Альквалондис.

В доме Финдекано, как и в доме дяди, всегда было полно народу, а перед праздником яблоку негде было упасть. Кто готовился, кто уже праздновал, судя по доносившимся звукам, как бывает если хозяева слишком заняты личными делами. Обошлось без пафосного приветствия, чему Финтуима была только рада. И вообще предпраздничная суета им на руку. Из всех королевств восточного Белерианда только в доме Фингона любой праздник утопал в цветах, что стоило не малых хлопот. Природа Дор-Ломина ещё щетинилась возвратными холодами, но войдя в дом кузена можно было подумать, капризная весна решила спрятаться здесь. Аромат первых весенних цветов смешивался с запахом сладкой выпечки и сливочного крема. Цветы украшали канделябры, колонны, статуи, фонтан в центре атриума. Кругом валялись листья и стебли, оставшиеся не удел, а на лестницах девы заплетали цветами перила, разбавляя оживленную болтовню трелями смеха. Маленарас шумно вдохнул, закрыв глаза. Вдруг сверху раздался вскрик: — Ах, осторожно! Финтуима сделала шаг в сторону, но Арталато зачем-то поймал летящую на них цветочную гирлянду, окатившую его россыпью разноцветных лепестков. Над перилами третьего этажа перегнулась дева в нарцисово — жёлтом платье и прощебетала нежной иволгой: — О, мелетрон! Простите! Вас не зашибло? — Всё в порядке. — поднял голову Арталато, не скупясь на улыбку. — Я положу здесь, хорошо? — О, нет, прошу вас, подержите, если вас не затруднит! Иначе она сломается! — Бедняжка, так старается пробудить твой интерес, но вот зря. Ведь мы уже принадлежим друг другу, Маленарас — Золотой Цветочек. Сказать ей или сама догадается? — ехидно прошептала Финтуима, потянув его за рукав. Пора бы перестать подшучивать над тем, кто слабее тебя. Но Маленарас смущался так забавно, а настроение было слишком скверным, чтобы остановиться. — Госпожа, ты… порвёшь мою тунику — шепнул Арталато. — Размечтался! — фыркнула Финтуима, пытаясь сбросить гирлянду с плеча Арталато; но тот, с необычайной для себя прытью, перехватил гирлянду второй рукой за спиной, оказавшись к Финтуиме лицом, точнее к нижней части ее лица, поскольку был на пол головы ниже. И руки Финтуимы, зависшие в воздухе на уровне его плеч пришлось задействовать для расправления его золотых локонов. — Где твоя дисциплина? — прошипела она, подняв его изящный подбородок. Но Арталато, словно не слышал вопроса, глядел на Финтуиму с видом меараса, который пасся в королевском цветнике и не понимает, чем заслужил недовольство хозяйки. Тем временем дева-иволга спустилась сверху, а прикрываясь видом бурной деятельности, сверху на них смотрели несколько любопытных пар глаз. — Извините, госпожа — поклонилась Финтуиме, потупив глаза, хрупкая синдэ ростиком ей до плеча, и быстро перевела взгляд на Арталато, накручивая на палец тонкое ожерелье из зелёного берилла — Благодарю, господин целитель. Ваша доброта сравнима только с вашей красотой. Эту мы пол ночи плели, она сама длинная в доме. Дева, с опаской поглядывая на Финтуиму, приняла многострадальную гирлянду и начала ретироваться назад. — Простите, что отвлекаю… — Да… Ну что вы… как же… Было бы жаль испортить красоту ваших рук… то есть, я хотел сказать… красоту трудов ваших рук — договорил Арталато, запинаясь в словах и не успевая за Финтуимой, уже тащившей его за пояс. А девы на лестнице оживлено щебетали. — О, Владычица звезд, вот это страсть! Бросай не бросай гирлянду на голову золотоволосого господина, тут ничего не добьешься. — Но…я.я же не знала. Вы сами говорили, что госпожа Финтуима любит принца Маэдроса. — раздался нежный, тихий шёпот иволги, акустика атриума не оставляла шанса утаить сплетни. — Что ты имеешь в виду? Наш принц тоже любит принца Маэдроса. Так это другое, семейное. — донеслось до ушей Финтуимы и ей стоило усилий не рассмеяться на весь атриум. — А вот и король. — Финтуима шмыгнула в проход на лестницу донжона, схватив запястье нерасторопного Маленараса. Лучше пока на глаза Финголфину не попадаться. Но Арталато невыносимо мешкотный, даром назвала его Маленарасом, только глазки стоить умеет и сложением изящен; ни реакции, ни скорости, ни прыти, ни выносливости благородного животного нет! — Моя возлюбленная племянница! — послышался позади раскатистый голос, отдававшийся в мраморных стенах. — Не знал, что ты в Дор-Ломине. — Дядя, мой король, — Финтуима, гневно зыркнула на Цветочка и обернулась, придавая лицу наиболее нежное выражение, на какое была способна в это утро. — Я приехала недавно. Теперь вот хотела поздравить Финдекано, но увы не могу найти не только его, но даже Майтимо… Ах, — приложила она руку ко лбу — Прости свою племянницу, забывшую учтивость, мне следовало поздравить первым тебя с рождением внука. Она легко поклонилась, а Нолофинвэ не церемонясь, смеясь, заключил её в объятия, взял за обе ладони и сказал беззлобно: — Конечно следовало, ведь я больше всех желал его появления, Финно житья спокойного не давал, требуя внука — рассмеялся Финголфин. — Финтуима, ты не представляешь какой он чудесный! У Финелаха глаза, будто он все слова понимает, только ещё не может их произносить. И он так внимательно меня слушает, никто из моих собственных детей никогда не обладал этой способностью. И вообще, он на меня похож даже больше, чем на Финдекано. Ох, дядя, в постели твоей невестки и так мужчин было больше чем нужно, вздохнула про себя Финтуима, и посмеявшись с королём, спросила: — Слышала, ты помогаешь молодым родителям. Что же, они сами не справляются? Король снова мелодично рассмеялся. И надо сказать, смеялся он уж слишком много. Что-то не договаривает. — Мне в радость возиться с малышом; будто в юность вернулся. — Да какие твои годы, государь, вода вскипает, когда на неё падает твое отражение. Мне всегда казалось, что молодой отец свое новорожденное дитя лишний раз и подержать не даст. — Ах, Финтуима, ах, шалунья! — склонил он голову на бок, от уголков сияющих глаз разбежались лучики морщинок. Комплименты дядя любит. — Но, знаешь, Финдекано, хоть и мой первенец, никогда не был нянькой, в отличие от того же Нельяфинвэ. Все превозносили Феанаро, как отца семерых детей! Ещё бы! Он выполнял только самую приятную часть работы, а воспитывал детей старший сын. Кстати, странно — изменился в лице король — Я тоже не мог найти Нельяфинвэ, уж начал подозревать, что он уехал. Но, как говорят, Арталато без лорда Химринга не бывает. Арталато, всё ещё пылающий как зрелое наливное яблоко, поклонился Нолофинвэ и заговорил вкрадчивым тоном: — Мой король, странного в том нет… «Лучше б ты помолчал» — сказала ему Финтуима в осанвэ. Но он вновь нарушил своё обещание: — Всё-таки помогать в родах — дело утомительное… А господин мой в последнее время совсем не щадил себя. Должно быть вздремнул где-то в тихом углу. Король прищурил глаза и слушал Арталато, цепко держа его взглядом. Финтуима мысленно застонала. — Финья, что-то случилось на границе Химринга? Не тому ли причиной твоя задержка? — Майтимо не посвящал меня в дела гарнизона, но я не заметила чего-то необычного. А задержаться пришлось по личным причинам. Король загадочно улыбнулся, смерив Арталато изучающим взглядом. Неужели стражники успели доложить о них? Что ж, возможно это даже к лучшему. — В любом случае мне нужно поговорить с Нельяфинвэ. Если увидишь, передай. А сейчас мне пора, красавица. — он склонился и поцеловал Финтуиму в лоб. — Финдекано просил меня вернуться поскорее, Финелаха пора купать. — Передай мой привет молодым родителям и Финелаху, владыка. — поклонилась Финтуима.

***

Было решено разделиться. Обойдя все доступные места крепости, Финтуима и Арталато встретились в анфиладе перед каминным залом, разведя руками; им оставалось лишь вернуться в покои. Вдруг общий гул из возни, разговоров и тихого музицирования стих. Из зала вылетел Финдекано с горящим, но невидящим взором; от его движения заколыхались бархатные драпировки проема. Не в пример обычаю, только одна тяжелая тугая коса спускалась по центру спины, а закатанные до локтей рукава помятой белой туники в подозрительных пятнах лишили Фингона привычного лоска; одним словом — молодой отец. Но чего-то в его облике не хватало. Точнее, выражение его лица никак не соответствовало представлению эльдар о радости молодого отца. — Принц мой, Фингон! — На её голос обернулись многие, но не он. — Финдекано, торонья! — крикнула она громче. На пороге в следующий зал он обернулся, плотно сжатые губы чуть разомкнулись в слабой улыбке одним уголком, во всяком случае попытка была: — Финтуима. — Настоящая удача встретить виновника праздненства. Поздравляю тебя с рождением сына! Он подошёл ближе и сделал ещё одну попытку улыбнуться, более успешную. Обычно от Фингона слегка пахло молочной карамелью и темными розами, но сейчас больше подкисшим молоком. — Да будет жизненный путь твоего сына освещен всеми звёздами Варды и полон благих даров Создателя! — Благодарю, сестра. — поклонился он и, переведя взгляд на Арталато, угрюмо спросил. — Где Майтимо? Арталато покачал головой. — Не ведаю, принц. — он беспомощно взглянул на Финтуиму. В осанвэ она сказала: не дёргайся. Кажется, Майтимо не говорил ему, что я участвую. Финдекано подошёл ближе и склонился к Арталато. — Неужели? — Сам его ищу, господин. — потупился Маленарас под его напором. — Передай что… — Фингон был явно чем-то взволнован, если не сказать разозлён…; осекся, скосив взгляд — Передай, мне необходимо с ним поговорить. Пусть ждёт, где обычно. — Непременно передам, как только найду, мой принц. Фингон продолжал смотреть на Арталато так, будто пытался выжать в кулаке сок из целого яблока, а тот стоял опустив глаза и плечи, вцепившись в застёжку на груди. — Мой дом — твой дом, кузина. — наконец прервал он свой молчаливый допрос, коснулся её плеча, бегло окинул взглядом анфиладу и ушёл в обратном направлении. Смекнул, что она может проследить. Сейчас идти за ним бесполезно. Финтуима тихо ругнулась. «Пусть ждёт меня, где обычно». Сама всё испортила, нужно было проследить за Финдекано с самого начала, глядишь, удалось бы не только найти Майтимо, но и подслушать их разговор. Финтуима вошла в спальню Майтимо, проигнорировав удивлённый взгляд Маленараса, и упала в низкое мягкое кресло. Она была совершенно раздавлена и ругала себя, не меньше чем Арталато прошлой ночью. Время шло, а вопросы оставались без ответа. — Госпожа, я набрал тебе купель. — От меня что, воняет? — резко бросила она. — Нисколько! — замотал он головой и улыбнулся. — Просто подумал, вода хорошо снимает напряжение, успокаивает хроа и феа… — Подумал… Опять ты занимаешься не своим делом. Не нужно меня успокаивать, Маленарас — Золотой цветочек — отчеканила она ледяным тоном. Но, рассудив, что раздражение — признак слабости, смягчилась. Вряд ли удастся покинуть Дор-Ломин сегодня. В конце концов можно немного отдохнуть после двух недель в седле и трёх суток в стылой тени Амон-Дартир, к тому же эти новые сапоги оказались не удобными. — Ладно. Благодарю.

***

Что за блажь, подумала Финтуима, опустившись в мутно-белую воду, усыпанную лепестками. Но едва она моргнула, все мысли покинули голову, а тело расправилось и наслаждалось полной свободой. Только теперь она заметила, как сильно была напряжена каждая мышца, каждый нерв, и как болели ноги в этих ужасных новых сапогах гномьей работы, которые она по глупости надела ради красоты. Пахло не только свежим молоком, но и необычным цветочно-травянистым ароматом. Глаза закрывались сами собой, тело ускользало от контроля, отказывалось собраться и перестать растворяться в наслаждении. Это настороживало. «Маленарас-чародей, что б тебя…» Она резко села, швырнула губку, и вылезла из купели. Завернувшись в большое полотно, она думала, что вообще слишком разнежилась в последнее время, и следует больше тренировать и закалять хроа. После Хелькараксе она могла спать на голом люду или проводить много времени без сна, отыскивая безопасные пути. Как было просто тогда… На кровати лежала её одежда, а на столе — сосуд с мирувором и… тарелка её любимой сушеной зубатки. — Решил задобрить меня рыбой? — ухмыльнулась она, запивая резкий солоноватый вкус терпко-сладким мирувором и закрывая от удовольствия глаза. Пожалуй, ради этого вкуса можно и простить один разок. Сушеную зубатку трудно достать. Особенно, с тех пор как Турукано исчез из Невраста. Она услышала, как кто-то пришёл и выскочила из спальни, надеясь увидеть Майтимо. Но это был один Арталато, смущённо потупивший взгляд. — Благодарю за обед. — сказала она. — Могу ли я ещё что-нибудь сделать для тебя, госпожа? — поклонился он, продолжая смотреть на свои туфли. — Помассируй мне ступни. После двух недель в этих сапогах ноги гудят. — А…— беспомощно он взглянул на неё — Хорошо, конечно. Финтуима села в кресло и положила ногу на ногу: — Можешь приступать. — Что ж он так залился краской, на ней ведь огромное полотенце. — Ты так и будешь там стоять? — А… я сейчас, возьму масло. Финтуима откинула голову на спинку кресла, сильно же её сморило. — Что ты добавил в воду? — Молоко и растительный элексир. — Из-за твоего эликсира у меня веки слипаются. — Нет, госпожа, этот элексир только снимает чрезмерное напряжение, и тогда хроа освобождается и делает то, что ему нужно. Нам кажется, что силы нескончаемы, но это не так, и особенно важно для нисси. Неестественный расход сил ускоряет наше время — говорил Арталато тихо, осторожно разминая её ступню. Руки у него были действительно приятные, как и говорил Майтимо — Откуда ты это знаешь? — Финдарато научил. Хотя ты очень сильна, госпожа, стоит быть к себе милосерднее. От рук Маленараса растекалась легкость и тепло. Финтуима так разомлела, что даже не стала возражать, но вдруг он надавил как-то по другому и нега в левой ступне, резкая и приятная, заставила её открыть глаза. Арталато похлопал длинными ресницами, подняв невинный взгляд молодого оленя. — Это напряжение, госпожа, потерпи. У тебя здесь очень — он нахмурился, будто прислушиваясь, продолжая продавливать это место, делая ощущения Финтуимы яркими и сильными до такой степени, что она сомневалась, сможет ли их вытерпеть. От ступни к голени и бедру, и даже к низу живота разбегались тягучие вспышки, нарастая и медленно тая, наслаиваясь друг на друга. Финтуима чувствовала как её лицо, её тело начало гореть. Это странно ощущение накатывало волнами, чрезмерно приятными и скручивалось тугим клубком где-то внизу живота. Это было похоже на то, что чувствовала она рядом с Майтимо, когда он попросил её о помощи и был очень ласков. Она одёрнула ногу и пождала под себя, уставившись на Маленараса. Да что ж за дура, ведь он насмехается! — Госпожа, совсем не можешь терпеть? — Решил надо мной подшутить?!!! — Финтуима готова была скрутить эту нежную персиковую шею, как зайцу. — Да как ты посмел использовать свои чародейские штучки?! Она соскочила с кресла, резко встряхнула его за грудки, услышав треск рвущейся ткани. — Я тебе покажу, как мне сказки рассказывать, вредный мальчишка и не посмотрю, что ты любимчик Майтимо! И тут Арталато сделал что-то такое, от чего Финтуима потеряла дар речи: обнял её, как-то странно обнял, и она поняла, что Маленарас держит за спиной соскользнувшее полотенце. Его руки дрожали, и дрожащим голосом он сказал. — Госпожа, я не знаю, почему твои ощущения такие необычные и сильные. Прости, видно мне ещё многому нужно учиться. Прости меня. Я ведь от силы раза два прикасался к ниси. Финтуима поняла, что слышит звук открываемой двери слишком поздно. Майтимо! Он стоял в молчании. Финтуима представила, какая картина предстала глазам Майтимо, но как это исправить не находила способа, и Арталато, как назло впал в оцепенение, продолжая дрожащими руками держать полотенце на её спине. Финтуима медленно повернулась в сторону Майтимо. Он был встрепан, как воробей по весне, без наручей и в пятнах крови. Майтимо смотрел на них, с лицом застывшим без эмоций или чувств, но Финтуима знала, что кажущаяся бесстрастность — особенность Майтимо, приобретенная в плену и проявляется именно в моменты сильного смятения. — Хорошо… Но, почему… на полу в моей спальне?