Горничная графа Смита

— Яна Гастингса доставили в местную больницу. В данный момент он находится без сознания. У него сломана нога и перелом носа, но врачи опасаются внутреннего кровотечения и сотрясения. Полиция допросит его, как только он придет в себя, — отчеканил свой доклад Шадис. Позднее чаепитие с констеблем Ханнесом дало плоды. — Большое спасибо, — ответил граф Уингстон, — мне нужно будет увидеться с ним. — Констебль Ханнес сообщит, когда отправится к мистеру Гастингсу, — заверил дворецкий. — Спасибо. Прости, что задержал. И пригласи, пожалуйста, миссис Джонс, — Эрвин поднялся со своего места. Шадис вопросительно уставился на хозяина, но не в его правилах перечить ему. Поклонившись, он покинул кабинет. Оставшись один, Эрвин тяжело выдохнул и потер переносицу. В его дом вломились, и чутье подсказывало, что не с целью ограбления. Иначе этот Ян мог поживиться чем-то на первом этаже и уйти незамеченным. Что же ему понадобилось рядом с его кабинетом. Проигрывая воспоминания, мужчина вспомнил, что Ян сбросив с себя «Микасу» пошел на него, а не к выходу… — Ваша светлость, мистер Шадис сообщил, что вы меня звали, — подошедшая миссис Джонс присела в реверансе. На поясе у нее висели ключи от комнат поместья и швейные ножницы. — Да, — граф снова натянул маску расслабленной невозмутимости, при этом внимательно наблюдая за домоправительницей, — я хотел узнать, кто-нибудь приходил в поместье в день побега мистера Гастингса? — Нет, — та помотала головой, но глаза выдали нервозность, — то была суббота, по выходным нам не доставляют почту, газету или продукты. — Тогда с кем ты разговаривала? — спросил Эрвин, придав весомости своему голосу. Он сложил руки в замок и, не моргая, смотрел в глаза женщины. Та судорожно сглотнула. — Не понимаю, о чем вы говорите. Я ни с кем не говорила. — Миссис Джонс, не лги мне. Прядь светлых волос упала на лицо женщины. Морщины на ее лице стали более выразительны. На мгновение оно потеряло все краски. Миссис Джонс принялась извиняться: — Пожалуйста, ваша светлость. Не увольняйте меня. Я помню вас еще мальчиком. Я двадцать лет отдала этому дому и вашей семье. Ваш дед всегда хорошо ко мне относился. Как и ваш дядя, сэр Фредерик. — Для начала объясни, что ты натворила. И тогда я буду решать, — Эрвину стало любопытно. Такая тирада могла ожидаться от Марлен и даже от Петры, но не от строгой домоправительницы. С самого его детства, миссис Джонс отличалась исключительной исполнительностью и самообладанием. Ни одна эмоция не появлялась на круглом лице со слегка вздёрнутым носом, из-за чего другие слуги считали ее годной и высокомерной. Со временем оно смягчилось и приобрело более приветливый вид. Видя ее смятение, тот мальчик, которым Эрвин когда-то был, захотел успокоить ее и утешить. Но теперь на его месте граф Уингстон. — Я брала совсем немного, — женщина продолжила говорить торопливо и сбивчиво, — только то, что начинало портиться. И совсем по чуть-чуть. Миссис Клаус ни о чем не догадалась. Прошу, не вините ее. Она не знала. Это все я… — Ты воровала еду? — граф поднял бровь. — Да. Для Армина. Моего племянника. Мальчик осиротел недавно. В последние годы семья влезла в долги, поэтому после смерти моей сестры и ее мужа, ростовщики забрали их дом, поэтому он подался ко мне. Последние деньги Армин потратил на билет на поезд и номер в гостинице. Впервые он пришел с месяц назад, после обеда с арендаторами. Я отдавала ему часть еды из погреба, чтобы он не тратился на пищу. Мальчик не должен был приходить в субботу, но запасы у него закончились, поэтому я отдала ему часть овощей и хлеба. — Что ты планируешь делать дальше? Будешь дальше держать его в гостинице? Может, ему стоит найти работу или пойти учиться? — Он учился в школе, ваша светлость. Но ему пришлось бросить, когда деньги кончились. Я сказала ему, что он сможет найти работу в городе. Например, на почте или в газете. Армин хороший мальчик, очень способный и грамотный. Но с работой не сложилось… поэтому он пока в гостинице. — Что же, миссис Джонс. Я тебя выслушал, — граф поднялся со своего кресла и застегнул пиджак, — я не стану увольнять тебя за кражу, но ты сообщишь о недостаче миссис Клаус и впредь такого делать не будешь. Насчет твоего племянника, пригласи его в Уингстон. Если он способный, может я возьму его на службу. — Спасибо, ваша светлость, — домоправительница присела в реверансе, — разрешите идти? — Да. И скажи Оруо, чтобы готовил машину. Мне нужно съездить в город. *** — Дочка, я приготовил жаркое. Передохни и поешь чуток, — мистер Мейсон окликнул Леви. Сполоснув лицо и руки, он зашел в Ивовый коттедж, где ждал накрытый стол. Запеченные сосиски с картофелем — то, что нужно после работы в поле. И чашка горячего чая. Мистер Мейсон выучил его предпочтения. Старик также нарезал сыр и хлеб, а также положил на стол печенье. — Что вы, не стоило, — запротестовал Леви, но старик настоял, приговаривая, как тяжело ему пришлось. Слухи о проникновении в поместье графа быстро распространились по городу. Благодарить за это нужно констебля Ханнеса, которого любой может разговорить. Уже к обеду все знали, что горничная сошлась в неравном бою с грабителем. При этом история нарастала подробностями, порой самыми неправдоподобными. То на «Микасу» направили пистолет, то ей пришлось бороться с десятью крепкими рослыми бандитами. Усугубляло это и лицо горничной в синяках. Леви действительно проголодался. Почти не жуя, он проглотил жаркое, сделал себе бутерброд с сыром и угостился печеньем. Последствия ночи все еще давали о себе знать. Утром пришлось сменить повязки, тело все еще ныло, и сжимать порезанную руку было трудно. К тому же терзали воспоминания о ночном рукоблудии. Леви не мог смотреть на себя в зеркало без стыда, а также находиться в спальне. Поэтому решил отвлечь себя работой. Миссис Джонс наотрез отказалась поручать ему что-либо, велев отдыхать, так что он решил зайти к мистеру Мейсону. Старик теперь сидел как воды в рот набравший, смотрел в пол, словно стеснялся чего-то. Редкие белые волосы на голове уже давно пора постричь. — Дочка, — наконец, он собрался с мыслями, — мне крайне неловко, что пришлось прибегать к твоей помощи. Особенно, после того, что ты пережила. Особенно стыдно, ведь я хотел попросить посмотреть крышу. Во время прошлого дождя капало и в доме. Я пробовал сам, но дальше двух ступенек не осилил. — Ничего страшного, — Леви допил чай и встал со стола, — помощь вам помогает отвлечься. А его светлость еще не нашел работников? — Нет, — старик помотал головой, — тут же нужен человек, хотя бы немного знакомый с сельским хозяйством. Местные отказались, заняты нововведениями м’лорда. Он должен выписать кого-то из другого города. — Хорошо было бы. А то скоро зима. Мои руки теперь даже топор не удержат. Повязав инструменты на пояс, Леви стал подниматься по деревянной прикладной лестнице. В первый раз ему без особо труда удалось подняться на крышу. Сейчас же каждое движение ногой причиняло боль. Но к боли ему не привыкать. Да и другого выбора нет. Старик свалится, если попытается сам. *** После почты Эрвин решил заехать в Ивовый коттедж и к своему удивлению застал там свою горничную, которой полагалось отдыхать. И то, что он увидел, на отдых не походило. — Это Микаса на крыше что ль, ваша светлость? В мужской одежде? — Оруо также удивился. — Я думал, у нее выходной. — Я тоже. Остановись, где тебе будет удобно. Мистер Мейсон вышел во двор, увидев приближение автомобиля. Пожилой мужчина выглядел удивленным, взгляд его бегал между графом и его водителем. Кажется, он готовил пирог, лицо и руки его были в муке. — М’лорд, не ожидали вас увидеть, — старик вытер руки о передник и поклонился. — Я решил лично сообщить, что отправил телеграмму в столицу о найме работников, будем ждать ответ. Простите, что не позаботился об этом раньше. — Ничего страшного, м’лорд. Я потихоньку справляюсь. И Микаса помогает время от времени. Горничная как раз спустилась с крыши и поклонилась. — Кажется, вы готовите. Не хочу отвлекать вас, мистер Мейсон. Оруо, посмотри, может мистеру Мейсону нужна помощь, — затем Эрвин обратился к горничной, — присядь, пожалуйста. Леви опустился на стоящий рядом пень. — У тебя швы разошлись, — граф указал на бурое пятно на брюках, — не стоило напрягаться, — его взгляд выражал беспокойство, — могу я осмотреть твою ногу? — Нет, — резко ответил Леви, отстраняясь. Он так увлекся работой и не заметил открывшуюся рану. Зато прочистил голову от всяких мыслей, — все в порядке, ваша светлость, — добавил уже спокойнее, — на мне все быстро заживает. Завтра смогу вернуться к работе. — А я как раз собирался дать тебе второй выходной, — улыбнулся Эрвин, — тебе все же стоит отдохнуть и позаботиться о себе. — Ладно, — Аккерман опустил голову, выдыхая, — приду в поместье и буду лежать до конца дня, но, — он поднялся, — мне надо закончить с крышей. — Постой, — Эрвин остановил его, — позволь мне этим заняться. У меня есть кое-какие знания. — Вы справитесь? Не обижайтесь, ваша светлость, но я не думаю, что починку крыш преподают в университете. Леви не торопился отдавать ему инструменты. Граф в чистеньком костюме и начищенных ботинках не создавал впечатление человека, знающего, как латать крыши. В его руках скорее представлялись книги, чем молоток. — Неужели, ты сомневаешься во мне? — Эрвин слегка хихикнул. И в этот момент походил не на потомственного дворянина, а на обычного человека. Например, учителя в сельской школе. — Доверься мне, — он вытянул руку. — Как-нибудь в другой раз, — Леви все же решил сделать все сам, — лучше идите внутрь, может мистеру Мейсону нужна помощь. Закончив с крышей, он решил нарубить дров для старика. Ночью холодало, а у Мейсона слабые ноги. Пусть греет их у камина. Леви вспомнил, как первый раз рубил дрова дома. Вскоре после того, как Кенни нашел его. Тогда только Микаса появилась. Она была маленькой и болезненной, часто кашляла и много спала. Дядя опасался, что девочка долго не протянет. Однако это не помешало ему уйти в запой и пропасть на несколько дней. Погода стремительно портилась, пошел первый снег, а запасы дома кончились. Маленький Леви вышел на улицу, принялся орудовать топором и едва не снес себе голову. Но в конце концов ему удалось нарубить несколько щепок, которых как раз хватило до возвращения Кенни. «С тех пор я стал сильнее, — напомнил себе Леви, — теперь могу заботиться о других». К тому времени, как он закончил, пирог как раз приготовился. Аккерман занес дрова в дом и положил их рядом с камином. Мистер Мейсон принялся благодарить «дочку», посадил за стол и наложил самый большой кусок пирога. — Это рецепт моей покойной жены. Она часто готовила его, пока была жива, — старик на секунду взгрустнул, глаза его наполнились слезами, но он быстро их стер и снова улыбнулся, — приятного аппетита. Наевшись до отвала, обитатели Уингстона собрались обратно. Леви зашел в спальню мистера Мейсона для переодевания. Кровь на ноге уже перестала идти. Да и рука болеть перестала. Как он и говорил, на нем все заживает, как на собаке. Перед тем как выйти, мужчина взглянул на себя в зеркало и впервые за день не почувствовал стыда. Дотронулся до синяков на лице. «А ведь мама когда-то говорила, что у меня красивое лицо», — посетила его мысль. Всю обратную дорогу Оруо пел дифирамбы силе «Микасы», восхищался ее стойкостью и выносливостью, даже прикусил язык на кочке. Аж до крови, которая замарала его форму. В поместье Петра, увидев своего старого друга, принялась ругаться его, вспоминая, сколько раз говорила не отвлекаться за рулем. В отсутствие графа и горничной на их имя пришло два письма. Причем от одного адресата.