Ветер, кровь и серебро

Лёшка, залпом выпивший ещё один стакан компота, начал клевать носом, сонно потирая закрывающиеся глаза. Игорь и сам был бы рад отправиться на боковую, он не рассчитывал, что за день может произойти столько треволнений, но от мальца несло, как от сточной канавы, так что хотя бы обмыть его в бане было жизненно необходимо. — Я помогу, — упрямо подкатив рукава рубахи, заявила Юля, и кто такой был Игорь, чтобы хоть что-то ей запрещать. — А укладывать где будем, Игорь Константинович? — собирая грязную посуду, поинтересовался Прохор. Ему мальца тоже было откровенно жалко, он видел его, слоняющегося по базарной площади, и даже как-то подкармливал, разжалобленный чужой тяжёлой долей. После осады таких сирот под своё крыло забрали шаманы, но многие там не прижились, непривыкшие к строгой дисциплине, лишениям и наказаниям. Такие сбегали, думая, что на улице, предоставленные сами себе, они найдут лучшую жизнь, но эта надежда быстро развеивалась по ветру, чуть ли не в первую же холодную, дождливую ночь, когда ворота чужих дворов оставались для них закрыты. Очень везло, если их пускали переночевать в сарае или хлеву, потому что в доме, при всём гостеприимстве, просто не хватало места, и делились хлебом, если он был. Дима точно пускал, подумалось отчего-то Игорю. Дурак-дураком, совсем про друга забыл. А тот ведь ходил, пороги обивал первое время, с княжескими поручениями и доносами к нему бегал. Видно, нелюдимостью своей Гром его обидел крепко. Надо бы навестить Димку и обязательно с каким-нибудь гостинцем, умаслить Дубина. Всё же то был не виноват, что старший ему такой непутёвый достался. — На сундуке или на лавке постели, где больше места. А там уже видно будет, — махнул рукой Игорь. — Пошли, будем тебя отмывать. Выйдя из дома, они окунулись в вечернюю прохладу. Рядом в будках брехали дворовые собаки, взволнованно вынюхивающие нового гостя. Парочка самых любопытных даже подошла поближе, с интересом обнюхивая замершего Лешу. Вокруг него закружили черные, рыжие, серые, в подпалинах и без, и ему оставалось только как можно аккуратнее почёсывать подставленные холки и лбы. — Свои, — тихо подал команду псам Игорь, и те разбежались, тут же потеряв к мальчонке всякий интерес. До бани было идти совсем немного: низенький уютный сруб пристроился за хозяйским домом в небольшом отдалении от других хозяйственных построек. Бани слишком часто горели, чтобы ставить их впритык с домами. Та, куда сейчас они шли, принадлежала только Игорю и его семье, она была чуть больше другой, стоящей в другом конце двора. Её по доброте душевной разрешила поставить его мать, и сюда ходили мыться не только их холопы и дворовые, но и ещё несколько соседских семей. Юля, ненавязчиво приобняв Лешу, расспрашивала его о жизни, пытаясь заговорить мальчонку, Игорь же шёл чуть позади, забывшись в своих мыслях. Почему-то вспомнилось, как он не мог подходить к этой бане несколько месяцев после того, как родился Костик. Это место было для него средоточием самой большой радости и главного горя его жизни, оно подарило ему сына и отобрало любимую жену. Видеть Юлю и вцепившегося в её руку Лёшу на фоне этой бани было даже как-то странно, но в общем-то закономерно. Громко хлопнула дверь, им навстречу вылетела девушка с двумя пустыми вёдрами наперевес. Она испуганно пискнула, чуть не влетев с ними в Юлю и Лёшу. — Извините, — тут же низко склонилась она. — Ещё и с пустыми вёдрами, — вздохнул Игорь. — Всё готово? — Да, конечно, — не поднимая глаз, кивнула девушка. — Тогда брысь отсюда, — махнул рукой Игорь. В плохие приметы он старался не верить, но всё же суеверия были ему не чужды. Он, как человек военный, понимал важность таких мелочей, именно здесь зачастую крылось таинство побед и поражений. Удачное знамение в небе перед решающей битвой, по всем правилам проведённый ритуал или гадание шамана, на которого, скрепя сердце, иногда приходилось надавить, чтобы получить необходимый результат. Именно этот настрой дружинников, ласковое слово, напоминание о том, что за их спинами остались любимые и родные, помогали выстаивать битвы и отбивать набеги кочевников и неприятелей. Внутри бани уже горели подсвечники и лучины, приятно пахнуло засушенными травами и настоями. Предбанник был сухой и тёплый, в сундуке, использовавшемся в качестве стола, нашлось несколько чистых простыней. Оставив здесь свой кафтан, Игорь закатал рукава рубахи и помог стянуть порты Лёше. Юля пока скрылась в мыльне, чтобы подготовить всё остальное. — Постарайся не заснуть только, ладно? — попросил Игорь, подхватывая мальчонку на руки. Он был совсем лёгкий, ничего не весящий, будто пушинка, Гром в который раз поразился абсолютно крысиному крошечному весу. Костик в этом возрасте хоть и не сверкал упитанными щеками, но был тяжёлым, костным и наотрез отказывался сидеть у отца на руках, уже на них не помещался, больно пиная то в рёбра, то в грудь острым локтем или коленом. А этот исхудал за несколько месяцев скитаний и голода, истосковался по людской ласке и теплу. — Луна-матушка, — тихо вздохнула Юля, когда Игорь стянул с мальца одежду и бросил в угол грязное порванное тряпьё. Подхватив Лёшу подмышки, Игорь легко усадил его в полную кадку горячей воды, на секунду полностью скрыв гладью, на которой мерно покачивались пучки разнотравья и сушёные листья. Смотреть на кости, обтянутые кожей, было выше Юлиных сил, потому она на несколько мгновений отвернулась, слишком внимательно осматривая разложенные на лавке полотенца, плошки с отварами и мыльный корень. Лёша зашипел, как только вода дошла до спины и плеч, расцвеченных длинными продольными полосами от прута, которым его сегодня отходили. Игорь, заметив это, ещё раз недобрым словом вспомнил торговку, пожелав на её голову всех небесных кар. Отфыркиваясь и разбрызгивая вокруг влагу, из-под воды показался мальчонка, вынырнул так, что одни глаза показались над поверхностью. Занятие это оказалось медитативным, Игорь наконец-то смог хорошенько рассмотреть ребёнка, приметив и многочисленные синяки, пестрящие всеми цветами радуги от совсем свежих красных до уже сходящих желтушных. Не упустил сбитые в кровь коленки и обломанные, обгрызанные до самого мяса ногти, из-под которых он аккуратно выковорил грязь. Намыливал он тщедушное тельце нещадно, проходясь тряпицей и по спине, и по впалому животу, и даже между пальцев, вымывая грязь и копоть. Подхватив плошку с сильно пахнущим отваров трав, Юля начала лить его на голову Лёши, аккуратно выбирая из волос разный сор и какую-то пыль. С каждым разом чужая макушка становилась всё светлее, и уже через несколько минут Игорь и Юля обнаружили, что мальчишка, оказывается, может похвастаться ярко каштановой шевелюрой, а не гнездом неопознанного цвета на голове. Ласково оглаживая чужие тоненькие плечи, девушка аккуратно намылила шею и совершенно птичьи лопатки, опасно выступающие под кожей. Первые несколько минут мальчишка сидел в бочке напряжённый, дёргающийся от каждого их с Игорем прикосновения, но вскоре стал сам подаваться под руки, удобнее выворачивая шею, где Юля за ушами вымыла комочки грязи, почти не поморщившись. Ей огромного труда стоило не вздыхать тихонько на каждую замеченную царапину и синяк, она только поджимала губы и кусала их, пока не почувствовала, как налилась на них теплая капля крови. Подняв взгляд, она поймала совсем потерянное выражение лица Игоря, он засмотрелся на красные припухшие губы и с трудом отвёл глаза, но Юля успела заметить, как дёрнулся на судорожном вдохе его кадык. Они неловко сталкивались мыльными мокрыми руками, стараясь отмыть Лёшу как можно лучше и быстрее, но и сами дёргались, смущённо не глядя друг другу в глаза, будто не было того утра, когда Юля застала его в постели в срамном виде, будто не было вечера, когда он ластился волком к её рукам, позволяя чесать чувствительные щёки и холку. Лёша, совсем расслабленный горячей водой и ласковыми прикосновениями, доверился, клевал носом, то и дело проваливаясь в неглубокую дрёму. Хорошо было бы ещё разок обмыть его прохладной водой, но сладкую негу, куда провалился ребёнок, отгонять не хотелось. Завернув его в чистую простынь, Игорь сам сел на лавку и усадил Лёшу себе на колени, наскоро натерев мазью колени и стопы, синяки и ссадины, чтобы поскорее заживали. От него исходил приятный жар чистого тела, мальчишка покраснел, стал совсем розовый, как молочный поросёнок, не чета грязному оборванцу, которого занесли совсем недавно в баню. — Бедный ребёнок, — тихонько вздохнула Юля, присев рядом и помогая растереть распаренную и покрасневшую после горячей воды кожу. — Совсем умаялся. Никому такого не пожелаешь. — Ничего, отмучился, он у меня ещё такие щёки наест, вот увидишь, — улыбнулся Игорь, и Юля оторопела. В чужих глазах была искренняя увлеченность, прямо под её носом Игорь нашёл ещё одну причину, чтобы не просто существовать, но жить, строя планы на будущее и заботясь о ком-то. Теперь ей было совсем не страшно оставлять его одного, уходить домой на ночь, теперь рядом был этот крохотный, потерянный и найденный мальчик, который сына, конечно же, не заменит, но хотя бы даст мощный толчок к жизни, придаст ей смысла. Натянув на Лёшу собственную старенькую рубаху, повисшую на нём мешком, Игорь подхватил его на руки и взглянул на раскрасневшуюся от духоты и работы Юлю. Эх, надо всё же в ближайшее время затопить баню по-настоящему, а если бы можно попариться вместе с ней… Игорь сосредоточился на том, чтобы поудобнее взять совсем заснувшего мальчика, всячески отгоняя от себя такие сладкие и такие срамные мысли. Кажется, Юля что-то заметила, да и нетрудно это было: Гром чувствовал, как румянцем обожгло щёки и кончики ушей, он всегда стыдился этой своей черты. Даже с возрастом он румянился маковым цветом только так, благо, борода обычно хоть немного скрывала стыд. Уложив Лёшу в подготовленную на большом сундуке постель, Игорь на несколько мгновений замер над ним, пока мальчонка поудобнее уляжется и свернётся клубком, и подоткнул тоненькое покрывало. Тихонько поскрипывали половицы под ногами Юли и Игоря, когда те покинули горницу, оставив умаявшегося ребёнка отдыхать. — Поздно уже домой одной идти, темень непроглядная. Незнамо кто по улицам и переулкам бродит, — заметил Игорь, сложив руки на груди и задумчиво переваливаясь с пятки на носок. — Да и покупки тяжело нести будет, Юлия Викторовна, — он вопросительно глянул на Юлю, будто ожидая от неё подтверждения. — Так проводите меня, Игорь Константиныч, — в тон ему ответила девушка, оглядывая оставленные в сенях многочисленные свёрточки. — А чего ж не проводить, — улыбнулся он, удовлетворённый возможностью еще побыть с ней, и сложил все подарки в суму. Жаркая летняя ночь была полна звуков. Откуда-то издали доносился весёлый гомон молодёжи, припозднившейся с ярмарки и теперь разбредающейся по домам в весёлом подпитии. По кустам таилась всякая живность, от свивших гнезда птиц до загулявших кошек, тёмными тенями перебегавших дорогу и застывших на заборах. Молчание меж Юлей и Игорем было лёгким, будто вот-вот умолк разговор, и они начнут новый, но никто не нарушал тишины, им обоим было любо это единение, спокойствие рядом друг с другом. — Надеюсь, он не убежит, — прервала молчание Юля, поделившись тем, из-за чего душа была не на месте. — Прохор и Матвей Ефимович за ним приглядят, да и я найду, чем мальца занять. Взаперти держать не буду, толку от этого никакого. И вам, Юлия Викторовна, повеселее теперь ко мне приходить будет. Видно, призвание у вас такое, сирых да потерянных выхаживать, — Игорь, сложив руки за спиной, сам с собой боролся, чтобы не дать им волю. Внутри аж зудело всë, так хотелось прикоснуться к выбившейся из косы прядке, она так и манила, звала, являлась той причиной, благодаря которой можно было бы дотронуться до Юли. Тех невинных, мимолетных касаний в бане, что позволили они друг другу, Игорю не хватило совершенно. Теперь, ощутив ласку чужих рук, он не мог перестать о них думать. Тихонько бряцали браслеты на тонких запястьях, норовя соскользнуть все ниже, к самым ладоням, изящным и хрупким. В сравнении со своими, они казались Игорю трогательно крохотными, одной его ладони хватит, чтобы скрыть полностью эти пальчики. — А сколько ещё таких? — Многие из нас потеряли родных, — совсем тихо заметил Гром, являясь явным доказательством сказанного. — Надеюсь, пару лет мирной жизни позволят зализать раны. — Уверена, вы, Игорь Константинович, не допустите, чтобы кто-то на этот мир посягал. Нам в нëм жить. — Не сомневайтесь, — он кивнул и вдруг заметил, как Юля остановилась около одного из чуть покосившихся заборов. За ним он успел разглядеть небольшой, но уютный домишко посередь большого двора, окошки приветливо встречали жёлтыми подсвечниками, где-то там мелькнул женский силуэт, скрывшийся за кружевными занавесками. — Видно, заждались уже, — улыбнулся Игорь, снимая с плеча суму с гостинцами. — Так час поздний, а мы с вами всё гуляем, — зарделась Юля, не отводя взгляда. Весь вечер она ощущала на себе неотрывный Громовский взор. Юля была девушкой красивой и яркой, прекрасно об этом знала, поэтому всегда чувствовала, когда её рассматривают с особым интересом. Зачастую, взгляды такие были словно грязные прикосновения, от них хотелось поскорее скрыться за дверью или прикрыться любимой шалью. Но Игорь ею любовался, искренне и не таясь, будто укутывал мягким тёплым плащом, стремясь собственнически присвоить себе, как самую большую драгоценность. Это чувство защищённости дарило ни с чем не сравнимое ощущение спокойствия, будто Гром на самом деле по первому же еë капризу совершит любое самодурство, лишь бы снова насладиться мигом искренней улыбки. Это было лестно и грело душу. Приятно было ловить на себе не только взгляды Игоря, но и завистливые и даже злобные разных кумушек: от дворовых девок до боярских дочек. До осады Игорь слыл одним из самых завидных холостых волков, особой удачей для любой на гуляньях было отдать ему свой венок или станцевать в пестром круговороте. Служивая династия, княжеский воевода, советник и молочный брат князя, такой брак был для девушки мечтой. Но как только Гром сломался, все эти голубушки про него позабыли, окрестив помешанным и потерянным. Теперь же, осознав, что Игорь губить себя не собирается, Юля могла с уверенностью заявить перед всем честным народом, что это именно еë заслуга, и именно она больше других достойна наслаждаться этим чувством приязни и влюблённости. — Совсем без тебя заскучали? Дома почти не бываешь, всё у меня да у меня, — заметил Игорь. — Гоните меня, Игорь Константинович? — Как можно? — показательно удивился Гром. — Хочу завтра по утру Димку в гости позвать, обиду, чую, он на меня держит страшную, славно извиниться бы перед ним. Да и Лëшке интерес. Коль на то желание будет, приходи, я всегда тебе рад. — Хорошо, — склонив голову к плечику, согласилась Юля. Она и сама уже по родным заскучала, мамушка места себе не находит, да и отцу любо будет, если дочь хоть денёк в родных стенах проведёт. Так они стояли ещё несколько мгновений, и никто из них не решался расстаться, попрощаться на сегодня и закончить этот длинный, но такой важных для обоих день. Игорь вдруг, чуть отступив, склонился в поясном поклоне, озорно глянув из-под тёмной чëлки, и, воспользовавшись моментом, аккуратно подхватил и чмокнул тонкую девичью ручку. Такое безобидное хулиганство было настолько неожиданным, что Юля испуганно ойкнула, но после проказливо улыбнулась и мимолетно огладила пальчиками грубую мужскую ладонь. — Доброй ночи, Игорь Константинович. — Доброй, Юленька.