Билет в один конец

Тепло, уют, вечность — именно так Антон мог бы описать это мгновение. Но вместе с этим его сопровождали головная боль, кашель, насморк и высокая температура — утро второго дня после тяжёлого состояния. Всё перед глазами расплывалось, но он отчётливо видел, как ранний оранжевый свет пробивался сквозь шторы, освещая комнату. Антон сразу узнал этот интерьер — вчера он обходил его кругами десятки раз, тщательно вытирая каждую пылинку. А теперь лежал на роскошной, тёплой кровати в обнимку с... Арсением Сергеевичем? Только сейчас ясность пришла в его сознание. Он лежал в одной постели с Арсением, который спал рядом, отвернувшись от него спиной, покрытой россыпью родинок. Мужчина крепко держался за край одеяла и, казалось, спал глубоким сном. Обернувшись на другую сторону, Антон заметил чужой телефон и взял его, чтобы посмотреть время. На экране светились цифры — 6:28. Через две минуты должен был зазвонить будильник. — Он действительно просыпался каждые 30 минут? — эта мысль не давала Антону покоя. Отключив будильник, он заметил, что на руке Арсения были часы, привязанные к телефону, чтобы вибрация будила только его. Осторожно сняв часы, Антон взял необходимые лекарства и тихо вышел из комнаты. Ему было тяжело, ноги подкашивались, и он медленно спускался на первый этаж, опираясь на стену. Голова трещала, а перед глазами всё расплывалось. Собрав все последние силы, он добрался до кухни и сел за стол. Положив часы и телефон Арсения, Антон дотянулся до своего телефона и сразу же набрал номер Позова. — Бля, Диман, я сейчас сдохну, — простонал Антон, когда Дима ответил на звонок. — Антон, ты как? — обеспокоенно спросил друг, вслушиваясь в шум на другом конце. Антон неловко поёрзал, затем громко чихнул и закашлялся тяжёлым, рвущим кашлем. — Братан, у тебя отвратительный кашель, — отметил Дима. Антон тяжело вздохнул, взял плед с дивана в гостиной и медленно открыл дверь, выходя на улицу. — Поверь, состояние не лучше, — пробормотал Антон, захлопывая дверь и направляясь к лестнице. Обходить половину дома по второму этажу не хотелось, поэтому он решил пойти через улицу. Медленно передвигаясь, опираясь на стену и неся в руках лекарства, спрей для носа и телефон, он шагал к своей комнате. — Ты что творишь, дурак? Немедленно возвращайся в дом! — возмутился собеседник. — Дим, лучше я через улицу быстро доберусь до комнаты, чем упаду по дороге на втором этаже, — с безразличием ответил Антон. — Надеюсь, Арсений Сергеевич не заразился от меня...  Я сплошная проблема... — Глупости! Ты не проблема, Тох, — сказал Дима, прислушиваясь к шорохам на другом конце, пока Антон добирался до кровати и тяжело упал на неё, простонав. — Как я могу не быть проблемой, если он всю ночь проверял моё состояние, забыв про свою работу, здоровье и сон? Это нелепо, глупо, но... — Это называется забота, Антон! Он же не мог оставить тебя одного в таком состоянии! — Лучше бы оставил, чтобы самому не заболеть. Я не покажусь ему на глаза, пока не выздоровею. — Ты идиот? — Так будет правильнее. — Ты полный идиот, — утвердил друг. — Когда тебе помогают, нужно принимать... — А когда с тобой спят в одной кровати?! — выкрикнул Антон и сразу понял, что сказал лишнее. — Что? Ты спал с Арсением? — Дима звучал удивлённо, но Антон мог представить, как друг сидит с хитрой улыбкой и поднимает брови. — Ты не так понял. Он остался рядом, чтобы присматривать за мной ночью. Но ничего не было... — Ну, хоть обнимались? — не унимался Позов. — Сейчас ты совсем не похож на натурала. — Да ну? — на другом конце повисла тишина. Антон улыбнулся, вспоминая, как засыпал. — Я тебя сейчас заблокирую, если продолжишь молчать. — Ну, может, во сне обнимались, кто знает... –заинтриговал Шастун. — Давай, договаривай... — Ладно, я точно помню, что ночью он меня обнимал за талию. Доволен? — Ещё как. И что ты чувствуешь, Антон Андреевич? — Взрываюсь, — тихо сказал Антон. В наступившей тишине он не заметил, как уснул. Дима, усмехнувшись, сбросил звонок. Антон проснулся от стука в дверь. Вскочив, неясно откуда взяв силы, он подбежал и прижался к ней спиной, не давая гостю войти. — Антон? Ты в порядке? Почему ты ушёл? — раздался за дверью голос Арсения, настороженно вслушивающегося в тишину. Антон ощутил ледяной холод, пронизывающий его тело, усиливающий все его внутренние тревоги. Подбежав к двери, он придержал её рукой. Обессиленно стоя, он тихо ответил: — Доброе утро. Не хочу вас заразить, Арсений Сергеевич. Лучше займитесь своей работой, а я сам себе что-нибудь приготовлю. Извините за неудобство. Арсений замер у входа. — Может, я хотя бы чай сделаю? — предложил он с ноткой беспокойства в голосе. — Нет, всё хорошо. Я просто хочу спать. Арсений, нехотя кивнув, отошёл от двери. Антон тяжело опустился на кровать, закрывая лицо подушкой. Издав, своего рода, крик в мягкую ткань,  он отбросил её в сторону и тут же пожалел о содеянном — голова закружилась, в глазах потемнело, а он потерял сознание. Тем временем Арсений сидел на кухне, ожидая, пока закипит чайник. На столе стояли остывающие чашка кофе и яичница. Состояние Антона не давало ему покоя, но работа требовала внимания. Новая сделка отнимала много сил и времени. Вздохнув, оставляя чай на столе для Антона, Арсений вернулся в кабинет, чтобы продолжить проект. Время тянулось бесконечно, он полностью сосредоточился на работе и не замечал, что происходит вокруг. Телефон с включенным звонком от Матвиенко лежал на столе. За окном давно начался дождь, а все небо покрылось тёмными красками ночи. — Арс... — донеслось из телефона. Арсений устало промычал в ответ. — Может, ты отдохнёшь? Что с тобой происходит? Ты давно не был таким задумчивым, — сказал Сергей, ожидая хоть какой-то реакции, но её не последовало. — Арс? — снова позвал друг. В ответ Арсений тяжело вздохнул. — Я уже несколько часов пытаюсь сосредоточиться, но беспокоюсь об Антоне. Он болеет у себя в комнате и не разрешает к себе подходить. Я не знаю, пьёт ли он лекарства, выходил ли он вообще из комнаты и... — Ты что, дурак? И зачем ты тут сидишь? — Ты же просил помочь с проектом... — Да я бы быстрее справился сам. Иди, накорми парня, он же сам себе не поможет. Ты же знаешь, как это бывает, когда болеешь. Иди уже, не будь дураком. — Ладно... — устало согласился Арсений, мгновенно отключив звонок. Сохранив данные, он выключил ноутбук и позволил себе погрузиться в тишину дома. Пройдя на кухню, он увидел оставленный утром чай, тяжело вздохнул и вылил его в раковину, считая, что лучше переделать. Он поставил варить пельмени, найдя их в морозилке. Попов не умел готовить, но нужно было хоть как-то накормить Антона. Пока кухня наполнялась ароматом еды, Арсений вышел на улицу. Ливень усиливался, и небо вспыхивало молниями, сопровождаемыми громом, который сотрясал дом. Брюнет молча стоял под навесом и курил, не отводя взгляд от одной точки. Вдруг небо озарилось особенно яркой вспышкой, и громовой удар встряхнул дом. В этот момент Арсений услышал крик со второго этажа. Выключив плиту, он бросился наверх. Приоткрытая дверь в комнату Антона, что пропускала лунный свет и доносила приглушённые всхлипы. — Антон? — тихо позвал Арсений, заглядывая в комнату. Шастун сидел на полу, обнимая подушку, его взгляд был устремлён на окно, а затем медленно переместился на стоящего в дверях Арсения. Он тяжело дышал от нехватки воздуха, и, несмотря на плохое состояние, сидел, прислонившись спиной к стене. Арсений, делая осторожные шаги, подошёл ближе. Внезапный раскат грома заставил Антона сжаться и закрыться подушкой. — Ты боишься грома? — тихо спросил Арсений, присаживаясь рядом на корточки. Антон медленно поднял глаза, заметив в них беспокойство и заботу. — Очень... — Если я останусь рядом, расскажешь мне почему? — спросил Арсений, мягко кладя ладонь на плечо Антона. Он начал поглаживать его спину, и, услышав в ответ едва слышное согласие, попросил переместиться на кровать. Укрывшись одеялом и невольно прижавшись к старшему, Антон пробурчал, уткнувшись в его грудь: — Отец всегда выгонял меня на улицу в такие грозы и забирал ключи. Я боялся, что молния ударит в меня. Сидел в дальних уголках возле подъезда, телефон выключал... Не знаю, за что заслуживал такие наказания, но ему, видимо, нравилось мучить меня, — голос Антона дрожал, а при очередном раскате грома он ещё сильнее вжался в тело Арсения. Арсений тяжело выдохнул и крепче обнял его, поглаживая по спине. Он смотрел в пустоту, его мысли бурлили, словно сам шторм за окном. «Как можно быть таким извергом? Почему он? Что он мог сделать такого?» В голове возникало множество вопросов, но ответы были недосягаемы. Арсений чувствовал, как горячо тело Антона, но понимал, что сейчас сбить жар никак не удастся. Он лежал рядом, размышляя, как найти и наказать того, кто заставил парня страдать. Гром постепенно стихал, а за окном капли дождя всё ещё стекали по стеклу. — Знаешь, меня тоже часто ругали родители. Но в дожде я находил спасение. Я любил гулять в такую погоду и возвращался домой промокший до нитки. Никто не ругал меня за это, — голос Арсения был тихим, задумчивым. — Мама иногда кричала, что я могу заболеть, но знала, что это бесполезно. Может, они и виноваты в том, что я стал таким холодным. Таким, каким не хотел быть, когда был ребёнком. — Вы, в отличие от меня, силён духом, Арсений. А я... я тряпка, не умеющая контролировать свои эмоции, страх и волнения. — Но я не терял родителей... — тихо добавил Арсений, от чего Антон затих. — Расскажи мне о ней. Какая она была? — Мама любила полевые цветы... Пахла мятой и свежей выпечкой. Её смех разливался по моему телу лёгкой волной, а теперь остался печальной иглой в сердце. Её взгляд заставлял душу петь, глаза — сиять, а сердце — жить. Она была невысокая. Отец часто приходил домой с цветами и приносил мне разные сладости. Всё изменилось в один миг, и назад уже не вернулось... — Может, поедим? Выпьем чаю? Я всё принесу сюда, а ты пока выбери что-нибудь посмотреть, — предложил Арсений. Антон кивнул, чувствуя неожиданное облегчение от того, что кто-то заботится о нём. Переместив ноутбук поближе, он стал просматривать фильмы, но ничего не привлекло его внимания. Через несколько минут Арсений вернулся с подносом, на котором стояли две порции пельменей, две чашки чая и лекарства. — Ну что, что будем смотреть? — спросил Арсений, усаживаясь рядом. — Не знаю... — Антон медленно водил мышкой по экрану, не находя ничего, что действительно захотелось бы посмотреть. На самом деле ему больше хотелось поесть и лечь спать, тело настойчиво намекало на это. — Если не хочешь, не надо, — сказал Арсений, резко закрывая крышку ноутбука. — Я просто хотел, чтобы ты отвлёкся. Лучше поешь, а потом, хочешь ты этого или нет, я за тобой поухаживаю. Твоё состояние мне совсем не нравится, — добавил он, прикладывая руку ко лбу Антона. Красные глаза, воспалённый нос и усталый взгляд говорили сами за себя. Антон без возражений принял еду и таблетки, запивая их горячим чаем. Они сидели и вели разговор о разных мелочах: о том, как Антон жил раньше, о его мечтах и о том, кем он хотел стать. — Я просто хотел быть счастливым. Не важно, какая работа приносила бы доход, — признался Антон, лежа с головой на плече Арсения и обнимая его за талию. В этот момент все вопросы казались лишними. Они просто лежали так, как им было удобно. Возможно, со стороны это не выглядело совсем дружески, но внутри было тепло и уютно. — А меня судьба тянула в разные стороны. Отец видел во мне менеджера, а я мечтал стать актёром. Но, как видишь, всё сложилось иначе, и сейчас я обычный мужчина, работающий в крупной компании. — Ты хоть пробовал поступить в театральный? — с любопытством спросил Антон. — Конечно. В шестнадцать я записался в драматический кружок. Там был весёлый коллектив, и мы занимались различными упражнениями на внимание, дикцию, воображение, развивали пластику. Мы даже пели и ставили литературные произведения на небольших сценах Омска. — У тебя был опыт актёрства, и ты не пошёл дальше? Ты передумал? — удивился Антон. — Шутишь? Для меня это место было всем. Коллеги, руководители, которые нас учили... Я хотел проводить там больше времени, чем дома. Но, несмотря на всё это, я сам разрушил свои мечты. Я был настолько неуверен в себе, что сломал всё, что горело во мне каждый день. Я не решился пойти против всех, и это стало моей слабостью, о которой жалею до сих пор, — голос Арсения был тихим, почти шёпотом. Слова, казалось, наполняли комнату теплым светом, но в них звучала глубокая, болезненная усталость. Он давно выплакал эти сожаления, обретя тихую смиренность. Антон почувствовал, как в душе поселилась грусть. Говорить он не мог, поэтому просто сильнее прижался к шее Арсения и тихо прошептал: — Ещё не конец жизни, ты актёр здесь и сейчас... Арсений обнял Антона крепче, ощутив правду в этих словах.