камеры, проверяла свет и звук, я и Дима ходили между рядами, следя, чтобы всё шло по плану. Костюмы выглядели впечатляюще: игроки облачились в бело-красные наряды, а стражники — в строгие чёрно-белые костюмы, придававшие им ещё более суровый вид. Некоторые участники уже сбивались в группы, обсуждая правила и строя теории, но никто пока не понимал, что именно их ждёт впереди. Дима то и дело общался с подписчиками — кто-то с восхищением слушал его, кто-то пытался пошутить, а кто-то явно старался произвести впечатление. Я же просто наблюдала за этим со стороны, пока один из парней — кажется, его звали Сергей — не подошёл ко мне. — Ты, кажется, тут главная помощница? — с улыбкой спросил он, скрестив руки на груди. — Можно и так сказать, — пожала я плечами. — Значит, если мне нужна будет помощь, я могу рассчитывать на тебя? Я приподняла бровь, уловив намёк. — Смотря какая помощь. — Ну, например, составить компанию, когда всё начнётся, — Сергей усмехнулся, но прежде чем я успела ответить, кто-то рядом едва заметно изменил положение, и я ощутила, как сильная рука мягко легла мне на талию. — Эвелина, кофе будешь? — совершенно спокойно спросил Дима, будто не замечая Сергея. Я перевела на него взгляд — он стоял рядом, держал две бумажные чашки и выглядел совершенно невозмутимо, но его рука оставалась на месте, едва заметно притягивая меня ближе. Сергей взглянул на нас, быстро понял ситуацию и только коротко кивнул. — Ладно, тогда не буду отвлекать. Увидимся позже. Он развернулся и отошёл к группе игроков в бело-красных костюмах, а Дима протянул мне чашку с кофе. — Держи. Я взяла её, посмотрела на него с лёгким прищуром. — Ты всегда так раздаёшь кофе? Или только когда кто-то ко мне подкатывает? — Я заботливый человек, — невозмутимо ответил он, отпивая из своей чашки. Я тихо хмыкнула, но ничего не сказала. Уж кто-кто, а Масленников умел вовремя расставить границы. А ангар продолжал наполняться гулом голосов и предвкушением. Сегодня так же мы должны были отснять визитки ребят. ______ Когда подготовка к съемкам уже подходил к концу, мы все выбрались на короткий перерыв. Подписчики, наконец, закончили с примеркой костюмов, команда обсудила финальные детали, а теперь все просто наслаждались минутой отдыха с чашками кофе в руках. Я стояла в стороне, наблюдая за общей суетой, когда вдруг передо мной появилась знакомая рука, протягивающая мне плитку шоколадки. — Держи, — голос Димы был спокойным, но в глазах читалось что-то непонятное. Я опустила взгляд. Milka с кокосом. Моя любимая. — Откуда ты… — начала я, но он только усмехнулся. — Просто знаю, — коротко ответил он. Я взяла шоколадку, медленно разрывая упаковку. — Спасибо, — тихо сказала я, отламывая кусочек. Дима чуть склонил голову набок, наблюдая за мной. — Иногда можно сделать исключение, верно? Я хмыкнула, вспомнив наш недавний разговор с Сергеем. — Да уж, — кивнула я и отправила шоколад в рот. Он не сказал больше ни слова, но, когда я сделала глоток кофе, его рука скользнула к моей талии, будто невзначай. Не сдерживая улыбки, я продолжила есть шоколадку, делая вид, что ничего не замечаю.

***

После короткого перерыва мы с Димой вернулись к работе. В ангаре царила суета: кто-то проверял оборудование, кто-то поправлял костюмы, а подписчики с нетерпением обсуждали предстоящую игру. Они до сих пор не видели сами декорации, лишь знали, что их ждёт что-то грандиозное. — Нам надо проверить локации, — сказал Дима, когда мы допили кофе. Я кивнула, и мы направились за чёрные кулисы, скрывавшие игровую зону. Сразу почувствовался контраст: здесь было тише, но куда холоднее, чем в основной части ангара. Декорации выглядели впечатляюще. Высокие стены, металлические конструкции, искусственный туман, медленно стелющийся по полу. Всё будто пропитано напряжением — даже пустое пространство ощущалось не просто антуражем, а отдельным миром. Я зябко передёрнула плечами. Дима, заметив это, остановился и посмотрел на меня. — Не замёрзла? — Нет, всё нормально, — ответила я, но он уже успел заметить, как я поёжилась. Не говоря ни слова, он снял с себя куртку и набросил мне на плечи. — Дима, я же не… — начала я, но он только поднял бровь, явно не собираясь слушать отговорки. — Просто надень. Я вздохнула, но послушалась. Куртка была чуть великовата, но тёплая, и от неё пахло чем-то знакомым — смесь кофе, лёгкого аромата его парфюма и чего-то, что я не могла разобрать, но что явно ассоциировалось у меня с ним. — Так лучше, — удовлетворённо сказал он и продолжил осматривать локацию. Эвелина осматривалась, восхищённо разглядывая декорации. Локации выглядели потрясающе: массивные стены, приглушённый свет, искусственный туман, стелившийся по полу, — всё создавало нужную атмосферу. Казалось, будто они действительно оказались в другом мире. Дима, стоявший чуть в стороне, сверился с часами и тихо выдохнул. — Уже почти девять вечера. Может, поедешь домой? Завтра рано вставать. Я нахмурилась, скрестив руки на груди. — А ты? — Я останусь. Ещё много всего нужно проверить. Я прищурилась. — Значит, ты работаешь, а я должна ехать отдыхать? — Да, именно так, — спокойно ответил он. Я покачала головой. — Нет, я остаюсь. После съёмки визиток участников надо будет проверить костюмы, убедиться, что с ними всё в порядке. Дима сжал губы, явно не в восторге от моего решения. — Эвелина… — Дима, — перебила я его с лёгкой усмешкой, — мне тоже есть чем заняться. Он на секунду посмотрел на меня, потом тихо фыркнул и покачал головой. — Ладно, но не жалуйся потом, что устала. — Не буду, — усмехнулась я. Мы вернулись обратно в ангар, где уже готовили площадку для съёмки визиток. Подписчики волновались, кто-то репетировал текст, кто-то поправлял костюм, а кто-то просто обсуждал предстоящую игру. Рабочий день был далёк от завершения.

***

Съёмочный процесс шёл полным ходом. Визитки участников снимались одна за другой, но работа продвигалась медленно. Каждый должен был сказать несколько слов о себе, о своих ожиданиях от игры, и иногда приходилось переснимать дубли, если кто-то сбивался или говорил слишком скучно. Марина волновалась, но в кадре держалась уверенно. Егор Крид выглядел расслабленным, но старался добавить эффектности в каждое слово. Антон Шастун шуточно жаловался на костюм, Сергей и Бустер переговаривались между дублями, а Супер Стас в очередной раз пытался спровоцировать всех на смех. Дилара и Мона выглядели собранными, а вот Даник и Ольга весело подшучивали над друг другом. Артём Чернец, Никита Сударь и Лёха внимательно слушали инструкции перед съёмками, стараясь не тратить лишнее время. Я сидела за кадром, укутанная в куртку Димы. В ангаре стало заметно холоднее, и, когда я в очередной раз поёжилась, он просто молча накинул её мне на плечи, даже не спрашивая. Ближе к полуночи мы отсняли лишь половину участников. Голова гудела от усталости, и, хотя мне хотелось оставаться собранной, веки становились всё тяжелее. Дима мельком взглянул на меня, когда проходил мимо. — Ты там жива? Я сонно кивнула, сильнее зарываясь в его куртку. — У тебя вид, будто ты вот-вот вырубишься. — Немного болит голова, — призналась я, прикрывая глаза. Он присел рядом, тронул меня за руку. — Давай ты хотя бы немного поспишь. — Не хочу. — А выглядишь так, будто хочешь. Я хмыкнула, но спорить не стала. Дима, видимо, понял, что уговоры бесполезны, и просто вздохнул. — Ладно, только если станет хуже — сразу говори. Съёмки продолжались. Голоса участников, шум оборудования и команды сливались в единый фон, а я, кутаясь в тёплую ткань, чувствовала, как усталость постепенно берёт верх. Дима снова подошёл ко мне, на этот раз нахмурившись. — Эвелина, ты в порядке? Я кивнула, хотя знала, что это не так. Голова раскалывалась, а слабость накатывала волнами. Дима осторожно коснулся моего лба, и даже этот лёгкий контакт заставил меня поёжиться. — Чёрт… У тебя температура. Почему ты молчала? — Думала, само пройдёт… Он тяжело выдохнул. — В холодном ангаре сутками, конечно, само пройдёт, — саркастично пробормотал он. — Всё, ты едешь домой. — Нет, — я покачала головой. — Мы не закончили визитки, потом ещё костюмы… — Ты не в том состоянии, чтобы этим заниматься. Я хотела возразить, но он склонился ближе, его взгляд стал жёстче. — Эвелина. Я сжала губы, но не ответила. — Тогда хотя бы пойдём в машину, — более мягко предложил он. — Ты вся замёрзла. Это прозвучало уже не как приказ, а как забота. Я нехотя согласилась. Дима провёл меня к выходу, придерживая за талию, а потом усадил в свою машину. Включил печку, и тёплый воздух тут же окутал меня, возвращая в пальцы жизнь. Он вышел, открыл багажник, что-то достал и вернулся с термопледом и аптечкой. — Здесь потеплее, посиди пока, — сказал он, укрывая меня пледом. Я чувствовала, что глаза уже закрываются, но вдруг он протянул мне упаковку с парацетамолом и бутылку воды. — Выпей. — Не хочу… — Эвелина, не зли меня, — он прищурился. — Температуру надо сбить. Я вздохнула, но всё же взяла таблетку и запила водой. Дима, видимо, остался доволен этим маленьким победным моментом, потому что на его лице мелькнула лёгкая улыбка. — Вот и умница, — сказал он тихо. А затем неожиданно склонился ближе и оставил лёгкий поцелуй на моём лбу. Тёплый, мимолётный, но заставивший моё сердце пропустить удар. Я не успела ничего сказать, потому что он тут же отстранился, достал из машины небольшую подушку и протянул мне. — Держи. Всё равно будешь тут сидеть, хоть нормально отдохни. Я взяла подушку, устроившись удобнее, а он посмотрел на меня ещё раз, будто оценивая, действительно ли мне станет лучше, и, видимо, убедившись, кивнул. — Я вернусь позже. После этого он вышел из машины и направился обратно в ангар, оставляя меня в тепле и тишине, где я наконец-то могла хоть немного прийти в себя.

***

POV Дмитрий Я вышел из машины, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не выпускать тепло. Морозный воздух ангаров мгновенно обжёг кожу, но в голове всё ещё крутилась картина: Эвелина, закутанная в мою куртку, с лихорадочным румянцем на щеках, прижимающая к себе подушку. Я знал, что она упрямая. Что даже с температурой и головной болью будет сидеть до последнего, пока всё не будет готово. И от этого злился ещё больше. Я быстро зашагал обратно в ангар, в голове всё ещё пульсировали мысли о ней. О том, что она явно не пожалуется, даже если станет хуже. Когда я вернулся, команда продолжала работать. Визитки снимались одна за другой, кто-то переодевался, кто-то обсуждал детали следующих дублей. — Где ты пропадал? — Лиза сразу же подошла ко мне, держа в руках планшет с расписанием. — Укладывал упрямую дурёху в машину, — буркнул я, не особо вдаваясь в детали. Лиза приподняла бровь. — Ты про Эву? — Ага. Температура поднялась, я её в тачке оставил, пусть хоть немного в тепле посидит. Лиза на секунду задумалась, потом пожала плечами. — Ну, если ты смог её уговорить, ты, конечно, гений. Я только усмехнулся. Это и правда было не так просто. — Ладно, что у нас дальше? Лиза вернулась к рабочему процессу, а я снова окунулся в съёмки, но мысли о ней никуда не делись. Чёртова Эвелина. Даже когда её нет рядом, продолжает забирать моё внимание.

***

К трём часам ночи съёмки визиток наконец завершились. В ангаре повисла тяжёлая, выматывающая усталость, но вместе с ней ощущалась и некоторая удовлетворённость — мы справились, хотя и потратили на это куда больше времени, чем планировали. Многие участники уже начали разъезжаться по домам. Кто-то шутливо прощался с командой, обещая завтра прийти пораньше (и, конечно, не сдержит обещание), кто-то просто кивал на прощание, мечтая быстрее добраться до кровати. В воздухе смешались запахи кофе, гримёрки и холодного железа декораций, пропитанные напряжением длинного дня. Я провёл рукой по лицу, ощущая, как ноют мышцы от напряжения. — Ну что, всё? — рядом появился Шастун, лениво потягиваясь. — Пока да, — кивнул я. — Тогда я домой, — он хлопнул меня по плечу. — Завтра новый день, Масленников. Не забудь поспать. Я только фыркнул в ответ. Сон? Какой ещё, к чёрту, сон, если впереди ещё столько работы? Пока все расходились, я вспомнил об Эвелине. Она уже несколько часов сидела в машине. Я быстро вышел из ангара. Воздух стал ещё холоднее, дыхание вырывалось облаками пара. Подойдя к машине, я осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Она спала. Закутанная в мою куртку, с подушкой под головой, ровно дышала, но по лицу всё ещё читалась усталость. На стекле рядом с ней выступил лёгкий конденсат, а щеки были чуть покрасневшими. Я нахмурился и, не раздумывая, коснулся её лба. Горячий. Чёрт. Температура не спала. Я тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Я тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Самое разумное было бы отвезти её домой, и в этот раз она не сможет спорить. Температура не спала, а оставлять её в машине на всю ночь было бы глупо. Я аккуратно коснулся её плеча. — Эвелина… — тихо позвал я, но она лишь сонно шевельнулась, не открывая глаз. Не дожидаясь её реакции, я осторожно застегнул ремень безопасности на ней, после чего сел за руль. Машина мягко тронулась с места, а я бросил ещё один взгляд на неё. — Упрямая… — пробормотал я, но в голосе не было ни раздражения, ни злости. Только лёгкая улыбка. До её дома было недалеко. Отвезу, уложу отдыхать, а сам — в офис. Впереди ещё слишком много работы.

***

Я вёл машину аккуратно, стараясь не делать резких движений, чтобы не разбудить её. На фоне тихо играла музыка, и сейчас звучала песня моей давней подруги — “Клавы Коки -Без мозгов„ Я невольно усмехнулся. Странно, но в этот момент она действительно идеально подходила. Высоцкая всё так же спала, укрывшись моей курткой, её дыхание было ровным, но лоб всё ещё оставался горячим. Я часто бросал на неё взгляды, пока вёл машину. С таким упрямым характером, как у неё, неудивительно, что она отказалась уехать ещё раньше. Но даже самые стойкие сдаются перед температурой. Ещё немного, и я доставлю её домой. Пусть хоть немного отдохнёт. Как только моя машина остановилась возле её подъезда, я глубоко выдохнул, бросив последний взгляд на Высоцкую. Она всё так же спала, кутаясь в мою куртку, и, кажется, даже не заметила, что мы уже приехали. Выйдя из машины, я обошёл её сторону и аккуратно открыл дверь. Благо, когда мы заезжали, она ещё в полудрёме положила ключи от квартиры в бардачок. Я взял их, а затем осторожно поднял её на руки. Едва я прижал её к себе, как она бессознательно обняла меня за шею и уткнулась носом куда-то в район ключицы. Тёплое дыхание обжигало кожу, и на мгновение я замер. Она была лёгкой, держать её на руках не составляло труда, но почему-то внутри всё равно было какое-то странное ощущение. — Ну ты и упрямица… — тихо пробормотал я, шагая к подъезду. Высоцкая не ответила, только сонно пошевелилась, сильнее прижимаясь ко мне. Поднявшись на нужный этаж, я на секунду остановился у её двери, балансируя с ней на руках, пока открывал замок. — Вот так всегда, — усмехнулся я себе под нос. — Сначала «я не поеду домой», а потом сама в отключке. Дверь мягко открылась, и я, не включая свет, прошёл внутрь, аккуратно закрыв её ногой. Как только я зашёл внутрь, тихо прикрыл дверь и глубоко выдохнул. Высоцкая по-прежнему спала, не реагируя ни на что, лишь чуть крепче прижимаясь ко мне. Я разулся, стараясь не шуметь, и, всё так же держа её на руках, направился в спальню. Там было темно, но я уже знал, где что находится, поэтому без проблем дошёл до кровати. Осторожно опустил её на постель, убирая руки медленно, чтобы не разбудить. Она слегка пошевелилась, но так и не открыла глаза. Только губы дрогнули, будто хотела что-то сказать во сне. Я на секунду замер, глядя на неё. В тусклом свете фонарей, пробивающемся через шторы, она казалась ещё более хрупкой. Я присел на край кровати и осторожно снял с неё кроссовки, стараясь не разбудить. Высоцкая слегка пошевелилась, но тут же снова затихла, лишь глубже зарывшись в одеяло. Выпрямившись, я провёл рукой по лицу и вздохнул. Температура у неё, похоже, не спадала. Тихо поднявшись, я направился на кухню. Открыв шкаф, нашёл стакан и налил в него воды, после чего достал аптечку. Рывком открыл её, быстро пробежался взглядом по содержимому. Где-то тут должно быть что-то… Наконец, среди упаковок и пузырьков нашёл противовирусные. Отлично. Теперь оставалось только разбудить её и заставить выпить. Я вернулся в спальню, держа в одной руке стакан воды, а в другой упаковку с таблетками. Высоцкая всё так же лежала, чуть нахмурившись во сне. — Эвелина, — тихо позвал я, присев рядом и осторожно тронув её за плечо. Она только что-то неразборчиво пробормотала и повернулась на другой бок. — Давай, не упрямься, тебе нужно выпить лекарство, — я мягко тронул её за щёку. — Не хочу… — раздалось едва слышное, но очень упрямое. Я закатил глаза. Ну, конечно. — Эва, если ты сейчас не выпьешь, утром будет ещё хуже. — Всё нормально… пройдёт… — она натянула одеяло чуть ли не до носа, явно собираясь игнорировать меня дальше. Я тяжело вздохнул и сделал голос чуть жёстче: — Эвелина, если ты сейчас же не примешь таблетку, я силой тебе её дам. Она приоткрыла глаза и недовольно на меня посмотрела. — Ты не посмеешь… Я поднял бровь, выражая полное несогласие. — Проверим? Она тихо застонала от досады, но, кажется, поняла, что сопротивляться бесполезно. Всё-таки я был готов на крайние меры. — Ладно, — пробормотала она и неохотно приподнялась, чтобы взять таблетку. Я протянул ей воду, наблюдая, как она нехотя выпила лекарство, морщась от горького привкуса. — Вот и умница, — усмехнулся я, забирая стакан. — Ненавижу тебя, — пробормотала она, снова заворачиваясь в одеяло. — Конечно, — усмехнулся я, убирая пустой стакан на тумбочку. Когда я поднялся, чтобы уйти, она неожиданно слабо тронула меня за запястье. — Спасибо, — её голос звучал тихо, почти сонно. Я на секунду замер, а потом только коротко кивнул. — Спи, — тихо ответил я и, погасив ночник. Я уже собирался уйти, но вдруг услышал её тихий голос: — Останься… Я остановился, обернувшись. Эвелина смотрела на меня из-под полуприкрытых век, её голос звучал едва слышно, но в нём читалась искренняя просьба. — Полежи со мной… хоть немного… Я вздохнул, понимая, что если останусь, то уйти потом будет ещё сложнее. Но, глядя на её бледное лицо и усталые глаза, я не смог отказать. — Ладно, — тихо сказал я, подходя ближе. Я сел на край кровати, затем, осторожно опустившись рядом, почувствовал, как Эвелина, не раздумывая, подвинулась ближе, устроившись у меня на груди. — Так лучше, — пробормотала она, закрывая глаза. Я молча провёл рукой по её волосам, чувствуя, как постепенно её дыхание становится ровнее. Работа подождёт. Сейчас важнее было то, что она, наконец, засыпала спокойно. Она уснула почти сразу — её дыхание стало ровным и спокойным. А я просто лежал, смотрел в потолок и был погружён в свои мысли. Безусловно, мне нравилось находиться рядом с ней вот так — тихо, без суеты, без камер и лишнего шума. Но в то же время это было странное ощущение. Непривычное. Или даже… я не знал, как это объяснить. Я привык контролировать ситуацию, привык к динамике, к движению. А здесь, рядом с ней, всё будто замирало. И почему-то это не раздражало. Я почувствовал, как Эвелина во сне чуть сильнее прижалась ко мне, будто искала тепла. Автоматически я крепче обнял её, едва заметно улыбнувшись. Наверное, мне стоило уйти, когда она заснула. Вернуться к делам, в привычный ритм. Но сейчас я не хотел вставать. Хотя бы ещё немного. Я вздохнул, собираясь аккуратно отодвинуться, но в этот момент она во сне закинула на меня ногу, ещё сильнее прижимаясь. Я замер. Честно говоря, этого я точно не ожидал. Её тёплое дыхание касалось моей шеи, а ладонь непроизвольно сжала ткань моей футболки. Будто бы даже во сне она не хотела, чтобы я уходил. Я тихо хмыкнул, качая головой. — Ну и как мне теперь выбраться? — пробормотал я себе под нос, понимая, что вряд ли получу ответ. Но, если честно, я уже и не был уверен, что хочу.

***

Время близилось к пяти утра, а сна ни в одном глазу. Температура у Эвы наконец-то спала, и это было хоть каким-то облегчением. Я лежал рядом, глядя на неё, не зная точно, сколько прошло времени — час, а может, и больше. Она была красива. Карие глаза, тёмно-каштановые волосы, аккуратные черты лица, острый носик, чуть пухлые губы… Я смотрел на неё и думал, что за эти семь месяцев нашего общения знал о ней почти всё. Я знал, чего она боится, что любит, что ненавидит. Я знал все её секреты, как и она — мои. Эвелина тихо дышала, её губы едва заметно приоткрылись во сне. Я поймал себя на мысли, что так могу лежать ещё долго, просто наблюдая за ней, но вдруг в памяти всплыл наш разговор — тот, что произошёл здесь, в этой квартире, на её кухне. Я погрузился в воспоминание. Этот разговор был первым по-настоящему откровенным между нами. Мы тогда сидели на её кухне, было поздно, и воздух будто пропитался чем-то невидимым, что тянуло к честности. Она рассказывала мне то, о чём, наверное, никому и никогда бы не рассказала. Но мне открылась. — Знаешь, я очень боюсь терять близких, — её голос был тихим, но в нём звучала какая-то глубокая, застарелая боль. Я тогда ничего не сказал, просто смотрел на неё и слушал. — Когда мне было семнадцать, — продолжила она, — мой отец очень сильно болел. Рак. Он боролся долго, но не справился. Она замолчала на пару секунд, будто собираясь с мыслями, а потом продолжила: — Через полгода мама привела в дом другого. И тогда я просто… сбежала. Я помню, как в тот момент напрягся, но не перебивал. — Собрала рюкзак — там было не так много вещей, фотоаппарат… На ноутбук копила, но деньги пришлось потратить на нужды. И уехала в Москву. Одна. Я помню, как она улыбнулась тогда, но улыбка была какой-то пустой. — С матерью я больше не общалась, — сказала она почти шёпотом. — Я пыталась ей звонить, но из-за обиды… даже слова сказать не смогла. Я тогда долго молчал, обдумывая всё, что только что услышал. Это объясняло многое. Её независимость. То, как она всегда старается делать всё сама, редко просит о помощи, даже когда явно не справляется. Почему не любит говорить о семье. Мой пазл в голове наконец сошёлся. Я смотрел на неё тогда, на её опущенный взгляд, на сжатые пальцы, на эту гордую, но в то же время уязвимую стойкость. И, наверное, именно тогда я понял, что хочу быть тем, кому она не побоится открываться дальше. Тем, кто не предаст. Тем, на кого она сможет опереться, даже если сама этого не осознаёт.

***

Ближе к шести утра я осторожно, стараясь не разбудить её, выбрался из постели. Эвелина что-то едва слышно пробормотала во сне, но не проснулась. Я укрыл её одеялом, на секунду задержавшись рядом, а потом, почти на автомате, оставил лёгкий поцелуй на её лоб. Она чуть шевельнулась, но не проснулась, лишь глубже вдохнула и уютнее свернулась калачиком. Я тихо прикрыл дверь спальни и направился в коридор. Надевая кроссовки, провёл рукой по лицу, прогоняя остатки усталости. Рабочий день ещё не начался, но мне предстояло вернуться в офис и разобрать все дела, которые я оставил на время съёмок. Наспех поправив одежду, я ещё раз бросил взгляд в сторону спальни. Пора идти.

***

Съёмки длились пять дней — напряжённые, выматывающие, но чертовски крутые. Всё это время Эвелина болела и почти не выходила из дома. Мы переписывались — коротко, без лишних слов, но даже так я понимал: ей всё ещё плохо. Хотя признаться в этом она, конечно, не могла. Когда мы, наконец, отсняли последний кадр, я испытал облегчение. Радость. Усталость. Всё сразу. Вернувшись домой, я понял, что организм уже не просит, а требует отдыха. В итоге следующие двое суток я просто вырубился, проваливаясь в долгий, глубокий сон. За эти дни я привык к её отсутствию рядом. Но чем дольше её не было, тем сильнее я ловил себя на мысли, что мне её не хватает. Я скучал. По её голосу, по привычным подколам, по тому, как она хмурится, если что-то идёт не так, и по тому, как смеётся, когда забывает о своей серьёзности. Квартира казалась слишком тихой. Я пытался занять себя делами, но всё равно то и дело открывал телефон, проверяя, не написала ли она. И в какой-то момент понял: хватит ждать. Как только окончательно приду в себя, поеду к ней. Кто-то же должен проследить, чтобы она нормально ела, а не жила на чае и печенье.

***

POV Эвелина Болеть — отвратительно. Всё тело ломило, температура прыгала, и даже простая мысль о том, чтобы встать с кровати, казалась чем-то невозможным. Но, несмотря на это, я не могла просто лежать и ничего не делать. Пока я сидела дома, время не стояло на месте. На календаре уже было 17 декабря. А значит, до дня рождения Димы оставалось всего четыре дня. Он, конечно, говорил, что отмечать не будет. Как всегда — «да зачем, да не хочу, да мне и так нормально». Но так нельзя. Ему исполняется 28 лет, и я точно знала: этот день должен пройти не просто как очередной день в его жизни. Я решила организовать всё сама. Пока мне было плохо, я всё равно сидела с телефоном в руках, договаривалась, бронировала, связывалась с нужными людьми. Всё должно было быть идеально. Я продумывала, где всё пройдёт, кто приедет, как всё организовать, чтобы он даже не догадался заранее. Самым сложным было уговорить его маму, Наталью, прилететь из Челябинска в Москву. Дима её обожает, но никогда бы сам не позвал, лишь бы не тревожить лишний раз. Но я смогла. Я знала, что просто пригласить Диму на вечеринку — не вариант. Он либо откажется, либо заподозрит что-то. Поэтому я придумала небольшой обман. Я попросила команду организовать «съёмку» на его день рождения. Ну, как сказать «съёмку»… Мы действительно приедем на локацию, но вместо рабочих камер и сценария его там будет ждать уютный вечер с самыми близкими людьми. Мне хотелось сделать что-то душевное. Без толпы, без лишних глаз и камер, просто для него. Всё пришлось держать в строжайшем секрете. В итоге я создала три отдельных чата без Димы. У каждого была своя задача. Кто-то занимался закупкой продуктов. Ребята из команды согласились помочь с украшением. 20-го числа вечером мы всей командой поедем в коттедж, который я заранее сняла. Там будем всё готовить и украшать. Поваров и официантов тоже наняли — чтобы никто из гостей не отвлекался на готовку и мог просто наслаждаться вечером. Оставалось только дождаться дня Х и надеяться, что Дима ничего не заподозрит.

***

Дима приезжал ко мне каждый день, чаще всего днём, ведь я обычно засыпала ближе к шести вечера. Я ещё не до конца выздоровела, но на календаре уже было 20 декабря. Час назад Дима уехал, оставив мне сладости и фрукты, а я, едва дождавшись его ухода, начала быстро собираться. Колготки, джинсы, свитер. Лёгкий макияж, чтобы хоть немного скрыть тени под глазами. Ближе к восьми часам мы уже были в коттедже и украшали его. Яна, девушка Стаса, вместе с Инной (девушкой Артёма Чернеца), Лизой и Маликой занимались шарами. Парни же двигали столы — точнее, пытались, потому что договориться между собой им было сложнее, чем тащить тяжёлую мебель. — Да ну вас, — возмущённо сказал Столяров, вытирая лоб. — Надо ставить их буквой «Т», тогда всем будет удобно! — Буквой «Т»? Это что за столовая в пионерлагере? — фыркнул Даник, опираясь на спинку стула. — Надо ставить вдоль стены, чтобы оставалось место для танцпола! — Какого танцпола? — вмешался Чернец. — У нас тут день рождение, а не дискотека. Я бы поставил островком в центре. — Островком? Ты гений, Чернец, но нет, — хмыкнул Вадим. — Тогда половина народа вообще без стульев останется! — А если вот так? — Лёха передвинул один из столов ближе к окну. — Чтобы было место для прохода и не мешало другим. Стас задумчиво посмотрел на конструкцию, потом на меня: — Эва, ты же главный организатор, что скажешь? Я вздохнула, оглядела помещение и твёрдо сказала: — Буквой «П». Так и место останется, и всем будет удобно. Парни переглянулись, пожали плечами, но возражать не стали. В конце концов, если я даже больная сюда приперлась, значит, знаю, что делаю. Яна в этот момент снимала короткие видео: — Видите эту супер-пупер девушку? — улыбнулась она в камеру, переводя её на меня. — Это Эва, которая всё организовала! Я стояла в маске, с небрежным пучком, смущённо поправляя рукав свитера. — Приехала больная, лишь бы всё было идеально, — добавила Яна, посмеиваясь. Я продолжила настраивать декор, когда услышала, как Яна с Лизой обсуждают гирлянды. — Думаешь, их хватит? — Яна подняла одну из светящихся нитей и взглянула на стену. — Да хватит, но лучше бы ещё пару упаковок взяли, — Лиза закатила глаза. — А то знаешь, как это бывает: повесим, включим, а они сгорят через пять минут. — Если сгорят, скажем, что так и было задумано, — усмехнулась Инна, скручивая шарики в гирлянду. — Ну да, «эффект неожиданности»! — поддержала Малинка. Девчонки засмеялись, а я, держа в руках список дел, быстро проверила, всё ли успели. — Так, девочки, что у нас с фотозоной? — Почти готова, осталось только растянуть ткань, — ответила Инна. — Отлично. Еда? — Всё идёт по плану, повара уже готовят, — отчиталась Яна. — А музыка? — Плейлист составлен, осталось только подключить колонки, — Лиза показала большой палец. — Ну, кажется, мы справляемся, — вздохнула я, оглядывая коттедж. Всё начинало выглядеть просто волшебно. Я хотела сказать ещё что-то, но в этот момент почувствовала, как кто-то накидывает мне на плечи свою толстовку. Обернувшись, увидела Инну. — Эва, ты вся замёрзшая, — недовольно сказала она. — Ты и так сюда больная приперлась, так что не усугубляй! — Да нормально мне, — улыбнулась я, хотя холод действительно пробирал до костей. — Ага, конечно, — хмыкнула Малинка. — Если завтра ты совсем развалишься, кто Диме скажет, что это его вечеринка? Я только закатила глаза. — Всё будет нормально, давайте лучше ещё раз проверим финальный план. Завтра должно быть идеально! Я лишь закатила глаза и вернулась к делу. Дима должен был получить завтра лучший сюрприз в своей жизни.

***

Я сидела в такси, сжимая в руках коробку с тортом и ленточки от шариков. На часах было 23:20, а настроение — просто невероятное. Мне хотелось как можно быстрее добраться до его дома, увидеть реакцию, сделать этот момент особенным. Через Лизу я узнала, что Дима сегодня дома. Даже для меня это было непривычно — Масленников и просто сидит дома в свой день рождения? Немыслимо. Торт я не успела заказать заранее, поэтому буквально за пару часов до полуночи умоляла пекарню придумать хоть что-то. В итоге они сделали классический чизкейк и украсили его надписью: "Лучшему мужчине в этом мире! Любимый, с днём рождения". Когда я увидела результат, внутри что-то приятно защемило. "Любимый"… Звучит слишком лично. Слишком нежно. Но я не стала менять. Чёрные и белые шарики тоже были с надписями — "Лучший", "Самый сильный", "Любимый", "Самый добрый". Всё это о нём. Я подъехала к его дому в 23:50, быстро рассчиталась с водителем и, кутаясь в пальто, побежала к подъезду. Поднявшись на нужный этаж, я достала телефон, включила камеру и аккуратно поставила её на лестницу — хотелось заснять его реакцию. На часах 23:59. Я зажгла свечи, вдохнула глубже и легко постучала. Дверь открылась почти сразу. Передо мной стоял Дима — слегка взъерошенный, с хриплым голосом после сна, в домашней футболке. Его взгляд медленно скользнул по мне, торт, шарики… потом он заметил камеру. — Эва?.. — голос звучал удивлённо. Я улыбнулась, слегка приподняв торт. — С днём рождения, Дим, — мягко сказала я, ловя его взгляд. Он опустил глаза, прочитал надпись на торте, и уголки его губ дрогнули в тёплой улыбке. — "Лучшему мужчине в этом мире"? — его бровь приподнялась. — И "Любимый"? Я Ты совсем замёрзла, пока тут стояла? Я не успела ответить, потому что он шагнул вперёд, аккуратно забрал торт из моих рук и неожиданно притянул меня к себе, обнимая. Его объятия были тёплыми, крепкими, пропитаны его запахом — смесью чего-то древесного и родного. Я не сразу поняла, как оказалась в этом коконе из тепла, но ощущение было слишком приятным, чтобы вырываться. — Дурная ты у меня, — пробормотал он, утыкаясь носом в мои волосы. — Пришла по морозу, ещё и с тортом. Я улыбнулась, спрятав лицо у него на груди. — Хотела сделать тебе сюрприз. Он медленно выдохнул и чуть сильнее сжал меня в руках, а затем, словно спохватившись, отпустил, беря меня за руку и втягивая в квартиру. — Проходи, пока совсем не замёрзла. Я сняла пальто, пока он ставил торт на комод, затем он снова посмотрел на меня и на шарики. — Ты правда всё это сделала ради меня? Я фыркнула, снимая перчатки. — Нет, конечно. Просто решила прогуляться в 12 ночи по морозу с тортом и шарами, — усмехнулась я. — Конечно, ради тебя, глупый. Он качнул головой, глядя на меня с тем самым взглядом, от которого становилось не по себе. — Ну и как мне теперь тебя отблагодарить? Я пожала плечами: — Просто загадай желание и задуй свечи. Дима посмотрел на огоньки, потом медленно шагнул ближе, так что между нами почти не осталось расстояния. — А если оно уже сбылось? Я замерла, не зная, что ответить. На долю секунды мой взгляд опустился на его губы, но в следующую секунду он, будто ничего не произошло, повернулся к торту и легко задул свечи. — Ладно, пойдём пить чай, раз уж ты меня так неожиданно застала, — сказал он, подхватывая торт и направляясь на кухню. А я осталась стоять на месте, ощущая, как бешено колотится сердце.Я глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки, и пошла за ним на кухню. Дима уже поставил торт на стол, достал из шкафа кружки и закинул чайник. Я присела на стул, наблюдая за ним. — Так, а ты вообще когда спала последний раз? — спросил он, бросив на меня быстрый взгляд. Я хмыкнула, подперев щёку рукой, делая вид, что не поняла, к чему он клонит. — После того как ты уехал от меня, я вырубилась. Так что можешь не волноваться, — ответила я спокойно. Он прищурился, будто не до конца поверил, но кивнул. — Ну ладно. Просто выглядишь уставшей. Я отвела взгляд, пряча улыбку. Конечно, я устала. Я носилась по городу, уговаривала пекарей сделать торт, договаривалась со всеми и даже успела продумать каждую деталь завтрашнего дня. Но ему знать об этом не нужно. Дима закинул в кружки пакетики чая и залил их кипятком. Я наблюдала за ним, крутя в руках ложку. — Главное, что я успела тебя поздравить, — сказала я, поднимая на него взгляд. Дима посмотрел на меня, потом на торт с застывшими свечами и усмехнулся. — Ты прям как фокусник. Только недавно болела, а теперь вот уже ночью с тортом в руках. Я пожала плечами. — Что поделать, ради хорошего человека не жалко и немного постараться. Он чуть склонил голову, разглядывая меня, но ничего не сказал. Только протянул мне кружку с чаем. — Ладно, раз уж ты здесь, пей. Не зря же я заваривал. Я кивнула, принимая тёплую чашку. Мы молча сидели за столом, потягивая чай, пока Дима не посмотрел на торт. Я взяла нож, разрезала торт, аккуратно перекладывая кусочки на тарелки. — Давай попробуем, что там смогли сделать за пару часов, — улыбнулась я, протягивая ему вилку. Дима взял тарелку, поднёс кусочек ко рту и медленно откусил. Я наблюдала за его реакцией, надеясь, что торт хотя бы съедобный. — Ммм… — он на секунду замер, будто смакуя вкус, а потом кивнул. — Неплохо. Хотя, конечно, можно было добавить больше шоколада. Я закатила глаза. — Ага, конечно. Будь у меня ещё часов пять, я бы сама испекла тебе торт мечты, — усмехнулась я. — Ты умеешь печь? — приподнял он бровь. — Конечно. Но вот выкроить время, чтобы испечь что-то действительно стоящее, сложнее, чем договориться в пекарне в последний момент, — улыбнулась я. Дима хмыкнул. — Ну, в следующий раз тогда жду фирменный торт от шефа. — Договорились, — я с вызовом посмотрела на него. Он взял ещё один кусочек, а потом, словно только сейчас вспомнив, наклонился ближе: — Кстати, а что это за надпись такая? "Лучшему мужчине в этом мире… Любимый"? Я почувствовала, как щеки чуть запылали, но быстро взяла себя в руки. — Ну, я же говорю, пришлось уговаривать пекарню что-то срочно придумать. Они спросили, что написать, и в спешке я просто сказала первое, что пришло в голову… Дима прищурился, явно замечая мою неуверенность. — И первое, что пришло в голову, — это "Любимый"? Я осмотрела его, затем демонстративно взяла кусочек торта и отправила в рот. — Ты собираешься допрашивать меня или наслаждаться тортом? Он тихо рассмеялся, но, кажется, остался доволен таким ответом. Мы ели торт, переговариваясь о всяких мелочах. Разговор шёл легко, будто и не было усталости ни у меня, ни у него. — Ладно, а теперь главный вопрос, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Почему ты всё-таки решила меня поздравить? Я же говорил, что не хочу праздновать. Я пожала плечами, делая вид, что вопрос не такой уж важный. — Просто захотелось. День рождения — особенный день, даже если ты не собираешься его отмечать. Он несколько секунд молчал, потом снова посмотрел на меня. — Всё равно спасибо. Это… приятно. Я улыбнулась, пряча взгляд в чашке с чаем. — Да не за что. Про себя я уже представляла, как он удивится завтра, когда поймёт, что этот "не праздник" обернётся целым вечером, полным родных и друзей. Но пока что… пусть остаётся в неведении.