фиалки для розы

      машина скорой помощи мчалась вслед за полицейской, одна из которых уже прибыла на место совершенного минутами ранее преступления. громкие звуки сирены оглушили весь мирно спящий район. ведь на улице не день, а самая настоящая поздняя ночь, заполненная чернотой и легкой туманностью средь зеленеющих деревьев.       кто бы мог подумать, что люди способны совершать самые страшные убийства. минджон не впервые сталкивалась с колото-резаными, рваными и огнестрельными ранами на телах убитых, которых медики, при констатации факта смерти, аккуратно перемещали в черные мешки, равнодушно всматриваясь в изуродованные конечности и окровавленный асфальт.       минджон вздыхала и потирала переносицу. завтра она планировала отдохнуть от ночной смены, но сегодня нарисовался подобный случай. даже, можно было сказать, ужасно тяжелый случай на практике минджон.       от вида крови и растерзанного чуть ли не в клочья тела ее уже давно не тошнило. разве что неприятный металлический привкус вертелся на языке, напоминая о том, что где-то она все же была уязвима. глаза сами опустились на убитого мужчину, очертили его запястья без единого шрама, залитую кровью одежду, юркнули выше и слегка дрогнули от вида его лица, на котором не осталось ни единого живого места.       по ощущениям и на практике это было преднамеренное убийство с нанесением тяжких телесных повреждений. над человеком издевались еще минимум минут десять, ведь минджон насчитала на его лице две резаные аккуратные раны, оставленные ножом, а также саму его рукоять, торчащую из шеи неизвестного.       его глаза залились алой жидкостью, и минджон с разрешения полицейских подошла поближе к огражденному месту преступления. она пролезла прямо под сигнальной оградительной желто-черной лентой и спокойным шагом подошла к бездыханному телу. убеждаться в его смерти смысла не было — нож, торчащий прямо со стороны сонной артерии, уже говорил о быстро наступившей кончине мужчины.       минджон вздохнула. очередное расследование.       когда минджон стукнул двадцать один год, она поступила в полицейскую академию, где прошла тяжелый отбор. для нее все эти воспоминания казались сущим адом, поскольку протолкнуться в сферу правоохранительных органов в ее стране очень и очень сложно, особенно девушкам, от которых требовались такие же результаты, как и от юношей. впрочем, она всегда любила физические нагрузки и спокойно выдерживая такие, как бег два с половиной километра, подтягивания (к слову, минджон могла подтягиваться одной рукой), отжимания на скорость, пресс да другие, с которыми в повседневной жизни она сталкивалась намного реже того же бега.       выпустилась она с отличием и после академии подала заявку на становление детективом. да, в ее стране были именно такие условия, что просто так ты на детектива не выучишься. сначала нужно пройти полицейскую школу, тяжелые армейские нагрузки, тупейшую медкомиссию с тестами на тысячу вопросов, а также побеседовать с капитаном и лейтенантом полиции, чтобы те, глядя на тебя, сразу же поняли — она та, кто здесь нужна.       об этой жизни минджон хоть и вспоминала в холодном поту, но не пожалела о своей деятельности. хотя в первое время ей было страшно.       страшно видеть кровь, растерзанные тела, где-то даже человеческие куски и конечности, разбросанные вдалеке друг от друга, но интересно рыться в документах, разбираться в камерах видеонаблюдения, допрашивать людей, наблюдая за их эмоциями, а затем строить логические цепочки, подсвеченные в ее же голове зеленой небольшой лампочкой.       — детектив ким, — к минджон обратился один из сотрудников полиции, на вид довольно молодой и неопытный парень, побледневший от такого ужаса, творящегося посреди проезжей части. — могу ли я передать вам дело?       — вполне, — минджон кивнула и опустила глаза вниз, на свой чемоданчик, в котором у нее хранились различные инструменты для расследований.       он всегда был при ней, открывался тоже только ей одной, чтобы навязчивые сотрудники не засовывали свой нос в одно место. там внутри хранились одноразовые медицинские перчатки, пакетики, куда она складывала различные улики от биологического материала до мелких зацепок по типу пуль, еще лежали кисточка и баночка с порошком (для обнаружения отпечатков пальцев) и некоторые другие приборы, которыми минджон пользовалась редко, но метко.       коричневое развязанное пальто пришлось даже снять, отдавая вещь в машину к ее сотрудникам и коллегам. черные подтяжки облепили ее рубашку, заправленную в классические брюки. сначала она обошла тело и рассмотрела его со всех сторон: помимо тех ран на лице и ножа в шее, она заметила разорванную на ребре рубашку. под этим местом также находилась рана, а из нее все еще сочилась кровь.       все, что находилось ниже пояса, в том числе и сама одежда, было цело. ни единой царапины, ни единой ссадины, раны. насчет гематом минджон не была уверена, но и снимать одежду с умершего ей не особо-то и хотелось. она с помощью фотоаппарата зафиксировала самые тяжелые раны и расстегнула с позволения полиции рубашку убитого. там, прямо под тканью, были сильнейшие гематомы, которые она также зафиксировала и поджала губы, вдыхая запах его одеколона, смешавшийся с запахом крови.       нож был самой главной и самой основной уликой из всех, что здесь присутствовали. по крайней мере, он больше всего привлекал внимание минджон, аккуратно схватившейся рукой в перчатке за край рукояти, чтобы не размазать и не повредить биологический материал в виде отпечатков пальцев. она осторожно потянула и вытащила орудие убийства, и оставшаяся кровь хлынула фонтаном прямо на детектива, слегка заливая её перчатки.       — блять! — выругалась минджон, раскрывая большой пакет, куда она и уложила этот нож.       через прозрачный целлофан осмотрела лезвие. на нем остались царапины. было видно, что это был кухонный нож, использованный не впервые. в самой средней части острие было отломано небольшим кусочком. минджон не могла рассматривать мысль о том, что этот кусочек остался в теле погибшего, потому что нож не новый. и явно с чьей-то кухни.       холодное оружие отправилось прямиком в чемоданчик, и минджон начала смотреть на ситуацию с другой стороны.       когда-то ее наставник говорил о том, что она не должна поддаваться влиянию человеческих чувств, поскольку, работая в такой опасной сфере, ей некогда плакать и хныкать за убитых. он научил ее особой технике дыхания, и эта техника ее расслабляла. минджон втянула воздух в легкие поглубже и совсем медленно выдохнула, игнорируя совсем свежий запах крови и мужского одеколона. ей пришлось сменить перчатки и отправить другие в утиль, чтобы продолжить сбор улик.       на рубашке, прямо под помятым воротником, испачканном в крови, она обнаружила чей-то черный волос, довольно длинный для мужчины. они чаще всего совершали подобные зверские убийства. девушка вытянула его двумя руками и обнаружила, что его длина не менее двадцати пяти сантиметров. это был самый ценный биологический материал из всех, что минджон успела обнаружить.       — вы там закончили? — спросил один из сотрудников полиции у минджон, когда та повернулась в сторону полицейской машины, чья мигалка больно била по глазам в ночное время. — пускай медики уже заберут его тело и отправят на экспертизу.       — какую еще экспертизу? факт смерти на лицо. в буквальном смысле на лицо. вы только посмотрите на раны... здесь еще может быть куча улик, — тот самый побледневший полицейский встал напротив своего коллеги, чуть ли не повышая на него голос.       — мне достаточно того, что я нашла. тело необходимо отправить на экспертизу... мало ли, вдруг его еще наркотиками перед смертью накачали, — голос минджон холоден, спокоен и важен, она не любила никогда и никому из правоохранительных органов доказывать свою правоту, поскольку те всегда мешали ее с дерьмом и сравнивали буквально с землей.       мужчины лишь хмыкнули и продолжили о чем-то беседовать, передавая нечленораздельные подробности прямо в громкую рацию. через минут семь подъехала еще одна полицейская машина, а из нее пулей вылетела девушка в белом халате на полупрозрачную черную кофту. видимо, ее задержали в криминалистической лаборатории.       — минджон? как обстоят дела? — девушка резко наклонилась и прошла под длинной лентой, которой перекрыли довольно большой участок дороги для сбора улик.       — все как всегда: смерть мгновенная от удара ножом в сонную артерию. из интересного... нашла черный женский волос, — минджон продемонстрировала пакетик, в котором находился волос, и аккуратно, запоминая для себя его местоположение, уложила прямо рядом с ножом, кровь с которого перетекла к зип-замку.       одной из близких напарниц минджон являлась ким гаыль, которую буквально два года назад перевели в их криминалистический отдел. до этого она работала на окраине сеула, где криминалистов и без нее была тьма тьмущая. их же рабочее место пришлось гаыль по вкусу: всего-то двадцать минут езды на автомобиле, и ты уже на парковке их отделения, где с утра до ночи сидит минджон и строит очередные теории заговора против определенной личности, исходя из полученных доказательств и улик.       гаыль всегда с особой любовью воспринимала минджон, и минджон, не знающая, как ей отвечать на такие высочайшие человеческие чувства, частенько ее избегала, заводя разговоры исключительно о работе, о грядущем деле и страннейших уликах, найденных в том или ином месте преступления.       минджон даже сейчас была холодна, как самый настоящий айсберг в северном ледовитом океане. она слегка прищуренными глазами всматривалась в избитое тело, а после достала из кармана небольшой блокнот с твердым переплетом, где пометила некоторые замеченные вещи.       — я могла и не приезжать, верно? — гаыль выдавила из себя легкую улыбку, тут же пропавшую от кивка минджон.       — верно. я бы и сама закончила, потому что теперь нужно иметь дело с жильцами этой улицы и просматривать камеры видеонаблюдения, к которым наши балбесы пытаются подключиться уже минут двадцать, — минджон зачеркнула какую-то фразу и захлопнула блокнот, доставая фотоаппарат и передавая его девушке сбоку. — пофотографируй. может, у тебя хоть нормальные кадры получатся.       иногда минджон давала гаыль слепую надежду на светлое будущее, но каждый раз ее обламывала. снова и снова растаптывая лишь своим холодом, который больно царапал душу девушки. но гаыль послушно выполняла все, что делала минджон, и даже больше — она отошла на небольшое расстояние и сфотографировала капли крови, впившиеся в асфальт, недалеко от тела убитого.       рядом с этими же каплями был небольшой отпечаток чьей-то обуви. судя по всему, это были туфли. но чьи — гаыль не поняла, а лишь зафиксировала на камеру и нахмурилась.       минджон для себя отметила возможную цепочку событий: развязалась между двумя людьми драка на неизвестной почве, и эта же драка привела к тому, что убийца достал кухонный нож и начал наносить один за другим рваные удары, о чем говорили разной глубины раны. одна кровоточащая полоса, но волнообразно резаная, как будто бы нож был тупым и не проходил под кожу.       втянув в легкие побольше воздуха, минджон поняла, что уже в лаборатории снимет отпечатки пальцев с ножа и займется биологическим материалом — черным волосом, который волновал ее больше всего.       медики с позволения девушки переложили тело в пакет и отправили его в машину, которая выехала в сторону морга, недалеко расположенного от данного района. два сотрудника полиции начали обзванивать родственников мужчины, чей телефон они нашли в траве.        — в последнее время слишком много преступлений... как думаешь, с чем это связано? — гаыль встала рядом с минджон, которая от холода томно выдыхала через приоткрытые губы и рылась по карманам в поисках сигарет.       — с человеческой бесчеловечностью, — кратко ответила она, раскрыв пачку и достав оттуда всего одну сигарету, не предлагая закурить гаыль.       — снова куришь?       — работа такая, — зажигалки у минджон не было, были лишь спички, найденные дома у ее лучшего друга, находящегося прямо сейчас в двухнедельной командировке. она аккуратно чиркнула спичкой и подожгла белоснежный кончик, затягиваясь и тут же выдыхая дым в противоположную сторону от гаыль.       — не губила бы себя, минджон, — гаыль вздохнула.       минджон лишь хмыкнула, откинув голову назад.       такое темное и заманчивое ночное небо с россыпью звезд, напоминающих ей белоснежные цветы на зеленой поляне, что минджон позволила самой себе прикрыть глаза и погрузиться в легкое расслабление, затягиваясь раз за разом, пока сигарета не истлела до середины.       гаыль отправилась в машину, чтобы подождать минджон. а минджон стояла и мерзла, специально отрезвляя свой разум.       она не могла идти гаыль навстречу, не могла и взаимностью в интересе ответить, хоть он и был, хоть и мимолетный, хоть и для того, чтобы залатать и зализать внутреннюю рану, но она просто не могла из личных убеждений. стряхнув пепел на асфальт, минджон выдохнула, всматриваясь в лужу крови, никем еще не убранную.       минджон работала в этой тяжелой сфере лишь для собственного удовлетворения своей слабости, питающей ее с самого раннего детства. ее отец — действующий военный, поставивший для минджон цель. одну единственную цель, которую она должна была разрушить собственными же руками. сначала — идти в полицию и сталкиваться с преступлениями лицом к лицу, затем — идти в криминалистику и каждый раз переживать из-за человеческих смертей, собирать улики и доказательства.       она редко общалась с отцом из-за разрушенной мечты, но мать бросить никак не могла. поэтому часто наведывалась в тэгу, где они жили. хотя трудно было сказать, что вдвоем: мать минджон, тэен, большую часть времени проводила одна из-за частых командировок мужа по нескольку месяцев. и минджон это даже радовало.       ее взгляд опустился с неба на гаыль, ожидающей ее у полицейской машины, и минджон бросила бычок на асфальт, потушила его своим ботинком, отправляясь в сторону девушки, наплевав на свою гордость, тревожащую фибры всего ее тела.       казалось, что для гаыль этот поступок минджон сыграл большую роль в восприятии сегодняшней ночи, ведь она хотела предложить девушке остаться у нее на ночь, как ким иногда и делала, когда поздно ночью оказывалась в ее районе, а на следующий день требовалось снова быть вовремя на работе. но минджон даже не взглянула на гаыль, потому что прошла мимо и раскрыла дверь спереди со стороны единственного пассажира, а затем села в салон, закрыв за собой совсем тихо.       теперь минджон соображала иначе: она придумала план собственных действий. завтра она должна была поехать в главный офис, но теперь ей придется отложить эту затею, поскольку интерес подпитывался все больше и больше собственными мыслями, касающихся того самого черного волоса.       — эй, чон, — минджон обратилась к полицейскому, севшему за руль, и он повернулся к ней лицом, даже не пристегиваясь.       — что такое?       — а ты не знаешь, кто живет в этом доме? напротив которого обнаружили труп, — минджон взглянула на тот самый двухэтажный домик и слабо стиснула зубы.       с виду он был очень ухоженным и аккуратным. на центральной двери висел круглый зелёный веночек с колокольчиком, а на территории, слева от веранды, где располагалась обеденная зона на четверых человек, стояли детские качели. весь дворик был усеян коротко постриженным газоном, а вместо обычного забора использовалась живая изгородь. минджон подумала, что это мог быть виноград, который оплетал железную сетку. ворота все же были, и они тесно прижимались к зелени. возможно, там жила счастливая семья, которую не волновало ужасное событие, произошедшее прямо перед их домом, к которому вела каменная широкая тропинка.       — семейка какая-то. вроде, мать-одиночка с дочерью. мы пару месяцев назад выезжали на эту улицу из-за разбоя в соседнем доме, и я лично общался с женщиной, которая вышла ко мне прямо из этих ворот, — чон кивнул в их сторону и смущенно улыбнулся. — она... была очень приветлива и мила. я взял ее номерок на случай чего...       — ты бы свои флюиды оставил при себе, балбес, — минджон знала, почему иногда парни с ее отдела брали номера у девушек помладше.       но если он сказал о том, что у нее был ребенок, то она явно уже не девушка, а женщина.       сердце минджон единоразово вспыхнуло и тут же затухло, когда к ним в машину села гаыль, только на заднее сидение, прямо в середину, чтобы протиснуться между двумя спинками и взглянуть сначала на объект своего обожания — минджон, а затем и на водителя, который не вызывал в ней никаких трепетных чувств.       — вас куда везти? — парень разблокировал свой телефон и начал в нем копаться, а точнее в картах, рассматривая их местоположение и как лучше всего добраться отсюда до участка.       — нас в криминалистическую лабораторию, конечно же, — произнесла гаыль с легкой улыбкой на лице, на что минджон прокашлялась в сторону двери.       — нас? может, тебя? а меня домой, пожалуйста, — минджон моментально отвергла девушку, и гаыль обиженно откинулась на спинку заднего сидения.       — мы можем потом поговорить? — спросила гаыль, пока полицейский заводил машину.       — зависит от моей загруженности.       — но у тебя впереди два дня выходных.       — я не просила лезть в мой график. и, между прочим, завтра выходной отменяется. я еду опрашивать свидетелей и разбираться в лаборатории с уликами.       — я хочу с тобой.       — хватит, — минджон взглянула на гаыль через зеркало заднего вида и слегка нахмурила брови. — это моя работа, а твоя — разбираться с биологическим материалом вместе с соми. будь добра не бросать этого доброй души человека.       — а я вам, случаем, не мешаю? — чон отвлек двух девушек от разговора, и машина аккуратно развернулась в противоположном направлении, выезжая на соседнюю улицу, ведущую прямо на главную.       вот повезло же минджон в свои тридцать лет иметь огромный багаж опыта работы с вещдоками, но при этом не повезло на свою голову заводить кратковременные интрижки, которые плавно желали перетечь в нечто большее, чем просто одноразовая акция. конечно, минджон устраивали легкий флирт, секс на одну ночь да чувство собственной важности с утраченным чувством любви, в которой она разочаровалась еще пять лет назад.       это разочарование настигло ее так неожиданно и так больно, что она до сих пор не могла прийти в себя по многим причинам. страх оказаться одной, брошенной и ненужной, буквально сжирал ее изнутри, и она решила действовать иначе: клин клином вышибать. то есть, каждую девушку, которая к ней проявляла хоть капельку внимания, она сначала водила за нос, а потом бросала, чтобы те не разочаровывались в том, какой минджон тяжелый для понимания человек. так еще и работа не позволяла иметь какие-то отношения: легко понять, что ночные выезды, сбор улик, нахождение в лаборатории и в своем кабинете и чуть ли не жизнь в нем — все это и мешало развитию ее личной жизни. а хотела ли она ее сама? тоже хороший вопрос.       тогда, пять лет назад, минджон безумно была влюблена в одну девушку, в которой души не чаяла: она была для нее всем, в том числе и идеалом. два года она гонялась за ней в академии, еще год добивалась ухаживаниями, потому что ей действительно отвечали взаимностью, но говорили лишь об отсутствии интереса в отношениях. это было похоже на «друзей с привилегиями», от чего минджон вскоре устала. но отношения закрутились, завязались, и резко кончились, когда минджон поймала ее на измене с ее же лучшим другом из той же академии прямо в собственной полицейской машине.       ведь начинала она свою работу детективом-криминалистом именно с полицейского.       с тех пор минджон не пыталась и не хотела. она чувствовала, что за девушками требовался долгий уход, какое-то проявление себя и инициативы со своей стороны, но что-то внутреннее будто бы ее отталкивало от этой затеи, и она притихла.       когда гаыль появилась в ее жизни, стало немного проще, и минджон действительно смогла залатать эту дыру с помощью чужой любви. но водить девушку за нос так долго она не хотела. чувствовала же: совесть грызла, а давление с каждым днем все больше и больше сказывалось на ее плечах.       цветные вывески одна за другой сменялись по мере того, как машина продвигалась вперёд. это было похоже на световое шоу, которое минджон наблюдала бесплатно, издалека, рассматривая светящиеся прилавки, надписи и обозначения.       гаыль все это время молчала, посматривая в затонированное окно, и минджон следовала ее примеру, лишь изредка переводя свой взгляд в сторону обиженной девушки. она нравилась минджон, и сама минджон с этим не спорила, но ее нутро только и делало, что отталкивало, не желая близости.       ей захотелось извиниться. безумно сильно захотелось извиниться перед гаыль за этот холод и нежелание подпускать ее очень близко к себе. поэтому, когда они доехали до офиса, в котором находилась криминалистическая лаборатория, вслед за гаыль из машины вышла минджон и остановила ее, схватив за руку.       — постой, — минджон взглянула на повернувшуюся к ней гаыль, и она осторожно поцеловала ту в уголок губ.       они обе взглянули друг другу в глаза, и гаыль резко прижалась к минджон всем своим телом, обнимая девушку за плечи. минджон обняла ее за талию и тихо выдохнула, чувствуя странный прилив энергии и непонятных, смешанных чувств.       — извини меня, — сложно быть детективом-криминалистом и держать многие эмоции в себе, а некоторые скрывать от чужих глаз, чтобы не было никаких уязвимых мест.       — все в порядке, минджон, — ответила ей гаыль и в ответ поцеловала в губы. — мне нужно идти. твой чемоданчик ждет.       — да... верно, — та кивнула и медленно отпустила девушку, уходящую в сторону главного входа в офис. она скрылась там, среди стеклянных стен, и минджон ринулась к полицейской машине.       — вы такие сопливые, — чон взглянул на девушку, севшую рядом с ним, а затем «плюнул» в сторону двери.       — завидуй молча, альфонс на полставки.       машина тронулась с места в тишине. ни радио, ни разговоров, совсем ничего не играло в салоне. но минджон это нравилось. нравилась эта тишина, приятно обволакивающая уставшее измученное тело, нравилось спокойствие, которое впервые коснулось ее плеч, и это облегчение, скатившееся кубарем с ее головы. теперь совесть не будет ее мучать из-за гаыль, но видеться им по-прежнему придется часто.

^

      минджон казалось, что в ней вчера что-то разбилось.       почему-то утро после ночного выезда для нее казалось адом: голова раскалывалась так сильно, словно по ней вчера били десятью огромными кувалдами, и череп разбили на маленькие осколки, перетертые после в порошок с помощью ступы и пестика. но ей нужно было ехать на работу. сначала в участок, чтобы забрать кое-какие вещдоки, а затем и в тот самый район, где произошло прошлой ночью убийство.       природа не благоухала. по сравнению со вчерашним днем, было чуть прохладнее, солнца почти не было из-за частых белоснежных облаков, а холодный ветер неприятно обдувал щеки. да так, что попадал в глаза, слезящиеся от воздуха и холода.       зеленые глаза красивы, когда человек плачет, но минджон не хотелось перед своими же коллегами выглядеть плаксой, которой не хотелось идти на работу. поэтому ею было предпринято решение: поехать на своей машине в центр.       минджон просто обожала японский автопром и даже обзавелась пару лет назад своей единственной любовью — ниссаном. она просто таяла, сидя в его салоне, поглаживая ладонями руль, коробку передач, и одновременно с тем чувствовала единство с этим громадным куском железа, что пах машинным маслом и кожаным салоном.       наедине с собой, наедине со своими мыслями, машина под руководством минджон выехала из подземной парковки и аккуратно перестроилась на одну из полос дороги, а затем остановилась у светофора. вот одним местом минджон чувствовала: сегодня явно день не такой, как предыдущие. не такой, как один. и это ее безумно напрягало.       минджон была человеком из разряда тех, что не любили ни какие-то кратковременные изменения, ни больших перемен. каждый раз, когда состав ее отделения менялся, не затрагивая ее саму, минджон ходила еще несколько дней раздраженная, потому что ей требовалось по-быстрому привыкнуть к новым людям, к новым лицам и именам, что мешало ее безумно активной мозговой деятельности.       иногда ей самой казалось, что ее голова не прекращала думать даже во сне. ведь не зря же она видела разноцветные сны, касающиеся ее работы. это забавно и в то же время утомляюще: какой бы человек хотел видеть забавные картинки, будучи спящим, именно со своей утруждающей работой?       нога аккуратно надавила на педаль газа, и ниссан снова тронулся с места, направляясь прямо в центр. ей несколько раз пришлось проверить телефон на наличие новых уведомлений от своего же напарника по имени ли хисын. он был молодым пареньком, который только недавно приступил к своей должности криминалиста, и его первое дело было связано с убитой женщиной, чье тело бездушно выбросили в реку и оставили там на целую неделю, гнить без упокоения. с тех пор минджон казалось, что паренек стал немного тише, спокойней и сосредоточенней.       телефон невзначай начал вибрировать уже тогда, когда минджон до пункта назначения оставались считанные метры, но из-за аварии посреди дороги она встала в пробку. вызов пришлось принять.       — абонент временно недоступен, находится в пробке, поэтому перезвонит вам позднее, — монотонно, как автоответчик, отчеканила минджон, на что хисын засмеялся прямо в трубку.       — прошу прощения, что беспокою, детектив ким, но у меня для вас замечательная новость, — произнес парень, параллельно беседуя с какой-то девушкой. и, судя по голосу, это была гаыль, из-за которой минджон слегка занесло, и по телу пробежались мурашки от собственного страха пересекаться с ней.       она бы выругалась, но в рабочей обстановке редко этим баловалась.       — даже так? и что же это за новость? — в ответ съязвила минджон, но хисын еще долго будет привыкать к такой манере речи опытного детектива. он сначала помычал, а затем, набрав в легкие воздух, ухмыльнулся.       — за эту ночь нам удалось поговорить с патологоанатомом и попросить его незамедлительно сообщить нам о результатах вскрытия тела зарезанного мужчины. его личность еще не установили, родственники так и не навестили его, поэтому мы пока в замешательстве изучаем биологический материал. ваш чемоданчик еще не тронут, потому что... гаыль сказала, что вы не любите, когда посторонние трогают ваши вещи, над которыми работаете лично вы сами, — минджон внимательно слушала хисына и пыталась припарковаться на своем родненьком месте, но ее опередила черная мазда, из-за которой ким нахмурила брови и выдохнула.       — отлично. насчет чемоданчика... можешь его открыть и очень аккуратно достать оттуда нож. только не из пакетика! иначе я лично уволю каждого, кто находился в радиусе пятидесяти метров рядом с моим рабочим местом, — минджон усмехнулась, на что хисын нервно пообещал ничего не трогать и дожидаться детектива для дальнейших действий.       минджон сама же сбросила и остановилась посреди дороги, высматривая хоть одно свободное место. но черная мазда начала выезжать с парковочного места и оглушающе сигналить серому ниссану, чтобы он как можно скорее отъехал и освободил проезд. но минджон лишь в зеркало заднего вида посматривала на затонированные стекла и ухмылялась.       почему-то уступать ей не захотелось. сначала она решила припарковаться в месте, где обычно парковалась ее начальница, и только после этого освободить проезд для мазды, а не наоборот.       но мазда резко остановилась. из нее вышла девушка довольно высокого роста (относительно самой минджон, конечно же), закрывшая за собой дверь и опершаяся своими упругими бедрами на холодное железо. минджон последовала за ней (интересно, почему?).       — я, конечно, сердечно прошу прощения, но и ругаться я не особо люблю, как и идиотов за рулем, — темноволосая, кареглазая, еще и бледнолицая, она стояла и смотрела на ниссан минджон с полным отвращением, которое отражалось в ее сверкающих глазах.       — извините? — до минджон не сразу дошло, о чем эта девушка говорила, но, после ее тяжелого вздоха, ей в голову моментально вбило осознание.       — вы здесь уже десять минут петляете кругами и не даете мне выехать, — в какой-то момент минджон расслышала нотку усталости в чужих словах и даже ощутила наплывающее чувство стыда. просто ни за что.       она втянула воздух в легкие через ноздри и прикусила нижнюю губу, рассматривая ту самую девушку перед собой: она и вправду была высокой, несмотря на то, что прижималась бедрами к своей же машине. ее волосы были черны, как самая настоящая облачная ночь, во время которой ни единой звезды не видно. но эти звезды поселились у нее на лице в виде выразительных родинок. в том числе и одной привлекательно под губой.       минджон не позволила самой себе очень долго всматриваться в незнакомку. она ухмыльнулась и зачесала блондинистые волосы назад.       — меня ждут в этом офисе, поэтому я и искала место для парковки. прошу меня извинить за такую дерзость, — было слышно, что на последнем слове минджон съязвила, а после — раскрыла дверь своего ниссана со злобной улыбкой, села за руль и отдала назад, чтобы спокойно припарковаться на новом месте.       — вы работаете в этом офисе? забавно, — незнакомка ухмыльнулась, но поступила точно также, как и минджон: села за руль и благополучно уехала.       забавно, что детектив успела пропустить уже десяток мыслей за эти жалкие пять минут. она не знала, что это была за девушка, и она не знала, встретятся ли они когда-то вновь, но интересный, не отрицательный осадок своим присутствием та оставила явно.       минджон покинула свою машину и быстрым шагом направилась в офис, параллельно расстегивая свое пальто. уже на этаже она встретилась с хисыном в белом медицинском халате и с каким-то блокнотом, в который он вносил непонятные для всех записи. паренек любил увлекаться числами.       — намджун хотел встретиться с вами для того, чтобы передать кое-какие бумаги и разрешить вам допрос жителей той улицы для сбора сведений и дополнительных улик, — хисын просунул ручку за ухо и поклонился, и минджон сделала то же самое в ответ, только короче и не так низко, как он.       — тогда скажи, что я зайду к нему через десять минут.       хисын снова поклонился и направился в сторону лифта.       минджон скинула с плеч пальто и повесила его на плечики в шкаф. затем надела медицинский халат и приступила к работе.       так и начался ее нетипичный рабочий день в криминалистической лаборатории, где она являлась криминалистом и детективом по совместительству.