Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимых

      Девушка, внимательно смотревшая, гордо задрав аккуратную голову, сохраняла удивительное самообладание, хотя почти слышно было учащённое сердцебиение. Алеандра некоторое время молчала, мысли её оставались скрытыми, но по лицу можно было прочесть смешанные чувства – недовольство, смятение и растерянность, даже лёгкое смущение и неясную надежду. Молчание начинало уже несколько затягиваться, когда новоявленная (и это было ожидаемо с самой поездки в Брилльдж, а на свадьбе Джэсамгу звучали крайне прозрачные намёки) невеста заметила:        – Помнится, в прошлый раз наша помолвка была отложена из–за отсутствия у вашей делегации с собой достаточно важной вещи. Браслета, кажется. Не так ли? – блеснувшие в глубине изумрудных глаз искорки выражали недовольство, негодование и вместе с тем определённые сомнения. Но во мне ли, или в полноте, что было очевидно, вернувшихся воспоминаний, понять не удалось.        – Верно, это имперская традиция, при помолвке мужчина…        – Мне известны обычаи Никтоварильи, – парировала девушка, облик которой понемногу обретал уже привычную спокойную уверенность. – Всего лишь напомнила, что предложения в принятом в Империи виде не получала, следовательно, и принять его, либо же отказать, не могла.        – Вы считаете, что традиции собственной страны и то, как здесь просят руки леди, плохо помню я? – скрыть ехидные нотки, невольно прокравшиеся, казалось, удалось. Но собеседница встрепенулась, недовольно фыркнув, едва различимо. И совсем рядом, под плотной хлопковой тканью и тонкой кожей, вновь быстрее потекла по венам кровь. Недовольство? Волнение?.. – Однако, Ваше Высочество… Мы, кажется, не оглашали помолвку и не на подобающем праздновании. К торжествам, разумеется, браслет будет готов, и если это все требования…        – Несомненно, вы хорошо знаете обычаи собственной Империи, – голос звучал почтительно, но в нём отчётливо скользили елейные, насмешливые интонации. – К тому же, очевидно, уже дважды заключали помолвку… – запястье казалось очень хрупким, тонким, и если стиснуть пальцы сильнее… Но вместо этого, сдержав странный, навеянный кровью предков, времён, когда Круг Тьмы именовался так далеко не только из–за населявших его животных, погоды и того, что тёмные маги, как, к примеру, некроманты, рождались здесь в несколько раз чаще, чем в других странах, порыв, наклонился ближе к бледному лицу с довольно резкими даже сейчас, хотя девушка уже не выглядела столь же исхудавшей, слабой и хрупкой, как в первую встречу добрый год тому назад, чертами. И всё же даже этого безобидного движения хватило, чтобы Алеандра резко вдохнула, едва заметным движением отстраняясь. Удалось это оринэйке, чьи руки были крепко сжаты в моих, не слишком успешно.        – Вы поэтому дерзили науру? Не самое мудрое решение, тем более, если вопросы и «нота протеста» у вас имелись ко мне, – негромко заметил я. Девушка застыла, широко распахнутыми глазами глянув… И, судя по вытянувшемуся лицу, только сейчас в полной мере осознав то, что мне очевидно стало сразу после её слов – замечания «невесты» Полуночный совершенно не оценил.        – Верно, вы правы… – медленно произнесла девушка. – Спасибо, что сгладили этот момент.        – У меня куда больший опыт в общении с Полуночным. И, если вы передумали гордо удаляться, то мы могли бы обсудить вопросы, которые, как я понимаю, имеются, – на этот раз ехидные нотки скрыть я даже не старался, но вместо возмущений собеседница лишь улыбнулась едва ли менее ироничным образом, приподняв аккуратную бровь.        – На добровольный разговор это не слишком походит, вам так не кажется, мой Император? – обращение приправили изрядной долей иронии, заставив притянуть девушку чуть сильнее. Но Алеандра пугаться и не подумала. – Но признаю, вы совершенно правы, вопросы действительно имеются, и адресованы они вам, сир, – не моргнув глазом, добавила оринэйка.        – Внимательно слушаю. Разумеется, вы можете присесть, – не без сожаления, неожиданно, отпустив хрупкие руки, указал на ближайшее к столу кресло я. Принцесса Зелёного Королевства медленно, грациозно опустилась на предложенное место, провела аккуратными пальцами по подлокотнику и подняла голову.        – Как я уже упомянула… Наши семьи условились о помолвке, но она была отложена из–за отсутствия браслета? Верно?        – Верно. И могу предположить… — это я отвечал, уже вернувшись на привычное место за столом, крепким, и на всякий случай, постаравшись провернуть это незаметно для посетительницы, запирая с помощью чар дверь. – Что вы полагаете, будто Империя преднамеренно затянула торжественную помолвку и… Не оказала Оринэе надлежащую помощь? – в глубине глаз девушки, сидевшей совсем недалеко, чинно уложив руки на подлокотниках кресла, мелькнули мрачные огоньки, подтверждавшие эти не слишком верные и далеко не в лучшем свете обрисовывавшие Дариан предположения. И они, вероятно, с позиции Алеандры, едва ли помнившей всё даже до воздействия секты, напрашивались довольно настойчиво. – Уверяю, помолвка действительно была отложена на несколько месяцев, буквально, для подготовки торжества подобающего уровня. И браслет, хотя, вероятно, вам вспомнился больше всего он, играл в этом решении далеко не главную роль. Украшение я мог заказать и у оринэйских мастеров.        – Тогда почему вы уехали? – если предшествовавший вопрос задавала гордая, взрослая и серьёзная, если не сказать суровая, молодая опальная королева, то этот прозвучал совершенно иными интонациями, с лёгкой дрожью пальцев, с влажным блеском в глазах. Словно прошлое, на несколько лет назад, внезапно проложило себе дорогу к настоящему, какой–то частицей проявив маленькую девочку. Или, быть может, девушку, ту самую, что сидела сейчас в полудесятке шагов, которая не верила в дружбу Рокканда и не забывала порядка девяти лет своей жизни. И, возможно, где–то глубоко внутри Алеандры была всегда, лишь спала до поры. – Почему вы уехали почти накануне набега? Почему меня отвезли в Минаур? Почему вы меня оттуда–то, хотя бы, не забрали? Почему?! – голос звенел всё выше и обычно бледные щёки порозовели, заставляя вновь подняться, наливая в высокий прозрачный стакан воды и подавая благодарно кивнувшей оринэйке.        – Начну с вопроса о Минауре… То, что король Аланд решил отправить вас туда, было для нас неожиданностью… К тому же, удалось найти далеко не сразу, и к тому моменту король Карлон уже взял вас под свою опеку. Оспорить это Империя пыталась, разумеется, но представители Оринэи подтверждали заявления Рокканда и изъявляли желание Королевства войти именно в Рокканд. На вопрос, почему вы оказались в Минауре… Сожалею, не могу ответить, мне неизвестны причины, и это решение принимал не я.        – Да, понимаю, – когда я сделал паузу, позволяя оринэйке обдумать услышанное, медленно кивнула она, – что Империя и вы лично едва ли причастны к решениям моего отца и дворян Оринэи. Но я… В моих воспоминаниях отъезд в Минаурскую школу выглядит… Имеет две версии, – Алеандра говорила медленно, немного растягивая слова, словно пытаясь подобрать верные или получить ответ на какой–то вопрос. А чары, заслонявшие её мысли уже совершенно привычными образом, постепенно слабели. – Согласно одной из них, он был неожиданным, я не понимала, зачем, и не хотела ехать… Но с другой, я знала о новой школе, и хотела туда… И…        – Школа действительно… Предполагалось, что могла смениться, – пальцы мягко коснулись руки девушки, забирая наполовину опустевший бокал. – На Таунак. Причём это предложение исходило с нашей стороны. Целители в Империи были очень ценны и тогда.        – Почему вы уехали? – тихий вопрос без труда заполнил, казалось, даже самые труднодоступные уголки кабинета, и взгляд встретился с глазами Алеандры. Даже в лёгком, немного рассеянном свете, пробивавшемся через занавеси на окне, яркими.        – Такая помолвка была событием очень высокого уровня, не просто важным шагом в отношениях между нашими странами. Она фактически ознаменовала бы вхождение Оринэи в Никтоварилианскую Империю уже тогда. Да и, что не столь важно, но всё же принято, празднование предполагало бы гостей из ряда иных государств. По меньшей мере, связанных близкими отношениями с Оринэей и Никтоварильей. Приглашения и их путь в Ориус требовали бы времени, даже системами порталов, требовалось немало бумажной работы, соглашений… Мы уехали в Дариан, чтобы выполнять свою часть.        – Но ведь решение о помолвке не было принято спонтанно… – вопросительно приподнялась густая, аккуратная бровь. Пальцы вновь осторожно коснулись тёплой, хрупкой ладони.        – Разумеется, нет, и заготовлено всё было заранее. Но когда мы отправлялись в Ориус в ту встречу, стороны не были уверены, что подходящее время уже подошло, и окончательное решение принято было уже в столице королевства. Как я уже упоминал –мы отправились в Империю на пару месяцев, завершить необходимые вопросы с документами и отправить приглашения с нашей стороны. Однако незадолго до того, как планировали вернуться в Зелёное Королевство… Сперва этот визит был отложен обстоятельствами, а вскоре… Потерял смысл.        – А вы? – прервала девушка, отнюдь не спеша убирать руку из моей. Пальцы осторожно скользнули по тонкой коже, но и этот жест негодования не вызвал. – Император Лихтэр, положим, отправился в столицу для решения вопросов и самой Империи, и будущего брака, и будущей провинции. Разве нужно было уезжать всем?        – Пара небольших чиновников с нашей стороны оставалась в Оринэе, – поправил я.        – Я говорю о кронпринце. Не лучше ли было налаживать отношения с будущими родственниками и супругой, а равно и оринэйскими подданными?        – В более спокойных и мирных условиях, вероятно, ваш вариант был бы предпочтителен. Но я отправился тогда не совсем в Дариан. К войскам, которые предполагалось ввести в Королевство одновременно с заключением помолвки в рамках союза, – Алеандра скептично глянула, выслушав… И спустя секунду изменилась в лице, что стало куда более взволнованным, а заслон мыслей треснул ещё сильнее, выдавая, что девушка испытывала тяжёлое, неоднозначно–противоречивое и не самое приятное осознание. И картина прошлых событий для неё выстраивалась всё более последовательно с каждым открытием, воспоминанием и ответами. Но последовательные и яркие воспоминания далеко не всегда была радужными.        – Войска… Нападение ожидалось, верно?..        – Мы предполагали, – кивнул я, – и наши источники даже подтверждали, что вторжение замышлял Рокканд и оно намечалось на весну. К тому моменту помолвка была бы оглашена, проведены празднования, и никтовариалианские войска имели возможность находиться в Оринэе. Более того, огласив договорённости о будущем браке, мы и король Аланд собирались поднимать и вопрос принятия Оринэи, как пока самостоятельного королевства, в Круг Тьмы.        Алеандра кивнула, вновь провела пальцами по подлокотнику кресла, медленно, задумчиво, обдумывая условие науров и последовавший разговор. И, подытоживая, вновь подняла взгляд, спокойный и, что нравилось мне в этой девушке по мере знакомства всё сильнее, отражавший серьёзное, взвешенное отношение к обсуждаемым событиям и связывавшим наши страны, а теперь и самих нас, делам.        – Существовала вероятность, что своё расположение изменят Нерушимые? К весне?        – Очень правильное замечание, – уголки губ оринэйки тронула улыбка в ответ на эти слова. – Это была не первая попытка сделать Оринэю частью Круга, конечно, но брак бы переводил этот вопрос в формальный, дело времени и бумаг…        – А они уже были подготовлены… – протянула Алеандра, не самым протокольным образом прервав реплику. – В этом свете должна отметить, что условие Ночного Острова было ожидаемым, и нечто подобное мы с Дорром ещё в Брилльдже предполагали. Хотя на данный момент решения от имени Оринэи я принимать не могу.        – Зато брак предоставит мне основания от имени Оринэи выступать и требовать от Рокканда вернуть трон, народ и земли законной принцессе, большие, чем в случае обращения ко мне просто как к сюзерену. Впрочем, не могу утверждать, что принимаю подобный шаг исключительно из политических соображений, вы к этому и весьма приятный и интересный человек, – вырвалось это не слишком обдуманно, но в глубине глаз гостьи мелькнули едва заметные яркие искорки.        – Право, сир, обнаруживаю у нас всё большую взаимность, поскольку нахожу вас примерно так же, – в голосе вновь прозвучали чуть лукавые нотки, даже с лёгким, тщательно скрытым ехидством.        – Но, помнится, вопрос заключался в том, что предложение не было сделано подобающим образом…        – Верно. И я до сих пор его не получила, как следствие, и принять его не могла, – на сей раз вызов и всё то же ехидство были почти неприкрытыми, и в интонациях, и во взгляде, и даже в движениях плавно поднявшейся девушки, оказавшейся вновь очень близко. – И, как я понимаю, науры будут ожидать от вас ответа в весьма скором времени… И вы вызвались предоставить его им сами…        – И, вне всяких сомнений, я предоставлю им ваш положительный ответ по первому вопросу Пиуэргурдрана, – в тон оринэйке отозвался я.        – Весьма… самоуверенно. Помнится, он может посетить вас уже сегодня… – приподнялась аккуратная бровь. – К тому же, я не утверждала, что мой ответ будет положительным…        – И к его визиту, даже если он состоится сегодня, уверяю, мне будет, что ему ответить, – невозмутимо парировал я. То, что девушка скорее играла, прощупывая будущего супруга и союзника, намечая среди прочего характер отношений и роли в них, было очевидным, но в затеянную игру могли играть и двое, более того, пару раз подобные маленькие «состязания» уже имели место быть, и эта черта Алеандры, наряду с рассудительностью, сдержанностью, спокойствием и умом, вызывала симпатию и интерес. – Однако, к сожалению, пока меня ждут иные встречи и заботы, полагаю, общие интересы и дела нам теперь представится куда больше шансов обсудить… – эти слова сопровождал учтивый поцелуй тонкой, хрупкой тёплой кисти, последовали взаимные любезности, и Алеандра удалилась, предоставляя возможность сперва в красках представить, что именно о столь внезапных помолвочных торжествах озвучили бы Волчонок и Ладар с сестрой, и в насколько пристойных выражениях, а затем и пригласить первых двух.              ***               Следующая встреча, впрочем, состоялась вечером того же дня, уже достаточно поздним для большинства деловых встреч, но всё же недостаточно, чтобы общение с благородной леди выглядело слишком крамольным. И к появлению в зимнем саду Алеандры в уютном уголке, у огромного витражного окна, розовых кустов и декоративных маленьких деревцев самых разных и, к стыду моему, не слишком интересовавших именований, был накрыт на двоих небольшой круглый плетёный столик. За окнами уже давно стемнело и освещавшие закуток высокие свечи в серебряном канделябре с вензелем династии играли на цветном стекле, и узорами сплетались тени… Насколько романтичной была эта обстановка, я не имел представления, выглядело, впрочем, весьма в духе книг с историями любви, если верить сестре.        А вот маленький сюрприз, в ответ на вызов оринэйки, брошенный ранее, как раз вписывался куда меньше. Впрочем, не я первым начал эту маленькую игру, и она прекрасно понимала, что делать предложение с готовым браслетом из ювелирных салонов, а тем паче более мелких магазинов торговых Колец, шансы были весьма незначительными – даже сам титул не позволял, и разве что удалось бы отыскать припрятанные именитыми мастерами достойные невесты правителя украшения. Но поиск такой требовал бы времени, и мог успехом и не увенчаться. Но ответ на поставленный девушкой вопрос, как я собирался выходить из ситуации, уже ждал наготове…        Алеандра в зимнем саду появилась в условленное время, уже привычно для неё подобравшая зелёное, нежного, молодой листвы, оттенка платье, лёгкое, поскольку во дворце было тепло, с рукавом чуть ниже локтя. Взгляд девушки скользнул по столу, по моим рукам, подвинувшим даме стул, по растениям... И в нём, когда молодая принцесса устроилась удобнее, мелькнул вопрос. И, что вызвало тщательно подавляемую внутреннюю торжествующую улыбку, сомнения в том, что победа оставалась за ней…        – Приятно вновь видеть очаровательную леди, – любезнейшим тоном начал я, с самым чинным и важным видом занимая уже своё кресло. – Смею надеяться, внезапное приглашение не нарушило ваших планов на этот прекрасный вечер?        – Нисколько, сир, напротив… Получить его было большой честью, – не поведя и бровью и в столь же торжественном ключе отозвалась Алеандра. – Полагаю, сей ужин связан с темой, что мы уже обсуждали сегодня?        – Совершенно, верно, Ваше Высочество, – под крышками на больших серебряных блюдах обнаружились запечённые кусочки курицы в травах, овощи и нарезка сыров. Слуги были ранее отправлены ожидать вызова, ухаживал за собеседницей я лично, и следующие пара минут прошли в молчании, нарушенном пару раз звоном посуды. Когда оба кубка наполнило вишнёвое вино из садов Волчонка, я продолжил: – но не вижу нужды спешить, имея возможность насладиться чудесным вечером в приятном обществе… К тому же, быть может, и у прекрасной леди остались некие вопросы, либо пожелания?..        – Они зависят от того, какое решение я приму… – невинно промурлыкала оринэйка, и отправила в рот ломтик сыра.        – Что ж… В таком случае, в виду нашей беседы сегодня, визита Пиуэргурдрана и пожеланий Вашего Высочества… – опуститься на колено и протянуть Алеандре маленькую обтянутую зелёным бархатом прямоугольную шкатулочку заняло едва ли секунду. – Я прошу вашей руки, Ваше Высочество, и чести стать вашим супругом… – бровь поднялась ещё выше, девушка открыла коробочку, потянув то, что там лежало, уже собиралась было что–то сказать, и глаза расширились, и на бледную ладошку осторожно положили маленький, на детскую руку, браслет. Серебряный с изумрудными листочками, крошечными.        – Что это? – выдавила оринэйка спустя добрых несколько секунд.        – В ваших условиях, принцесса, не звучало, что вы должны иметь возможность надеть браслет. Они включали само его наличие, – невозмутимо отозвался я.        – Но он же детский! – девушка прищурилась.        – Тем не менее, браслет имеется, и я смиренно жду ваш положительный ответ.        – Выигранное сражение – это ещё не победа, – уголками губ улыбнулась оринэйка. – Я принимаю ваше предложение, сир. Но, возможно, не вполне понимаю традиции…        – Конечно, делать предложение можно было и приобретя готовое украшение у мастера, но наше положение не допускает подобные решения, а заменить браслет иным на торжестве… Не слишком одобряется традицией. В данном же случае, разумеется, на торжественной помолвке будет надет иной браслет, но в основу его ляжет то украшение, что вы держите в собственной руке прямо сейчас, – это я говорил, уже поднимаясь на ноги и возвращаясь в своё кресло. Алеандра кивнула, продолжая изучать украшение, опустив его обратно в шкатулку. Провела кончиками пальцев по изумрудам…        В глазах, когда она спустя несколько мгновений подняла голову, отчётливо, даже без чтения мыслей, отражались не возмущение, не гнев, не досада, как парой минут ранее, что победа на этот раз осталась за мной, но совершенно иные чувства и эмоции. Сменявшие друг друга от удивления, почти шока, до недоверия, почти детского восторга и какой–то несмелой, робкой радости.        – Сколько лет прошло… Двенадцать… – тихо, чуть хрипло, бережно убирая шкатулку на край столика, выдохнула девушка наконец.        – Тринадцать.        – Неожиданно… – тонкие пальцы, осторожно сжатые, чуть подрагивали, как и засеребрившаяся в глазах сидевшей совсем рядом оринэйки рябь. – Даже жаль, что я не могу его надеть. Но…        – Я ведь говорил, мы искали, решение Аланда было крайне неожиданным, почему не Таунак, до сих пор не понимаю. Да и… Он потом служил чем–то вроде напоминания, и о причине отъезда из Ориуса, и как всё обернулось. Выбросить рука бы не поднялась.        – Ну, браслет действительно есть, и Пиуэргурдран может получить ответ, что я согласна, – кивнула Алеандра, улыбнувшись уголками губ. – И в таком случае, полагаю, нам следует поговорить о будущем браке и помолвке? Я сегодня, впрочем, читала, как выглядит торжество… В частности, помолвка скрепляется поцелуем… И, как я понимаю, мы заключили помолвку… – протянула девушка совершенно невинным, мягким, не внушавшим ни малейших подозрений голосом. Но блеснувшие глубоко в глазах искорки красноречиво отражали, что под ним таился подвох.        – Совершенно верно, поскольку предложение сделано и принято прекрасной леди… – столь же невозмутимо кивнул я в свою очередь, пока оринэйка вновь поднялась, плавными шагами приблизилась. И, стоило подняться в ответ, вновь оказавшись очень близко к девушке, потянулась, обнимая за плечи и поднимаясь на носочки.        – То её следует скрепить, – подытожила Алеандра, вновь блеснули в глазах озорные искорки, пахнуло лёгким цветочным ароматом духов, и здоровой щеки коснулись тёплые губы, мягкие, лёгким поцелуем.        – И это всё? – легонько обхватившая талию оринэйки рука, отсекавшая попытку, по обыкновению, уже не раз отмеченному, ретироваться. И даже в полумраке блестевшие глаза совсем рядом.        – Под стать преподнесённому браслету, – парировала Алеандра.        – Так не пойдёт… – отрицательно покачав головой и на мгновение касаясь аккуратно поднятого носика своим, заметил я. – Браслет ждал своего часа много лет. И наконец попал в руки законной владелицы… Помолвку можно уже считать заключённой… Следовательно… – договаривать уже не стал, касаясь поцелуем тёплых, податливо мягких губ, с лёгким привкусом вишни от вина. Алеандра ответила спустя мгновение, тихо выдохнув и подаваясь ближе, и прикрытые веки лучше любых слов показывали, что поцелуй этот оказался приятен не только мне.       И прерывать неожиданно сладкое касание, ощущение хрупкой, в сравнении со мной, фигуры в объятиях, ладошек на плечах решительно не хотелось, скорее напротив, руки сами привлекли девушку чуть ближе, и губы целовали уже требовательнее, увереннее, а между пальцами как–то неуловимо оказались густые тёмные чуть вьющиеся пряди. И только спустя добрых несколько минут Алеандра всё же чуть отстранилась, поднимая лукаво, и в то же время совсем иначе, чем даже в начале этого ужина, блестевшие глаза. Принимая то, что, пусть пока и совсем немного, перешло наше общение черту исключительно дипломатического союза и общего дела, став несколько более личным. Хотя нам предстояло ещё изучить друг друга, и возможности для того помолвка и дальнейший брак открывали куда большие, чем прежнее довольно редкое общение…        – И всё же, полагаю, нам следует кое–что обсудить, – улыбнулась девушка, не спеша отстраняться. – Пара вопросов у меня действительно имеется.        – С удовольствием на них отвечу, – помог леди вновь усесться, подвинув стул, и кивнул. – Хотя могу предположить, что касаются они обязанностей, работы и хлопот.        – Верно. Но сроков помолвки и венчания тоже, – кивнула девушка, всё же принимаясь за порядком уже холодный ужин, аккуратно нарезая маленькими кусочками.        – Помолвка, полагаю, состоится в ближайшие недели, но пока точно сказать не могу, предстоит ещё обсудить это с Пиуэргурдраном, будет достаточно присутствия подданных Империи и оглашения в Империи и Круге. Венчание же я хотел бы назначить на двенадцатый день Златеня. Думаю, согласовать его с днём празднования памяти первой Целительницы Алеандры и мастера крови Санджая будет более чем уместно.        – Меня вполне устраивает ваше решение, мой Император, – кивнула Алеандра, с почти неуловимым кокетством. – Дата венчания будет весьма символична, более того.        – Далее – поскольку, полагаю, будет разумным объявить для народа Круга, что брак заключается по любви, – продолжил я, – то на людях, во время мероприятий, требующих присутствия царственной четы, включая и вас как невесту, поездок, аудиенций, приёмов и балов мы оказываем положенные в таких случаях, разумеется, в рамках протокола, знаки почтения и внимания друг к другу. К тому же, как подразумевается традициями и протоколом, вам надлежит жить в крыле Императорской династии…        – Полагаю, – воспользовавшись паузой, заметила девушка, пригубив вино из своего кубка, – мы могли бы перейти в приватной обстановке на менее формальное обращение…        – Тебе надлежит, и ты сможешь выбрать любые понравившиеся свободные комнаты, Иларда распорядится о всех необходимых приготовлениях.        – А Ниэни? – уточнила Алеандра, заволновавшись за подругу.        – Она сможет остаться твоей главной служанкой. Хотя жить ей всё же надлежит… – я несколько замялся, не будучи уверенным в реакции девушки.        – Отдельно, я понимаю, что дальнейшее проживание со мной начнёт странно выглядеть, – кивнула оринэйка.        – Далее – во время помолвки я бы предложил сосредоточиться на изучении истории Империи, её торговле, традициях, законах и иных аспектах, прежде всего тех, что касаются детей, женщин, лекарских домов, учить фарсин, поскольку немалая часть подданных не владеют другими языками. Конечно, при необходимости будет присутствовать толмач, но, если возможно, я бы предпочёл этого избежать. Как и любая Императрица, ты будешь обязана обязаны присутствовать на государственных дипломатических и религиозных мероприятиях – чаще всего в моём обществе, но в случае моего отсутствия либо же сие событие будет затрагивать лично тебя, или женскую часть династии – это некоторые встречи и празднования духовного и культурного толка, – без меня. Обязательные действия предусматриваются для каждого случая традициями и протоколом, ты, разумеется, будешь их изучать до венчания и тебе будут даваться советы и разъяснения. Кроме того, подразумеваются шефство над несколькими полками, приём просителей, некоторых делегаций, личные аудиенции, которые предстоит давать знати, дипломатам и сановным лицам. Контроль за выполнением данных тобой указаний возложен будет на тебя же. Впрочем, в случае возникновения затруднений, всегда можно будет обратиться к Первому Советнику Сайрау либо Совету Семи Вилайров. Либо к Гранд–Мастеру лично. Ну или ко мне. – Эта часть беседы, деловая, привычная, давалась много легче разговоров о чувствах, хотя доставляла гораздо меньшее удовольствие…        Девушке же в ближайшие дни предстояло выбрать новые комнаты, заселиться в них… И жить куда ближе ко мне, и невольно мелькнули на миг полукрамольные мысли.        – Я смогу продолжить учить Тио? – задала, и это было видно даже в отчасти прикрытых мыслях, куда сильнее обязанностей волновавший её вопрос Алеандра.        – Да. Тионий очень ценит тебя, я бы даже сказал, сдружился. Его успехи под твоим наставничеством очевидны. Если, конечно, это не окажется слишком трудным для тебя, то я не против, и через какое–то время, полагаю, можно будет разделить Наставников, ты продолжишь уроки Целительства, Совет Вилайров совместно с графом Карру подыщут Наставников по Магии Воды, теоретическим занятиям и по Боевым и Защитным Чарам. Роль учителя в общении с духами и животными будет предложена варсэ–тангу.        – Уверенна, Дорр согласится. О принятых мной решениях надлежит сообщать?        – О важных и крупных – непременно. О тех, что не требуют пристального внимания, не обязательно, хотя первое время я бы попросил и о них тоже, – улыбнулся я. – Умение видеть детали и принимать решения приходит с опытом, и в начале правления мне бывало сложно, хотя я с детства готовился именно к Имперскому трону. Что касается торжественной помолвки – это достаточно формальное светское мероприятие, во время которого присутствует узкий круг лиц. Никаких особых требований, отличных от обычного этикета, нет, организация будет возложена на Иларду. Круг твоих обязанностей в целом будет сходен с тем, чем занимаются она и бабушка, большей частью это обучение, лекарское дело, поддержка и поиск Целителей, помощь сиротским домам и благотворительность…        – Традиционно женские аспекты, – не без лёгкого сарказма заметила девушка. – Но суть мне ясна и более чем устраивает. В таком случае, думаю, можно объявить, что мы согласовали помолвку, наурам.        – Завтра поручу Иларде заняться твоим погружением в мир Никтоварильи, переездом и торжеством. А пока предлагаю всё же уделить должное внимание работе поваров и чудесному вечеру. И… Пожалуй, уроку фарсина.        – Будешь разговаривать так, чтобы я тебя не понимала? – рассмеялась девушка, звонко, с вновь блеснувшими озорными искорками глазами.        – Буду называть то, что мы видим, как положено, – с трудом скрыв ответную улыбку, почему–то возникавшую в ответ на эти огоньки, и сохраняя серьёзный вид, отозвался я, начиная с перечисления представленной на столе посуды…              ***               Пиу, как и ожидалось, явился той же полночью, не в духе, что было прекрасно видно по фырканью и нахмуренному лбу обличья, когда наур воплотился за столом в личном кабинете, выразительно и требовательно уставившись. Но, когда я сообщил, что мы с леди побеседовали, уладили возникшие у неё вопросы, поужинали вместе и было сделано подобающее предложение, принятое, настрой Полуночного сделался заметно благодушнее, предложенный день венчания он поддержал и обещался лично засвидетельствовать помолвку на торжестве. Илли, которую новость о моём намерении жениться достигла уже следующим утром, пришла по этому поводу в живейший восторг и принялась тут же, сидя в гостиной с чашечкой кофе в руке, планировать список необходимых гостей, блюда, убранство зала и прочее, прочее, прочее, даром что не начав проговаривать вслух. Впрочем, через десяток минут направление измышлений сестрицы сменилось, и она не без любопытства устремила на меня взгляд, задавая заворочавшийся в её голове вопрос:        – А ваши отношения?.. Нет, ты говорил, что это волеизъявление науров и необходимость. Но…        – Но всё же интересно, можем ли мы терпеть общество друг друга рядом… – поддел я, на что сестра негодующе фыркнула.        – Я, между прочим, о семье и твоём же счастье пекусь. Иногда супруги друг друга, бывает, не выносят, даже убить пытаются… – язвительно заметила Илли. – Вот мало ли…        – О чём ты тут печёшься, так это о собственном любопытстве и коварных планах… – невинно, подражая томным столичным барышням, протянул, получив в ответ лёгкий пинок по ботинку от обутой в аккуратную туфельку ножки.        – Не стыдно в голове родной сестры копаться? – прищурилась девушка.        – Даже стараться не пришлось, у тебя на лице написано, как тебя интересуют щекотливые вопросы и пикантные подробности, предложение и минувший вечер, – невозмутимо отозвался на это я, и Иларда только фыркнула.        – Я могу и у Ал это попробовать выведать, и, уверена, она будет куда разговорчивее тебя… – надменно парировала она, задирая носик. – Погоди… Предложение?..        – Приличным воспитанным леди из хороших семей, прежде чем заключать помолвку на всю Империю, принято делать предложение, – на менторский тон Илли снова возмущённо фыркнула, махнув рукой. И, поставив чашечку, из которой едва не выплеснула кофе, чуть склонила голову на бок с вопросительным взглядом.        – Ты, конечно, не будешь со мной слишком откровенничать… – протянула девушка. – Но я всё же не могу не поинтересоваться… Ты её любишь?..        – Не стал бы бросаться столь громкими словами, – с хладнокровным лицом пожать плечами было несложным и привычным, хотя вопрос сестры, заданный настолько в лоб, был порядком неожиданным, к тому же предпосылок к нему, казалось, и вовсе не имелось. И всё же что–то внутри в ответ неявно всколыхнулось, вспомнилась лёгкая, немного озорная и лукавая, улыбка на тонких губах, искорки в ярких зелёных глазах, тёплые хрупкие пальцы, коснувшиеся моих ещё в поездке в Брилльдж, смех, слёзы, что довелось увидеть по пути в Дариан… То, как Алеандра спокойно держалась и думала о приведшем её в Империю деле, стоя перед узким кругом имперской знати в крайне неожиданном, совершенно неподобавшем и порочившим её, её сторонников и намерения, виде. И эта уверенность, осознание, как выглядело появление в такой одежде, вкупе с тактом, воспитанием и скромностью, возможно, были первым, что привлекло в ней внимание, прежде чем постепенно раскрывались всё новые её грани.        Но слишком мало ещё мы общались, чтобы делать столь громкие выводы и говорить о любви. Именно об этом я и думал, пока Илли вопросительно смотрела, чуть приподняв густую бровку.        – Но она тебе по душе, – заметила сестра, и не спрашивая, а именно утверждая.        – Она умна, приятна в общении, хорошо воспитана…        – Как покупку выбираешь, – ехидно фыркнула Иларда. – Но я искренне рада, что вы поладили. Хотя, признаться, не уверена, что завидовала бы Алеандре.        – Намекаешь, что у меня скверный характер? – поинтересовался я в свою очередь столь же елейно, допивая собственный кофе.        – Прямо говорю, – беззаботно, беззастенчиво пользуясь снисхождением и любовью старшего брата, расхохоталась Иларда, вновь взяв в руки чашку. И вернулась, но уже вслух, к перечню гостей торжества…              ***               В том, что помолвку следовало провести в ближайшее время, все оказались единодушны, торжество, после обсуждений с Ладаром, Волчонком, семейством и ближайшими советниками, намечено было через две недели, уже вечером газеты вышли с громкой новостью на первой полосе, и Алеандра уже гласно превратилась в невесту Императора. И можно было ожидать как повышенного интереса к девушке от столичного и имперского общества, так и новых попыток покушений или провокаций, подобных истории с платьем и случаю в Лекарском Доме. Впрочем, это уже было делом Волчонка, и нам в свою очередь предстояло другое: знакомить Алеандру с полезными в её будущих делах людьми и самирами, с законами, культурой, особенностями и народами Империи, планами и проектами, языком и протоколами официальных событий, и, что было не менее важно, чем изучение основ, на коих строилась ныне Никтоварилья, с самими имперцами за пределами стен дворца и Первого Кольца.        Однако прежде, чем девушка занялась бы этими вопросами и уже в новой роли представала перед знатью и простым народом Никтоварильи, должно было состояться иное событие – торжественное и прилюдное заключение помолвки, свидетелями которого и надлежало стать высоким чинам и представителям наиболее важных Гильдий. Гостями, ужином, платьями и всем прочим занялись, уже по обыкновению, Иларда и Ладар, я, в свою очередь, озаботился, большей частью, только браслетом для избранницы, и просматривал посыпавшиеся в газетах статьи, рассказывавшие о том, кем и откуда была невеста Императора, что о ней было известно и чем (большей частью – Целительским делом, что в Империи уже создавало для неё положительный образ) она успела отметиться.        Ничего крамольного в этих заметках и измышлениях не было, образ оринэйки вырисовывался приятным, упоминалась она как скромная, замкнутая, умная девушка, любившая театр, книги, помогавшая в столичных Лекарских домах и очень заботливая по отношению к больным, писали, что Алеандра посещала, начав задолго до помолвки, и пару столичных приютов, где помогала работникам, осматривала детей как Целитель и привозила сладости и игрушки. Об этом же рассказывали, давно уже, бабушка и Иларда, хорошо отзывавшиеся о нашей протеже, однако на тот момент нельзя было сказать, чтобы их рассказы слишком интересовали, а вот сейчас читать статьи, посвящённые помолвке и будущей Императрице, оказалось весьма приятно. Впрочем, парочка приобретённых в городе по случаю визитов в Гильдии сомнительной репутации дамских газетёнок, с советами про огород, домашний уют и сборами городских слухов и романтичных историй, в удовольствии немного посмаковать сплетни себе не отказали, но очень скромно и осторожно – либо не отыскав благодатной почвы для домыслов, либо после предварительного визита туда кого–то из цоколя Северного Крыла. И слухи свелись к тому, что Алеандра, дескать, долгое время была наставницей Тиония по магии, и помолвка последовавшая неспроста, и что девушка была замечена в дружеском общении с загадочными «особыми». Последнее, впрочем, ни для кого уже секретом не было, а первое и вовсе самим же Дворцом негласно выдавалось за правду…        Ничего более сомнительного или бросавшего бы тень на имя юной принцессы, в газетах не попалось, напротив, рисовали новоявленную невесту в лучшем свете, а через несколько недель, в назначенный и объявленный на всю Империю день, в Бальном Зале Дворца собрался высший свет Никтоварильи, большей частью гости, правда, были из Дариана и центральной провинции.        Сами члены династии и друзья и вовсе от будущего брака были в восторге и воодушевлении, особенно Тионий, радостно, вопреки тщательно отгоняемым опасениям, выслушавший новость о помолвке. То, что обожаемая «амари» становилась не только его наставницей и приятелем, но и мачехой и частью семьи Фамэ, пришлось мальчику по душе, и после того, как первые пару дней сынишка просто при случае обнимал Алеандру, которую такие радушные порывы даже немного смущали, Тио принялся помогать тётушке с праздником, что окончательно развеяло опасения оринэйки и… Пожалуй, ещё сильнее сблизило девушку с семьёй.        Хлопоты, помимо привычных дел связанные и с официальной помолвкой, которая, впрочем, церемонией считалась исключительно по традиции, когда лет с пятьсот назад действительно существовали целые ритуалы, поглотили дни от принятия решения до непосредственно торжества, и вот уже ровно в полдень, когда на главных башнях столицы часы били тринадцать раз, на мои щёки в последний раз нанесли пудру, позволявшую совсем немного скрыть шрамы, сделать их чуть более блёклыми, прежде чем я спустился на первый этаж, к наполнившемуся людьми Бальному Залу.        Длинные столы, довольно широкие, уже накрытые и сервированные по всем правилам, между изящными, округлыми колоннами белого мрамора, оплетёнными золотыми лианами и цветами, огромные окна, которые затянули тонкие, незримые на обычный взгляд самирские чары, вкупе с щитами Молчунов, витавших здесь же, в Зале… От этих чар слегка колыхались молочные тюли, прозрачные, тончайшего шифона… И многочисленные свежие цветы, большей частью из дворцового же Зимнего сада, в вазах и кувшинах на столе, источавшие сладкие и немного терпкие запахи.        – Его Просвещённое и Милостивое Императорское Величество, Помазанник Полуночных Науров, наследник великой династии Фамэ, основавшей Процветающую и Великую Никтоварилианскую Империю, сын покойного Благодатного Императора Лихтэра Третьего Фамэ, Император Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат, прилегающих морей и вассальных земель Мискарта, а равно небес над ними, Арэн Второй Фамэ, – едва ли не на одном дыхании возопил церемониймейстер. Однако, стоило сделать первые шаги по Бальному Залу, под пристальными, и в большинстве лишь внешне покорными взорами высшей знати и богатейших торговцев Империи и слуг, собравшихся в углах зала, стоило шепоткам начать затихать, как голос мужчины, подвившего по такому случаю длинные усы, зазвучал вновь.        – Её Светлость, Сиятельная Герцогиня, милосердная и просвещённая наследница великой династии Оринэйских, принцесса Иринэя, дочь безвестно пропавшего Благостного и Мудрого Короля Аланда Девятого Оринэйского, наследная принцесса Королевства Оринэя, сиречь Зелёное Королевство, наследница рода Вечного Спутника Создателей Всемилостивого Короля Орина, прародителя земли Оринэи, а равно и Вечных Спутников Создательницы Барлы принца Санджая и Целительницы Алеандры, Её Королевское Высочество Алеандра Дарна Ираила Сунита Оринэйская… – к моменту, когда торжественная титуляция завершилась, я аккурат добрался до кресел, стоявших во главе самого большого, центрального стола, трёх и замер, дожидаясь, когда девушка, спутника которой как раз объявили, провожаемая изучавшими, внимательными взглядами, учтиво кивнув правой и левой группам гостей, пересекла зал. Длинное изумрудное шёлковое платье струилось, скрывая фигурку, и всё же подчеркивая в определенном смысле женственность форм. Короткие, до середины плеча, полупрозрачные рукава–фонарики, длинные тонкие кружевные чёрные перчатки, того же цвета нижняя юбка, край которой выглядывал из–под верхней при ходьбе… Коса, украшенная жемчугом, зелёными атласными лентами, серебряный обруч, с изумрудом, напоминавший диадему, серьги, подкрашенные ресницы и, судя по тому, как хорошо она держалась, тушью очень дорогой, румяные от пудры щёки… Само же платье, от лифа до подола юбки, покрывали причудливые извивы серебристых нитей, правда, никаких мехов и парчовой полосы, как на нарядах большинства дам, не было.        Вот только если одета сопровождаемая Представителем Благородного Народа Варов, получившим моё личное приглашение посетить церемонию (на самом деле исключительно для того, чтобы невеста чувствовала себя немного уютнее) принцесса Оринэи была не в пример обычному облику роскошно и ярко, на узком лице застыла поистине самирская, непробиваемо холодная маска. И сама небольшая фигурка приобрела прежде неведомые стать и величие, с коими могла бы ступать к трону королева Оринэи, никак не меньше. И от обычной Алеандры, скромной, застенчивой девушки эта гордая молодая женщина отличалась разительно. Столь сильно, что образовавшийся подле меня Пиуэргурдран, принявший облик средних лет мужчины в дорогом, но торжественно скромном камзоле и брюках, который чаще всего имел в важных случаях, чуть выгнул бровь.        – Это Алеандра? Весьма блистательно для невесты Императора, должен отметить. Даже Аланд так не всегда держался. – Однако, когда я, повинуясь протоколу (и собственному желанию), помогал ей сесть, прежде чем занять своё кресло и дать этим сигнал остальным, в тщательно прикрытых мыслях оринэйки образовалась брешь, за которой проступили самое обычное смущение и лёгкий испуг. И вся эта холодность и стать, коих не довелось увидеть даже в самую первую встречу и в Брилльдже уже, казалось, очень давно, хотя и прошло немногим больше года, оказались вдруг не более, чем попыткой показать свою новую роль будущим подданным и не уронить лицо.        Стоило сесть мне и – между нами – Пиу, ласково взиравшему на любимое детище, как принялись рассаживаться, рассыпаясь в приветствиях и поздравлениях, гости. Генералы Верховного Военного Совета, Советники и их помощники, Верховный Судья, Председатель Имперского Совета, Верховный Жрец Матери Барлы, Председатель Совета Семи Вилайров, Главный Прокурор Империи, высшие чины дворцового штата и жёны большинства присутствовавших господ, как и удостоенные высокой чести, скорее, однако же, для пущей торжественности, обитатели дворца – Императорские Лекари, Целитель Баарам Сайгу, неженатый и потому сидевший в одиночестве, наставники Тиония, и кое–кто из писарей и мелких чиновников дворца, с кем сравнительно неплохо была знакома несколько смущавшаяся внутренне, внешне блестяще этого не выражавшая, Алеандра.        И, наконец, по правую руку от меня – бабушка, Иларда и Тио, а по левую, рядом с невестой – Ладар, Элиа и Бэнджамин, выражение лица которого от каменной маски оринэйки не отличалось почти ничем – разве что самир сейчас казался чуточку более живым. А среди обслуживавших господ девушек и юношей мелькнули тёмные по обыкновению юбки закрытого платья Ниэни Тангу… Хотя если появление здесь Дорра, как и Сайгу с семьями лекарей, было отчасти моей иницативой, то Тангу среди слуг возникла как–то без моего на то указания – вероятно, мелькнула мысль, по просьбе самой Алеандры…        Основная трапеза, предварявшая первую часть торжественных речей и действий, состояла всего из двух перемен, рыбно–мясной и овощной, во время которых Алеандра едва ли притронулась к еде, да и мне, неожиданно, практически не лез обед, и Тионий, которому стараниями заботливой тётушки положили на тарелку огромный ломоть розового сочного мяса, ковырял его настолько вяло, что невольно возникала мысль, не недоволен ли сынок чем–то… Но ведь когда мы сообщили семье о будущем браке, он очень радовался… Впрочем, сидевший между нами Пиу, по традиции, сие символизировало добрачное целомудрие, трапезничать не гнушался, и, делая это самым активным образом, отвлекал внимание от того, что ни Император, ни будущая Императрица почти не ели…        Разве что несколько раз опустел мой кубок с вином – руки сами собой подносили его к губам, в попытке задавить тлевший уголёк лёгкого напряжения – и тени которого не было на первой помолвке, когда Лайнэри в глубине души уже раздражала, и хотелось встать и уйти из зала… Но сейчас отчего–то вспоминались и первые объятия, и разговоры с девушкой, которая вина сделала разве что пару глотков и не отрывала глаз от своей тарелки, чуть заметно розовея, и ночная беседа в парке резиденции Илли, когда впервые стали мы чуть ближе, открывшись друг другу, и вкус губ оринэйки, пару недель назад… И едва заметно дрогнула рука от мысли, что скоро предстояло заверить помолку. И ведь если бы торжества проходили тогда, тринадцать лет назад, целовать бы её не пришлось, только если в щёку, а теперь – до поцелуя времени было всё меньше, и… его хотелось.        Однако, когда трапеза подошла к концу – далее следовали лёгкие блюда Имперской и немного оринэйской кухонь и десерты, поскольку помолвка, к тому же заключаемая зимой, не требовала слишком пышного празднества, – зазвенела по серебряному кубку серебряная же ложечка, призывая к тишине, и главный гость торжества, создание неизмеримо высшее, чем я сам, медленно поднялся, скользя по чинным, источавшим радость и благообразность лицам взглядом, от которого пробирал холодок. Наур, ничего не скроешь, буквально кричали мысли слева и справа, и, если подумать, легко обратил бы этот зал и всех собравшихся в ничто.        Так же легко, как когда–то сотни и тысячи лет назад воля Высших обратила во прах целые страны и династии – они вмешались тогда в войны, жёстко и решительно оборвав конфликты по–своему, – и во все разы их вмешательства рушились неприступные для смертных бастионы и исчезала даже память о королях и вождях, поднимавших кровавые распри. Одним из тех, кто однажды, прямо по линии сражений, заставив отойти в стороны войска, сцепившиеся в долгих битвах, прочертил Нерушимые, был Пиуэргурдран. Он легко мог уничтожить, один, не слишком утруждаясь, не только дворец, но и весь Дариан. Мог, но установленные Диадой законы, ограничивавшие власть науров, не позволяли ему это сделать без повода к тому. И сейчас мой, возможно даже, в какой–то мере друг медленно и торжественно поднимался отнюдь не за этим.        Пиуэргурдран не нуждался ни в каких специальных средствах для усиления голоса, более того, невозможно было сказать, чтобы речь наура звучала слишком громко, но наполнял тихий, мелодичный баритон каждый уголок зала. Шепотки и смешки, украдкой раздававшиеся за столами, осеклись, едва Пиу поднялся, и любопытные взоры исподтишка на густо покрасневшую оринэйку тоже прекратились, ибо сами по себе, без воли хозяев, устремились на статную, гордую фигуру в чёрном с золотом облачении. Пиуэргурдран редко принимал один и тот же облик за сравнительно непродолжительное время, представая уже за недолгие пять лет моего правления в паре сотен разнообразных воплощений, случалось, и вовсе притворялся ребенком или миловидной девушкой, но, пожелай того Полуночный, его просто невозможно было бы не узнать…        – Мы собрались здесь сегодня не просто так, – поплыл над затихшей толпой негромкий, глубокий голос. – Сегодня я от имени Ночного Острова, моих братьев и сестёр, и с одобрения Семи Первых, а равно и Божественной Матери, чьё благословение снисходит волею Её на всех собравшихся, рад объявить, что повод, который привел сюда всех нас, крайне отраден. Я говорю о будущем союзе Великой Никтоварилианской Империи и Королевства Оринэя, свободу и независимость которого восстановить и укрепить есть одна из первейших целей Ночного Острова. Гарантом и олицетворением сих не только политических и дипломатических, но и дружеских отношений станет будущий брак Императора Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей, Арэна Второго Фамэ, и кронпринцессы королевства Оринэя Алеандры Оринэйской. Этот брак – крайне важное и исключительно знаменательное событие, и от имени Ночного Острова я выражаю полнейшее и всестороннее одобрение оному, и искренне надеюсь, что союз принесет благо не только Бартиандре, но и будущей чете. Брак, заключённый по любви, редкое явление в династической среде, однако я, читая сердца невесты и жениха, вижу в них любовь и искреннее стремление соединить жизни. И посему, призывая в свидетели всех почтенных господ и всех прекраснейших дам, что собрались в этой зале в эти торжественные мгновения, я, Полуночный Пиуэргурдран, Восьмой Сын Матери Божественной Барлы и Божественного Отца Трингула, Наур Первого Колена, Покровитель народов смертных и бессмертных на землях Бартиандры, волей Ночного Острова и Богини Матери провозглашаю помолвку Алеандры, дочери народа людей, и Арэна, сына народа людей, состоявшейся и имеющей законную силу. По традиции, добрая воля и сердечное желание невесты и жениха соединить свои судьбы скрепляются поцелуем… – договорив, Полуночный отступил на несколько шагов, позволяя подняться, для лучшего обзора, уже нам. И вновь теплая рука, скрытая кружевной перчаткой, в моей, и я помог девушке подняться, ощущая кожей впившиеся в нас пристальные взоры. Под полуопущенными веками светилась странная, едва уловимая искорка, подрагивали длинные ресницы, и теплилась лёгкая улыбка. Но сейчас скорее нервная, взволнованно–смущённая, чем радостная.        Но, как бы ни странно было и мне самому, от этих ощущений, как бы ни дрожала едва уловимо девушка, пауза затягивалась и становилась несколько неоднозначной, и рука сама собой легла на тонкую талию…        Теплые, немного горьковатые сейчас губы, тонкие, мягкие, податливо ответившие на поцелуй, и на какое–то мгновение я успел заметить опущенные веки, говорившие лучше многих слов. Но тонкая, чуть голубоватого оттенка кожа поднялась, открывая ярко засиявшие глаза, Алеандра вновь чуть смущённо улыбнулась, порозовев, в то время как где–то подле столов одобрительно заурчал вар, обхаживавший трапезу кругами и получавший лакомые кусочки из рук высших дворян – устоять перед обаятельным тигром не удалось даже суровым Жрецу и Прокурору. И раздались лёгкие, исполненные важности и такта хлопки, и одобрительные слова, и зазвучали поздравления, когда мы вновь заняли свои места – на сей раз, повинуясь обычаям, рядом, а Пиу – слева от нас, всё столь же жизнерадостный и счастливый…        Последовали оставшиеся блюда и десерты, закуски и напитки, и, наконец, вторая торжественная часть – поздравления для нас и подарки от имени Династии, заботливо заготовленные Илардой и бабушкой, для гостей – довольно мелкие, но до нелепого дорогие – золотые чернильницы, серьги, книги, богато изукрашенные ножны для мужчин, и многое–многое другое… За всё это время единственными словами новоиспеченной невесты оставались только благодарности гостям и пожелания дамам долгих лет, крепкого здоровья... Однако когда праздничная трапеза и любезности подошли к концу, и мы первыми покинули, вместе с рядом слуг, Зал, мою руку крепко сжала хрупкая девичья ладошка, стоило подняться всего на один пролет, и послышаться снизу возбуждённым голосам высшей знати, обсуждавшей новости и перемены в жизни Империи.        – Речь Полуночного была весьма приятна и доброжелательна, – заметила Алеандра. – Однако я ожидала ее более пространной и торжественной…        – Помолвка скорее церемония узкого круга, дань традициям. На свадебных торжествах речи зазвучат долгие и обтекаемые. К тому же, – повёл я плечами, поднимаясь на третий этаж, к жилым комнатам, в окружении стражи и слуг, шедших в некотором отдалении – по случаю праздника остаток дня был выходным у всей Империи, включая меня, – он не любит долгие речи.        – Как и мы с вами, мой Император, – улыбнулась Целительница. – К слову, присутствовавшие господа и дамы, к сожалению, не все уже были мне представлены…        – Тебе ещё предстоит совершить достаточно много знакомств. И… Ты ведь уже переехала, верно? – мы свернули в центральный коридор третьего этажа и приближались к Крылу Императорской Династии, и, судя по всему, девушка прекрасно знала, куда шла. Однако пару дней назад, вспомнилось, Илли докладывала, что герцогиня Оринэйская к переезду только готовилась…        – Прошлым полуднем были перенесены вещи, заботу о благоустройстве и меблировке взяла на себя Императрица Карса. Покои чудесны, очень просторные, светлые… Хотя не могу сказать, что привыкла к переезду леди Тангу. Мне спокойнее, когда она находится рядом… – невинно протянула Алеандра, искоса поглядывая и не спеша озвучивать это как просьбу.        – Не больше пары–тройки дней, – согласился я, действительно ничего страшного в исполнении этого желания не наблюдая, – иначе могут пойти лишние домыслы. И где же выбранные покои?        – Напротив комнат Императрицы Карсы. Там… гобелен с сархарскими мотивами недалеко от дверей. – Эти же комнаты когда–то давно принадлежали моей матери, ещё до венчания с отцом, и когда мы вернулись во дворец, она почти всю жизнь провела там… И пустовали они после того, как в своей резиденции тихо отошла в мир лучший Императрица Адна.        Илли жила в детской своей комнате, которую уступила сестре бабушка, когда та подросла до собственных покоев, Тио – в моих детских апартаментах, где я жил и в краткий брак с Лайнэри. А вот бабушка кочевала когда–то немало – уступая покои то Илли, то Лай, то вновь вернувшись в свои любимые, когда я овдовел – моей жене уж очень понравились комнаты Императрицы Карсы, и бабушке не хотелось поднимать скандал…        Комнаты матери, те самые, светлые, уютные… И в них всегда пахло какими–то травами и лекарствами… Матушка любила лекарское дело и знахарство, а однажды запах лекарств пришел в её обитель уже совсем из–за других причин – она жила с отцом, там же, где теперь я. Но ушла мама в резиденции под городом, отправившись на пару недель поправить здоровье… И после того, как пришло известие о её кончине, я единственный раз в жизни видел, как огромный, широкоплечий мужчина с густой бородкой плакал, бессильно уронив голову на руки. Даже на похоронах постаревший на много лет отец не проронил ни слезинки, прижимая к груди маленькую дочь. А в тот день – да. В тех самых покоях, у двери которых нерешительно остановилась девушка.        – Кажется, тебе не совсем нравится мой выбор? – робко осведомилась она, подняв на меня взгляд.        – Нет, дело не в этом... Это немного иное, скажем так, личное, – отмахнулся я. – В этих комнатах жила Императрица Адна. Моя…        – Удивительно красивая и добрая женщина, в память которой назван один из лучших Сиротских Домов Империи, – улыбка из робкой превратилась в понимающую. – Я слышала о ней от Наставницы Танры и членов вашей семьи. Если… то, что я выбрала их, тебе…        – Напротив, я несколько удивлен таким совпадением, но оно для меня отрадно, – улыбнулся я, приобняв на миг девушку. – Надеюсь, они и впредь окажутся тебе по вкусу. И… – и вновь горький, хмельной словно креплёное вино, вкус на губах. И едва уловимый запах трав и каких–то лекарств от густых волос. – Полагаю, леди Тангу и варсэ–тангу могут оставаться пока при тебе, скажем, нужно привыкнуть к новому жилью. И, на пиру я упоминал, что тебе будет преподнесён корабль, это действительно так. Он в одном из северных портов, как–нибудь мы выберемся туда, посмотреть судно. В общем, оно должно было называться Эажай, но…        – Страна тьмы? – Алеандра фыркнула, бросив лукавый взгляд. – Символично. А называется?        – Король Аланд. Я счёл, что тебе это будет приятно. Подаренное судно увековечивает имя твоего отца. Небольшое, но…        – Мне и ни к чему корабль, – едва ли всерьёз испытывая желание побольше о нём узнать, фыркнула девушка вновь.        – Знаю, – стража старательно делала вид, что её не было, а слуги и вовсе разбрелись, и можно было пока не отпускать талию оринэйки, чем я и не преминул воспользоваться. – Поэтому тебе будет сделан ещё один подарок, уверен, он окажется куда приятнее. Правда, не знаю, как отнесется к нему Дорр.        – Думаю, я с ним договорюсь, – улыбнулась оринэйка, выскальзывая из рук, шурша платьем, и отперла дверь своих новых покоев. – Мне было очень приятно… – едва слышно добавила она и дверь, прежде чем я успел хотя бы уточнить, что именно, закрылась бесшумно за её спиной, да и из–за угла показалась Ниэни, следом за которой семенил сытый и довольный жизнью вар. И, кликнув камер–юнкера, я отправился–таки к себе, воспользоваться несколькими часами отдыха, а к ночи заняться и делами, ибо несколько бумаг в кабинете всё же ждали. Пара проектов имперских указов по обучению детей, и прибывшее накануне из Дукона письмо, лично для меня, ещё даже не открытое, от имени короля Санджая, поздравительное.