Утраченное знание

      Дверь закрылась, и машина плавно тронулась с места, так легко и незаметно, что, наверное, держи Алина в руках стакан с водой, то по жидкости и рябь бы не пошла. Алина увидела, как открылась дверь, как выскочил на улицу их преследователь, он озирался, рукав его рубашки был темно-алым, кажется, кровь и не думала останавливаться, но мужчине было все равно. Глаза его свирепо блестели. Пискнув от ужаса, Алина откинулась на спинку сидения, словно боялась, что мужчина, даже не взглянувший на машину, может увидеть Старкову сквозь тонированное стекло.       - Здесь вам нечего бояться, Алина, – произнес их спаситель, привлекая внимание. Старкова обратила к нему взгляд, полный ужаса. Мужчина был красив, это первое, что пришло в голову Алине, и девушка порадовалась, что она редко краснеет, иначе от этой мысли сейчас бы у нее полыхало все лицо.       Мужчина тем временем отложил планшет, который читал, снял очки и аккуратно убрал их в футляр. Все его движения были неспешными и выверенными, плавными, спокойными. Алина невольно залюбовалась. Редко встретишь человека, от которого веет уверенной силой. В машине пахло дорогой кожей и парфюмом, в котором угадывались нотки лаванды и цитрусовых, а еще бергамот и сандал – необычное сочетание, но этому мужчине очень подходило.       - Вы нас знаете, – подал голос Ланцов, заставляя Алину очнуться, отвлечься от - созерцания их спасителя, – а мы вас – нет. Что ж, – на губах мужчины мелькнула едва заметная улыбка, он перевел взгляд на Николая, оторвавшись от разглядывания Алины, – позвольте представиться – Александр Морозов. - А! – в голосе Ланцова прибавилось неприязни, – вы один из партнеров моего дражайшего папочки, – как и всегда при упоминания отца в тоне Николая причудливым образом смешивались тоска и злость, боль и презрение. - А вы мятежный птенец гнезда Ланцовых, – усмехнулся мужчина, – щенок, покинувший родной дом.       Ланцов часто-часто задышал, намереваясь, очевидно, сказать какую-то резкость. Алина же пыталась вспомнить, откуда она знает этого человека. Она точно его знала, встречала где-то, была уверена, что и Елизавета его упоминала. И нет, он был не только, по-видимому, успешный предприниматель, не только партнер отца Николая – еще бы вспомнить, чем именно занимался Петр Ланцов! – нет, было что-то еще.       - Постойте! – произнесла Старкова, привлекая внимание, – вы же Александр Морозов – известный археолог, историк, торговец антиквариатом! О том, что его еще подозревали в причастности к черной археологии, Алина решила благоразумно умолчать. А вот о том, что Александр Морозов часто безвозмездно передавал ценные археологические находки в музеи Равки, ей рассказывала Елизавета. Говорила наставница с нескрываемым восхищением. Что ж, таким мужчиной можно было восхищаться. - Да, – взгляд Морозова смягчился, – это мой основной род деятельности. - Прекрасно, что мы познакомились, – вклинился в их молчаливое переглядывание Николай, – но почему вы помогли нам и как оказались рядом с университетом? Что ж, вопросы были справедливыми, и Алине оставалось только порадоваться, что рядом с ней Ланцов, который не поддался на очарование Александра Морозова. А вот она с интересом разглядывала человека, который держался так просто, словно не превратил дело всей своей жизни в прибыльную отрасль, которая приносила ему немалые деньги. - Мои люди следили за вами, – беспечно пожал плечами Александр, заставив Алину крупно вздрогнуть, что не укрылось от внимательного взгляда мужчины, – мы были дружны с Елизаветой, – пояснил он, – я бы хотел узнать, кто виновен в ее смерти, – взгляд его помрачнел, – и, полагаю, Алина, вы можете мне с этим помочь, – он смотрел не мигая, ждал ответа.       Сердце девушки стукнуло неровно, по коже поползли мурашки. Ей очень хотелось поверить этому человеку, он помог им спастись от их преследователя, в конце концов. Но Старкова не верила его словам о дружбе с Елизаветой. Да, возможно, они были знакомы с Беловой, но Алина знала, что у наставницы не было близких друзей. И, тем не менее, этот человек хотел узнать, кто виновен в смерти научного руководителя Алины.       - Почему бы вам не подождать результатов официального расследования? – задал вопрос Николай. - Потому что у официального расследования уже есть главная подозреваемая, которую они активно ищут, правда, Алина? – прищурился мужчина, глаза его иронично поблескивали. И это заставило Старкову встрепенуться, она скрестила руки на груди, словно пыталась отгородиться от этого пытливого взора, поджала губы. - Отчего вы уверены, что не я убила Елизавету? – спросила с вызовом. - Потому что у вас не было причины, – пожал плечами мужчина, – даже если вспыхнула ссора, то какой силы она должна была быть? И вряд ли орудием убийства, совершенного под влиянием импульса, была бы гаррота, не так ли? Старкова снова вздрогнула. Все-то он знал! Откуда? Впрочем, глупый вопрос. Большие деньги решают все. - Я хочу помочь, Алина, – настойчиво повторил Александр, – но вам придется мне поверить, иного выхода у нас нет, а мне, – он улыбнулся, улыбка у него была замечательная, открытая, красивая, – придется поверить вам. Елизавета ничего не оставляла вам? Не говорила ничего? Есть основания полагать, что она знала о том, что ее убьют.       Старкова закусила губу. Она колебалась. Ей хотелось поверить этому человеку. Она вспомнила, что Елизавета говорила о его исключительно остром уме. Быть может, он мог бы помочь разгадать им загадки, которые множились с каждым их шагом. И Алина решилась.       Она полезла в рюкзак под возмущенное шипение Ланцова: - Пышка! Не вздумай! - Полагаю, господин Ланцов, – послышался холодный голос Морозова, – госпожа Алина сама способна решить, что ей делать. И еще раз повторю: вас сюда никто не приглашал. - А без Николая я с вами даже разговаривать не буду, – мило улыбнулась Старкова, которой надоела эта скрытая вражда, возникшая внезапно и нарастающая с каждой минутой, девушка кожей чувствовала напряжение между мужчинами. Но зря ухмыльнулся победно Ланцов, потому что Алина продолжила, – а ты, Николай, если будешь невежлив, то я буду продолжать поиски одна! А тебе любопытно, я же знаю. Ланцов фыркнул и откинулся на спинку сиденья, всем своим видом показывая, что, да, узнать разгадку всех тайн он хочет, но не настолько, чтобы замолчать. Вообще, наверное, не было на свете силы, которая могла бы заставить Николая Ланцова замолчать. Алина это знала, как знала, что ее угрозы возымеют только временный эффект.       Она достала шкатулку и протянула Александру. - Это Елизавета оставила мне около полутора месяцев назад. Я, признаться, и не знала, что это шкатулка, думала: медальон, – Алина неловко пожала плечами. А вот мужчина оживился, протянул руку. - Вы позволите? - Конечно, – кивнула Старкова, передавая розу, на мгновение они соприкоснулись пальцами, и девушка вздрогнула, смутилась от такого простого прикосновения, откинулась назад на спинку сидения, кусала губы, глядя, как мужчина вертит в руках розу, на лице его было написано восхищение. - Надо же, – пробормотал он почти благоговейно, – орденская роза. Секрет механизма считался утраченным. Но у Лизы, видимо, сохранились чертежи. Потрясающе! – он что-то нажал, раздался щелчок, лепестки розы встали на место. У Алины рот приоткрылся от изумления, она переглянулась с потрясенным Ланцовым. - Не знали? – мягко спросил мужчина и продолжил, – это изобретение приписывают Уиллу Шеферду, он ведь был не только талантливым поэтом, но еще и недурным механиком – невероятное сочетание. До нас дошли заметки о механизме шкатулки с секретом, известной как орденская роза. Но описания самого механизма никто не мог найти. А уж воспроизвести его тем более никому не удавалось. Елизавета нашла очень хорошего мастера, немногие могли бы воссоздать такую вещь, даже по чертежам, – он вертел в руках розу и так, и эдак, а потом безошибочно найдя неровность лепестка, которую случайно обнаружил Ланцов, раскрыл шкатулку, поднес к глазам и вновь улыбнулся, – н.э.. – Ноэль Эриньяк, – хмыкнул, – год создания триптиха.       Не удержавшись, Старкова фыркнула в ответ на эти слова, скептически посмотрела на Александра. - Это миф, – выдала, – нет никаких доказательств! - А как же упоминание в биографии Эриньяка? – Морозов был невозмутим, но глядел с вызовом, подначивал девушку, словно бы предвкушая хороший спор. - Один источник не может считаться доказательством, – возразила Алина, – упоминание "Тоски" единичное. - Но описание картины весьма точное, согласитесь, – не сдавался мужчина, – кроме того, считается, что девяносто седьмой сонет Шефферда посвящен именно этой сцене, – он помолчал и нараспев продекламировал, - мне показалось, что была зима, когда тебя не видел я, мой друг! - Какой мороз стоял, какая тьма, какой пустой декабрь царил вокруг! - перебила Алина, продолжив сонет, – да-да. А еще считают, что этот сонет посвящен самому Эриньяку, многие полагали, что он и Шефферд были любовниками, хотя и этому доказательств нет. Я предпочитаю придерживаться точки зрения о близкой дружбе между этими двумя, несомненно, талантливыми личностями. - Которые оба были членами Ордена Беззвездного святого, – произнес мужчина, – этому, кстати, есть множество доказательств. Уж это-то вы не будете отрицать? – он посмеивался. - Это не буду! – воинственно вскинула подбородок Алина, – но говорить, что "Тоска" существует... - Стоп!- послышался вдруг сбоку голос Ланцова, о котором в пылу спора Алина совсем забыла, – стоп-стоп, умники! Вы не хотите мне объяснить, в чем дело? Я ничего не понимаю!       Слова друга были, словно ушат ледяной воды. Старкова будто бы очнулась. Она и не заметила, что в пылу спора они с Александром подались друг к другу, и прянула назад. Судя по веселью в глазах ее собеседника, выглядело это весьма нелепо. Проклятье!       Алина повернулась к Ланцову, вздохнула. В своей работе она всегда опиралась на доказательства. Здесь же их практически не было. И рассказывать об этом девушка не хотела, это было, словно рассказывать старую сказку. Впрочем, они уже говорили о легендах и мифах, чем эта хуже?       Она бросила взгляд на Морозова, тот махнул рукой, как бы приглашая ее саму рассказать о картине.       - Один из биографов Эриньяка, – нехотя произнесла Алина, – в своих дневниках говорит о том, что диптих "Ссора"- "Примирение" на самом деле был триптихом. Якобы была еще одна картина, располагавшаяся между – "Тоска". Он дает весьма точное описание полотна. Но нет более никаких свидетельств, что полотно существовало, нет его описания, и самого полотна нет. Многие считают, что оно утрачено, что сам Эриньяк его уничтожил. Капризы творческой личности. У него был кризис в тот год, он с трудом написал только диптих. И мог, конечно, уничтожить третью картину, сочтя ее недостаточно талантливой, но... если не брать во внимание сонет Шефферда, который вообще неизвестно, кому посвящен и к чему относится, то у нас есть одно-единственное доказательство – упоминание биографа. Более никто не писал о картине. Она нигде не выставлялась. И следов ее нигде нет. Биограф мог и выдумать это! Мог описать задумку Эриньяка, которую тот так и не воплотил в жизнь. Говорить, что она существует... не научно! – последние слова Алина обратила весело улыбнувшемуся Александру Морозову. Ланцов смотрел не мигая, потом нахмурился, потом взглянул на Морозова. - А вы, стало быть, верите в то, что третья картина существовала? - Я не исключаю такой возможности – ответил мужчина, пожав плечами. - Но тогда, – Николай задумался, – тогда, Пышка, наши выводы о времени неверны! Алина упрямо вскинула голову, выставив подбородок вперед. - Мои выводы верны! – она не собиралась сдаваться, – нет никакой третьей картины! А Заклинательница Солнца указывает на книгу!       Они с Ланцовым некоторое время буравили друг друга мрачными взглядами. Если Алина сделала неверные выводы, то им вообще никогда не разгадать эту тайну. Если третья картина существовала когда-то, то либо уничтожена, либо спрятана, а значит, им тем более не узнать ответ на загадку. И, возможно, Елизавета оставила подсказки не тому человеку. Лучше бы оставила их Александру Морозову, например, если они были так дружны! В конце концов, человек с его связями и деньгами может много больше, чем Алина, единственное оружие которой – ее острый ум.       - Теперь, кажется, я ничего не понимаю, – произнес Морозов, – объясните?       И Старкова рассказала мужчине о диптихе, о ее выводах, о сонете Шефферда, о том, что им нужны часы, подаренные Эриньяку его другом.       Мужчина задумался, а потом поднял на Алину серьезный взгляд. - Я много раз видел эти часы, но, Алина, – он покачал головой, – уверяю вас, на них нет ничего, что могло бы помочь нам. Нет даже гравировки. Это просто... старинные часы, там нет ни надписей, ни тайных механизмов, я бы знал. Алина долго-долго смотрела на мужчину, а потом ахнула, осознавая: - Вы владелец часов! - Да, – кивнул Александр, – моя семья владеет ими вот уже три поколения. Их выкупил мой дед, он любил старинные вещи, принадлежавшие известным личностям. Часы я разглядывал с детства, потом увлекся творчеством Эриньяка, потом историей Ордена Беззвездного святого. И я повторю еще раз: это просто часы, – он посмотрел сочувственно, – мне очень жаль.       Алина уставилась в окно, кусая губы. Она глядела на пролетающие мимо дома и улицы, мрачно молчала. Краем глаза видела, как переглядываются мужчины. Нет-нет-нет, она все поняла совершенно верно. Быть может, где-то в ее рассуждения закралась ошибка, но Алина ее найдет и все поймет. Непременно поймет! Ее наставница не могла так ошибиться в своей аспирантке. Алина была лучшей. И намерена была доказать это!       Когда они выехали за город, Алина встрепенулась. - Куда мы едем? – спросила девушка. - Ко мне, – был лаконичный ответ Александра, оторвавшего голову от изучения планшета, он снова надел очки, чуть щурился глядя на Алину сквозь стекла, – мой дом – самое безопасное место, там вас не достанет ни Златан, ни тот, кто гнался за вами. Машина въехала через массивные ворота, которые тут же закрылись за ними. Алина поежилась, вот теперь ей стало неуютно.       Сначала она приняла помощь этого человека, спасаясь от преследователя, который мог убить их, потом они вели занимательный разговор – легко было забыться, но теперь, когда схлынул адреналин, то благоразумие властно напомнило о себе. Отсюда сбежать им будет чрезвычайно трудно.       Алина переглянулась с Ланцовым, который едва заметно пожал плечами, как бы показывая, что теперь уже дороги назад нет, и им действительно придется довериться Александру Морозову. Машина остановилась у крыльца, и Александр первым вышел на улицу, подал руку Алине. Старкова помедлила, но все же вложила свою ладонь в его, и вылезла наружу, огляделась, отметив и ухоженную территорию и роскошный трехэтажный особняк. Наверняка в нем есть множество невероятных вещей! Глаза девушки загорелись в предвкушении, словно хозяин дома обещал ей экскурсию, а ведь это было не так. Что же, можно и помечтать. Алина посмотрела на Александра, и смутилась, заметив, что он откровенно разглядывает ее, только сейчас заметила, что мужчина все еще держит ее за руку. Осознал это и он, и поспешно девушку отпустил. У Ланцова, стоявшего по другую сторону машины, взгляд был настороженный, а вид флегматичный. Что же, Николай вырос в подобном доме, его такой роскошью, в отличие от Алины, было не удивить.       Они вошли в дом и первое, что бросилось в глаза Алине в огромном холле, была фреска, спрятанная за толстым стеклом.       С виду скромная и неприметная, она изображала древний керчийский храм, такие строили на острове в стародавние времена, никто до сих пор толком не знал, кому они были посвящены, керчийцы были сугубо практичным народом. Фреска имитировала окно, за которым был виден храм с четырехколонным фасадом. А на первом плане была изображена чаша, отбрасывающая на храм тень. Алина присмотрелась: если бы храм был реален, то чаша никак не могла бы отбрасывать на него тень, а значит, это была искусная иллюзия. Старкова откинулась назад, чтобы внимательнее рассмотреть фреску. И оказалось, что художник изобразил нишу, в которой стоит чаша, отбрасывающая тень на фреску, имитирующую окно, в котором был виден храм. Алина выдохнула и улыбнулась удовлетворенно, словно разгадала еще одну загадку.       - Фреска-обманка, – произнес за спиной Александр, – Керчия. Примерно первый век до нашей эры. - Невероятно, – выдохнула Алина и обратила к мужчине сияющий взор. Он в ответ улыбнулся. - Я знал, что вы оцените, – произнес, – что же, – отошел на шаг назад, давая девушке пространство, – вас проводят в ваши комнаты. А затем я жду вас в моем кабинете, вы были откровенны со мной – теперь моя очередь.       Он кивнул Алине и Николаю и уже хотел уйти, как вдруг из глубины дома раздался собачий лай, и в холл вылетел серый ризеншнауцер. Кажется, этот цвет назывался перец с солью.       Алина невольно попятилась, ожидая, что собака бросится на них с Николаем. Но пес, резко затормозив, сел прямо у ее ног, громко гавкнул и изо всех сил завилял хвостом, словно бы напрашивался на ласку.       Побледневшая Алина сделала еще один крохотный шажок назад. У нее никогда не было собаки и, что уж лукавить, он их побаивалась и совершенно не знала, как ей себя с ними вести. Тем более, что ризеншнауцеры, насколько знала Старкова, были исключительно охранными собаками, и едва ли этот пес был рад присутствию чужаков в доме.       - Оникс, – послышалось негромкое и властное, от чего у Алины мурашки пробежали по коже, – это что такое? Пес громко гавкнул и снова подобрался к Алине. Морозов нахмурился. - Оникс, ко мне! – скомандовал. Пес тут же оказался рядом с хозяином, преданно заглядывал в глаза, ожидая команды. - Сидеть, – негромко произнес Александр. Оникс повиновался, но все равно косился в сторону Алины, которая никак не могла понять – он ее невзлюбил с первого взгляда или, наоборот, признал за свою. - Он вас не тронет, – успокаивающе произнес мужчина, – и обычно, – строго взглянул на пса, – так себя не ведет. - Наверное, где-то пробел в воспитании, – притворно сочувственно произнес Ланцов, глаза его глядели с издевкой. - Знаете, – очаровательно улыбнулся хозяин дома, – некоторым щенкам и воспитание не помогает. Ланцов с вызовом скрестил руки на груди, собираясь ответить, но в холле показалась горничная, которая, поприветствовав гостей, увлекла их за собой в глубь дома.       У лестницы Алина оглянулась: Александр ласково потрепал Оникса за ушами, пес потянулся за рукой хозяина, намекая, что ласки ему мало, Морозов улыбнулся и снова погладил пса.       Комнаты Алины и Николая находились напротив друг друга. Наверное, чтобы они меньше нервничали. А Старкова все еще была насторожена, за что ее похвалил Ланцов. - Очень рад, что ты не повелась на его гладкие речи, Пышка, – произнес Николай, когда они, остались одни, - он тот еще расчетливый и хитрый делец. Отец и восхищается им, и тайно ненавидит. - Тайно для кого? – хмыкнула Старкова, – мне кажется, что такой, как он, знает все, – и скрылась в комнате, условившись с Николаем, что они встретятся через двадцать минут.       Комната была выполнена в ненавязчивых бежевых тонах, окна ее выходили во двор, по периметру которого росли большие ели, скрывая территорию от соседей. Еще Алина заметила камеры. Да, сбежать отсюда будет сложно.       Она отошла от окна, кинула рюкзак на кресло, но перед этим вытащила из него карту, завернутую в платок. И снова в который раз вздохнула: хранить такую хрупкую вещь в таких условиях – просто-напросто преступление.       Девушка умылась, радуясь наличию собственной ванной комнаты, переплела волосы, сделав пучок на макушке. Еще раз выглянула в окно, словно бы ожидая там увидеть их преследователя, хоть и понимала, что это нелепо, но, кажется, это превращалось в привычку – контролировать то, что происходит снаружи, и вышла из комнаты.       Дом был огромен, и они непременно потерялись бы в нем. - И плутали бы до скончания веков, превратившись в привидений дома Морозовых, – заунывным голосом, скорчив жуткую рожу, произнес Николай, заслужив укоризненный взгляд горничной, которая взялась их проводить. Алина же глупо захихикала и ткнула друга под ребра, он преувеличенно громко вскрикнул. Горничная снова посмотрела на них, на этот раз недовольно. Да, кажется, такие гости в этом безупречном доме были не в чести.       В кабинете их уже ждал хозяин дома. Он снял пиджак, бросив его на кресло, галстук валялся там же. Алина скользнула взглядом по закатанным рукавам белой рубашки, по небрежно брошенным на стол запонкам с темным камнем, наверняка они стоили целое состояние. Не могла не отметить еще раз, как красив Александр Морозов, теперь, скинув броню, еще красивее. Едва-едва слышно шуршал кондиционер, в кабинете царила приятная прохлада. Но в углу Алина заметила камин. Самый настоящий камин!       Как, должно быть, здорово здесь осенними промозглыми вечерами, когда уютно трещат дрова, танцует пламя, отбрасывая золотисто-оранжевый свет на темное дерево стола. Старкова так живо это представила, словно много раз была свидетельницей этой картины.       - Я думаю, что знаю, чего хотят от вас ваши преследователи, – произнес тем временем Морозов, надевая белые нитяные перчатки, – это старинная вещь, которая, как говорят, указывает дорогу к Библиотеке Дарклинга. Или, – он хитро посмотрел на Алину, – тоже скажете, что мало данных? - Не скажу!- Алина подошла ближе, уже смутно догадываясь, что увидит. Она бросила быстрый взгляд на Ланцова, но тот его не заметил, погруженный в какие-то свои мысли. - Разве это не миф? – спросил лишь ее друг, скептически скривившись. - Есть множество документов, – невозмутимо ответил Александр, – есть даже список книг, которые должны быть в библиотеке, – голос его дрогнул, – вот только сама библиотека исчезла, будто бы ее и не существовало. Он извлек из футляра отделанного кожей карту. Треугольную пергаментную карту со значками по верху. У Алины затряслись руки. - Что скажете, Алина? – спросил ее Морозов.       Старкова глубоко вздохнула, оглянулась на Николая, тот отрывисто кивнул. Алина вытащила свою карту и положила рядом, одним пальцем подвинула один кусочек к другому. Они подошли идеально. Нервно сглотнув, Алина подняла взгляд на Александра. На лице его было написано потрясение. - Елизавета спрятала карту в розе, – тихо произнесла Алина. - Моя часть передавалась из поколения в поколение в моей семье, – в тон ей ответил Александр. Они посмотрели друг на друга через стол. - Одной части не хватает, – Старкова и вовсе стала говорить шепотом, будто бы боялась, что от ее громкого голоса карта исчезнет, испарится, оставив их глядеть друг на друга, жалея об утраченном. - Да, – пробормотал мужчина, разглядывая карту. - Тогда, может быть, вы нам скажете, что это за надпись, – произнес громко Николай, начисто разрушая всю магию момента, он ткнул пальцем в значки, идущие поверху, и только в последний момент удержал себя от прикосновения под одинаково яростными взглядами Алины и Александра. - Я не знаю, что это за язык, – призналась Алина. Александр же улыбнулся, а потом достал из ящика стола... зеркало – обыкновенное маленькое зеркало, такое и у Алины в сумке где-то валялось. - Это староравкианский, но, – он поставил зеркало так, чтобы в нем отражалась надпись. - Ох, – выдохнула Алина Такого она не предполагала, даже не задумывалась о том, что это может быть зеркальное письмо. - Как вы догадались? – спросила, восхищенная. Не я, – покачал головой мужчина, – еще мой дед. А он передал это знание мне. Вы читаете на староравкианском? - Нет, – покачала головой Алина и опешила, когда мужчина спокойно произнес: - Я научу, а пока... – он чуть нахмурился, словно вспоминал язык, а потом прочел, сразу переводя на равкианский, – за темной пеленой вас ждет терновый лес, найдите терна плод, он вам укажет путь...       В повисшей тишине было отчетливо слышно тихое жужжание кондиционера да их собственное дыхание. Стук сердца отдавался пульсацией в висках. Алина закусила ноготь на большом пальце и прошлась по кабинету, провожаемая взглядами двоих мужчин.       - Чушь какая-то, – произнес, наконец, Николай и сел в кресло, бесцеремонно отодвинув пиджак Морозова, – ты говорила, что это карта времен первого Дарклинга, верно? – обратился к Алине и, дождавшись кивка девушки, продолжил, – мы можем наложить ее на современные карты и все выяснить, – вид у него был победный. Со стороны стола послышался тяжелый вздох, Александр сел в кресло и медленно стянул перчатки, покосился на пергамент, лежавший на столе. - Увы, господин Ланцов, не можем. Карты того времени весьма условны, в них нет точности, которой мы располагаем сегодня. Кроме того, здесь расположены тропы и дороги, а также земельные участки, которых ныне больше нет, мы только запутаемся еще больше. А единственная наша подсказка – надпись, но она неполная. Нам нужна третья часть карты, но, увы, я даже не представляю, где ее искать.       Алина замерла посередине кабинета, посмотрела на откровенно скептически настроенного Ланцова, на задумчивого Александра, а потом решительно тряхнула головой.       Пусть у них есть только часть карты, но еще у них есть подсказки в виде часов и книги Лунга, а это означало, что не все потеряно. Любую задачу можно решить несколькими способами.       - Отложим пока карту, – мягко произнесла Алина и, ошалев от собственной смелости, произнесла, – Александр, ты обещал показать мне часы.