Звезда тёмного неба

850 год. — Чего это ты тут шастаешь? — Леви остановился около двери, ведущей в столовую. Свет, пробивающийся через коридор, насторожил его в начале пути к своей комнате. Еще несколько секунд назад он был уверен, что солдаты вновь развлекаются, играя в карты допоздна. Предположения его развеялись, когда вместо раскрасневшихся от смеха пьяных лиц, беспорядка и шума он обнаружил одну из врачей Разведкорпуса прямо в проходе. Ойкнув от неожиданности, девушка ощутила, как по ее спине прошёлся табун мурашек. То ли от усталости у неё такая реакция, то ли капитан подошёл слишком бесшумно, то ли голос его так.        Раздраженная, как могло показаться, ее присутствием интонация заставила толстую стопку бумаг и книжек бессовестно вырваться из плена пальцев, что так некрепко держали документы. Отчеты тут же разлетелись по полу вокруг нее. Грубые слова так и норовились сорваться с языка, где-то в груди отозвалась неловкая досада. Тяжело вздохнув, виновница беспорядка поспешила нарушить тишину.        — И вам доброй ночи, капитан Леви. А у меня… только смена закончилась. Заметила свет в столовой, решила узнать почему же так поздно горит, — несколько усталая и стеснительная улыбка появилась на ее лице и тут же скрылась от серых глаз, как только девушка присела на корточки. Руки то и дело роняли подобранные листы, и она поспешила отвернуться, чтобы не позволять своей нервозности управлять ею. Тяжелый рабочий день обещал закончиться на хорошей ноте, но удача редко бывает в добром расположении духа. Совсем недавно ее повысили до старшего врача, но с новой должностью свалились и новые обязанности — теперь приходилось заполнять справки и истории болезни солдат параллельно их лечению. Легкое головокружение и боль в ногах, как следствие утомления, развязали язык, и та продолжила оправдываться. — Вы извините за это, просто я испугалась, вы так неожиданно подошли.       Юная девушка оглядела оставшиеся пару бумажек, наконец подобрав и их.       — В столовой опять сидят заядлые картежники? — не обращая внимания на извиняющийся не к месту тон, капитан с той же серьезностью глядел на уже поднявшуюся на ноги работницу. Он наклонился и поднял последний листочек, который спрятался за его ботинком, протянул его собеседнице и заметил тень огорчения на ее лице. Освещение из полузакрытой столовой не давало разглядеть все эмоции, но опущенные уголки губ Леви заметил. Должно быть, новая должность давалась ей тяжело.       — Пусто. Видимо, забыли потушить свет, — слегка дрогнувший голос заставил прокашляться, и легкий укол совести холодком пробежался по позвонкам, напоминая, что врать нехорошо. Капитан не производил на себя впечатление болтливого или проницательного человека, да и всего пару пересечений не могли позволить доктору сделать какие-то выводы о нём, поэтому она лишь надеялась, что Леви не заподозрил лжи. Прикрывать выпивших солдат, покинувших столовую всего пару минут назад, было глупой идеей, поэтому девчушке лишь оставалось надеяться, что они будут вести себя тихо, пока капитан не уйдет.       Ответа не послышалось. Леви положительно кивнул, пусть и осматривал ее с легким недоверием. В Разведкорпусе все как большая семья и частенько прикрывают друг друга перед офицерским отрядом. Убедившись, что все документы на месте, капитан скомандовал:        — Идем, донесем отчеты до твоей казармы. А то ещё уронишь, а начальству потом мятые бумажки читать.       Легкий румянец появился на щеках рыжей, и она отчего-то смущенно, еле слышно хихикнула, прикрыв рот ладонью. Неожиданная доброта капитана вызвала в ней залегшие на дно из-за работы эмоции. Она поспешила ответить:        — Спасибо… Нести и вправду тяжело, сегодня был трудный рабочий день, — прошептала она, чтобы не разбудить других солдат и не спеша пошла вперед — боль в ногах не позволяла ускориться. А вот Леви, несмотря на усталость и раны после очередной экспедиции, быстро обогнал ее, давая стимул ускориться. По ничего не выражающему взгляду и не сказать, что он ей сочувствовал, но прекрасно понимал, как тяжела работа врачом, а тем более в Разведкорпусе.       Не зря же каждый месяц поступали заявления об увольнении, и в лазарете осталось всего четыре врача. По сравнению с количеством солдат это ужасно мало. Рук не хватало, работать приходилось на износ. Но судя по всему девчонка ему попалась неунывающая. По одному выражению ее лица была видна надежда на что-то хорошее. А на что именно капитан не знал и гадать не собирался.       — Как звать? — сдержанный тон прервал молчание, отчего собеседница перевела усталый взор на него.       — Эрсель. Я работаю здесь около полутора года, а что? — недоумевающе моргая, поинтересовалась она.       Эрсель.Звучало слишком знакомо. Быстро прокрутив в голове все воспоминания, Леви спросил:       — Так это ты подкармливала котов около корпуса?       — Ох… Да, верно. Простите, если это принесло проблемы. Мне было очень жаль этих брошенных малышей, — стыдливо потупив взгляд в сторону, ответила Эрсель. Тон стал менее радостным и уверенным.       Многозначительное молчание Леви ее пугало. Он, как никак, из офицерского отряда и мог сделать ей выговор за эту детскую глупость.       — А вы почему не спите так поздно? Наверняка устали после экспедиции, — резко поменяла тему она, и шмыгнула в большую дверь, ведущую на улицу из столовой, которую капитан умело придерживал ногой. Идти осталось немного, что только огорчило — диалог пусть и шел с натяжением, но нравился.       — Бессонница, — капитан толком не смотрел на неё, не убеждался в том, догоняет ли. Слышал по шагам. Выйдя на улицу, Эрсель не нашла, что ответить, и неловкое, напряжённое молчание разбавляло лишь ночное стрекотание насекомых в кустах.       Врач рассчитывала на то, что приятный жест от капитана окончится, когда они подойдут к женской казарме. Все же, туда не рекомендовалось вступать даже офицерам. Зашел он туда однажды, так криков было… У них там своя жизнь, привыкли к друг другу и не стеснялись, а вот расхаживать по коридору в одной рубахе при капитане было не очень. Леви тяжко вздохнул, но всё же решился. Большая стопка бумаг и книг в руках то и дело пошатывалась, но он держал крепко. Почти дойдя до казарм, офицер поинтересовался, где её комната и одна ли она живет в ней. Он без предупреждения открыл дверь. К чему церемониться, если и так помогает ей? Все, что он нес, вскоре оказалось на столе, и он позволил взгляду несколько секунд задержаться на стенах комнаты. Весьма чисто. Только вот небольшая кучка одежды, висящая на стуле вызвала небольшое отвращение. Врач заметила недовольный взгляд и быстро забежала в комнату вслед за ним. Оставшиеся бумаги через секунду оказались на столе, а сама она поспешила убрать разбросанные вещи.       — Прошу прощения. Еще вчера забрала вещи от прачек, но не было даже минутки заскочить в комнату, — убедившись, что стул освободился от груза одежды, Эрсель попыталась вновь продолжить диалог. — А вы пробовали лечить вашу бессонницу? Я могу взять из лазарета лекарства, которые обычно помогают другим солдатам.       — Тебе за это может влететь от начальства. Разве хочешь себе лишних проблем? — капитан слегка нахмурился и точно ледяным взглядом внимательно осматривал ее с ног до головы. Карие, большие и добрые по виду глаза с интересом рассматривали его в ответ.              «Выглядит устало. Отдохнуть бы ему» — задумалась Эрсель, и слабо ухмыльнулась в ответ.       — Все в порядке, ничуть не боюсь. Это же ради благого дела. Завтра занесу вам после смены. Надеюсь, что станет гораздо лучше, — тихий и мягкий голос даже слегка успокаивал Леви. А спокойствие на этой неделе и вовсе покинуло его из-за тревожных дел в Разведке.       — Спасибо, — кратко поблагодарил он, а по звучанию голоса даже без эмоций. Странное, незнакомое чувство после разговора тревожило душу. Вызвала же какие-никакие эмоции у него, ведьма. Задумался, что это просто глупая мысль в силу его усталости, ослаб и не более. Только собирался уходить, открыл дверь перед собой, но неожиданно чужая рука коснулась плеча. Смущенно потупив взгляд, Эрсель протянула ему небольшую стеклянную баночку и осторожно начала:       — Я хотела поблагодарить вас за старания уже давно. Вы очень много делаете для человечества, но судя по всему даже не заботитесь о себе. Это меньшее, что я могу сделать, — в ее руках красовалась баночка чая. О его пристрастии к этому напитку слышала и не нашла другого варианта сделать ему приятно. Выбирала долго и тщательно, а по итогу выбор пал на сорт «Эрл Грей». Дороговатый чай даже для столичных индюков.       Леви сначала даже не поверил. Мол, шутка какая-то. Подарки получать не любил, но мыслил сейчас серьезно. Его запасы чая вот-вот кончатся, а прикупить новый не помешало бы. Еще и совпало, что она дарит его любимый сорт. Приятно удивило. Было сложно понять свои чувства, когда случалось такое совпадение и к нему изначально были настроены по-доброму и ничуть не боялись. Он спокойно принял подарок, с интересом всматриваясь в содержимое баночки. Некоторое время пораздумав, заявил:       — Когда занесёшь лекарства, заварю его тебе тоже, — безэмоционально отозвался он, дернув челюстью.       — Постараюсь вылечить вас от недуга. Сделаю все, что могу, — на лице ее он застал лучезарную улыбку. Казалось, от радости она вот-вот захлопала бы в ладоши или накинулась на него с объятиями.       — Живо спать. Говоришь много, болтунья, — смущение дало верх, пусть признавать и не хотелось. Да и по его серьезному лицу даже не скажешь, что было приятно от короткого диалога. Закончив фразу, он резко развернулся и ушел, оставив девушку в недоумении. Приятное чувство на душе закрывало всю усталость и недовольство кучей работы. Только недавно с коллегами обсуждала хмурого, грубого и требовательного капитана. А на деле же… Помог. Образ неприступного и холодного человека пошатнулся ещё тогда, несмотря на его ворчание.

***

      Но радость длилась недолго. Следующие два часа пришлось провести за горой бумажной работы, время от времени переходя к прочтению новых книг о медицине. Рука ужасно болела, еще чуть-чуть, и на пальцах начали бы образовываться болезненные мозоли. Не было никаких сил держать в руках перо. Казалось, что еще немного и на отчетах окажутся разводы от чернил. Бумаг осталось совсем немного. С ненавистью Эрсель посмотрела на парочку дурацких листков, но решила не изводить себя. Она прекрасно понимала, что будет только хуже, и, оставив бумажную работу на столе до утра, с облегчением легла на обожаемую кровать. Приятная усталость разошлась по всему телу, но стоило только прикрыть глаза, как все хорошие мысли ушли, подобно солнечным лучам, которые спрятались за густыми, хмурыми тучами. А хмурыми тучами является ничто иное, как отвращение и страхи. Хотелось забыться с кем-нибудь, просто отвлечься. А еще хотелось рассказать все и исчезнуть.

***

      А вот капитану в это же время было совсем не до отдыха. Периодически потягиваясь и разминая затекшую спину, он вновь сидел за отчетами. Работал в Разведке уже не первый год, потому привык к усталым и бессонным ночам, а рука уже набилась на изнурительную работу. Писал быстро, но аккуратно. Почерк маленький, разборчивый и красивый, под стать ему. Только вот от работы его как никогда ранее отрывали не самые приятные воспоминания. О матери, о друзьях, о погибших товарищах. Все это вызывало ужасные страдания, а сердце будто сжималось от боли. И никакие отчеты не отвлекали от тяжелой ноши. Наконец, с работой покончено. Стоило ему только отпрянуть от стола и облегченно вздохнуть, как послышался стук в дверь. Совсем тихий. Мужчине поначалу показалось, что ему послышалось. Уж очень тихо это было, наверняка он просто утомился, пока бесконечная череда букв и цифр мелькала перед глазами . Вот только через пару секунд услышал мерзкий скрип двери, петли на которой пора бы поменять, и в проеме увидел уже знакомое лицо.       — Леви… Простите, что так поздно. Принесла вам только маленькую настойку от бессонницы, — взгляд ее бегал от волнения. Обращалась не по званию, а по имени. Грубо и резко с ее стороны, но изнуренный тяжелым днем мужчина не горел желанием бранить ее за это. Леви слегла дернул головой в сторону, сбивая недолгое недоумение. Устало посмотрев на девушку, он насупился и строго спросил:       — Ты пробралась в офицерскую казарму, совсем из ума выжила?       Риторический вопрос ввел Эрсель в ступор. Это было глупо. Опасно и несуразно. Завидев её кто-нибудь здесь, точно бы погнали веником под зад куда по дальше. Неприятные мысли сыграли не самую лучшую роль, из-за них врач и вовсе забыла про время.       — Хотела помочь вам как можно скорее? — нелепая улыбка появилась на неё лице, а само оправдание прозвучало с усмешкой. Недолго думая, Леви кивнул в сторону стола, поднявшись из-за него.       — Только не шуми. Садись, я заварю чай, — поднялся из-за стола он и подошёл к стеллажу, чтобы достать чайный сервиз и баночку с новым чаем.       —Знаете, если верить слухам, то вы грубый и необщительный, — резко перевела тему она. Присела на стул около письменного стола и с интересом рассматривала кабинет. Новое место для неё.       — Согласись, от одиночества и сдохнуть можно? А слухам верить не стоит, — фыркнул капитан. Не очень-то он доволен тем, что она решила затронуть эту тему.       — И то верно. И извините за столь поздний приход, я наверняка помешала.       — Работу я закончил только недавно. Спать не собирался.       — Но вы, наверное, очень устали за сегодня? Да и завтра предстоит весьма тяжёлый день…       Эрсель не впервые замечала, что он много, очень много времени уделял работе и слишком мало отдыхал, что каждый раз огорчало по отношению к другим солдатам тоже. Ей было тяжело видеть, как кто-то не мог уделить времени своей личной жизни, а только работал, забывая заботиться о себе самом.       — Нечего за меня бояться. Сахара, если что, нет. Чай горячий ещё, — тихо, но таким же настороженным тоном ответил он и протянул фарфоровую чашку даме. Она же, не послушав, дотронулась до посуды и слегка обожглась, издав тихий писк:       — Ай! И правда горячо… А чашки у вас очень красивые, такой узор симпатичный.       — Ага. Подарок от близких.       Наступило весьма неловкое молчание. Леви, скривив губы, осматривал то свою гостью, то уже ставший родным кабинет. А Эрсель глаз с капитана не сводила, а когда они встречались взглядами, отводила свой на коленки, как бы поправляя краешек платья.       — В лазарете опять много раненных в последнее время? — сухо поинтересовался Леви.       — Да… Все палаты забиты. Солдат жаль, тяжелая у них ноша, пусть и изначально знали, на что шли. И близких теряют, и сами с травмами.       — Сами выбрали это. Наверное, и работа врача не самая приятная? — задумавшись о чём-то, спросил он. Сегодня выдался слишком тяжёлый день. Уже плевать, что после отбоя кто-то не спит, что кто-то совсем незнакомый сидел с ним и разговаривал о бессмысленных вещах.       — Да, иногда приходится видеть не самые приятные вещи… Но, наверное, и в Разведке служить сложно, да? Там и не такого насмотришься…       — Есть такое, — Леви поднялся из-за стола, чтобы заправить шторы на окне, но усталое состояние и загнанный тревогами рассудок помешали. Бедром чуть задел стол, и тот со скрежетом шатнулся. Прогремели чашки и чайник, горячий напиток разлился по столу и брызнул на его рубашку, где уже расцвело бледно коричневое пятно, а Эрсель, наблюдая за всем этим, уже поняла, что ожога не избежать. От неприятной боли Леви тихо выругался и поспешил в спальню, чтобы сменить грязную одежду и решить проблему с ожогом. Его прервал голос собеседницы:       — Я сейчас сбегаю в лазарет за бинтами и всем нужным! Снимите рубашку, пока она не прилипла к ожогу, я скоро вернусь, — заявила рыжая, уже стоя в дверном проёме. Она убежала, оставляя мужчину с болью в боку и в недоумении. Но по её просьбе, он не трогал ожог, не пытался лечить сам, лишь снял рубашку и смотрел на него. Покрасневшее пятно на коже покрыло бок, начиная от середины торса, заканчивая бедром.       Капитан тяжело вздохнул. Было неприятно, эта боль раздражала. Получать различные раны, порезы и синяки приходилось очень часто, да так, что бóльшая часть тела в шрамах, но ожог он получил, вроде бы, второй раз в жизни. Успел только обдумать, пройдёт ли пятно от ожога, как дверь открылась, и забежала его «спасительница» с баночкой воды, бинтами и средствами от ожогов в руках.              — Я могу обработать и сам. Наверное… — последнюю фразу он сказал еле слышно. Капитану искренне не хотелось чужих касаний в тот момент, не хотелось ощущать себя… уязвимым?       — Нет, капитан. Я буду обрабатывать вам ожог сама, так как это моя работа, и это не обсуждается! Я останусь здесь и помогу вам.       — Я сам…       Но не успел он договорить, как Эрсель, более строгим тоном чем до этого, перебила:       — Не нужно со мной спорить, раздевайтесь! — уж слишком много эта наглая девушка себе позволяла. Такого Леви не ожидал. Но и просто оставить его с ожогом она не могла. Стояла перед ним, скрестив руки на груди, и, нахмурив брови, прожигала взглядом раненого. Леви взглянул на нее так, будто бы сейчас вычтет половину жалованья, но все же послушно снял с себя белую рубашку. В медицине он не мастер, вряд ли смог бы обработать все качественно. Резко возникшая уверенность девушки так же быстро ушла. Она окунула в банку с холодной водой тряпку и приложила её к красным пятнам на теле мужчины. Пока её руки двигались вверх-вниз, обрабатывая ожог, она с интересом рассматривала оголённое тело. Несмотря на малый рост, был хорошо сложен, а накаченный торс и подтянутая грудь придавала его образу грозности. Тепло его тела обжигало и заставило засмущаться. Леви сжал челюсть от того, что холодная тряпка неприятно прошлась по ожогу, и сжал рукой спинку стула. Его взгляд был устремлён на зловещую мокрую ткань. Несколько минут провели в неловком молчании, а когда гостья закончила охлаждать рану, прервала тишину:       — Простите, что нагрубила. Я просто забеспокоилась…       — Просто больше не позволяй себе подобное, — сделал ей поблажку капитан.       — Пить не хотите? — неуверенно спросила она и отодвинула баночку с холодной водой и тряпку.       — Немного.       — При ожоге нужно пить больше воды, это поможет… Сейчас я обработаю всё мазью, а потом нужно будет недолго посидеть так. Через полчаса повяжем специальный бинт и всё. Только завтра вам нужно будет зайти ко мне в кабинет, чтобы вновь обработать кожу и перебинтовать, — всё это девушка говорила, наливая воды в стакан. Она быстро протянула его капитану, а он почти сразу его опустошил. Ему было даже не по себе от того, что в столь поздний час ей пришлось возвращаться к своей работе, опять помогать с какими-то ранами и видеть это.       — Понял. Забинтовать я смогу сегодня и сам. Тебе пора идти. Время видела?       — Я, конечно, очень благодарна вам за заботу о моём сне, но я не собираюсь оставлять больного одного. Да и смена у меня завтра с двух, будет время выспаться.       А глаза предательски закрывались, а слабость в теле все нарастала, но зато плохие мысли не лезли в голову, все место занял новый знакомый. Отвлекая себя от желания поспать, она продолжила:       — Не болит?       — Нормально. Сухой ответ не удовлетворил врача, ведь было ясно, что кожа на месте ожога неприятно жжет.       — Сейчас я всё обработаю и не будет так болеть… Может, не будете участвовать в завтрашнем дне? Ремни и одежда будут соприкасаться с местом повреждения, это будет больнее, чем сейчас.       — Ещё чего. Это мой долг. Из-за какого-то ожога в казарме бока отлеживать, — с отвращением фыркнул он. И задуматься не мог, чтобы из-за такой глупости пропустить экспедицию.       — Только будьте аккуратнее, пожалуйста.       — Постараюсь. Ближе к вечеру зайду на перевязку.       Леви успел только договорить фразу, как она начала размазывать вязкую, чуть мутную мазь по ожогу. Мерзкое чувство. Неприятно, что какой-то жалкий ожог как испортил вечер. Следующие двадцать минут, отвлекаясь от неловкой ситуации, они разговаривали о медицине. В основном говорила Эрсель, а он лишь задавал краткие вопросы. Ему было интересно слушать её, хоть и признавать не хотелось. Чертова болтунья.       — Ну что ж, капитан… Ожог я вам забинтовала. Постарайтесь пить больше воды, не делать резких движений и не напрягать тело в этой зоне. Обещаю, что совсем скоро всё обязательно пройдёт. Спокойной ночи, — стоя в дверном проёме, мило улыбнулась рыжая и слабо помахала ему на прощание.       — Ага. И спасибо, — тихо ответил, беря ключи от кабинета в руки, чтобы запереть дверь. Он посчитал это странным и приятным то, что незнакомому человеку было так важно о нем заботиться. Это ее работа, но интересный шарм вызвал непонятные ему эмоции. Леви было не до этих раздумий. Капитан переживал, что пожалеет о том, что дал слабину в этот вечер, что не погнал её спать, а провёл время за разговорами с незнакомой девушкой. Обращал ли он на неё внимание раньше? Нет, совсем нет. Видел несколько раз. Несколько раз она и обрабатывала ему раны. Не более.

***

      «А он интересный» — задумалась Эрсель, лежа в постели. Мысли о хорошем вечере вытесняли тревожные из ее головы. Таких людей, как капитан, в повседневной жизни она побаивалась. Но в нем было что-то совершенно другое. Не такой уж и грубый он оказался, как говорят слухи.       «Нужно будет навестить его ещё раз» — задумалась она, засыпая под тихий шум дождя за окном и пение утренних птиц.