Секрет двери напротив

Кэйа рушит все его планы подчистую. Как именно? Приезжает из университета около десяти утра, натыкается на Дилюка в пороге входной двери, щемит мимо него, даже не здороваясь, и исчезает в коридоре за лестницей. Пара секунд, один мимолетный взгляд, а какая буря эмоций. Дилюк замирает на месте, пораженный. Нет, ему не обидно — мало ли куда там спешит этот оживший ураган. Ну, так, слегка расстраивает. Просто потому что хоть его костюм-двойка и одет исключительно ради кадровика, но эй! Кэйа как-то делал комплименты даже его носкам! А это что? Каменное лицо, и фьють мимо него. Не узнал? Обиделся? Решил, что уже достаточно удостоил вниманием этим утром? Дилюк вздыхает. Как бы то ни было, а расследование раннего возвращения Кэйи — это не сейчас. До собеседования остается чуть больше часа, а ему еще доехать надо. Так что прости, будущий Кэйа, но зачем бы ты ни вернулся в такую рань, а потом полюбуешься моим костюмом. И только он намеревается хлопнуть входной дверью, как слышит то, что убеждает его пойти и проверить все лично. Ладно, не так уж он и опаздывает. — Кэйа? — зовет Дилюк уже на полпути к источнику звука. То, что он услышал, уже успевает превратиться в дерущий глотку кашель. Дилюк замирает перед входом в туалет. Несмотря на приоткрытую дверь, наглости заглянуть внутрь немного не хватает. — Кэйа, можно? — он осторожно стучит костяшками пальцев. Изнутри звучит сдавленное «сейчас», а потом хлопает крышка унитаза и бурлит смыв. — Входи. Кэйа, привалившийся спиной к стене, обнаруживается прямо на полу. — Привет, — подобие улыбки на его бледном лице вгоняет в панику вдвойне. — Сейчас, освобожу… Ого, — Кэйа замечает его одежду. — Я что, сплю? — Что случилось? — Дилюк приседает напротив. — Да так, стошнило немного, — виновато хмурится Кэйа, как будто по нему не видно. — Секунду, встану… Дилюк собирается помочь ему, но Кэйа резко замирает, поджимает губы и отталкивает его в сторону. Хотя, отталкивает — сильно сказано. Так, отодвигает своей дрожащей, словно у старика рукой. Свободной Кэйа опять поднимает крышку унитаза, и Дилюк понимает, что он еще не закончил. Дилюк не брезгует — он успешно пережил отравление Донны в начале лета, так что ему не привыкать. Он только убирает Кэйе волосы от лица, когда того рвет во второй раз. — Не с-смотри, — Кэйа откашливается и крупно дрожит, пытаясь отпихнуть его. — Что ты ел? — интересуется Дилюк, подмечая цвет рвоты. — Ягоды? Фрукты? Розовая, и он в таком не особо разбирается, но это вообще нехорошо. И это же не… внутреннее кровотечение, нет? — Только блесток не хватает, — хрипло смеется Кэйа, отстраняясь от унитаза. — Тебе не противно? — А должно быть? — Дилюк замечает, что продолжает держать его волосы, и осторожно заправляет их назад за плечи, прежде чем отпустить. — Нет, я точно сплю, — Кэйа вытирает рот рукавом и рассматривает его, как будто впервые видит. — Такой красавчик меня обхаживает… Но вот когда Кэйа такой, даже мысленно радоваться не получается. Потому что почему розовая? — Кэйа, что ты вчера ел? — повторяет Дилюк. Кэйа только пожимает плечами. — Давай, это вопрос жизни и смерти, — настаивает Дилюк. — Ну-у, — он наконец пытается вспомнить. — Хлопья на завтрак, спагетти на вечер — Хоффман пасту сварганил какую-то… — Что за паста? — не отстает Дилюк. — А! — Кэйю озаряет. — Карбонара! Ну, знаешь: бекон, яйца, сыр — чего там мешают… — нет, не озаряет. И Дилюк уже почти верит, что виноват Хоффман со своими кара-бара-что-то-там-нарами, когда Кэйа вспоминает кое-что еще: — А, мы еще винегрет ели с девочками! — Кого? И хоть про девочек тут же хочется спросить (выведать в мельчайших деталях, с кем он там и куда ходит), но на первом месте стоит — нет, не стоит — сидит, даже полулежит, бледный в тон плитке мученик. — Ну, знаешь, такая русская еда. У нас одна девчонка оттуда, она всех угощала. — И что там было? — Ну, всякое, — задумывается Кэйа. — Морковка, картошка, горошек, свекла… — Ох, просто свекла, — с двойным облегчением выдыхает Дилюк. — Вот чего рвота у тебя с блестками. То есть, розовая. Кэйа только пытается посмеяться над его оговоркой. И тут же разражается новой порцией кашля вперемешку со рвотным рефлексом, который уже ничего не дает — блевать попросту нечем. Когда он все-таки успокаивается, Дилюк рискует попытаться его поднять. — Больше не тянет? — Нормально, — мычит Кэйа, случайно схватившись за его рукав. — Встанешь? — Угу, — кивает. Дилюк буквально отрывает его от земли, помогает опереться о раковину и придерживает за торс. — Давай умоемся. — Я сам, — ворчит Кэйа, чуть пошатываясь, и включает воду. — Отойди, а то обрызгаю. — А ты не брызгай, — хмыкает Дилюк. Кэйа с прищуром смотрит на него в зеркало. — Не планировал, но теперь захотелось.

◄►

Они доходят до комнаты Кэйи плечо к плечу. Сам Кэйа чуть не сползает по стене, а пиджак Дилюка, что мнется теперь чужим телом, и без того безбожно облит водой, за что Кэйа горячо извиняется всю дорогу. — Так куда ты, говоришь, такой красивый собирался? — переспрашивает он, оказавшись в горизонтальном положении на кровати, и закончив с извинениями. — А я не говорил, — хмыкает Дилюк. Плакало его собеседование — это он понял еще с момента, когда удостоверился в том, кто блевал. — Буду считать, что ко мне в туалет, — не настаивает Кэйа. — Ради этого и собирался, — и не врет ведь — так и получается. — Нет, если серьезно, можешь взять мой, — Кэйа опять порывается встать. — Лежи, — Дилюк прибивает его к постели за плечо. — Не надо. Жди, я схожу к миссис Фарузан — может, она что-то посоветует. — Ага, — Кэйа скручивается, обнимая себя за живот. — Ай-ай-ай, — тянет он. — Тянет… — Понял. Миссис Фарузан обнаруживается у себя в комнате и спускается к Кэйе мало не вдвое быстрее Дилюка, с аптечкой наперевес. — Он так просто не отделается, — заключает она, облапав Кэйе лоб и опросив, что как и где болит. — Пей совсем немного, — она подает ему стакан. Таблеток пока не предлагает. — Иначе вырвет. Что ел вчера? — Дилюк уже выяснил, — мученически улыбается Кэйа, кивая в его сторону. — Русскую еду, — коротко заключает Дилюк. Миссис Фарузан цыкает языком и недобро качает головой. — Тю, нашел, чем желудок портить. У этих русских… Что там у русских, Дилюк не успевает услышать — в этот момент ему звонят, и приходится выйти. Женский голос по ту сторону сообщает: — Мистер Рагнвиндр, здравствуйте, это компания DLC, мне очень жаль, но… А потом Миссис Фарузан его трижды выгоняет, да и Кэйа грозится пинок под зад дать, как только сможет встать. Просто потому что «Кто, говоришь? ДиЭлСи? Не теряй такой хороший шанс, мальчик мой!». А еще «и без тебя справимся, вали зарабатывать». И Дилюк, получив от Кэйи его костюм, все же валит. Просто потому что компания действительно хорошая, а его собеседование по вине кадровика перенесли на час позже. И что это, если не подарок судьбы? Так что, как бы ему ни хотелось остаться, а миссис Фарузан права — Кэйе поможет не его присутствие, а доктор.

◄►

Собеседование проходит мимо него, с чередой заученных вопросов, на которые Дилюк отвечает машинально, в перерывах между витая в мыслях о том, как там у Кэйи. Он только надеется, что его задумчивость и немногословность примут за исключительную сдержанность и профессионализм. В конце концов, обещание перезвонить — это еще не приговор. По возвращении миссис Фарузан ошарашивает его новостью: Кэйа в больнице. Взял такси, поехал, вот такой полумертвый, а его там и оставили. И все. И еще один фактор — то ли облегчающий, то ли отягощающий: с ним поехал Хоффман. И только потому миссис Фарузан не пускает его вслед за ними. — Не будь дурачком — зачем ты там нужен? Ему если не промывание делают, то чего похуже. Оставь его на Хоффмана, потом приедешь навестить. — А разве он не вернется? — Дилюк превращается в каменное изваяние. — Да щас, прибежит к тебе, как миленький! Ему неделю минимум водой через трубку питаться, а не туда-сюда ездить, — осаждает его миссис Фарузан. — Да не делай ты такое лицо, будто он помирать собрался! Пролечится и вернется. Лучше расскажи, как у тебя прошло?

◄►

Наутро Дилюк просыпается от шороха под дверью. Соскакивает с постели, беззвучно подбирается к ней, и, прежде чем необдуманно дернуть за ручку (эй-эй, ты без одежды, чувак, притормози), замечает на полу кончик бумажки, которую пытаются протолкнуть снизу с той стороны. Надпись большим округлым почерком напоминает ему детские кривульки, вот только детей в доме нет. @kayayayi — гласит часть, которая пробивается в щель под дверью, пока Дилюк ее рассматривает. Наконец Хоффман (кто же еще это может быть) справляется, и записка с концами попадает к нему в комнату. И шаги — самые хоффманские, какие только могут быть — поспешно отдаляются. Дилюк читает вторую часть записки:       напиши ему А они с Кэйей ведь действительно не обменивались соц. сетями — для чего, когда и без того живете в трех шагах друг от друга? Но не на ближайшие время, так что впервые он готов безоговорочно прислушаться к Хоффману. Дилюк приходит в себя только после того, как отправляет сообщение. Стоит нагой посреди комнаты, в руках телефон, а на устах дурная улыбка. И это, кажется, не совсем окей.       Дилюк ✓︎ Привет Выглядит как-то одиноко.       Дилюк ✓︎ Живой? А теперь и глупо. Ах да, и не странно ли писать соседу в такую рань, особенно если тебе и самому сейчас нет причин бодрствовать? Сразу же хочется удалить, но он почему-то отвлекается на профиль Кэйи. И зря, наверное. Просто потому что у кого-то, вместо двух приличных аватарок, сделанных родителями сто пять лет назад, пары-тройки львиных морд или машин из гугла, там хранится целая галерея. И Дилюку, по счастливому или несчастливому стечению обстоятельств, позарез надо увидеть всю ее прямо сейчас. И это ничто иное, как череда самых дурацких в мире фотографий. Вот Кэйа в океанариуме — прислоняется к стеклу и корчит дурную рожицу не менее глупой с виду рыбе, а вот вместо типичной «давай, типа солнце в руке держу», фотка «давай, типа того чувака сожру» с широко открытым ртом на фоне ничего не подозревающего парня вдали. Вот он в парке, свисает со скамейки головой вниз, на второй хвастается крашенными ногтями — те все в блестках, наклейках и стразах, будто постарался пятилетний ребенок; на третьей весь мокрый стоит в фонтане с глазами по пять копеек и струей, бьющей с пола, прямо ему между ног — и тут уже Дилюк прыскает со смеху — не выдерживает. Вот он обнимает за ногу какого-то гуманоида с крыльями — городскую статую, кажется. На другой сидит в кафе с булочкой в зубах, пока чьи-то руки придерживают ему волосы, собрав их в два хвостика. Дальше Дилюк опять чуть телефон из рук не роняет. Кто, скажите, ради бога, будет фоткаться так? Стоит себе, красота неописуемая — согнулся в 90 градусов, еще и задницу выпятил так, чтобы ровно за ней начиналась радуга, идущая вверх по небу. Глаза очень вовремя опускаются на раздел «о себе», где пишет «Гений или сумасшедший». Оно и видно. Дальше идут университетские. Вот Хоффман в кадре — на фоне огромный график, раскатанный в пол ватман и кусок чего-то в деловом костюме — видимо, профессора. Еще пара в забавных позах, в странных местах, с вещами типа крышки от мусорного бака в руках или воздушного шарика, привязанного к шее… Боги, дайте мне сил. И среди всего этого добра находится то, из-за чего Дилюк понимает, что случайно начал листать фото с конца. Он щурится, подносит экран ближе к лицу. На подушке лежит рыжий мохнатый шар, из которого торчит хвост, а рядом Кэйа, который тянет к нему вытянутые уточкой губы. — Вот балда, — не может скрыть улыбку Дилюк.

Кэйа ✓︎✓︎      

ой, Совулька, неужели ты?

      украл у Дилюка телефон?

      

Дилюк неверующее перечитывает всплывающие уведомления. Вспомни солнце, вот и лучик. Опять со своими шутками, но… Кто есть Дилюк, чтобы не радоваться? Даже несмотря на то, что его опять пытаются обличить во владении котом, которым он сам и является.       Дилюк ✓︎✓︎ -.- у него лапки Кэйа читает мгновенно. И отвечает тоже.

Кэйа ✓︎✓︎      

это не мешало ему залезть в мой ноут :)

      Дилюк ✓︎✓︎ Он в нем ничего не писал :)

Кэйа ✓︎✓︎      

а ты почем знаешь?

      Дилюк (Пересланное сообщение) ✓︎✓︎ -.- у него лапки

Кэйа ✓︎✓︎      

вот упертый… ну ничего, я тебе когда-то докажу

      Дилюк ✓︎✓︎ Как только притащишь его ко мне, так сразу

Кэйа ✓︎✓︎      

говоришь так, будто это невозможно

      Дилюк ✓︎✓︎ :)

Кэйа ✓︎✓︎

а я вот возьму и притащу

и я это уже сделал позавчера!

но ты куда-то намылился

и это не моя вина!

куда, кстати? 😾

      Дилюк ✓︎✓︎ Дела

Кэйа ✓︎✓︎      

что, опять не скажешь?

но ты ведь обещал 😾😾😾

у меня отравление, а не амнезия

я все помню!

Кэйа прямо-таки заваливает сообщениями. Дилюк, прервавший диалог, чтобы одеться, косится на экран лежащего рядом телефона и улыбается.       Дилюк ✓︎✓︎ Я обещал показать, а не сказать

Кэйа ✓︎✓︎      

и что ты предлагаешь?

ждать, пока ты приедешь в больницу?

      Дилюк ✓︎✓︎ Ждать, пока ты вернешься домой

Кэйа ✓︎✓︎      

чЧТОООООООООО

если меня заберут в кардиологическое…

то по твоей вине

      Дилюк ✓︎✓︎ Почему бы это?

Кэйа ✓︎✓︎      

Острая сердечная недостаточность котов 💔

      Дилюк ✓︎✓︎ Вернешься — пройдет

Кэйа ✓︎✓︎      

Что, даже не привезешь мне его вместе с собой?

      Дилюк ✓︎✓︎ Только себя и только после того, как узнаю, где ты лежишь Главная городская?

Кэйа ✓︎✓︎      

Меняю информацию на кота

      Дилюк ✓︎✓︎ Ладно, пойду узнаю у Хоффмана :)

Кэйа ✓︎✓︎      

Скажу ему не говорить тебе

      Дилюк ✓︎ Слишком медленно Дилюк отрывается от экрана и уже в движении замечает себя в зеркале. Между мыслей о Кэйе к нему приходит запоздалое осознание, что одних только домашних брюк и носка на левой ноге маловато, чтобы выходить в люди. Последнее сообщение остается непрочитанным, и это значит, что один хитрец, кажется, всерьез пошел в личку к Хоффману. Дилюк наскоро натягивает футболку, ругается, когда чуть не падает, на ходу стягивая носок — зачем вообще надевал? Через полминуты он уже стучит в дверь напротив, намерен, если надо будет, отобрать чужой телефон. Но когда Хоффман открывает, оказывается, что Кэйа пошел еще дальше. — О, подожди, Дилюк пришел, — Хоффман стоит на пороге с телефоном возле уха. Крики с той стороны трубки отчетливо доносятся до Дилюка: — Не говори ему ничего! Хоффман, не смей! Хоффман с хитрой улыбкой дожидается, пока он прекратит кричать, и спрашивает: — А Беатрис позволишь к нам пригласить? Дилюк слышит, как Кэйа с той стороны начинает отнекиваться. — Ну Хоффман, друг, это сложная ситуация… Хоффман переводит взгляд на Дилюка, предусмотрительно отводит телефон от себя на безопасное расстояние и донельзя выразительно и артистично чеканит каждое слово: — Доброе утро, Дилюк! Что ты хотел? — Не-е-ет! — слышится приглушенное. Дилюк довольно улыбается и столь же четко отвечает: — Доброе. Случайно не подскажешь, в какой больнице лежит Кэйа? — Нет-нет-нет, не говори! Хоффман! — С удовольствием, — услышь кто их голоса сейчас — точно бы за накуренных принял. Но что поделать — такова судьба актеров погорелого театра. — В Восточной, на Кинг-Линкольне. — Только не палату! Не палату! — пытается докричаться Кэйа. — Отделение, я так понимаю, токсикологическое, — как ни в чем не бывало, уточняет Дилюк. — А палата — номер 205, — с лучезарной улыбкой заканчивает Хоффман. — Вот ведь предатель… — Кэйа даже с другого конца провода умудряется передать свою обиду во всех красках. — Не вернусь к вам, слышали? — Я сам приеду, — обещает Дилюк, понимая, что Кэйа его прекрасно слышит. — Я тебя не пущу! — его тон мгновенно становится таким же угрожающим, что и минуту назад. — Под дверью стоять будешь! — Что-что? Ждешь с нетерпением? — кривляется Дилюк напоследок. — Рад слышать — буду к обеду! — и поблагодарив Хоффмана кивком, разворачивается к себе. — Он обещал переселиться к твоему приезду, — предупреждает Хоффман вдогонку. А как же. А Дилюк — уточнить его местопребывание на рецепции. Без котика, значит, не пустит. Ну ладно — будет ему.

◄►

К обеду Дилюк стоит перед палатой Кэйи вместе с котиком. Дилюк смотрит на котика, котик своими глазами-бусинками — на него. И в этот раз Дилюк почти готов признать, что переборщил. Почти, но не признает — скидывает всю вину на свою непослушную руку. Сначала она сама отворила перед ним дверь в магазин игрушек — пришлось зайти, чтобы не стоять перед входом, как идиот, держа дверку. Потом, прямо под пристальным взглядом какой-то маленькой девочки, хитрая рука прошлась по ряду с плюшевыми игрушками и быстро потянулась к ближайшему ушастику, пока Дилюк не успел воспротивиться. Потом она (эта противная рука, а не он сам, честно) узрела такого же, но размером повнушительнее, и вместо Дилюка решила, что больного обделять — грех. Но когда малышка, едва ли достающая ему до пояса, обратилась к нему со смелым заявлением о том, что «самая большая кися лежит там», был виноват уже рот, которым Дилюк через минуту просил у продавца принести такую же мяукалку, что и на витрине. К слову, эта была в половину его роста, замахнувшись которой, впору кого-то покалечить. Сгодится на то, чтобы выбивать Кэйе дверь, если пускать не будет. И опять глупая рука, которая без размышлений расплатилась за это добро, пока сам Дилюк продолжал пребывать в прострации до самого выхода из магазина. Что же, в этом нет его вины. И вот: он, котик, дверь в палату 205. Осторожный стук в нее. — Кто? — звучит заранее недовольно. — Дилюк. — Абонент временно обижен, — громко оповещает Кэйа, имитируя автоответчик. — Попробуйте притащиться позже или оставьте котика после полного грусти и отчаяния сигнала. Би-и-ип! А он старался, чтобы это придумать. Дилюк вынужденно скрывает собственную улыбку в мягкой кошачьей голове, пока провожает ответным взглядом медсестру, шагающую по коридору. — Эй, абонент, — подзывает он, подступив ближе к двери, — а если я с котиком? Ответом становится тишина. Потом из палаты доносится тихий шорох и сдавленное чертыханье. — Кэйа? — кто-то шлепает босыми ногами к двери. — Эй, ты что там… — за ручку дергают с той стороны, и Дилюк замолкает на полуслове. Он смотрит на Кэйю. Кэйа смотрит на котика. Котик — на Дилюка. — Сказал бы, что тебе тапочки привезти надо, — хмыкает Дилюк после пары секунд безмолвного разглядывания друг друга. На Кэйе нежно-синего цвета футболка и шорты в клеточку. Тапочки, на которые он растерянно показывает рукой, тоже есть — оставленные под кроватью. — Что это? — растерянно моргает Кэйа, глядя на игрушку. Дилюк сжимает в пальцах мягкую мордашку кота и самым сахарным голоском, на который только способны его голосовые связки, выдает: — Мя-я-яу. Кэйа еще пару раз моргает. Делает вдох. И отмирает, чтобы точно его прибить — не иначе. — Дилю-ю-юк! — он резко тянется к нему прямо в пороге, обнимает игрушку, Дилюка и, кажется, еще половину больницы своими загребущими руками. — Как круто! Сделай так еще! — Как? — теряется Дилюк, обнимая его в ответ. — Давай, помяукай! Прошу-у-у! — чуть не подпрыгивает Кэйа, опасно наваливаясь на него всем своим весом. — Это все кот, а не я, — с улыбкой возражает Дилюк. От Кэйи непривычно пахнет лекарствами, а за спиной вместо хвоста обнаруживается растрепанная, но косичка. И все же, это тот же балбес, которого Дилюк помнит с первого дня знакомства. — Вау, спасибо! — тянет на ухо Кэйа. Ну ладно, может быть, даже чересчур активный балбес. — Мне никогда такого не дарили! Это же мне, да? Да? Он слегка отстраняется, чтобы посмотреть на виновника торжества. — Конечно, тебе, — Дилюк пытается предать лицу более серьезное выражение, но проигрывает, как только видит, как Кэйа расплывается в улыбке еще больше. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — Кэйа чуть не бросается его целовать, вешаясь на шею еще хлеще, чем до этого. — Задушишь, пощади, — предупреждает Дилюк, чувствуя, как мягкое тельце сминается между ними, — и меня, и кота задушишь. И не поверишь, что еще вчера он сползал по плитке в туалете. — Прости, — Кэйа наконец ослабляет хватку, а потом и с концами разрывает объятия. Порядком пострадавшая игрушка на его глазах возвращается из состояния плоской лепешки в свою изначальную форму. — Ну как? — неловко спрашивает Дилюк, пока Кэйа скептически осматривает ее, задумчиво чешет подбородок, смотрит с разных ракурсов. — Вот это котлета, — изрекает он в конце концов. Дилюк пырхает со смеху прямо в это кото-что-то, глядя на самодовольное лицо Кэйи. — Ладно, засчитаю за котика, — Кэйа небрежно взмахивает ладонью и отступает внутрь комнаты, чтобы в следующую секунду галантно уклониться и манерно произнести: — Добро пожаловать в мою скромную обитель, о великий котодаритель. И получить свой подарок из вытянутых рук Дилюка. Кэйа берет его, словно мама своего малыша и в этот раз смотрит так любовно, будто перед ним мечта всей его жизни. — Я назову тебя… Яйцо. И нет, Дилюк честно собирался прийти только в качестве посетителя, но если его широченную улыбку примут за защемление лицевого нерва и отправят на массаж — держись тогда Кэйа, за свое Яйцо. — Что? Хорошее имечко, ему подходит, — Кэйа рассматривает свое плюшевое дитя. — Но улыбочку я зачту, — подмигивает он, покосившись на Дилюка. Дилюк, опомнившись, стирает остатки улыбки с лица и оставляет подле кровати еще один пакет. — Кстати, Хоффман передал твои вещи. — Ой, спасибо, — Кэйа быстро заглядывает внутрь и удовлетворенно кивает, прежде чем слишком ловко, как для человека, который сутки не ел, забраться под одеяло, укрыв вместе с собой окрещенное Яйцом неяйцо. — Почему подходит? — спрашивает Дилюк, притянув кресло для посетителей ближе к его кровати. — Ты только погляди на его форму, — Кэйа увлеченно гладит круглые бока игрушки обеими руками. — А тебя, значит, по тому же принципу, подписать, как «Скелетик»? — резонно подмечает Дилюк, присаживаясь рядом. Не то, чтобы Кэйа внушительно исхудал за сутки, но он и до этого отличался стройностью. — Тогда уж лучше птенчиком, — лениво тянет Кэйа, сладко потягиваясь в кровати. Дилюку даже не приходится вопросительно вскидывать бровь, чтобы получить объяснение. — У меня там за окном дерево, — Кэйа кивает в сторону. — На дереве — гнездо, а в гнезде — птички. — А ты к ним какой стороной? — Той, которая проснулась ни свет ни заря, — он скрещивает руки на груди и обиженно смотрит в сторону окна. — Клянусь, если б не твои ранние сообщения — я бы такую яичницу из них приготовил… — Мне переживать за здоровье Яйца? — косится на игрушку Дилюк. — Не-а, у меня же диета, — Кэйа машинально поглаживает кота и мотает головой. — Просто будь готов к тому, что я буду жаловаться тебе, если они меня еще раз разбудят, — и улыбается так задорно, что хочется его по носу щелкнуть. — Ой! — это Дилюк и делает. — А ты будь готов к тому, что я буду спать, — беззлобно предупреждает. — Птенчик. — Что? — торопеет Кэйа. — А как же твоя работа? Кстати, как прошло то собеседование? — вспоминает он. — Тебя же взяли? — Мы вам перезвоним, — Дилюк нарочно высоким тоном цитирует слова кадровика. — Послезавтра иду на еще одно. — А завтра что делаешь? — тут же спохватывается Кэйа. — А завтра спать, — дразнится Дилюк, прикладывая к своему уху сложенные вместе руки. — Весь день. Кэйа косится на пустую койку, на Дилюка, опять в сторону. На губах появляется каверзная улыбка по которой уже можно догадаться, что он собирается предложить. — Даже не думай, — предупреждает Дилюк. — А что? — Нет. — Ну почему? Дилюк, давай! — Ни за что, — качает головой он. — Ну хотя бы на одну ночь! — молится Кэйа. — Можем даже сдвинуть кровати! — Зачем? — Чтобы ты тоже мог помять Яйцо, — непринужденно объясняет он. Замирает. Судя остекленевшим глазам — прокручивает сказанное в голове. — Хорошо, что я не купил двоих, — кивает Дилюк, с непроницаемым лицом представляя, как бы звучала шутка в множественном числе. Нет — не звучала бы — они бы взяли по одному каждому в кровать, и Кэйа бы не говорил глупостей. Так, хватит думать об этом так, как будто уже согласился. Кэйа закрывает свои горящие щеки и толкает его в плечо, начав хохотать. — Ну правда, — оправдывается он, — он очень мягкий. — Все равно не останусь, — отказывается Дилюк. — Ну пожалуйста, — меняет тактику Кэйа, хватаясь за его предплечье. — Что мне сделать? — жалобно спрашивает он. — Выздороветь, — Дилюк добродушно улыбается, пока в голове уже строится примерное будущее, если он решит остаться с Кэйей в больнице на ночь. — Ну почему нет? — Кэйа смотрит в ответ большими невинными глазами. — Как минимум, потому, что меня выгонят, — Дилюк с усилием включает думалку. Как максимум, потому, что я обращусь в кота, а ты и твой ослабший организм пока что такого стресса не заслужили. — Давай, ты спрячешься до ночи, — на полном серьезе предлагает Кэйа. — Кэйа, — серьезно смотрит на него Дилюк. — Не дури. Кэйа мгновенно сдувается. Сползает по подушке вниз, грустнеет и обнимает свое кошкояйцо, спрятав в нем половину лица. — Мне тут ужасно скучно, — и немного поколебавшись, добавляет: — И одиноко по ночам. — Прости, — хмурится Дилюк. — Я бы не смог, даже если бы захотел. — Если это потому, что ты любишь спать голым, — тут же начинает Кэйа, — то тут есть ширма! Дилюк смеется, уронив лицо в ладони. — Я не люблю спать голым, — говорит он. Совсем неубедительно. Он и сам знает. — Но ты спал, — Кэйа многозначительно смотрит на него. — Позавчера. — Это не значит, что я так захотел. Ну и как, скажите на милость, объяснить ему, не объясняя? — Порой мне кажется, что даже Сова ведет себя логичнее, чем ты, — задумчиво произносит Кэйа. Дилюк виновато улыбается, мысленно прокручивая в голове их последний разговор вживую. — Мы договорились, — напоминает он, — что как только ты вернешься домой, я все расскажу. — А почему не сейчас? — тут же оживляется Кэйа. — Чтобы ты быстрее выздоравливал, — пожимает плечами Дилюк. И думает, как бы Кэйа и правда не вернулся в кардиологическое отделение после такого рода новости, как «твой сосед — кот». — А до этого ты будешь приезжать? — бодро интересуется Кэйа. — Буду, — кивает Дилюк. — Если хочешь. — Каждый день, — подхватывает Кэйа с такими полными надежды глазами, что отказать просто невозможно. — Хорошо. — И писать будешь? — продолжает он. — Буду, — опять кивает Дилюк. — Каждый час. — Что? — А что?