Целая вечность

***

Этой ночью Арсений не спит, потому что – надо же, наконец-то это случилось – чувствует себя бодрым и полным сил, несмотря на тренировку и эмоциональное напряжение. Поэтому он решает потратить время с пользой: забирает пару пакетов крови к себе в комнату и всю ночь взапой читает разные статьи и теории с фанатского сайта про вампиров. Сам факт, что у вампиров есть фанаты, все еще немного выносит мозг, но это не мешает ему с головой погрузиться в содержимое фанатского творчества, если его можно так назвать. К счастью или к сожалению, ничего принципиально нового он не узнает. Читает, что вампиры действительно редко пьют кровь других вампиров – чаще всего исключительно для сексуальных утех, но разделы про секс Арсений все еще предусмотрительно пропускает, потому что догадывается, чем это может для него кончить-ся (ха!), – и с облегчением выдыхает: хотя бы дурацкий сон вряд ли сбудется. К рассвету он ловит себя на том, что читает уже четвертую статью в разделе про Антона, злится сам на себя за это, но перестать не может. Про Антона пишут всякое: кто-то действительно верит, что он умеет читать мысли, и даже приводит несколько доказательств, кто-то утверждает, что он умеет управлять сознанием даже на расстоянии, кто-то пишет, что его как первородного никак нельзя убить, потому что его защищает магия. В наборе фактов Арсений плавает, потому что абсолютно невозможно разобрать, что из всего этого правда, а что нет, но одно становится ясно: Антон – одна из самых ярких персон вампирского мира. О знакомстве с ним мечтают многие, о его покровительстве грезят не только фанаты среди людей, но и многие другие вампиры, которые не гнушаются оставлять комментарии на форуме сайта, хотя вроде как болтать о существовании вампиров направо и налево не очень приветствуется. Все это немного будоражит, потому что в отличие от них Арсений с Антоном знаком, но почему-то не может оценить преимущества этого знакомства по достоинству. Любая мысль про Антона выводит его из равновесия, а в его уязвимом состоянии новообращенного все еще довольно сложно совладать с эмоциями и ощущениями. С одной стороны, Антон его привлекает, с другой стороны, это ощущается слишком ярко, неожиданно и поэтому слишком пугает. А еще нельзя забывать, что Антон жестокий вампир-убийца, который в отличие от Димы даже не пытается скрыть тот факт, что ему все равно, скольких придется убить во время операции по спасению Сережи. Все эти качели приводят Арсения скорее в состояние ужаса. Но что с этим делать, он пока не знает. Когда совсем светает, он слышит, как возвращается Эд, но почему-то один. Обдумать это Арсений не успевает, потому что Катя начинает всех выгонять из дома. – Освободите-ка мне дом, господа-кровопийцы, – хихикает она где-то в гостиной. – Мы сегодня с Лерой проводим обряд посвящения. Обладать вампирским слухом все же удобно, поэтому Арсений тут же узнает, что Эд и Егор решают съездить в их место и хоть на денечек забыть о происходящем безумии. Это мило и, кажется, впервые с момента обращения Арс реагирует на подобное спокойно. Он все еще очень завидует и тоже хочет так же, но вместе с тем куда сильнее в нем разгорается искренняя радость за друга: он не один, его любят и любят очень сильно. Заяц и Поз собираются на рыбалку – оказывается, Дима это людское занятие освоил совсем недавно и теперь просто помешался на нем. Довольно легко они уговаривают и Гороха поехать с ними, обещая ему, что тот приготовит рыбу прямо там. Заслышав о пикнике, с ними напрашиваются Артем и «длинный» Сережа, и только Журавль говорит, что за одну из своих жизней нарыбачился так, что ему нужен отдых еще лет на семьдесят от этого удовольствия. Арс хихикает и сразу же получает приглашение от Макса присоединиться к рыбалке, но отказывается: рыба это совсем не для него. Его пытаются уболтать, но на помощь приходит Журавль, который говорит, что Арсению было бы полезно прогуляться по городу в новом обличии и свыкнуться с произошедшими изменениями. Эта идея Арсению внезапно очень нравится, он же с момента обращения живет в каких-то тепличных условиях и даже не представляет, как потом вернется к обычной жизни и вернется ли вообще. В итоге ребята уезжают на рыбалку без него, Егор перед отъездом обнимает его и просит писать, если что-то пойдет не так, а Журавль с Лизой, которые договариваются навестить какого-то своего общего друга, подвозят Арсения до центра. Такие привычные и знакомые места сначала кажутся чужими и утомляют. Вокруг слишком шумно, ярко, всюду люди, автомобили, голоса, запахи – все смешивается в единый вихрь, и у Арсения начинает кружиться голова. Но, к собственному удивлению, он не поддается панике, прикрывает глаза, размеренно дышит и старается абстрагироваться от происходящего. Постепенно клубок из звуков и ощущений начинает распутываться. Получается отделить то, что важно слышать прямо сейчас, а что неважно. То же происходит и со зрением, когда он открывает глаза. Постепенно регулируются и остальные органы чувств, и Арсений даже улыбается. Эта первая самонастройка без посторонней помощи ощущается маленькой победой, и он решает отметить ее походом за кофе в любимую кофейню у универа. Идти минут тридцать спокойным шагом, и Арсений пытается этот спокойный шаг воспроизвести. Иногда не получается, и он, сам того не замечая, ускоряется, но все равно тело постепенно осваивается и принимает правила игры. В кофейне знакомая бариста его узнает, наливает ему как обычно фильтр дня и с сожалением сообщает, что их кондитер внезапно взял отпуск, поэтому его любимых булочек со сливочным маслом нет. Арсению почему-то становится очень смешно: он ведь знает, в каком таком отпуске сейчас Горох, и это в самом деле забавно. Он благодарит баристу за кофе и направляется в свое любимое место в парке около университета. Парк этот небольшой, поэтому обычно все скамейки в нем заняты студентами, но сейчас лето, и в парке нет ни души. Арс забирается на мраморный парапет около огромного клена, пьет кофе и пытается подумать, что ждет его дальше. Вопросов в голове много. Надо ли возвращаться в универ, если у него теперь впереди много времени? Будет ли он так сильно бороться за роль новом спектакле, если число попыток стать актером теперь тоже кратно возросло? Когда надо будет уезжать отсюда, чтобы никто не понял, что он не стареет? Из мыслей его вырывает очень знакомый голос с легкой хрипотцой: – Не знал, что мой любимый уголок в этом парке приглянется кому-то еще, – Антон подходит ближе, и Арсений не может не взглянуть на него. Антон смотрит в ответ довольно мягко, без вызова, что непривычно даже, а еще он в той же одежде, что была на нем ночью, и этот факт напоминает о другом: Антон уходил не один, Антон улыбался, глядя на Эда, – почти так же, как улыбается сейчас. Арсений хмурится и слегка тушуется, но не удерживается от любопытного вопроса: – Ты здесь учился? Давно? – Лет двести назад, – улыбка Антона становится еще шире. – Я присяду? – спрашивает он и, дождавшись согласного кивка, продолжает: – Клен тогда только посадили, вот такусенький саженец был, – показывает руками высоту, между его ладонями сантиметров пятьдесят. – И за исключением этого клена, к слову, тут почти ничего не изменилось. Арсений разглядывает величавое дерево с огромной мощной кроной и думает, насколько это удивительно, застать такие изменения. На Антона же он старается не смотреть, но все равно подмечает, как тот покручивает кольца на пальцах, ногой болтает, словно волнуется, и вообще больше не выглядит таким устрашающим и опасным, каким казался до этого. В эту новую его грань верится с трудом. – Почему ты решил сюда прийти? – уточняет Арс. – Не знаю. У меня с этим местом связаны хорошие воспоминания, а в жизни у меня таких периодов было не так уж много. Да и не был здесь давно, – Антон отвечает спокойно, но что-то в его голосе неуловимо меняется, будто проскальзывают нотки грусти и сожаления. Арсений не знает, что сказать. В голову внезапно приходит мысль, что вот такого Антона хочется называть Ш-шаст. Четко проговаривая шипяще-свистящую «Ш-а», а затем мягко прокатывая на языке «с» и «т». Антон – форма обращения для всех, так его называют многие, в том числе совершенно незнакомые люди и вампиры на сайте. Шаст же – это что-то только для близких, для важных разговоров полушепотом, для откровений и признаний… Так, что-то Арсения не туда понесло. – О чем думаешь, маленький вампир? – спрашивает тем временем Антон и поглядывает на него так, что Арс молится всем богам, ни в одного из которых ни капли не верит, надеясь, что не озвучил свои безумные мысли вслух. – О том, чтобы ты прекратил меня дразнить? – всем известно, что лучшая защита это нападение, и Арсений решает этим знанием воспользоваться. – Я может и новенький, но это как-то оскорбительно звучит из твоих уст. – Почему ты думаешь, что я хочу тебя оскорбить? – тот, кажется, удивлен такому заявлению. – Нет? – теперь уже удивляется Арс. – Может, это я так флиртую? – Антон поворачивает голову на бок, смотрит с легким прищуром, но прямо в глаза, и Арсений не может сдержать ответной улыбки. – Тогда ты отвратительно флиртуешь, – фыркает он и отворачивается, чтобы скрыть смущение. – Прости, у меня давно не было практики, – посмеивается Антон. Смех у него приятный, тихий. Арс поглядывает на него украдкой и думает, что вот такая улыбка делает его еще более красивым. – И все-таки, о чем ты тут сидишь-думаешь? – не сдается Антон. – Разве ты не можешь читать мысли? – все еще пытается уйти от ответа Арсений. – Не все, что обо мне говорят, правда, – Антон смотрит на него по-прежнему с улыбкой, а потом вмиг становится серьезным и говорит: – Я могу попросить тебя так, чтобы ты не смог мне отказать, но я не хочу так с… Он обрывает себя на полуслове и отводит взгляд, но Арсений прекрасно понимает, что именно тот не договорил… С тобой. И это «Я не хочу так с тобой» Арсению крыть нечем, и он сдается. – У меня были планы, мечты какие-то, цели… Я вот-вот должен был закончить театральный, я пять лет учился, меня на бакалавриат не взяли, сказали, поздно уже, – Антон слушает внимательно, слегка хмуря брови – до того сосредоточен. – И мне всего полгода осталось, – продолжает Арсений. – Еще я хотел попробоваться в кино, даже на прослушивание записался на осень… И все вот это, – он обводит себя рукой, – не входило в мои планы. И я не знаю, что теперь со всем этим делать. Антон молчит какое-то время, а потом поднимает взгляд – в этом взгляде понимание, участие и какая-то глубоко запрятанная тоска – и говорит совсем тихо: – Всё тоже самое делать, Арсений. Жизнь не закончилась, наоборот, считай, выдала тебе некоторый безлимитный карт-бланш вообще на всё. – Ну допустим, предположим, у меня получится осуществить свои планы, но я ведь не старею. И на сколько моей карьеры хватит? Лет на пять-десять? А дальше что? Все говорят, у меня есть теперь вечность в запасе, а я не понимаю, что буду с ней делать, – выдает как на духу Арс, сам от себя не ожидая таких откровений. – Быстро тебя такие мысли посетили, – вдруг улыбается Антон. – Обычно вампиры начинают о чем-то подобном думать лет через двадцать в лучшем случае, ну, когда впервые приходится уезжать, чтобы не вызывать подозрений. Надо же, Арсений и тут оказался не таким как все, это даже смешит. Но дело совсем не в вампирских дилеммах, а в том, что он в принципе не знает, тем ли он занимается, туда ли идет, так ли живет. – Меня, по правде говоря, этот вопрос всегда мучал, даже до того как я стал вампиром, – признается он. – Какой вопрос? – Антону, кажется, правда интересно. – Как жить свою жизнь? – неуверенно тянет Арс. Озвучивать это вслух стремно, но Антон не поднимает его на смех, не выглядит удивленным, он будто бы его понимает. – Ну, как тот, кто прожил больше тысячи лет и до сих пор не вскрылся, могу сказать, что ответы на эти вопросы приходят в процессе и чаще всего тогда, когда это действительно имеет значение, – философски изрекает он. – Не думаю, что у тебя была опция вскрыться, тебя же нельзя убить, – показательно закатывает глаза и фыркает Арсений. Ну в самом деле, что за аргументы?! – Чисто технически меня можно убить, вампирёнок, – еле сдерживая смех, говорит Антон. – Ты бы попросил у Эда доступ к облаку с нашей историей, что ли, а то знания о вампирах у тебя уровня желтой прессы. – Ну вот ты опять! – важную информацию Арс пропускает мимо ушей, потому что оказывается снова уязвлен этим дурацким обращением. – Опять что? – невинно переспрашивает Антон и улыбается, зараза, так обворожительно, аж бесит. – Обзываешься! – стоит на своем Арсений. – Я уже говорил, что это флирт? – Это не может быть флирт! – кажется, Арс сейчас взорвется. Антон пристально оглядывает его – в очередной раз будто сканируя с ног до головы – и в полном недоумении спрашивает: – Почему? – Ну… кто ты, а кто я… – думает Арсений.  А потом понимает, что сказал это вслух, и закусывает губу. Антон смотрит на него как на дебила, по крайней мере, так ощущается. К горлу подступает паника, Арс нервно и часто-часто моргает, почти не дыша. – Ты не допускаешь мысли, что ты можешь нравиться мне или нравиться людям вообще? Вопрос почему-то звучит как приговор, а тон Антона снова становится таким властным и таким восхитительно строгим, что Арсений теряется. Панику из горла выгоняет стыд в компании с неловким волнением, которые Арс вместе со слюной безуспешно пытается проглотить. – Арсений, я задал вопрос, – буравит его взглядом Антон. – Ну каким-то людям, наверное, могу, но… – смущенно бормочет он себе под нос, пытаясь вспомнить формулировку вопроса. – Ясно, – не дослушивает Антон и вдруг лучезарно улыбается. Ну что за человек – вампир, точнее – как он так быстро меняет свои эмоции и состояния, Арсений за ним не успевает, он и за собой-то не успевает, что уж говорить про Антона. – Пойдем, покажу кое-что, – спрыгивает он с парапета, пока Арсений сидит и тупит с открытым ртом. – Ну же, давай, – и подает ему руку. Арсений ведется на этот красивый и вовсе не обязательный в текущей ситуации жест и кладет свою ладонь в его, убеждая себя, что в этом нет ничего такого, хотя сердце в груди бьется невыносимо громко и частота ударов просто зашкаливает, и Антон наверняка все слышит. Но никак это не комментирует, продолжая вести Арсения за руку в направлении университетского театра. Ладонь отпускает только когда они оказываются в костюмерной, и Арс еле сдерживает вздох сожаления. Ему было до неуместного приятно. За плотным декоративным балдахином на стене оказывается дверь, о существовании которой Арсений даже не подозревал, и руки Антону понадобились, чтобы достать ключ из карманов и эту дверь открыть. Но это и к лучшему, Арсению вообще не следовало брать его за руку, и явно стоит держать дистанцию, раз так сильно кроет. – Прошу, – говорит Антон с улыбкой и пропускает Арсения вперед. Дверь ведет в довольно просторное помещение. Вдоль стены слева стоят открытые гардеробы, скорее всего, изготовленные на заказ, потому что воплощают в себе всю присущую прошлым векам элегантность, но при этом заметно, что современные. В них хранятся рубашки, блузы, пальто, куртки и многое другое – из самых разнообразных эпох и коллекций. По центру комнаты идут три ряда невероятно высоких – настолько, что они выше и Арсения, и возвышающегося рядом с ним Антона – рейлов с одеждой, и эти рейлы на массивных ножках с зубчатыми узорами уже тянут на что-то антикварное, но в этом Арсений не силен. На них висят роскошные платья, костюмы, фраки и много-много всего, что непременно хочется потрогать и разглядеть в деталях. У стены справа расположено большое трехстворчатое зеркало, позволяющее рассмотреть себя со всех сторон. Рядом находится небольшой мягкий диван, обитый бархатом, а в углу комнаты – небольшая примерочная с плотными шторами, обеспечивающими полную приватность. – И что это за место такое? – спрашивает Арсений завороженно. Он такого великолепия никогда в жизни не видел и вряд ли когда-нибудь еще увидит что-то хоть сколько-нибудь внушительное. – Это моя личная коллекция костюмов, – Антон явно доволен произведенным впечатлением. – Но почему она здесь? В этом… кхм… захудалом универе, – любопытство Арсения рвется наружу, и он подходит к Антону почти вплотную, забывая, что несколькими минутами ранее собирался держать дистанцию. – Нормальный университет, – бурчит Антон и как будто смущается от такой неожиданной близости, хотя чего только сам не вытворял на вчерашней тренировке. – Потому что здесь есть мои хорошие друзья… – поясняет он, когда Арс все же делает шаг назад. – Журавль? – догадывается Арсений. – Ага, ему самому нравится эта коллекция и возможность ей пользоваться иногда, поэтому он не против за всем этим присмотреть, пока я отсутствую, и, как видишь, содержит всё в очень хорошем состоянии. Арс припоминает, как Журавль для одного из спектаклей притащил совершенно невероятный ридикюль. Арсений тогда еще подумал, что уж очень реалистично этот ридикюль исполнен, а, оказывается, он в самом деле был старинный! И любопытно, как Журавль за всем присматривает, если он всего лишь студент по документам? – Но как он… он же, ну, студент? – да уж, в голове вопрос звучал более складно, и хоть любопытство и не порок, оно Арсению когда-нибудь аукнется. – О-о-о, – весело тянет Антон. – Это сейчас он студент, он каждые лет семьдесят придумывает себе что-то новое. – А сколько ему лет?  – Чуть больше пятисот. – Вау… – это информация оказывается весьма неожиданной. – Я думал, Эд самый старший из вампиров здесь. – Здесь у всех найдется, чем тебя удивить. И поверь, у Журавля это совсем не возраст, – откровенно подтрунивает Антон, а смотрит на Арсения как-то чересчур… нежно? – Вы с ним близки, раз он раскрыл планы Димы, – как говорится, сгорел сарай, гори и хата, эти слова сами вырвались из его рта, а внутренний «любопыта» явно сильнее его. Антона, кажется, эта черта его характера не смущает, или он просто расположен к откровениям сегодня. – Не говори Позу, но мне пришлось пообещать Журавлю кое-что в обмен на информацию, – загадочно произносит он и улыбается. Да блядь, и тут секреты что ли, ну сколько можно, в самом деле? – Что именно ты мне тоже не расскажешь? – язвит Арсений, которого все эти тайны уже задолбали. – Почему же, расскажу, – Антон явно играет на его нетерпении. – Но там нет ничего необычного, мы просто все пойдем в караоке. – Что? – не понимает Арс, это шутка такая? – Какое еще караоке… – Это долгая история, но мы же никуда не торопимся, верно? – ответ Антону не требуется, он проходит и садится на диван, Арс следует за ним, но не садится, остается стоять напротив него. – С момента появления первых караоке-салонов и кафе Журавль был завсегдатаем этих мест, – рассказывает Антон. – Более того, никто из нас толком не уверен, что к их появлению он сам не приложил руки. Я не удивлюсь, если так и было, но он не признаётся… Так вот, за все эти годы ни я, ни Поз ни разу не ходили с ним в караоке. Ходили без него как-то раз, но с ним нет, и он от этого жутко бесится. Это, знаешь, такой дружеский принцип, что-то вроде затянувшегося прикола. Арсений слушает внимательно и не понимает, Антон прикалывается или нет? То есть Сережу похитили, его надо спасать, а они вместо того, чтобы действовать сообща или наоборот хранить какие-то важные секреты, чтобы Сереже не навредить, обменивают их на походы в караоке? Пиздец. – То есть там Сережа в заложниках, а вы… эммм… в караоке собираетесь?! – да, у Арсения эмоциональный разгон от одного состояния в другое тоже за секунды, но ему можно, он новообращенный вампир. – Ну я же сказал – потом, – закатывает глаза Антон и взгляд на Арсения бросает такой, как обычно смотрят на маленького ребенка, который сурово топает ножкой и требует что-то от взрослых. – Без Сережи в караоке будет скучно, кто нам алкоголь намешает, в конце концов? – продолжает он тем же игривым тоном, и Арс готов взорваться от возмущения. – Да шучу я, расслабься, правда. А Сережа наш там сейчас как на курорте, поверь мне, я догадываюсь, какой ритуал они хотят провести, и знаю, сколько сил потребуется, – добавляет уже серьезнее. Арсений не знает, что сказать, и все равно недовольно фыркает. Антон, не обращая на это внимания, улыбается и говорит: – Ты знал, что все ведьмы и колдуны восстанавливаются и копят силы по-разному? Кому-то надо побегать, подышать воздухом, кому-то прочитать десятки книг и преисполниться, а Сережке нужно спать, вкусно кушать, ходить в бассейн и на массаж. – Шутишь? – не удерживается и прыскает Арсений. – Нет, – Антон снова смотрит на него слишком ласково, Арсений уже подозревает у себя галлюцинации, потому что не может Антон так на него смотреть. – Он нам пару лет назад помогал в одном деле, так мы перед этим его на Бали отправили на всю зиму, чтобы накопил сил. В это сложно поверить, но во-первых, это все сильно в стиле Сережи, а во-вторых, он в самом деле ездил на Бали два года назад. – Ладно, – соглашается Арсений, и сразу же вспоминает еще один аргумент: – Но даже если ему там хорошо, как на курорте, он же под внушением! – А как по твоему работает внушение? – Антон закидывает ногу на ногу, и Арсений немного отвлекается на его длинные ноги, взглядом скользя от колена к бедру, плотно обтянутому в таком положении джинсой.  Так, надо бы собраться, какой там вопрос был? Ах да, про внушение. – Ну, теряешь связь с реальностью… В коматозе там ходишь… Не осознаешь себя… – Ох, Арсений, – наигранно вздыхает Антон и встает с дивана, поправляя пиджак. – Тебе бы реально у Выграновского доступ попросить, господи, почему они научили тебя драться, но ничего не дали почитать, – смеется он. А вот это даже обидно, Арсений и сам кого хочешь драться научит. – Вообще-то я и сам умел, как ты говоришь, драться, я занимался… – Ага, понятно, – перебивает его Антон и бросает такую хитрую ухмылку, что сразу становится понятно, что он что-то задумал. – Хочешь на практике узнать, как работает внушение? – Что ты имеешь в виду? – такого Арс не ожидал. – Я внушу тебе что-нибудь, и ты прочувствуешь все на себе… Ох, а вот это уже совсем плохо, у Арсения сердце слабое до такого, а воображение богатое, и оно сейчас явно куда-то не туда его заведет. Но внушение от Антона, который говорит это таким властным голосом… звучит как невероятная и очень приятная фантазия. Арсений прибьет себя, свой организм и свой мозг за эти мысли, честное слово, Антон же точно ничего такого ему не предлагает. – Я… эмм… не уверен, что это хорошая идея, – предпринимая попытку отказаться, бубнит он себе под нос, и сам же себе не верит – не убедительно. Антон не убеждается тоже, поэтому говорит: – Я понимаю, мы не так хорошо знакомы, но я не монстр какой-нибудь… – Арсений бросает на него скептический взгляд. – Ладно, технически монстр, но не мудак, окей? – фыркает тот. – Попрошу о чем-нибудь легком и приятном, я обещаю, –  Антон делает шаг вперед и добавляет более низким голосом: – И обещания свои я всегда выполняю. Арсения от такого натурально мурашит, он не знает, что за магия у Антона, но ему, блядь, сложно сопротивляться и сложно отказать. Может, он уже внушает что-то? Ну а что, может, хобби у него такое – совращать новообращенных вампиров? Но он же сказал, что не хочет с ним так, через внушение, и почему-то хочется ему верить. – Хорошо, только прошу, давай без всякого там, – сдается в итоге Арс. – Конечно, я же пообещал, – почти мурлычет Антон и делает еще один шаг вперед, оказываясь с Арсением лицом к лицу. – Не бойся меня, – шепчет он. Арсений не боится, нет, но смущается и от того, как чужое дыхание обжигает его лицо, и от такой близости с тем, к кому и тянет, и на кого сирена в мозгу орет, что нужно держаться подальше. В итоге Арс не выдерживает и опускает взгляд, но Антон аккуратно касается пальцами его подбородка, заставляя посмотреть на себя, и заглядывает прямо в глаза: – Арсений, я хочу, чтобы ты сейчас нашел здесь самый потрясающий наряд – на свой вкус, конечно же, – и примерил его. Представь, что мы с тобой едем на бал, допустим, в девятнадцатом веке. Арсений стоит завороженный и не может пошевелиться. Он не должен испытывать восхищение от подобного, но, черт побери, это вау – такое мощное вмешательство в чертоги разума. – Только не говори, что ты можешь сопротивляться, – озадаченно хмурится Антон, почему-то шумно сглатывает и отходит назад, давая им обоим больше пространства. – Не могу, просто завис, – улыбается Арсений. – Не то чтобы я хочу перед тобой переодеваться, но ощущаю, что выбора у меня нет. – Но при этом ты хорошо себя осознаешь, не так ли? – Ага, – соглашается Арс и направляется к рейлам. – Вот примерно так и чувствует себя Сережа. Он знает, зачем все это, и знает, к какому заклинанию готовится, и, может, даже продумывает планы, как потом все исправить. Просто не может не выполнять то, что ему внушили. – Да уж, бесплатный курорт, но с неприятным условием в договоре мелким шрифтом, – бурчит Арсений, уже вовсю поглощенный выбором костюма. – Ну он не дурак, знает, что мы его не бросим. – Ладно, честно говоря, хороший эксперимент. Может, я уже не буду переодеваться? – Как это не будешь, нет уж, надо же посмотреть, закончится влияние после того, как ты выполнишь мою просьбу, или нет.  – А оно может не закончиться? – Арсений чуть не роняет фрак, который только что снял с вешалки, чтобы рассмотреть получше и прикинуть к телу. – Узнаешь, – забавно хихикает Антон, и Арсений почему-то хихикает тоже. – А смотреть, как ты переодеваешься, я не буду, есть же примерочная. Пойду, может, и сам что-то примерю, а то давно коллекция без дела висит. Он скрывается в другом ряду, и из-за высоты рейлов Арсению ничего не видно, но жутко интересно и очень хочется посмотреть, что и как там будет выбирать Антон. Однако необычную просьбу-приказ нужно выполнять, поэтому он сосредотачивается на своем костюме. Он останавливается на потрясающем фраке насыщенного темно-синего цвета, к нему он подбирает классические белоснежные обтягивающие брюки того времени и дополняет все это воздушной белой блузой-рубашкой. Он уверен на 99.9%, что она не времен девятнадцатого века, но Арсению, честно говоря, пофиг – он художник, он так видит. И то, что он может ее взять, не противореча внушению, вызывает нервный смешок. С другой стороны, Антон же сказал – на его вкус, видимо, это было важнее, чем названный век, поэтому жилет Арсений тоже посылает нахер, а туфли вообще выбирает удобные и современные, потому что ему так нравится гораздо больше, чем с грубыми сапогами или остроносыми ботинками той эпохи. Чисто бунтарь Арсений против полиции моды девятнадцатого века. Когда он, наконец, переодевается, то какое-то время еще тупо стоит в примерочной и пялится сам на себя в зеркало. В это сложно поверить, но он будто сошел со страниц романа, так сильно ему все это идет. – Ты готов? – окликает его Антон. – Почти, – отзывается Арсений, расстегивая верхние пуговички рубахи-блузы и добавляя тем самым образу легкой небрежности. После этого он выходит и сразу впивается взглядом в Антона. Он в черном! Нет, вы не понимаете, – хочет кричать Арсений – прямо во всем черном! Вот кто выебал все модные каноны того времени! Брюки Антон выбрал свободные, заправил в них черную рубашку, непривычно строгую для тех времен. За жилет тоже запариваться не стал, а фрак взял более широкий, явно из второй половины девятнадцатого века – в первой надевать черный фрак вне похорон было моветоном. А еще кроссовки! Подумать только, этот невозможный просто остался в своих черных кроссовках от Баленсиаги.  Они явно друг друга стоят, но Арсений не выдерживает и идет в атаку первым. – Серьезно? Ты же в курсе, что в черном на бал не ходили. Ты вопиюще нарушаешь этикет! – Как я могу нарушать то, что сам придумал? – Антон улыбается дерзко, с некоторым превосходством. Арсений бы закатил на это глаза, но не может оторвать их от Антона – уж очень гармонично тот смотрится в таком образе. Так, погодите-ка, что он там сказал? – Ты придумал этикет?! – вопит Арс. – Мы с Позом, – ухмыляется Антон. – Даже, наверное, по больше части Поз, я так, добавил пару мерзких пунктиков и подсунул нужным людям. Ну не смотри такими глазами, нам надо было как-то развлекаться, – его искренне веселит реакция Арсения. – И ты сам читер, эта рубашка из одной частной коллекции прошлого века, а прошлый – это двадцатый, если я все правильно помню. Ой, ну, надо же, какие аргументы в ход пошли. Арсений тоже не лыком шит, знаете ли. – Ты разве не слишком стар для слова читер? – подначивает он, хотя на деле просто пытается отвлечься и не пялиться так откровенно, потому что, ну, объективно, Антон великолепен. – Мне, по-твоему, что, тысяча лет? – шутливо парирует этот великолепный Антон, и Арс пару мгновений смотрит на него шокировано, не ожидая такого поворота, а затем начинает хохотать в голос. Из-за этого он не сразу замечает, как пристально Антон его рассматривает. Это уже не похоже на изучение или сканирование, скорее любование – и в это почему-то верится с трудом, хоть и вполне очевидно. – У тебя потрясающий вкус и чувство стиля, – говорит Антон, нарушая возникшую  тишину. – Да брось… Но Антон отступать не собирается, подходит ближе, тянет Арсения за предплечье и подводит к большому зеркалу. Сам же остается стоять за его спиной, неприлично, непозволительно близко. – Смотри, – произносит он снова своим мучительно низким и властным голосом. – Ты выбрал белоснежные брюки, не бежевые, не кремовые и никаких других оттенков. И эти брюки отлично подчеркивают бедра, – Антон слегка наклоняется и медленно ведет ладонью по бедру, зачем-то шумно втягивая носом воздух. Пиздец. Арсению сейчас наступит полный и бесповоротный пиздец. Он нервно сглатывает, но не смеет пошевелиться. По бедру вслед за касанием предательски бегут мурашки, и Антон, ощущая их через слой брюк, вздергивает уголки губ в улыбке. Сколько времени проходит, пока ладонь медленно движется еще и обратно вверх, неизвестно, потому что все это ощущается невыносимо, бесконечно долго. – Но это совсем не выглядит вульгарно, хотя буду откровенен, внимание привлекает, – и смотрит Арсению прямо в глаза через зеркало.  Рука Антона так и лежит у него на бедре так, что большой палец задевает подвздошную косточку и по ощущениям вот-вот прожжет эти белоснежные брюки, а затем кожу, кости и всего Арсения целиком. Почему у вампира вообще такие горячие ладони? Или это не руки горячие, а касания – а значит, все это с Арсом вытворяет его собственный мозг. Арсений молчит, непроизвольно облизывая губы, но не отводит взгляд от Антона в отражении. В горле давно пересохло, еще немного, и он с ума сойдет. Антон будто эту грань считывает, выпрямляется, одергивает на себе фрак и снова возвращает свое внимание Арсению. – Еще ты взял приталенный синий фрак, такой носили где-то в 30-х годах. И, скажу тебе по секрету, – Антон легонько касается его талии, – многие мужчины не брезговали надевать корсет, чтобы подобный фрак сидел на них хорошо. Но тебе он не нужен, – он слегка сжимает талию, а потом совсем убирает руки. – Ты и так прекрасен, – произносит почти шепотом, а затем снова, словно врубая переключатель, переходит на игривые интонации. – Вообще, конкретно этот фрак был сшит лет на двадцать позже, тогда синие фраки уже считались вульгарными и старомодными. Но поскольку его владелец и по совместительству мой хороший знакомый был родом из французской королевской семьи, ему все спускали с рук в высшем обществе. Так что, mon chéri, попрошу не спорить, вкус у тебя великолепный. Антон легонько касается плеч Арсения и резко наклоняется вперед. У его этого переключателя настроений, походу, пробки вышибает. Его дыхание опаляет Арсову шею, а в голосе появляется хрипотца: – Про блядскую полупрозрачную рубашку и расстегнутые пуговицы говорить ничего не буду, – и сразу же отстраняется. Арсению в этот момент так плохо, так жарко-горячо-душно и одновременно так хорошо, что он практически теряет ощущение реальности. – За-зачем ты это делаешь? – мямлит он. Вот тебе и актер, вот тебе и поставленная речь и хорошая дикция. Пиздец-пиздец-пиздец – бегущей строкой перед глазами.   – Что это? – невозмутимо спрашивает Антон и отходит назад, не отрывая взгляда в зеркале. – Вот это, показываешь мне все это, попросил переодеться… Ты понимаешь, – голос у Арсения звучит надломлено, будто он сам до конца не осознает происходящее. – Ну, ты же хотел узнать, как работает внушение. – Ты мог попросить что-то попроще, чтобы его проде-демонстрировать, почему именно это? – Мог, – говорит Антон уже серьезно. – Но я хотел, чтобы ты увидел себя так, как вижу тебя я. Почему-то эти слова действуют как ушат ледяной воды. Так вот оно что, Антону просто нравится, как Арсений выглядит. И весь этот флирт, любование и даже нежность во взгляде, хотя последняя уже кажется каким-то миражом, – все это ради красивой обертки, а это Арсений уже проходил, и это ему нахуй не надо. – Это всего лишь наряд, ты не знаешь меня, – зло чеканит Арс, разворачиваясь на пятках, чтобы смотреть на него не через зеркало. – Наряд лишь подчеркивает то, что и так прекрасно, – стоит на своем Антон, но взгляд его становится нечитаемым. – Ты не знаешь меня, – уже спокойнее говорит Арсений. – Ты прав, не знаю, но это не значит, что я не заинтересован, – слегка улыбается Антон, но глаза по-прежнему выражают что-то странное. – И ты важный человек в жизни моих друзей, это говорит мне о многом. Арсений, кажется, выдохся и не знает, что на это ответить. Антон прав, Арс сразу решил думать о самом плохом, просто потому что обычно самое плохое в его жизни случалось чаще, чем хорошее. И от этого ему неловко. Но вместе с тем ему приятны слова Антона, хоть он и нихуя не понимает. Перед ним тот, кто убил несчетное количество людей, оборотней и вампиров, кто влегкую убьет любого, решившего навредить его близким. И этот хладнокровный убийца говорит про него, Арсения, такие удивительные вещи. Этот хладнокровный убийца, кстати, явно не собирается переставать его удивлять. – Потанцуешь со мной? – предлагает он. – Это внушение? – на автомате и немного растерянно спрашивает Арс. – А ты чувствуешь внушение? – Нет… – отвечает Арсений, прислушиваясь к себе. – Точно не чувствую. – Вот тебе и ответ, – Антон едва заметно поднимает брови и после секундной паузы продолжает: – Так что, один танец? Я не кусаюсь, ну, только если тебе такое нравится, – он переводит все в пошловатую шутку, но Арс замечает, что вся власть, вся дерзость, вся уверенность словно улетучиваются из него. Антон правда не знает, согласится ли Арсений, и ему почему-то в самом деле это важно. Арсений думает секунд тридцать и приходит к выводу, что ничего не теряет. И самому жуть как хочется потанцевать, он ведь и не помнит, когда последний раз танцевал с кем-то просто так. – Хорошо, – соглашается Арсений, и лицо Антона мгновенно светлеет. – Но я сниму фрак. Он остается в белоснежных брюках и блузке и чувствует себя немного уязвимо. Но Антон смотрит так ласково и с такой надеждой, что это вмиг забывается. Таким взглядом не смотрят, чтобы обидеть или уколоть, так смотрят, когда хотят восхищаться. Подвисший Антон отмирает, достает телефон, включает музыку, кладет телефон на диван и протягивает Арсению руку. – Серьезно? Уитни? – удивляется Арс, когда знакомая мелодия начинает литься из динамиков. – И что именно мы будем под нее танцевать? – смешливо спрашивает он, но приглашение принимает и вкладывает свою ладонь в ладонь Антона. – Все, что пожелаем, – отвечает Антон и притягивает Арсения к себе ближе.  У Арсения от этого ближе дух захватывает. Антон ведет умело и уверенно и вместе с тем плавно, держа Арсения в своих руках аккуратно и даже нежно. Он не позволяет себе ничего лишнего, руки держит ровно на талии, но ощущается это все равно так интимно и вместе с тем так правильно, что Арсений постепенно расслабляется, отдается музыке и моменту. Они не танцуют ничего особенного, у них выходит такой классический дискотечный медляк, но Арсений любит танцевать, и стоит признать, что Арсению очень нравится тот, с кем он танцует. Трек I have nothing звучит как признание в чем-то сокровенном и очень личном – но не в любви, нет. Это признание про другое, про что-то дремучее. Про отсутствие надежды, про болезненную тоску, про долгое, непростительно долгое одиночество. И от этого осознания Арсения изнутри разрывает на множество осколков. Don't make me close one more door I don't wanna hurt anymore Stay in my arms if you dare Or must I imagine you there Don't walk away from me No, don't walk away from me Don't you dare walk away from me I have nothing, nothing, nothing Whitney Houston – I have nothing Когда песня заканчивается, Антон отстраняется сам – причем не только физически, но словно и эмоционально тоже. Он кивком благодарит за танец, замечает, как Арсений мимолетно поглядывает на себя в зеркале и говорит: – Если хочешь, можешь оставить рубашку себе. Будет мой тебе подарок. Как напоминание об этом дне, или просто так, потому что тебе правда идет. – Я не могу ее принять, она же очень дорогая… – Можешь, это просто вещь, и пока она висит здесь, она ничего не стоит. Но на тебе она превращается во что-то действительно ценное, – Антон улыбается, но голос его звучит ровно и отстраненно, и на контрасте с той открытостью, которая минутами ранее буквально обезоруживала Арсения, от такого неприятно саднит в груди. – Я могу подумать? – уточняет Арс, стараясь не показывать своих эмоций, и у него даже получается, как ни странно. – Конечно. Антон снимает фрак и тут же уходит переодеваться. Арсений же стоит в замешательстве и смотрит ему вслед еще какое-то время, а потом и сам скрывается в примерочной.  Как только он закрывает шторки, внутри что-то лопается, и хочется улыбаться и плакать одновременно. Антон его привлекает не только физически, глупо отрицать очевидное. И Антон в Арсении заинтересован, он сам сказал. И вроде все это хорошо, но Антон перед ним – закрытая книга, он показывает лишь то, что хочет показать. Арс больше не сомневается в своем восприятии, все эти грани уязвимости, боли и тоски и правда есть в Антоне, но также он может быть дерзким, опасным и даже жестоким. И настоящие мотивы Антона из-за этих контрастов остаются загадкой. Когда Арсений выходит из примерочной, Антон сообщает, что Катя уже закончила с обрядом и можно ехать домой. Он на машине и предлагает поехать с ним. Арс не отказывается и только у дома понимает, что их совместное возвращение может выглядеть весьма странно и, вероятно, вызовет вопросы. Однако ребята с рыбалки еще не вернулись, а все остальные либо не придают этому никакого значения, либо делают вид, что ничего не происходит. Лишь Журавль хитро поглядывает на них обоих, но, к счастью, тоже никак не комментирует. Арсений им всем в глубине души очень благодарен, потому что не хочется никому ничего объяснять, а весь этот день хочется сохранить у себя в воспоминаниях как что-то очень приятное и сокровенное.