Немного с придурью, но что поделать

Первые лучи солнца пробились сквозь тюль, прокрадываясь всё ближе к карамельному лицу, и украсили узорами энигму, который недовольно пробурчал что-то себе под нос, перевернувшись со спины на живот и уткнувшись лицом в подушку. Чонгук не помнит, когда отключился, но точно знает, что не отключался так надолго и так ярко ещё никогда в жизни. Он проспал всю ночь напролёт после единственного пробуждения где-то в полночь. Чистый со всех уголочков, вылизанный, словно котёнок по макушке, Чонгук потянулся сладко, поджимая и разжимая пальчики на ногах со свежим бежевым лаком и звёздочками- стразиками. Это всё его Тэхёни сделал, так-то. Бережно мазал на каждый пальчик, который предварительно целовал со всех сторон, потому что Чонгук дотянуться никак не мог со своим-то животом. Причём ещё аккуратно так, филигранно. Ну лепота. Наплыв эмоций вызвал щекотливое ощущение в носу омеги, который захлопал ресничками , чтобы отогнать подошедшие из ниоткуда слёзы долгожданного счастья, обласкивая живот ладошками и тарабаня по сторонам пальчиками, чтобы расшевелить крошек внутри, пока Тэхён не видит. Пусть поплещутся на свою радость и на радость папули. Разве не это счастье? Энигме не объяснить, что удары по рёбрам очень приятны в таком будоражащем и особенном положении для омеги, который рожал буквально в прошлом веке в последний раз. Очаровательное обручальное колечко с кроличьими ушками красуется на его левой руке, а вот на правой - тонкое, резное колечко с вкраплениями бриллиантов, которое Тэхён на него с гордостью надел ещё у алтаря, пошутив ему в ушко о том, что совершенно случайно склеил внутренние стенки супер-клеем, чтобы никогда-никогда с ним не разлучаться. Любимый и самый лучший. Разве иначе можно описать человека, так по-домашнему сопящего в подушку рядом? Со временем, Чонгук пришёл к совершенно точно обоснованному выводу о том, что у Тэхёна не только глаза цвета октября. Он сам, весь - олицетворение октября. С этими непослушными вьющимися волосами, словно листья под ветром, колышущимися от любого движения, с карамельной кожей. Тэхён - его октябрь. Самый уютный и самый желанный октябрь, когда можно быть дома и никуда не выходить, нежась в любви. И как он раньше этого не замечал? Справедливости ради, подумал Чонгук, надув губы и нахмурив брови вдумчиво, разглядывая тюль и поигрывая с ним кончиками пальцев так, чтобы тени красочно прыгали по расцарапанной спине энигмы - оно и к лучшему было. Ну вот влюбись он в Тэхёна десятилетнего, кому бы было хорошо от этого? Влюбись он в него пятнадцатилетнего - разве не был бы растлителем? Влюбись он в него восемнадцатилетнего - разве не считал бы глубоко внутри, что украл молодость и выбор у Кима, что тот мог бы найти себе кого-то по возрасту, немного привыкнув к своей зрелости? Нет, подумал Чонгук. Нет, всё в этой жизни происходит ровно тогда, когда должно происходить, и никак иначе. Происходит оно по стечению обстоятельств, или же по воле судьбы, или Бога - одним небесам известно. Но Чонгук уверен в том, что даже теряя столько лет, будучи слепым к своему счастью, всё же не потерял ни крупицы этого счастья, ведь Тэхён всю жизнь был рядом. Ведь Тэхён всю жизнь давал о себе знать. Ведь Тэхён никогда не отказывался на него, никогда не отворачивался от него, никогда не давал ему чувствовать себя недостойным любви. -Мойный, - улыбнулся он мечтательно, кончиком указательного пальца рисуя на боку энигмы небольшое сердечко , пока другая лежала на собственном животе, чувствуя, как малыши внутри пинаются активно, реагируя на яркие чувства омеги. И в этом слове заключается весь его сегодняшний мир. Поначалу, после свадьбы, когда Чимин в полной мере ощутил, что на самом деле происходит вокруг него не только через призму романтизации и цветов, а увидев в руках Чонгука свидетельство о браке, им всем было особенно тяжело. Чонгук чувствовал такую глубокую вину перед Чимином, что не позволял Тэхёну прикасаться к себе рядом с Юнги и Чимином. Краснел, отталкивал, дрожал губами и подбородком, но стоял на своём: он любит его, но ему так стыдноперед сыном за то, что он спит в одной постели с его лучшим другом, что он забеременел от его лучшего друга,что вышел замуж за его лучшего друга, что делать вид, будто ничего этого не было попросту невозможно. По лицу Чимина было видно отторжение этой мысли, как бы он ни старался это скрыть. Ведь легально, Ким Тэхён, деливший с ним одну жвачку на двоих, вдруг стал его отчимом. Чимин ни разу не произнёс ни одного лишнего слова, ни разу не сказал ничего против, сразу же понял чувства Чонгука и принял его выбор с помощью доводов Юнги о том, что Чонгук тоже хочет себе немножечко счастья, и ничего страшного, если счастье его настолько близко оказалось. Но невербальные сигналы говорили об обратном. Сидя за завтраком за общим столом, Чимин более не смотрел в сторону Тэхёна, избегая лишних взглядов за обручальные кольца на их пальцах, хмуря брови и утыкаясь взглядом в чашку кофе. Не шутил, как привык. Словно потерял друга и потерялся сам в новом статусе и положении их семьи, осознавая это лишь постепенно, каждый раз, когда блеск колец напоминал ему о том, что на законодательном уровне Тэхён ему теперь больше отчим, чем лучший друг, хотя одно другого не исключает. Не знал, как относиться к Тэхёну теперь. Не знал, насколько открытым он может быть с ним теперь. Не знал, о чём можно теперь с ним говорить, а о чём- не стоит. Не то, чтобы Чимин раньше не догадывался о том,что Тэхён никогда не шутил, и действительно любил его папу. Нет, он догадывался, конечно. Но само признание всё равно повергло его в шок, и если бы не Юнги, Чимин бы едва ли с этим справился достойно, не расстроив Чонгука. Чимин всё больше обнимал Чонгука после новости о беременности, но не просто так, а невольно принюхиваясь к нему, сам не зная, зачем. Возможно, будь у него отец, он бы не относился так ревностно к счастью Чонгука, но когда на роль отчима претендует твой лучший друг, тут, знаете, у любого винты снесёт, и у самого терпеливого на свете - в первую очередь. Чонгук тщательно натирал тело гелем для душа и кремами, нехотя выводя с себя запах энигмы каждое утро, и Тэхён даже тогда понимал и принимал его решение, ни разу не сказав ему ни слова. Каким бы ненормальным он ни был, Тэхён обладал этим чувством такта в самые серьёзные и важные моменты их жизни, являясь гарантом их отношений в коридоре неуверенности и страхов Чонгука. Это он говорил с Чимином подолгу, выслушивая порой пьяного альфу и получая от него иногда не оскорбительные, но крайне негативные комментарии о предательстве дружбы. И никогда, никогда с уст Тэхёна не было слышно претензий. Чонгук лишь жалобно всхлипывал по ночам, утыкаясь ему в шею носом и стараясь расслабить его после очередной посиделки с лучшим другом, который переехал. Чонгук всегда знал, даже если Тэхён не говорил ему,что именно слышал от его сына. Чонгук не создал эту ситуацию самостоятельно, и выходил из неё так же терпеливо, как и энигма, но более плаксиво, конечно же. Лишь спустя некоторое время, Чимин наконец стал понимать в полной мере, что происходит вокруг него, и сам стал чаще звонить Тэхёну. Сам стал инициатором их общих посиделок в баре после работы пару раз в неделю, наблюдая за тем, как ведёт себя энигма. Наблюдая за тем, как Тэхён отказывался из раза в раз от третьей рюмки, твёрдо качая головой и с гордостью заявляя о том, что Геккони дома ждёт, а он не хочет быть пьяным. Чимин и сам быть пьяным не хотел. Только не перед Юнги. Ни за что. Но проблема его состояла в том, что без алкоголя , хоть немного мутившего его трезвый ум, было довольно тяжело признать ситуацию на первых порах. Одной или двух рюмок соджу ему было достаточно, чтобы раскрепоститься и открыто говорить с Тэхёном о том, что чувствует внутри. Он не устраивал попоек, каких-то пьяных сцен, драк, выяснений отношений. Никогда. Он лишь тактично, но более раскрепощённо, чем на трезвую голову, объяснял своё отношение к сложившейся ситуации. И Юнги ему в этом помогал, вредной кошечкой ластясь к нему и шипя на ухо о том, что Чонгук счастлив, и это - всё, что их должно волновать. Сепарация была пройдена успешно, и со стороны Чимина было бы крайне эгоистично найти себе пару, но запретить папе быть счастливым просто потому, что он - его папа, а Тэхён - его лучший друг. Да, это было безумством поначалу, но всё проходит. Прошло и это. И Тэхён, прошедший через все стадии Чиминова неприятия, всё же остался его законным лучшим другом, доказывая ему чистоту своей любви. Чонгук рядом с ним расцвёл. Стал чаще улыбаться, стал заливисто хохотать над крошечными радостями жизни, перестал бояться своей красоты так сильно, как делал это раньше, хоть и скрывал своё тело под тяжёлыми слоями свитеров до сих пор, уже больше по привычке и ради уюта, а не ради камуфляжа. Это невозможно было не заметить. И Чимин это заметил. С каждым его приездом, Чонгук и Юнги уединялись в бывшей спальне Юнги, тараторя до ночи о чём-то, а Тэхён и Чимин...что ж, первый час они традиционно сидели молча за столом друг напротив друга и тактично начинали разговор издалека. Тэхён заводил разговор первым, неизменно рассказывая ему о том, что Чонгук вчера хорошо поел, и узи показало, что энигмята отлично развиваются. Спрашивал Чимина о том, как поживает вредный крысик, который расцвёл и немного округлился с беременностью, всё больше налегая на привычную для Тэхёна еду. Постепенно, Чимин, фильтруя поток слов, изначально казавшихся неразборчивыми для его отключённого сознания, вливался в разговор, подхватывая тему осторожно и хмуря брови, явно стараясь не реагировать о то, что внутри его папы дети от его лучшего друга. Тяжело осознавать это. Один день вы впервые покупаете тайком от твоего папы свой первый порно-журнал на двоих, когда первый стояк ударил в голову, прячете этот журнал по углам, чтобы папа не увидел, а потом , в какой-то неизвестный, непонятный момент, бац, и твой папа беременный от того самого лучшего друга, с которым ты членом мерился в тринадцать лет одной рулеткой. Отвратительное чувство, если отбросить романтизацию и розовые очки. Это мерзко.И иначе это ощущаться не может для здорового человека. Не тогда, когда вы всю жизнь были настолько близки. И единственное, что действительно помогало отрезвить разум и утихомирить его было тем, что Тэхён никогда в жизни не лгал ему. Скрывал - да. Лишь потому, что Чонгук просил скрывать. Но о своих собственных чувствах не лгал никогда. А значит и злиться на него было не за что. А злиться на папу за то, что он один раз в жизни струсил и скрыл от него свои нежные чувства - разве не преступление это, когда Чимин знал,через что Чонгук прошёл в своей жизни? Разве не предательство - обижаться на него, и говорить,что никогда не простишь папе эту ложь, когда знаешь, что папа на тебя всю свою молодость положил, и из кожи вон лез, чтобы ты был тем, кем являешься, что папа на добрых двадцать лет забыло том, что он - всё ещё молодой, красивый, желанный омега, который заслуживает счастья? Разве же Чимин не стал бы предателем, если бы винил их за это всё? Чимин не держал обиды ни на одного, ни на другого. Он держал глубокую обиду на сложившуюся ситуацию. Он держал обиду на себя за неспособность принять их чувства хоть немного быстрей, за неспособность мыслить, как Юнги. Мыслить легче. Не философствовать, не взвешивать почему и как это случилось, а просто принять тот факт, что оно случилось к лучшему. Чимин держал обиду на самого себя, в какой-то день не выдержав, встав из-за стола в очередной свой приезд, обойдя его уверенным шагом, и схватив за ворот удивлённого резкими движениями Тэхёна, пока Чонгук и Юнги щебетали о своём в спальне. Словами Чимин извиниться не мог перед другом. Не за что ему перед ним извиняться. И Тэхёну извиняться не за что. Но атмосфера недосказанности витала ядом в воздухе вокруг них, и это невозможно было не заметить, стоило им остаться наедине друг с другом. И, не сумев высказать словами весь спектр чувств, которые он испытывал, Чимин порывисто прижал к себе Тэхёна, обняв его крепко и получив такое же крепкое объятие Тэхёна в ответ. Вновь понявшего его без слов. Вновь терпеливо дождавшегося моря у погоды. -Ваш отец самый-самый лучший на свете, - сыто вздохнул Чонгук, всю жизнь мечтавший иметь возможность сказать эту гордую фразу. Оглянувшись по сторонам, он проморгался, всё ещё немного полусонный и тёплый. Комната отеля такая просторная, такая красивая, что Чонгук улыбнулся, представив себе, как хорошо было бы Кимчи, Ччиге и их выводку, которые резвились бы по всему периметру, шныряя туда-сюда между предметами мебели. Он привык к этому уюту дома. К домашней атмосфере томительного ожидания Тэхёна с работы, до которой рукой подать. Но Чонгук редко ходил в цветочный магазин. В отличие от Тэхёна, он был уверен в том, что паре требуется хоть несколько часов в день врозь, чтобы каждая их встреча была куда более долгожданной, куда более желанной. Чтобы от поворота ключа в замочной скважине всё внизу сладко поджималось, а сердце стучало бы часто-часто, предвкушая, как энигма заключит своего супруга в объятие, целуя в макушку и бормоча о том, как ждал этой встречи весь день. Чонгуку всегда было, что сделать по дому. Юнги стал появляться в нём всё чаще, не желая проводить день в одиночестве без Чимина, и жизнь наполнилась постепенно яркими красками, которых ранее никто не открывал. Или не покупал, потому что краски счастья куда дороже блёклых красок обыденности. Их себе может позволить не каждый. А когда всё же позволяет, начинает ценить эти краски и рационально использовать, осторожно влезая в горлышко упаковки кисточкой реальности, чтобы подцепить немного радости на сегодня, и окрасить белый холст дня, равномерно разбавляя с серыми буднями. В действительности, краски счастья редко где можно приобрести. И если вам всё же повезло это сделать, вы будете держать их близко к сердцу, чтобы не растерять ненароком. Будете прятать от посторонних глаз, чтобы никто не украл, позавидовав вашему богатству. Вы будете использовать эти краски так, чтобы вам хватило на всю жизнь, совсем по чуть-чуть на каждый день, давая себе время накопить на новую до того, как закончится заветная упаковка счастья. Чтобы жизнь плавно перетекала из одного дня в другой, не теряя своих красок. Потому что в ваших руках счастье. Только в ваших руках, и ни в чьих больше. Потому что только вы будете решать, сколько краски вы вложите в свой холст сегодня, а сколько- завтра. Потому что только вам решать, что вы этими красками нарисуете в сегодняшнем дне. -Цвета октября, - прикусив губу, затопал ножками по одеялу под собой Чонгук, счастливо и широко улыбаясь, обнажив кроличьи зубки. Его краски счастья - цвета октября. Это он точно знает. -Мм... - Тэхён зарылся лицом в подушку, обняв её поудобней и вздохнув во сне, и Чонгук хихикнул сладко, ложась к нему поближе, чтобы поцеловать в руку рядом с родинкой. Следующий поцелуй пришёлся на лопатку, и Тэхён хмыкнул непонятливо, приподняв голову и проморгавшись. -Тэхёни-и... -Что?!Правда рожаем?!?! - Тэхён перевернулся резко, удивив первой реакцией распахнувшего широко глаза Чонгука, и тут же обхватил его живот ладонями, затараторив, - Подержи ещё чуть-чуть, я сейчас оденусь и отвезу, только не рожай пока я не куплю банановое молочко, я се... -Тэ, Тэ-тэ-тэ, - звонко рассмеялся Чонгук, обхватив его щёки ладошками и склонив голову к плечу, - Это просто сон, мы на четвёртом месяце, это просто сон, любимый. -О боже, - Тэхён накрыл сердце ладонью, помассировав грудь и рухнув на постель с выдохом облегчения, тяжело и рвано выдыхая. Посмеиваясь счастливо, Чонгук подполз к нему, умостив голову поудобней у него на плече и заёрзав в поисках комфортной позы, намекая на то, что хочет немножечко ласки с утра пораньше. Ладонь его нашла себе удобное место на торсе энигмы, а указательный пальчик увлечённо прорисовал по контуру кубики пресса. -А зачем мне банановое молочко во время родов, Тэ? - прыснул он, дав энигме отдышаться и прийти в себя,и Тэхён поцеловал его в макушку, бормоча: -Прости, я во сне высосал из твоих сисечек всё молоко и нашим энигмятам не осталось ни капельки. -Жадина, - делано-капризно буркнул омега, скрывая улыбку и зарываясь носом ему в шею, и Тэхён закивал активно: -Я правда жадина. Хочешь, докажу? -Как? -Ну...мы же пока на четвёртом месяце, да? - Тэхён заиграл бровями, опустив многозначительный взгляд на его грудь, и Чонгук охнул, шлёпнув его по прессу: -Невоспитанный! -Ну-у, говорят, воспитание впитывается с молоком, - намекнул энигма, прикусив щеку изнутри. -Ну Тэ, ну правда, прекрати-и, - Чонгук заёрзал, пряча крупную грудь под футболкой и тонкой простынкой, которая за ночь успела сбиться, - она немножечко ноет. -Пусть поплачет мне в рот, я всё выслушаю, - фыркнул Тэхён, устраиваясь поудобней и причмокивая с готовностью. На бездействие Чонгука он лишь поднял жалобный взгляд преданного волчонка, - неужели ты настолько жесток, что не дашь поплакаться в жилетку? -Ты просто невозможный, знаешь об этом? - сдался Чонгук, прошипев от чувствительности, когда Тэхён дорвался до лакомого кусочка, приподняв край футболки, вылакивая молоко и кивая активно, и вздохнул со спокойствием, откинувшись на подушку головой. Зарывшись пальцами в его волосы, Чонгук прикрыл глаза, стараясь прислушаться к сердцу. Для них с Тэхёном это стало таким особенным утренним ритуалом, что представить жизнь без него как-то тяжеловато. Для Тэхёна будет сюрпризом узнать о том, что у декоративных кроличьих никогда не наступает менопауза, а после последней беременности молоко всю жизнь продолжает выделяться, если омега кормит на повседневной основе без перерывов в неделю или две. И что-то подсказывает Чонгуку, что перерывы эти его заласканной груди не светят даже на денёчек. -Вкусно? - усмехнулся он, когда Тэхён сглотнул гулко, еле успевая проглотить поток молока, и тот закивал активно, натягивая повыше свою футболку на нём, усердно работая языком и по хозяйски сжимая бедро омеги, словно убеждаясь в том, что это действительно реальность, - не жадничай, Тэ, ты давишь... -Прости, - тут же откликнулся Ким, хищно утирая запястьем подбородок и благодарно чмокая настрадавшийся сосок, - прости, бусинка. -Спасибо за...ну. За вчера, - заалел омега, сводя и разводя коленки робко. Тэхён улыбнулся довольно, лишь кончиками пальцев стимулируя второй сосок, чтобы выдаивать из него молоко не жадничая, позволяя тому впитаться в постельное бельё под ними. -Ты вкусненько кончил и описался, - хитро подметил энигма, облизнув уголок губ кончиком языка, - Ты даже во сне описался на меня немножечко. Так кинково, я даже кончил без рук от этого. Чонгук кашлянул неловко, хмуря брови и отводя взгляд в сторону. Ну да, счастье неслыханное. Описать с ног до головы любимого мужчину. Кому скажешь - не поверят. Как собачонка территорию метит. Тэхён тут же подхватил его настроение, убрав пальцы от соска и отпустив пошедшую волной грудь, чтобы обхватить ладонями его лицо и вынудить посмотреть себе в глаза: -Ты принял то, что я энигма, Геккони? -Д-да, - закивал активно Чонгук, хлопая ресницами непонятливо, и дрогнул губами капризно, когда Тэхён прильнул к ним своими с тихим выдохом: -А я принимаю то, что ты мой крольчонок, который хочет метить меня. И большего счастья для меня нет на этом свете. -Нашёл счастье, - прошептал Чонгук, оплетая его шею руками и опуская уголки губ растроганно, - Тэ? -Мм? -А какого цвета твоё счастье? -Любого, который ты выберешь, - незамедлительно ответил Тэхён, расплывшись в улыбке. -Я выбрал цвет октября. -Твоё счастье- моё отзеркаленное счастье. -Моё счастье- это ты, - заискивающе улыбнулся Чонгук, чмокнув его в щеку звонко. -Ты- это счастье моё, - усмехнулся Тэхён, обняв его крепче и перевернувшись поудобней для Чонгука, - Почему не спишь так рано? -Хотел поймать руками рассвет, играющий на твоей спине, а что? -Поймал? -Нет. Но я нарисовал на его лучике сердечко, и теперь этот лучик везде будет с нами. -Я люблю тебя, Геккони. Ты же знаешь об этом? -Как кресло с блошиного рынка, или как пипидастр в углу комнаты? - прыснул Чонгук, огладив его торс бережно. -Мм, как букет цветочковый, - вдумчиво ответил Тэхён, наглаживая его живот и улыбаясь. -А какие бы цветочки ты туда положил? - Чонгук поднял на него взгляд, изучая честными и тёплыми глазками-галактиками. -Белые. По большей части они были бы белые. Белая камелия- по бокам. Потом - белая астра. Следующим кругом я бы использовал белую магнолию, потом - белый гиацинт смешанный с голубым, чтобы сузить круг и создать градиент. -А в серединке что? - подтянулся с интересом Чонгук, сверкнув взглядом. О да, он уже предвкушает, как получит этот букетик, и поставит его на самое-самое видное местечко в доме, как только они вернутся, потому что Тэхён никогда не бросает слов на ветер. -Соцветие картошки. -Со...что-что? - в недоумении приподнял верхнюю губу Чонгук, склонив голову к плечу и активно пытаясь заставить мозг представить себе в этом прекрасном саду благоухащих гиацинтов и магнолии...картошку.Ну а что, чего ещё ждать от тюкнутого колодцем, в самом-то деле? Картошка, значит картошка, теперь уж, как говорится, что ж уж. - Но...почему её? -А чтобы ты всё-всё знал о моих чувствах к тебе. -Намекаешь на то, что я уже круглый, как картошка? - бровь Чонгука взмыла вверх, и Тэхён фыркнул манерно, закатив глаза: -Геккони, если это и правда, а это чистая правда, ты уже кругленький, я фанат картошки, если ты не забыл. Я могу есть картошечку всегда, и днём и ночью, особенно - жирненькую и в масле. Мм...вот бы тебя немного поджа... -Ну Тэ! - Чонгук вспыхнул, отгоняя от себя постыдные картины, и обвил его шею рукой, с надеждой разглядывая его, - Ну почему картошка? -Потому что только так я вручу все свои чувства прямо тебе в ладошки, Геккони. -Это как? -Белая камелия по бокам будет говорить на языке цветов о том, что ты восхитителен, - Чонгук повёл плечиками, прикусив губу: о да, это его любимая часть. Ким Тэхён, объясняющий ему язык цветов. Что может быть более романтичным? Ну, кроме картошки в букете. -А астра? Астра это что? - Чонгук расцвёл с ним, позволив себе прожить заново подростковый возраст, на который у него никогда не было времени и шансов ранее. Позволил себе отпустить себя, забрасывать его вопросами, словно ребёнок, пищать от восторга рядом с мужчиной, который всегда всё объяснит, хоть и по своему, нетипично, с необычным подходом, но настолько доступно, что Чонгуку сразу всё станет понятно. -А тебе всё скажи? - подразнил его Ким, щекотнув образовавшийся от принятой позы сладкий двойной подбородок, и усмехнувшись, когда Чонгук надул губки-вишенки, втягивая шею в плечи, чтобы ускользнуть от этой щекотки. -Ну скажи-скажи, так нечестно, я же не буду знать! -А белая астра будет говорить о том, что я люблю тебя больше, чем ты меня, будет просить сказать, что ты любишь меня ещё разочек , и признается в том, что... - Тэхён склонился над его ухом, прошептав по секрету, - Что я не могу думать ни о чем, кроме тебя... -Тэ... - Чонгук охнул тихонько, хныкнув сентиментально,- Тэ, я тебя очень-очень люблю! -Следующим колечком в букете будет белая магнолия, как обещание, что всё равно ты будешь со мной всегда, несмотря ни на что. Она будет напоминать тебе о том, что я вижу тебя таким, какой ты есть, Геккони, - улыбнулся Тэхён, прикрывая его спину простынёй. -А каким ты видишь меня? -Чистым. Невинным. Упрямым. Я вижу тебя таким, каким ты видишь цвет октября, моя пуговка. -А гиацинт?.. - завороженно приоткрыл рот Чонгук, впитывая каждое его слово, словно губка и чувствуя, как малыши внутри пинаются, реагируя на бархатный голос отца. -Белый гиацинт признается тебе в моём постоянстве. Он подскажет, что я очарован тобой навсегда. А голубой докажет, что я точно знаю, почему ты мне нравишься, и что я ни на секунду не сомневаюсь в том, что ты мне подходишь по всем моим тюкнутым параметрам. -Но...картошка?.. - неуверенно улыбнулся Чонгук, - Картошка немного...ну... -Не недооценивай картошку, Геккони, - улыбнулся Тэхён, чмокнув его в нос, - Соцветие картошки признается тебе в моих чувствах лучше всех остальных в букете. Оно будет напоминать тебе о том, что ты для меня затмеваешь всех на свете. А по бокам, я вместо бумаги использую плющ. Плющ будет напоминать тебе о том, что у нас с тобой случились гармоничная любовь, верность, дружба, и самые-самые светлые чувства на этом свете. Обнимая все цветы в букете собой, плющ будет уверенно выделяться своим цветом и кричать о том, что мы с тобой созданы друг для друга. -Получается, я для тебя...цвета...картошки? - нахмурил брови Чонгук, и Тэхён мурлыкнул согласно, расплывшись в квадратной улыбке: -Заметь, ты сам это сказал. -А мне нравится, знаешь? - хмыкнул омега, разворачиваясь поудобней, - А ну и пусть. Значит, мы с тобой октябрьская картошка? -Ага. Нравится? -Но ведь такой же не бывает на свете. Всю последнюю в сентябре же выкапывают, Тэ. -А мы не как все. Мы никогда как все не будем. Ты на других не смотри, Геккони. Мы с тобой когда сами захотели, тогда сами и созрели.

Пять месяцев спустя

-А ну иди сюда, ты, га-авно собачье, решил ко мне лезть? Ты, за-асранец вонючий, руки прочь от моего ка-отёночка, педераст перешпигованный, я тебе щас как правой ногой хуа-а!.. -Господи, да он с катушек слетел!Ему прививку от бешенства колоть надо! - акушер перекрестился, вздрогнув на месте, когда Чимин, утерев пот со лба рукавом белоснежной рубашки, заляпанной кровью,продолжил помогать, придерживая появившуюся на свет макушку младенца. Юнги так и не подпустил к себе ни одного врача, шипя на всех дикой кошкой и построив всех в ряд за спиной альфы, умудряясь размахивать ногами, словно не рожает, а на тренировке прилёг отдохнуть. -Ты чё сказал, мышь?! А ну подойди-подойди, что испугался боишься меня да?! Правильно делаешь, перитонит кишечнопа-палочко...аааа!!!! Бля, рожаю, Чимин!Чимин!!! -Тшш, я тут, котёночек, я тут, ты умничка, ещё немного, - сосредоточенно протараторил Чимин, облизывая пересохшие от волнения губы и дыша глубоко вместо орущего в потолок во всю глотку Юнги, -Вот и всё-ё, котёнок, - проурчал Чимин, игнорируя бардак, который устроил его омега, оказавшись под врачебным наблюдением псовых. У Чимина задача немного сложней была, чем его успокаивать. Этому альфе пришлось сегодня целые роды принять. Вон, стоит в шоке, округлив комично глаза и пялится на новорожденного, лишь добавляющего ко всеобщему ору свой истошный первый крик, - вот и наш Юнгу-ук... -Никому не отдам котёнка, падлы! Чимин, пригнись, я ему заряжу! - Юнги выдрал из руки бабочку от капельницы, замахнувшись ровно в тот момент, когда дверь в палату открылась. -Никто не собирается у вас от...Господи Боже правый! - Минге подпрыгнул на месте от страха, едва войдя в палату, стоило Юнги хищно сощуриться, прошипев и выпустив острые клычки хищно и опасно. Схватившись за сердце, он выдохнул тяжело, тряхнув головой, и подошёл к Юнги ближе,чем осмелились другие акушеры. Чимин, с трудом, дрожащими руками перерезавший пуповину кое-как, где-то где пришлось, чтобы хотя бы отсоединить младенца, орущего на всю больницу, как резаный, рухнул на стул обессиленно, выжатый до последней капли. - Да ваш он, ваш, Господи, орёт прямо как... в вас пошёл... -Пра...правда? - взгляд Юнги смягчился мгновенно, а глазки наполнились слезами, когда малыш закряхтел, хоть на секунду замолчав, и Мингё,этот кошачий бета, приблизившись вплотную, закивал, заискивающе улыбнувшись и присев на корточки: -А то. Вылитая копия. Горланит, что на всю больницу слышно. -Слыхал? В меня пошёл киндер, - Юнги прикусил губу в восторге, тяжело дыша, и скрестил влюблённый взгляд на Чимине, растянувшем губы в усталой, вымученной улыбке и поднявшем руку, чтобы поднять большой палец и показать ему класс, - Слуш, даже лучше, чем Юи, - разнеженно захлопал ресничками Юнги, и Мингё нахмурился, разглядывая действительно хорошенького младенца. -А Юи это?.. -Рыбка наша. -Охуеть, он из себя арбуз целый родил, и с рыбой сравнивает? - прошелестел акушер в углу палаты, и Мингё встал, окинув тройку бесполезных врачей властным взглядом: -Ваша работа- роды принимать, а не в углу шушукаться! Не можете работать - шагом марш из палаты! Тройка акушеров бочком обошла стул с Чимином, кивнувшим в благодарность им устало и опершимся о колени локтями, дыша глубоко. В конце концов, это они попискивали из угла между угрозами его психованного супруга, подсказывая, что и как делать. Обойдя и Мингё, открывшего и придержавшего для них дверь, они один за другим выскользнули из палаты прочь. -Можно мне его взвесить? - осторожно спросил Мингё у потихоньку теряющего силы после ударившего в голову и отступающего уже адреналина Юнги, и тот нахмурил брови: -А ты кто такой, чтобы я тебе ребёнка своего давал?! -Я врач, - вскинул бровь Мингё. -Чё, правда на меня похож, да? -Очень. Чудный малыш, - улыбнулся Мингё, протянув руки, - Думаю, твоему супругу и тебе нужно будет отдохнуть, не считаешь? Я взвешу его тут, в углу комнаты, ты всё-всё будешь видеть. Взвешу, аккуратненько отрежу пуповину, немножечко оботру, и сразу тебе в ручки, идёт? -А если он испугается, что я не рядом? - трогательно прижав младенца к груди, вытаращил глазки Юнги, и Чимин, собравшись с силами, встал со стула, и подошёл к омеге, поцеловав его в висок и медленно взяв из его ослабевающих рук Юнгука: -Ничего не бойся, котёнок. Я буду следить. Отдыхай. -Чимин? -Да, сладкий? - Мингё подавил оханье от прозвища, поджав губы и подготовив забавную пелёночку с букашками на столе, чтобы завернуть младенца. -Я тебя люблю. Я говорил? -Нет, никогда, - альфа улыбнулся широко, и Юнги кивнул ему устало, прикрывая глаза, чтобы собраться с силами: -Я люблю тебя. -Я люблю тебя, котёнок. -Я тоже вас всех люблю, может уже взвесим арбузик? - Мингё вскинул бровь, тактично кашлянув, и Чимин кивнул ему согласно, донеся до стола младенца и передав его в руки врача, прыснувшего и шепнувшего так, чтобы Юнги не услышал, - По правде говоря, он больше на вас внешне похож. -Я знаю,- прыснул альфа, принимая ребёнка обратно в очаровательной пелёночке, - Только ему ни слова. -О нет-нет, мне жизнь дорога. Я пока ещё не всю карму отработал, чтобы так рано и бездарно умирать, - рассмеялся бархатно бета, окинув заботливым взглядом Юнги, и вздохнув, - Я доделаю всю работу, вы можете отдохнуть. -Спасибо, - Чимин присел на стул, укачивая в руках младенца, то и дело бросая обеспокоенный и влюблённый взгляд на своего кошачьего омегу, проявившего сущность во всей красе во время родов. Юнги сейчас лежит без сил, и позволяет Мингё выполнять работу просто потому, что тот ему сказал, что Юнгук - его копия. И, заметив небольшое родимое пятнышко на позвоночнике у крохи, когда тот только появился на свет, Чимин точно убедился: если внешне Юнгук и будет его копией, сущность не спрячешь. - Порядок, котёнок? -Мгм, - кивнул слабо омега, - Хурмы хочу. -В Пусан съездить? -Не, обойдусь. -Вы оба бредите? - заинтересованно хмыкнул Мингё, дождавшись выхода последа и наложив ювелирный шов. -Бывает иногда. -Это семейное? -Это вы ещё про натальину карту не слышали, - Чимин поцеловал уснувшего Юнгука в лобик, продолжая укачивать, и Юнги промычал согласно: -А мы в семейке все немного тюкнутые, - гордо произнёс Юнги, облизнув пересохшие губы. -Ага, я видел в соседней палате. -Но зато мы не ничейные, -подхватил Чимин, подмигнув своему омеге.

За два часа до этого

-Вы с ума сошли?! Что значит случайно приклеился?! -Так вышло, доктор! -Нам не до шуток, молодой человек, отцепитесь от него, нам операцию делать! -Не могу, я правда приклеился! -Тэ,- заскулил Чонгук, дыша глубоко и часто, жалобно смотря на энигму и заламывая бровки, - Тэ, не уходи...не уходи, Тэ... -Да куда ж я от своей пуговки уйду-то, - усмехнулся довольно Тэхён, лёжа на койке напротив и крепко держа его за руку, спецившись в замочек, - Я ж приклеился к тебе, Геккони, теперь тебе нечего бояться. А он и правда не шутит. Ким Тэхён, этот тюкнутый колодцем на всю голову, не нашёл ничего лучше, чем приклеить свою руку к руке своего омеги, чтобы быть рядом и успокаивать перепуганного Чонгука, в глазах которого застряли слёзы. Бедный декоративный крольчоночек словил паническую атаку от одних только схваток, что ещё ему оставалось?! Конечно, Тэхён приклеился к нему! А вы бы что сделали?! Вы бы тоже приклеились, так-то! -Это просто издевательство какое-то! Я не буду так рабо... -ЖИВО. -отрезал энигма, сверкнув почерневшим взглядом и подавив голос альфы перед собой, который тут же сглотнул, замерев от властного тона доминанта и закивав болванчиком, - ЗА. РАБОТУ! -Тэ, Тэ, больно,мне страшно Тэ! -Тшш, всё-ё хорошо, моя пуговка. Смотри на меня, смотри, - Тэхён стиснул его пальцы в своих, морщась от натяжения супер-клея, скрепившего их вместе, и улыбнулся широко, распустив феромон во всю силу, когда мутнеющий взгляд омеги кое-как уцепился за него, - Вот так, Геккони. Вот так,моя звёздочка. Засыпай, моя крошка, и ничего не бойся. Я рядышком, - Ким проследил за всё более ровно дышащим омегой, который с громких криков перешёл постепенно на тихие всхлипы, сменившиеся скулежом, пока те и вовсе не утихли, усыпив Чонгука действием соснового феромона, - Вот та-ак, умничка, моя пуговка.Я так горжусь тобой... Чё встали как колодец, за дело! Врачи заработали слаженно, под обеспокоенным взором Тэхёна принявшись за дело, и Ким, неотрывно наблюдавший за каждым их филигранным движением, пока на Чонгука не наложили последний шов, и пока пухлых, орущих комочков не показали ему перед тем, как отнести на взвешивание, не выдохнул даже, с замиранием сердца наблюдая за процессом. Глядя на Чонгука, безмятежно лежащего на койке напротив, Ким, чью койку придвинули вплотную, потянулся осторожно поближе, целуя его в висок заботливо и утыкаясь в него лбом и бормоча обессиленно: -Если бы ты знал, как я горжусь тобой, моя пуговка... мой хвостик карасика в мятном кляре, мой сладкий подсолнушек, моя октябрьская картошечка... -Может, ему успокоительного? - обеспокоенно шепнул коллеге анестезиолог, дожидавшийся, пока Чонгук придёт в себя. Его помощь сегодня и не понадобилась: Чонугк на зависть препаратам крепко уснул под воздействием феромона. -Кажется, у него бред на нервной почве, - качнул головой его коллега, скрестив руки на груди, - ты говоришь, знаешь этого омегу, да? -Ага, - доктор усмехнулся, цыкнув задумчиво и сев на стул в углу комнаты, не мешая энигме восстанавливать силы своего супруга феромоном и близостью, - Около двадцати лет назад принимал у него роды. -Двадцати? - бета вскинул бровь в недоумении, - он во сколько рожал-то? -Совсем юным был. -Но этот энигма... -М, в сыновья ему годится, - усмехнулся доктор, окинув Тэхёна добродушным взглядом. -Это же... -Это их дело. - отрезал доктор Чону, как более двадцати лет назад заткнул сотрудников, намекавших омеге на то, чтобы он оставил младенца в доме малютки, - А наше дело - помогать детям появляться на свет. -И э... -И если ты не знаешь своего дела, Мингё, тебе нечего делать на своей должности. Пойди, узнай, как себя чувствует омега в соседней палате. Бойкая кошечка так шипела на наших акушеров, что его супругу пришлось самому роды принимать. -Хрена се, - присвистнул Мингё, перевернув лист в небольшой стопке документов и поправив очки, сощурившись, - Чон...Юнги? Он? -Он самый. -Забавно. А этот-то тоже Чон. -А та кошечка- супруг его сына. -Вот это семейство, - надув щёки, комично выдохнул бета, хмуря брови, - Один лучше другого. -Что есть, того не отнимешь, - усмехнулся устало Чону, сверив часы на стене с наручными по привычке, - Иди, проверь пациента. -А он меня не загрызёт живьём? -Ещё скажи, что в яму сбросит при удобном случае, - закатил глаза Чону, подтолкнув его в спину, - Меньше фантазий, больше дела, друг мой. Топай давай. Пусть это будет твой первый пациент под личным присмотром. -За какие грехи мне самого буйного-то? -Уверен, есть какие-то в неотработанной карме, - Чону улыбнулся, увидев, как наручные часы остановились на 12:09, и продолжили спокойно двигаться по часовой стрелке лишь спустя три минуты, - мы ведь рождаемся в этот мир из раза в раз, чтобы исправить свои ошибки, верно? -А в чём ваша ошибка, доктор Хван? - заинтересованно остановился у двери бета. -Полагаю, я пока не нашёл за собой ошибок, раз живу так счастливо и не жалуюсь на судьбу. -Тэ... -Да-а, моя пуговка? - прошептал Тэхён в ответ на еле слышное шевеление губ своего омеги. -Они в порядке? -О, они самые сладкие октябрьские картошечки на свете, Геккони, - в восхищении признался Тэхён, бережно целуя его в щеку, и сцеловывая слезинку счастья, покатившуюся по ней. -Правда? -Я когда-нибудь лгал тебе? -Да, - слабо сглотнул Чонгук, еле найдя в себе силы сжать пальчики, - В пр...в прошлый раз, когда с-сказал, что приклеился... -Я не лгал, я предупреждал, - хихикнул энигма, опустив голову и поцеловав его в шею сладко и благодарно, - я так горжусь тобой, Геккони... -А где...г... -Они спят, пуговка, - Тэхён кивнул в сторону принесённых около десяти минут медицинских кроватках с близнецами, уснувшими мгновенно от концентрации феромона в палате. Аромат тигровой лилии смешался с подсолнухом, отдающим сладостью жирных, масляных семечек, и Чонгук повёл плечами слабо, но горделиво, - Такие жирненькие, прямо как ты. -Как... -О, наш крысик научил Чимина принимать роды, - прыснул Тэхён, и Чонгук прикрыл глаза, терпеливо вздыхая и морщась от болючих и режущих ощущений в области швов, - Тш-ш, тебе нельзя нервничать... Всё хорошо, он родил карапуза с запахом арбуза. -Котёнок...Тэ? -Мм? -Я спать хочу...- Чонгук сглотнул,чтобы смочить горло, и слабо сжал пальчики в замке с Тэхёновыми, - Ты же не уйдёшь? -Я тюкнутый, но не настолько, - фыркнул энигма, поцеловав его в висок, - спи, пуговка. Спи и набирайся сил, я от тебя ни на шажочек, обещаю. -Тэ? -Да-а, мой Геккони? -Мой-мойный, - улыбнулся Чонгук, под натиском убаюкивающего феромона уснувший, с трудом договорив слово, и Тэхён, бросив взгляд на малышей,улыбнулся счастливо, кивнув спящему омеге и поцеловав его в висок: -Наш. Только наш.