Царство хаоса

За несколько дней до начала апокалипсиса

Планета Земля.       Лэйн не спалось. Она лежала без сна вот уже несколько часов и смотрела в окно, которое специально не стала задвигать шторами и жалюзи. Не то чтобы боялась полной кромешной темноты, просто любила наблюдать за скоплением звезд, когда небо было ясное — без единого облачка. Изредка Лэйн могла наблюдать падающие звезды, однако желания не загадывала, потому что папа как-то сказал, что такие звезды уже давно мертвы, поэтому желания не сбудутся.       Однако… если папа был честным человеком, почему тогда врал насчет того, где последние месяцы пропадал? Лэйн не могла доказать, что он находился где-то, кроме работы, но часто наблюдала за ним, когда тот сидел в своем кабинете и рисовал на больших белых листах какие-то конструкции, похожие то ли на части корабля, то ли на здания.       Именно из-за этих съедающих мыслей Лэйн не могла заснуть. Вчера было то же самое, и тогда она дождалась папу, но не стала обнаруживать себя, а просто тихо и медленно встала с кровати и подошла к приоткрытой двери своей комнаты, как только увидела линии света, струящиеся по полу из коридора. Тень от ее фигуры едва ли промелькнула в лучах желтизны — лампочка, вкрученная в небольшую люстру на потолке, была самой дешевой — затем Лэйн затаилась возле двери, выглядывая из-за нее, наблюдая, как папа опустился на мягкий стул и стал снимать ботинки, сначала расшнуровывая их. Казалось, что ему необходима помощь и поддержка — выглядел неважно, да и сколько можно приходить позже полуночи, а уходить раньше шести утра?       Лэйн размышляла, почему маму вовсе не волновало отсутствие мужа дома весь день, даже в выходные, и как-то пришла к выводу, что, вероятно, та все знала. Знала, где пропадал папа и чем занимался. Получается, Лэйн одна была в неведении, что происходило вокруг нее и в ее семье, а ведь раньше папа всегда рассказывал дочери секреты своей работы и хобби — криптографии.       И вот сейчас, лежа спиной на кровати, она снова ждала его, как и вчера, но сегодня точно решила, что не будет прятаться и наблюдать, а напрямую спросит, где пропадает все это время и что делает, а самое главное — для кого.       Звезда в очередной раз пролетела, казалось, совсем рядом с окном, и Лэйн оживленно выпустила воздух из легких, который по какой-то причине зажала там. В детстве она еще больше любила наблюдать за ночным небом, однако сейчас считала это занятие, скорее, детским и слишком наивным, потому что стоило уже повзрослеть.       Легкий стук где-то за дверью, затем тяжелые шаги дали понять, что там кто-то есть. Комната Лэйн находилась ближе всего к выходу, поэтому она с легкостью могла слышать все, что происходило в общем коридоре, и сейчас надеялась на то, что папа все-таки вернулся домой.       Скрип. Стук. Ключ провернулся в двери. Снова скрип. Папа вошел внутрь и закрыл дверь на защелку, но так тихо, что, если бы все в доме спали, никто не услышал бы, но Лэйн от этих знакомых звуков приподнялась на кровати, перестав теребить на руке подаренный мамой браслет, и опустила ноги на пол.       — Пап? — она подошла ближе к двери и чуть распахнула ее.       От неожиданности он вздрогнул, а когда увидел, что за ним наблюдала дочь, чуть успокоился, но все же вопросительно посмотрел на Лэйн, не понимая, почему она не спала в такой час.       — Тебе пора спать, детка, — мягко произнес тот, глядя на то, как Лэйн окончательно распахнула дверь в свою комнату и вышла из нее, облокачиваясь плечом о дверной косяк.       — Не могу уснуть, — издалека начала она, пожав плечами, рассматривая каждую деталь в одежде папы, подмечая то, что он даже не удосужился переодеться из рабочего запачканного комбинезона в повседневную одежду, в которой обычно уходил на работу.       — Хочешь посижу рядом как в детстве? — предложил папа, но Лэйн мотнула головой в разные стороны — не это ей было нужно, вовсе нет. — Тогда чего ты хочешь? — поинтересовался он, видя, как эмоции на лице дочери сменяли друг друга: то замешательство, то злость. И в чем же была причина?       — Расскажи мне, — вдруг произнесла Лэйн, замечая, как хмурятся темные брови. — Расскажи мне, где ты пропадаешь, папа, — кажется, этот вопрос когда-то задавала его жена, потому что тоже не могла смириться с тем, что муж исчезал из дома. — Я понимаю, у тебя сложная работа, но это… — Лэйн указала руками на него и вещи, с которыми тот пришел, поставив их возле входной двери, чтобы завтра снова забрать с собой и ничего не забыть, — …не влезает ни в какие рамки, — она чуть повысила голос, но тут же замолчала, понимая, что могла проснуться мама.       Папа чуть ближе подошел к дочери и заправил длинный локон черных волос за ухо, смотря прямо в темные глаза, как будто пытаясь таким образом успокоить или даже усыпить.       Лэйн была близка с обоими родителями, но папа… понимал ее лучше. К нему всегда можно было прийти и поделиться секретом, или просто поговорить обо всем и ни о чем одновременно, в то время как мама часто занималась своими делами и говорила дочери, чтобы та не отвлекала ее. Возможно, именно поэтому Лэйн так сильно переживала за папу.       — Не могу, детка, это… большая тайна, которой мне нельзя делиться, — тихо ответил он, и Лэйн отшатнулась, еще больше хмуря брови, из-за чего между бровей залегла складка.       — Ты ведь инженер, так? — тот кивнул. — Ты… или вы что-то строите? Я видела у тебя какие-то наброски и рисунки, — Лэйн указала пальцем на портфель; она была уверена, что все то, над чем он работал, находилось именно в нем, и был очень высокий соблазн взять, рассмотреть, прочитать, изучить. — Просто скажи, что происходит, — почти умоляюще попросила она. — Я же вижу, как ты устаешь, как твое здоровье не выдерживает, — и это была горькая правда: за все то время, что он проработал над крупным проектом, болел чуть ли не каждый месяц и по несколько раз, ведь даже в выходные его вызывали, потому что времени, как оказалось, было слишком мало, уже мало. — Раньше мы всем делились друг с другом, пап, — Лэйн все же прижалась к нему всем своим телом, обхватив руками шею и уткнувшись носом в теплый вязаный свитер, что пах родным запахом. — Ты же знаешь, я никому не расскажу. Знаешь ведь? — папа стал гладить спину дочери рукой вверх и вниз, чтобы успокоить.       — Знаю, детка, знаю, — на ухо прошептал тот, и Лэйн чуть отодвинулась, заглядывая в его глаза. — Но я правда не могу, это государственная тайна, и если я расскажу хоть кому-нибудь… — папа запнулся и тяжело вздохнул. — Если расскажу, они убьют вас, — после этих слов где-то сбоку скрипнули половицы, и оба обернулись на звук.       — Перестань донимать отца, Лэйн, — твердо произнесла мама.       В отличие от дочери, она знала, что ее муж трудился на благо города, а то и страны, поэтому не задавала лишних вопросов. Она понимала, что за эту работу их семья обеспечивалась всем необходимым, включая деньги, еду, воду, одежду — всем, чего пожелаешь и не пожелаешь.       Лэйн готова была возразить маме, но та помотала головой и подняла руку, мол, я не собираюсь слушать препирательства, затем папа отвлек внимание на себя:       — Просто живи здесь и сейчас, детка, и не думай ни о чем, а я позабочусь о вас, ладно? — мягко сказал тот, крепко обняв дочь.       Он не хотел отпускать ни Лэйн, ни жену, потому что знал, что скоро должно случиться непоправимое. Да, он был в курсе того, что некоторые люди улетят с Земли в далекий космос, и вроде как обещали взять семьи тех, кто трудился в огромном засекреченном здании, однако… правда ли это? Те люди, которые только и делали, что ходили и приказывали, казались зазнайками, эгоистами и думающими только о себе, но Николас Боуи готов был пожертвовать собой, работая двадцать четыре на семь, чтобы его семья выжила, чтобы к ним пришли и забрали в день начала апокалипсиса.       — Не уходи, пап, — всхлипнув, почти что промычала Лэйн, стискивая того в охапке рук, но ему необходимо было уйти.

Три года спустя

Персефона.       Лэйн металась по жесткому матрацу или кровати — не могла точно понять — в поисках того, за что можно было зацепиться или ухватиться, потому что то, что снилось ей, было самым страшным за последние три года. Она видела смерть папы раз за разом. Она звала его, кричала ему, чтобы он не бросал их с мамой, чтобы не уходил, не закрывал за собой дверь, ведь, если сделает это, уже никогда не вернется.       Последний взгляд темных глаз, совсем как у Лэйн, последняя еле заметная улыбка, последние крепкие объятия, последние слова, произнесенные шепотом, последнее обещание вернуться…       Никто не вернулся. Ее снова и снова бросали. Снова оставляли одну на произвол судьбы, а она даже не знала, что стало с ним — с папой. Лэйн могла лишь подозревать, что он, скорее всего, умер, как и остальные люди, которые не смогли и не успели спрятаться в день апокалипсиса, однако она также вспоминала о том, что папа работал на каком-то секретном объекте, а спустя время стала больше склоняться к тому, что его работа заключалась в том, чтобы строить и налаживать процессы космического корабля. А какой еще мог быть секретный проект все это время? Тем более, когда такие огромные корабли не строились за год…       Где-то на фоне, сквозь сон мелькали чьи-то голоса: то мужские, то женские, но Лэйн не узнавала их и не могла вспомнить, кому они принадлежали, да и ее организм до сих пор спал, хоть и беспокойно.       — …она еще не проснулась, — снова женский голос, но такой твердый и уверенный, что от него хотелось куда-нибудь сбежать.       — …просто дай проверить… — что проверить? — Лорали! Прекрати! — грубо остановил мужской голос, и теперь стоило запомнить имя той, кто так жаждал поиздеваться над пойманной незнакомкой, которую притащили Лестер с Кирой.       Сон снова одолел женское тело, поэтому как бы Лэйн не пыталась проснуться, потому что, казалось, что сны только и делали, что терзали и истощали организм, — не получалось. Неужели ее так сильно накачали чем-то? Или ударили?       Лорали скучающе наблюдала за выжившей, лежащей на больничной койке. Ей надоело смотреть за тем, как та металась по постели и стонала, а бывало, что из глаз текли слезы, а язык выговаривал чьи-то имена. Ученой не терпелось испробовать на ней то, что они с Эдди — напарником — пробовали на том парне, которого притащил специальный отряд, и как бы Лорали не хотела принудительно разбудить Лэйн, не могла, потому что от капитана корабля поступил приказ не вмешиваться в естественные процессы, поэтому, если она не просыпается сама, пусть спит дальше.       — Что там с нашим подопытным? — отвлеклась Лорали, повернувшись на звук открывающейся двери.       — Без сознания, — коротко ответил Эдди и скинул с себя белый халат, откладывая на небольшое кресло возле стены.       — До сих пор?! — возмутилась та, закатив глаза и поднявшись со стула. — Я-то думала, мы сможем повеселиться хотя бы с ним! — снова недовольно пробурчала она, вскинув руки вверх.       — Мы должны всего лишь исследовать их тела и способности, Лорали, — упрекнул напарник, на что получил жесткий взгляд. — Я не собираюсь ставить опыты на живых людях, — сразу предупредил Эдди, сложа руки на груди.       — Если Романов прикажет, ты будешь это делать! — ее бесило, что напарник был таким… мягким; казалось, что в современных реалиях вообще нельзя иметь сердце, но этот отказывался даже от простых и почти безобидных экспериментов.       — Думаешь, я не знаю и не понимаю, что ты прешь, как танк, не обращая внимания на приказы руководства? — Эдди уже не раз замечал, что Лорали совершенно плевать на всех и на все, кроме себя и своих опытов, которыми она, похоже, жила.       Когда она хотела возразить, незнакомка сзади что-то промычала, поэтому оба ученых повернули головы, заметив, как темные глаза теперь рассматривали все вокруг себя, а паника понемногу накрывала, судя по тому, как пищали приборы на нескольких экранах возле больничной койки.       В первые секунды Лэйн не поняла, где находится. Почему вокруг одни лишь серые или темно-синие стены, похожие на какие-то металлические и железные конструкции, которые она помнила на больших белых листах, какие рисовал папа. Она крутила головой, пытаясь понять, что происходит, пытаясь разглядеть помещение получше сквозь белую пелену, застилающую глаза.       Лорали прекратила все попытки спора с Эдди, потому что та, кто была так нужна, наконец-то очнулась. Она подошла ближе к больничной койке, на которой лежала Лэйн, но почти не шевелилась, и стала внимательно рассматривать выжившую.       — Красивая… — шепотом произнесла Лорали, но ее слова услышал даже Эдди, после чего нахмурился. — Эй, эй, не нужно делать резких движений, милая, — успокаивающе сказала Лорали, но внутри ехидно и злобно улыбнулась, потому что знала — незнакомка полностью принадлежала ей; а кому эта дикарка могла еще понадобиться?       — Кт-то в-вы? — с хрипотцой в голосе спросила Лэйн, совершенно не понимая, почему сердце в груди так бешено стучало — страх уже давно не бегает за ней и не прячется в уголках разума; он полностью освободил ее.       Когда Лэйн заметила мужчину позади женщины с рыжими длинными и волнистыми волосами, вздрогнула, хотя он вызывал больше доверия, да и выглядел… дружелюбнее что ли? Она пыталась вспомнить, где вообще была до этого места, куда шла и зачем, однако пазл до сих пор не складывался, будто кто-то хорошенько ударил по голове, и память из-за этого отшибло. А может… эти незнакомцы и не хотели, чтобы Лэйн знала, куда пришла?       — Бедняжка… — простонала Лорали и смахнула волосы рукой с плеча, которые почти касались груди Лэйн. — Совсем ничего не помнишь? — та помотала головой, но от твердого голоса становилось не по себе, казалось, что это все какая-то грязная игра или уловка, да и вообще пахло лицемерием.       — Проверь ее показатели, Лорали, — вдруг сказал ученый и разлепил руки, которые до этого были сложены на груди, после чего ближе подошел к напарнице. — И стоит, наверное, дать воды и еды, не думаешь? — он заглянул в глаза Лорали. Та лишь кивнула и отвела взгляд наверх, смотря в экраны, где бежали различные зеленые строчки — показатели жизни.       Лэйн нахмурилась, потому что ждала ответа на свой единственный, черт возьми, вопрос; даже на него так трудно было ответить или…       — Ах, да, прости, забыла совсем, — внезапно перебила Лорали, будто прочитала мысли и обошла больничную койку, вставая с другой стороны, протягивая руки к трубкам, в которых текла прозрачная жидкость, а Лэйн, внимательно следя за этим, подумала о том, что хорошо, если ей не собирались вкалывать ту темную жидкость, которую она до сих пор помнила. — Ты на космическом корабле «Персефона», милая, — и тут в голове все встало на свои места: что было вчера — а вчера ли? Зачем и куда Лэйн шла или даже бежала, с кем говорила — мама?       Перед глазами наконец-то предстала ясная картина, белая пелена разошлась, а руки с ногами стали более ощутимыми, чем несколько минут назад. Значит… эти люди с корабля? Значит, что она все же дошла до своей заветной цели? Значит…       Черт… Лэйн шире распахнула глаза и сжала руки в кулаки. Дыхание учащалось с каждой секундой, а Лорали пыталась успокоить ее, склоняясь над Лэйн, оторвавшись от своих дел.       — Кто-то пытался задушить меня, — вырвалось само собой у Лэйн, а потом где-то внутри, прямо на языке и в горле снова ощутила неприятный вкус, который не давал ей вздохнуть последние минуты — тогда так казалось — жизни, а еще… рядом была темнота, охватившая с ног до головы, и чьи-то руки. — Кажется… девушка, — продолжила Лэйн, доставая осколки памяти.       — Не беспокойся, ты не умерла, — покачала головой Лорали и чуть усмехнулась, затем подняла с тумбочки пульт, как будто от телевизора, и нажала красную кнопку, и из-за этого под головой Лэйн спинка больничной койки стала приподниматься, усаживая ее в вертикальное положение. — Просто одна девушка с корабля решила, что ты, вероятно, хочешь напасть на нас, поэтому и скрутила тебя, предварительно усыпив, — пожала та плечами, объясняя все, как есть, однако… было ли это правдой? — Сейчас тебе нужен покой, чтобы набраться сил, — сказала Лорали, но она то знала, что силы этой дикарке нужны не для того, чтобы восстановиться, а чтобы ставить на ней эксперименты, чтобы та смогла долгое время держать глаза открытыми. — Кстати, как твое имя? — наконец поинтересовалась ученая.       — Лэйн, просто… Лэйн, — как-то потеряно ответила она, потому что все нутро буквально кричало и предупреждало бежать отсюда, бежать от этой больной и сумасшедшей женщины, из этого медицинского отсека.       Лэйн уже сомневалась во всех своих решениях. Сомневалась в том, что вообще стоило сюда приходить, точнее… не сюда, а в принципе искать корабль, но с другой стороны найти космический объект, который так тщательно скрывали от всех людей в городе, было чем-то сродни цели жизни что ли, ведь другой цели в этом пустом и умирающем мире не находилось.       — Хорошо, Лэйн, меня зовут Лорали, как ты уже могла понять, наверное, из моих разговоров с напарником, кстати, его имя Эдди, — уточнила та, и Лэйн только и сделала, что кивнула, потому что все ее мысли были о том, чтобы убраться отсюда, и как можно скорее. — Я оставлю тебя на некоторое время, затем вернусь с водой и едой, ты же голодна? — снова безразличный кивок, а взгляд метнулся за Лорали, которая обошла больничную койку, наконец-то оставляя в покое все трубки и приборы, вколотые в руки и тело, и нажала на какую-ту специальную кнопочку рядом с дверью, и та тут же поддалась, открываясь.       Как только ученая скрылась за дверью, оставив свою жертву в одиночестве, в камере — да, именно так Лэйн думала про нее, — та сразу ринулась срывать с себя приборы: где-то было больно и неприятно, так как иглы уже давно впивались в кожу, а Лэйн подумала о том, что даже не спросила, сколько провалялась во сне… На экранах, стоящих возле койки, больше не горели зеленые индикаторы, показывающие показатели жизни, потому что нечего показывать, потому что теперь Лэйн села на ягодицы, свесив ноги, но не достала до пола. Однако, прежде чем ступить на незнакомую местность в виде больших железных плит, которые, наверняка, отдавали холодом, стала оглядывать себя, понимая, что вся ее одежда исчезла, и она осталась в больничном то ли халате, то ли ночнушке. Выругнувшись и тяжело вздохнув, понимая, что и все оружие с рюкзаком, едой и… кока-колой забрали, Лэйн подняла глаза, снова рассматривая пространство вокруг себя в поисках личных вещей, но по всем углам было пусто, либо стояли столы с шприцами и жидкостью.       В итоге, не найдя ничего своего, она аккуратно сползла с больничной койки, и, как только ступни коснулись пола, сквозь все тело прошлось приятное тепло, которое буквально заставило вздрогнуть. От неожиданного тепла Лэйн показалось, что пол слишком горяч, поэтому она быстро оперлась руками о койку позади себя и подняла ноги. Да, Лэйн вела себя и правда, как дикарка, но все это было последствием апокалипсиса, где люди жили в невероятно ужасных условиях и уже три года не встречались с чем-то таким теплым и приятным…       Лэйн собралась с мыслями и решила снова попробовать опустить ноги на пол, и на этот раз у нее получилось гораздо уверенней — теперь она стояла ровно, но продолжала смотреть под ноги, даже когда прошла несколько метров.       Теплый пол… Это казалось чем-то невозможным. Впрочем, и космический корабль когда-то казался чем-то за гранью реальности, но ведь люди построили его и, как оказалось, прожили на нем три года в космосе.       Ноги сами понесли ее к одному из столиков, где лежали шприцы и колбочки, — нужно же было взять что-то, что могло защитить, ведь нельзя быть уверенной на сто процентов в людях, которые наверняка ждали знакомства с ней, добровольно пришедшей из города к кораблю.       Рука крепко сжала небольшой шприц, затем взгляд метнулся к двери и к кнопке, горящей зеленым светом. Откроется ли она? Позволит ли космический корабль блуждать по нему без ведома хозяев?       На удивление, дверь быстро поддалась и открылась, но через несколько секунд закрылась, и Лэйн нахмурила брови, после чего попробовала снова нажать на зеленый индикатор — дверь снова открылась. Теперь она не думала слишком долго и переступила небольшой порог сначала одной ногой, затем второй, и дверь тут же закрылась, чуть ли не защемляя больничный халат и несколько прядей темных волос. Видимо, та закрывалась через определенный промежуток времени самостоятельно.       Тишина. Она напомнила Лэйн тишину в ее скромном убежище, однако там, по крайней мере раньше, было безопасно, до того, как два парня пробрались, чтобы отомстить, как это выяснилось позже, а тут… незнакомый космический корабль, который встретил не самым лучшим образом, пытаясь то ли убить, то ли на несколько дней усыпить.       Оглянувшись в разные стороны, Лэйн поняла, что пути всего два: либо направо, либо налево, думать особо не нужно было, но громкий стук, затем крик, похожий на животный ужас, оглушил ее, и сомнения стерлись — ноги сами понесли хрупкую фигуру налево. Рука еще крепче сжала шприц. Сейчас он был сродни спасательного круга и, скорее всего, служил психологической поддержкой.       В теле натянулись все струны до единой, сердце так и не успокоилось, продолжая бешено стучать; казалось, что все инстинкты самосохранения вернулись, спустя несколько лет, и именно они заставляли в данный момент медленно идти по тускло-освещенному коридору, не издавая звуков, лишь прислушиваясь к другим.       И снова крик. Стук. Крик. Затем быстрые-быстрые шаги, которые отдались в ушах, заставляя вовсе остановиться и пригнуться, сгорбиться, будто так никто и вовсе не заметит женскую фигуру в голубом халате. После все снова стихло, и Лэйн предприняла очередную попытку добраться до новой заветной цели и узнать, кто и что делал, а главное — с кем.       — Закрой чертову дверь! — раздался чей-то приказ.       Темные радужки внимательно проследили за мужчиной в белом халате, который смутно напоминал Эдди. Он вышел из какой-то комнаты, махнул рукой и пошел в противоположную сторону так быстро, что и не заметил Лэйн, которая притаилась совсем рядом, желая узнать, что происходит.       — Успокойся, — женский голос оказался очень даже знакомым. — Повторяю, ты вредишь себе, парень, — цокнула та; кажется, это была Лорали.       «Где моя еда, Лорали?», — спросила сама у себя Лэйн и придвинулась еще ближе к комнате, дверь которой так никто и не закрыл.       Рыжая копна волос мельком появилась перед глазами, затем женская фигура сместилась чуть в сторону, а Лэйн притаилась уже совсем близко к незакрытой двери, хватаясь одной рукой за нее, второй — проворачивая шприц. А потом все стало слишком очевидным для того, чтобы не оставаться ни дня, ни минуты и даже секунды на космическом корабле.       Крики и постукивания принадлежали парню, довольно молодому. Он сидел в непонятной темной камере, где, кроме голых стен, ведра, стула и белого матраца на полу, ничего больше не стояло.       Его поза была очень странной, будто парень прятался от чего-то страшного, заслоняя руками голову, сидя в углу комнаты. И Лэйн, рассматривая это маленькое пространство, поняла, что медицинский отсек уже не казался тюрьмой. Все познавалось в сравнении, так ведь?       — Выпустите, — вдруг послышался умоляющий мужской голос, вероятно, из динамиков, потому что, если их выключить, нажав специальную кнопку, крики никто не услышит из-за стен, которые не пропускали шум. — Выпустите, — повторил парень, и Лэйн увидела, как он поднял голову; даже с этого расстояния можно было разглядеть насколько его глаза покраснели — все то время, что сидел там, не спал? Или что эти люди делали с ним?       Вопросов становилось с каждой минутой больше и больше, и Лэйн потихоньку стала пятиться назад, так как лежать на больничной койке гораздо лучше, чем сидеть в той камере.       — Выпусти, сука! — парень внезапно и слишком резко поднялся на ноги и буквально впечатался в стекло, которое разделяло Лорали и его, но как бы он не бил по нему руками — ничего не выйдет, потому что даже пуля не смогла бы пробить его.       Сотни мыслей пронеслись в голове Лэйн после того, как Лорали лишь нахально ухмыльнулась. Нет, ученая не поворачивалась к ней лицом. Ее коварную улыбку можно было разглядеть в отражении, если хорошо приглядеться.       «Милая», — слова красным светом загорелись перед глазами, а после в горле встал ком, потому что тошнило от лицемерия и обмана.       Парень продолжал метаться по комнате и кричать, но теперь громких звуков не было слышно — Лорали отключила динамики.       «Зачем? Зачем его там держат?», — спрашивала у самой себя Лэйн, потому что больше не у кого; потому что люди на космическом корабле спустились не для того, чтобы помочь выжившим, а чтобы… изучать их?       Яркая вспышка заполонила всю камеру, где парень продолжал яростными шагами мерить ее. От этого Лэйн опустила голову вниз и закрыла глаза — даже для нее свет оказался слишком ярким. Через несколько секунд она подняла взгляд, увидев, что парень лежал на полу и корчился от… боли? Но что сделал этот свет? Неужели он причинял вред?       Это стало последней каплей. Лэйн быстрее попятилась назад, закрыв рот рукой. Дыхание сбилось окончательно. Казалось, что паническая атака накроет гораздо быстрее, чем ноги донесут ее до медицинского отсека и мягкой — теперь таковой — больничной койки. Однако… женская фигура, сделав несколько шагов назад, столкнулась с чем-то — или кем-то — каменным, по крайней мере, так показалось с первых секунд. Лэйн оторопела, потому что не помнила, чтобы сзади была стена, когда шла коридору. Тело замерло, будто она вовсе не живая, а восковая кукла. Может, так этот кто-то не заметит ее присутствия или… отсутствия?       — Подглядывать нехорошо, — раздался грозный мужской голос, — как и сбегать из медицинского отсека, — продолжил тот.       Лэйн теперь точно поняла, что прямо за ней находилась вовсе не стена, там стоял человек, и он гораздо сильнее и выше, а еще, возможно, являлся главным на корабле.       — Я не кусаюсь, можешь развернуться и посмотреть мне в глаза, — снова сказал мужчина, но уже более мягким тембром.       Дмитрий заметил незнакомку еще минут десять назад, но не хотел тревожить — было интересно понаблюдать, что же она собиралась сделать. Он знал, что его отряд, а именно Кира и Лестер притащили на корабль девушку, которая каким-то образом пробралась через высокий забор: снизу или сверху? Загадка. А также он знал, что прямого приказа от Бориса Романова на поимку выживших не поступало, поэтому что Кира, что Лестер, да и весь специальный отряд, позже получили выговор, потому что Дмитрий не хотел причинять боли людям, тем более тем, кто не собирался на них нападать, и, глядя на хрупкую женскую фигуру в больничном халате и на разбросанные по спине длинные черные волосы, был совершенно уверен в том, что незнакомка не собиралась нападать на Персефону. Да и как бы она вообще смогла? Вероятно, любопытство сыграло с ней злую шутку, только и всего.       Дмитрий спокойно наблюдал за тем, как незнакомка медленно отходит от него, затем поворачивается. Ее темные глаза сразу впечатались в его фигуру, но не смели подняться выше, к лицу. Боялась?       — Ты выжившая, так? — задал вопрос Дмитрий, когда понял, что она не знала, что говорить и что делать дальше, потому что ее поймали с поличным.       — Д-да… — заикаясь, ответила Лэйн и нахмурилась, так как не понимала, откуда появилась эта дрожь во всем теле и в голосе; неужели в этом виновата Лорали и тот парень в камере? — А вы? — собравшись с мыслями, спросила в ответ та, но все еще держала взгляд на мужской груди, где красовался значок с надписью «Генерал». Значит Лэйн оказалась права — он один из главных на космическом корабле.       — Ты уже, вероятно, прочитала, — и почему он к ней обращался на «ты»?       Дмитрий уловил кивок, но все же продолжил:       — Под моим командованием находится специальный отряд, девушка из которого поймала тебя недалеко от корабля, — Лэйн поразбросала мозгами, но никакой полезной информации в словах Генерала не нашла. И… что еще за отряд? — Тебе не стоило выходить за пределы медицинского отсека, ты можешь быть… Лорали, нет! — Дмитрий не успел договорить, резко осекаясь и пытаясь остановить внезапно быстро появившуюся ученую, держащую в руках шприц с наверняка усыпляющей жидкостью, которую, скорее всего, вкалывали уже не раз, судя по тому, сколько дней проспала незнакомка.       Лэйн не успела среагировать, не успела даже пискнуть, слова сказать, и все, что она почувствовала, — укол то ли в спину, то ли в плечо. Тот жалил не очень больно, но все же неприятно. Она даже пыталась сопротивляться, пыталась держать глаза открытыми и цепляться за мужские руки, которые в момент расслабления всего тела потянулись к ней, чтобы поймать.       — Зачем, Лорали? — сердито спросил Дмитрий, когда девушка в его руках окончательно заснула.       Генерал поднял легкую женскую фигуру, чтобы унести обратно в медицинский отсек, но для начала хотел получить ответы от неугомонной Лорали.       — Эй, эй, полегче, Генерал, она вообще-то мой улов, — с легким флиртом ответила Лорали и склонила голову набок. — Эта малышка может принести нам пользу, — она протянула руку к длинной темной пряди у лица Лэйн и заправила ее за ухо. Этот жест с виду мог показаться заботливым и, наверное, даже материнским, но на Персефоне почти все за три года выучили модель поведения ученой. — Ты так не считаешь? — Лорали обратилась к Дмитрию, поднимая на него зеленые глаза.       — Я считаю, что тебе нужно прекратить мучить парня и отпустить девушку, как только ее показатели будут в норме, — хотя Генерал сомневался в том, что они отходили от нормы — вероятность того, что Лорали на пару с Эдди могли соврать, слишком высока. — Чего ты добиваешься? — чуть ли не в приказном тоне спросил Дмитрий и ухватил незнакомку в руках покрепче.       — Они могут открыть нам тайны нового мира, новой Земли! — возмутилась Лорали, взмахнув руками. — В любом случае тебе не понять, Генерал, — закатила глаза. — Капитан корабля дал добро, по крайней мере в отношении этого парня, — легко и непринужденно сказала она, пожав плечами.       Дмитрий перевел взгляд за спину Лорали, смотря на то, как в одинокой камере корчился от боли парень.       — Ты должна остановиться, — грубым тоном произнес он и развернулся, чтобы уйти прочь.       — Оставь эту малышку в медицинском отсеке! — напоследок крикнула Лорали, когда Дмитрий почти свернул в другой коридор, откуда и сбежала незнакомка.       Генерал только сейчас понял, что не назвал своего имени и не узнал имени девушки, руки которой безвольно висели в воздухе и едва покачивались от тяжелых, но медленных шагов, которые делал Дмитрий. Через несколько минут одна из его рук дотянулась до зеленой кнопки, точно такой же, как и внутри, с помощью которой Лэйн вышла, и дверь открылась, впуская Генерала внутрь.       Дмитрий сразу поморщился от запаха спирта и лекарств, и как бы не хотелось зажать нос пальцами — не мог, потому что на руках все еще спала выжившая, и настолько мирно, будто не Лорали специально усыпила ее, а она сама заснула крепким сном с приятными сновидениями, но… были ли они на самом деле приятными?       Опустив хрупкую женскую фигуру на больничную койку, Генерал нашел пульт, с помощью которого опустил спинку, и та приняла горизонтальное положение.       Дмитрию более не оставалось ничего, кроме как уйти, оставив девушку наедине с собой и снами, от которых ее зрачки бегали под веками. Однако по какой-то причине он задержался: остался стоять рядом, постукивая пальцами по пульту, который все еще не отложил на место. Генерал стал рассматривать незнакомку, подмечая на лице и руках ссадины, отчего размышлял, где она их получила — с кем-то подралась или пока добиралась до корабля?       Темные, почти черные длинные волосы разметались по белоснежной подушке и выглядели шелковистыми. Лорали помыла ее? Вероятно, так и было, потому что ученая слишком брезглива, особенно к таким как Лэйн — дикарям.       — Зачем же ты нас искала? — проговорил вслух Дмитрий и наконец обогнул больничную койку, чтобы выйти из медицинского отсека.       Генерал категорически был не согласен с проведением опытов и экспериментов над выжившими. Он считал, что люди могли бы рассказать о том, что произошло за три года на Земле, за три года их отсутствия в обмен на что-то, ведь на Персефоне, пока еще, хватало и еды, и воды, и одежды, и спальных мест; конечно, не для всех жителей Роткова, но кто-то же согласится поведать интересный рассказ?       Согласится или предпочтет умереть, замолчав навсегда?