И приятен ты мне, и противен

      Безупречная сервировка стола, чистая посуда и красивые салфетки были неотъемлемой частью образцового чаепития. Сплетни шепотом под женский смех и звон хрусталя были вторым пунктом в этом длинном негласном списке правил. Опоздания и мятая одежда было тем, что порицалось. И именно в таком виде во дворе дома Хосока Тэхён застал гостей. Его никто не приглашал, и он никогда не любил чаепития; он просто сбежал прошлой ночью из главного зала и завалился в одну из комнат для гостей после того, как Сыльги притворно упала в обморок. Только Тэхён успел её поймать, она, чуть приоткрыв глаза, приказала ему позвать дядю, чтобы тот отвёз её домой, а сам Тэхён воспользовался этим, чтобы уйти. Хотел бы он поблагодарить её за своё спасение, но спасала Кан Сыльги только себя, поэтому благодарить Тэхён её не станет.       Ким не хотел осознавать произошедшее, он решил, что на утро ему кто-то более осведомленный объяснит всю ситуацию. Именно поэтому он выбрал переждать и надеяться на то, что все решат, что он уехал, и никто не станет его здесь искать. Проспав пару часов за ночь, Тэхён дождался утра и стал сновать по коридорам в поисках Хосока. Блуждал он до тех пор, пока не заметил генерала на заднем дворе через окно с третьего этажа дома. Помятый и вчерашний костюм был недопустим в первую очередь для него самого, но, наверное, только так он хоть немного мог подчеркнуть степень своего отчаяния, раз его разум ещё не дошёл до этого сам.       Хосок извинился за него перед всеми гостями и зашёл обратно в дом.       В его кабинете Тэхён сел в кресло и пил воду, Хосок стоял напротив, облокотившись о стол и скрестив на груди руки. Он был самую малость раздражён, но не удивлён. Наверное, ему сообщили, что Тэхён остался здесь на ночь. — Посетить благотворительный вечер и обратить всё его внимание на себя — удивительно. Но попытаться испортить обед Рюджин — это уже перебор. — Если бы я только знал, ноги моей бы тут вчера не было. А ты, судя по всему, знал. — Что-то слышал, меня редко ставят в известность о таких мелочах. На слове «мелочи» Тэхёна передергивает: настолько был снисходителен тон старшего. — Браки ограничены, для леди Кан это должно быть недопустимо. — Тебе нужен титул, а раз принимать его за заслуги ты отказываешься, то получишь его иным путем. — Если я соглашусь на любой из предложенных ранее, смогу ли я избежать… — Поздно, не вздумай опорочить имя семьи Кан. — Очень жаль… — говорит Тэхён и, наблюдая за Хосоком, думает не позлить бы его в отместку, — …что мне не опорочить твоё. Однако надеюсь, что я услышу пару хороших сплетен на полуденной прогулке, вчера ведь произошло ещё кое-что куда более интересное и неожиданное. — Я прощу тебе твою дерзость только потому, что собираюсь направить всё своё негодование на кого-то более подходящего. — Хён! — за спиной Тэхёна дверь раскрылась с резким шумом, он поморщился. — Я устал тебя искать. Этот бездельник Ким Чонин хочет заставить меня дать тебе на подпись бумагу о выходном. Иди и скажи ему, что я не стану этого делать. — Я занят, Чонгук, — Тэхён заметил, что Хосок не изменился, он остался почти таким же поверхностным, каким был с ним, и ещё он был… безнадёжен. Вероятно, вошедший более успешен, чем Тэхён, в игре у него на нервах. — У меня гость, если ты не заметил. Тэхён высунул руку со стаканом воды, обозначая своё присутствие. Этот вошедший, Чонгук, извинившись, спокойно закрыл за собой дверь. — Теперь моя очередь удивляться. Кто это и почему так к тебе обращается? — Я тебе уже говорил. Тэхён пытается напрячь память и в течение нескольких мгновений пытается вспомнить, о ком мог ему говорить Хосок и когда. — А, что-то припоминаю, он довольно… фамильярный? — Да, он ещё более фамильярен, чем ты сейчас.

* * *

      Тэхёна не совсем раздражала ситуация, в которую он угодил, скорее, она иногда, когда ему о ней напоминали, заставляла его голову болеть. Но время шло, а с их объявленной помолвки прошло три недели, и Тэхён, как истинный джентльмен, был обязан сопровождать Сыльги везде, где она вздумает появиться. С его планами, работой и временем на личное безделье это создавало небольшие накладки, поэтому Тэхён написал прошение о командировке. Направили его в северное отделение, куда он не поехал. Наконец, избавившись от навязанной ему обществом и каким-то долгом компании Сыльги, он выдохнул спокойно. Но дышал Тэхён спокойно ровно столько, сколько ему позволили — не более десяти минут. Намджун никогда не пользовался правилом приличного опоздания. Нервная улыбка трогает уголки его губ. — Иногда я скучаю по времени своего заточения, где моим единственным собеседником был какой-то дерзкий юнец, — Тэхён делает глубокий вдох перед тем, как закатить глаза. — Всё, что от тебя сегодня потребуется, — это помочь мне не заговорить ни с одной прекрасной леди, если такую встретим. А если не получится, то не быть слишком грубым при попытке побега. Намджун молча кивает и даже не думает как-то прокомментировать недовольный вид Тэхёна, бормотавшего себе под ноги «запятнаешь доброе имя».       В этот день началась неделя всемирной выставки промышленных товаров и различных изделий ремесла. К вечеру Намджун понял для себя две вещи: первая, что Тэхён и сам прекрасно справляется с уделенным ему вниманием, и то, что вещь, с которой он совсем не справляется, это далеко не интерес к своей персоне. Это расточительство. Он скупил почти все мелкие вещички, которые только увидел. Намджун после часу хождения на выставке стал заподазривать неладное, но интересоваться «не слишком ли это» воздержался. Офицер посчитал, раз Тэхён не проронил за всё это время ни слова, то, вероятно, был слишком увлечен обдумыванием своих покупок и Намджун не собирался его отвлекать.       К концу дня Намджуна посетила мысль, что, наверное, ему стоило бы остановить Тэхёна ещё на том моменте, когда у того закончились средства и он начал везде оставлять расписку, после чего Намджуну самому приходилось расплачиваться, чтобы не пошли слухи о долгах и это никак не отразилось на репутации семьи Кан в перспективе.       После выставки, когда он помог ему донести всё до дома, Намджун узнал, что у Тэхёна вся комната состоит из коробок, в которых, вероятно, лежат такие же мелкие и навряд ли нужные вещи.

* * *

      Странные разговоры ходили вокруг и где-то недалеко. Тэхёна не интересовали политические игры. Даже то, что Намджун стал реже мелькать в поле его зрения, будто Хосок готовится к войне, не заставили обратить на это внимание. Тэхён просто упрекнул Намджуна в том, что, как только его затянули во всю эту историю со свадьбой, тот пропал. Какие бы странные слухи и события до него не доходили, Тэхён знал, что Сокджин никогда не допустит того, чтобы ему или королевству навредили.

* * *

— Подумать только, титул без имущества, — Сыльги никак не могла себя успокоить. Сказать по правде, она не думала, что окажется униженной перед людьми из-за этого, но ей бы хотелось, чтобы Тэхён не зазнавался. Она наблюдала за тем, как он крутится вокруг зеркала, пока портной подгоняет на нём зеленый мундир. — Я бы хотел от него отказаться, но тогда Ваша честь может быть опорочена, — он посмотрел на неё через отражение. — Как джентльмен, я позволю Вам быть главной героиней этой трагедии, но помните, что потерпевший не кто иной, как я.

* * *

      В канцелярии было скучно. Чонгук устал от канцелярии. Он лениво выполнил всю запланированную работу на день и коротал время до обеда. К его большому сожалению, обед не будет длиться вечно, и потом ему придётся снова на несколько часов чем-то себя занять, чтобы надоедливый вездесущий Ким Чонин не заметил, что Чонгук бездельничает, и не подкинул ему ещё более скучной работы. В его голове зародилась мысль, что Ким здесь выступает надзирателем не просто так.       Перебирая документы, Чонгуку бросается в глаза имя Чимина. Несколько минут он вчитывается в бумажку, неотрывно водя по ней глазами, после чего идёт в архив. Он нашёл себе развлечение на полдня. Чонгук мог и раньше додуматься, что в его полномочиях взять любые документы и посмотреть всё то, что только захочет. Навряд ли он найдёт среди них что-то на Хосока, но покопаться во всех делах Чимина было интересно. Чонин конечно же не оставил его в этом одного. — У Чимина есть имущество? — это выходит слишком громко и взволновано. Чонгук не думал, что скажет это вслух. — Конечно, оно у него есть, ты знаешь, какую зарплату он получает? — Чонин выдерживает паузу и продолжает: — Родители купили ему дом. У него даже есть штат слуг, а дворецкий превосходно заваривает чай. — А ты много знаешь. — Я живу в его доме, — звучит, как ни в чём не бывало; у Чонгука от удивления расширяются глаза. — Что?! — Он не живёт в своём в доме, редко заглядывает на выходных. У него комната в его подразделении, там и ночует. Может быть, думает, что у него отряд украдут, пока он будет отсутствовать. Удивленный взгляд Чонгука меняется на недоверчивый и даже осуждающий. — А у тебя дома нет? — У меня — есть, но содержать штат слуг для меня одного — затратно, и поэтому я пользуюсь добротой Чимина. — Я видел бумагу о твоей зарплате. Чонин отвёл взгляд. Он не пытался что-то скрыть, просто посчитал, что, возможно, покажет себя не с лучшей стороны или до конца разрушит и без того отсутствующий авторитет. — Я… инвестирую. Финансовый консультант забирает большую часть моих средств, а оставшиеся я вкладываю в… — Ты ужасен в расходах, не так ли? — Отвратителен. Возможно, в шаге от банкротства.

* * *

      Недовольство Сыльги было не описать словами, когда Тэхён сказал, что не умеет танцевать. Она была убеждена, что он испытывает её терпение, так сильно он трепал ей нервы, но когда он позвал слуг, чтобы им принесли коврик для обучения танца, опешила.       Коврика не нашли, поэтому Тэхён под надзором дворецкого вызвался его нарисовать. — А как же танцевальный фестиваль? — Я посещал его только ради еды.       Девушка смотрела на то, как Тэхён уже несколько минут ползает по полу, рисуя следы на бумаге. Пиджак он аккуратно повесил на плечики, после чего закатал рукава и принялся разводить краску. Какая-то её часть удивлена, что Тэхён отнёсся к этому серьёзно. — Незнание танца — это недостаток воспитания. — Ещё одно замечание, госпожа Кан, — он садится, выпрямляя спину, делая упор на носки туфель и коленями в пол, проворачивает руку с кистью в запястье; когда он опирался ладонями, плечи начинали трястись спустя минуту такой нагрузки на сросшиеся кости, — и я решу что Вы совсем не рады нашей свадьбе.

* * *

      В канцелярии было скучно. Чонгук подумать не мог, что настанет день, когда Чонин покинет его, и он останется один. Он думал о всяком, проставляя печати на одних и тех же бумагах с приказами. Иногда его голову посещали хорошие мысли, иногда — не очень. Ему было скучно, и он бы хотел чего-то большего. Новые мысли о тщетности бытия на такой нудной работе привели его к рассуждению о том, что, наверное, ему нужен приятель. Начинать скучать по компании Чонина он не хотел.       Таким приятелем стал для него Пак Чанель. Не часто, но они могли пересекаться пару раз в неделю. Он работал в канцелярии уже три года и был кем-то, кто занимает руководящую должность, но по факту завален ещё большей бумажной волокитой, чем кто-либо ещё. Обыкновенный занудный клерк.       Чанель говорил, что иногда тут бывает весело, особенно, когда у высшего света торжество. Весело — это собирать и пересказывать сплетни с дворца. Чонгук слушал, слушал и в какой-то момент поймал себя на мысли, что присутствовал почти на всех таких раутах, знает в лицо некоторых этих людей и… иногда подобные сплетни не имели ничего общего с реальностью. Он раздумывал: следует ли ему рассказать что-то по-настоящему интересное. Кто-кто, а из всех работающих на этом этаже он единственный, кто может поведать что-то стоящее. Но… подобные вещи для дворцовых дам, горничных или таких клерков, как они все, а не для него, — думает про себя Чонгук, наблюдая за ними, и понимает, что здесь ему не место. Среди всех этих клерков. Он способен на куда большее, чем перебирать бумажки и доставлять письма.       В том, что он получит высокий статус, хорошее место или нечто подобное благодаря Хосоку — нет ничего плохого. Ведь даже король ничего не сделал для своего титула. Чем он хуже?

* * *

— Это ничего не значит. Она самая обыкновенная Мигера, терпеть её не могу, — уверяет себя Тэхён, проходя через отрицание действительности. Некоторые его мысли были озвучены вслух; какие именно — он не следил. Его правда решили женить на Сыльги. На Сыльги?! — Не думаю, что это свадьба будет настоящей. — Потому что ты это игнорируешь? — Джису засмеялась. Несколько минут спустя наблюдений за тем, как Тэхён ходит по кабинету в, должно быть, не самых приятных мыслях, она спросила: — Представишь меня ей? — Если вы сдружитесь, я не выдержу всех нахальных слов, которые будут литься на меня с двух сторон. Я уверен, в какой-то момент к вам присоединится и Намджун! Вы все всегда говорите что-то против моего слова. — Так тебя беспокоит лишь это? — она искренне не ожидала, что есть кто-то, кто может приводить его в такое уныние. — Хочешь, устрою тебе побег? — Похитишь меня или что-то в этом духе? Взгляд Джису немного смещается в сторону, её улыбка была странной, Тэхён не обратил на это внимание. — Что-то в этом духе.

* * *

      Сыльги курила через мундштук во время ужина, Тэхёна передергивало. Было так много вещей, которые она делала и которых он не выносил. Ким был уверен, что это было единственным взаимным в их взаимоотношениях: раздражать своими действиями или словами, но он, по крайней мере, старался ей уступать. Не потому, что это было правильным, просто она так меньше на него сетовала. — На правах будущего жалованного дворянина, Вашего супруга и ещё кого-то там, кем я стану, прошу Вас, госпожа Кан Сыльги, бросить эту привычку. — Тебя это не устраивает? Тэхён смотрит на неё в упор и недовольно с нотками раздражения отвечает: — Я половину своего детства провёл за тем, что случайно вдыхал нюхательный табак. Меня в дрожь бросает от этого запаха.

* * *

      Было что-то раздражающие до зубного скрежета в том, что Чимину доверяли больше других. Старшие по званию, люди с большими полномочиями или властью, сам генерал. Он непреднамеренно обзавёлся безупречной репутацией, упустив из виду то, что если будет слишком напорист и амбициозен, его заметят абсолютно все, а не только Чон Хосок. Последний делал вид, что Чимин — кто-то заурядный, но всегда поручал особо важные дела именно ему. Это подкармливало эго Чимина, но очень било по гордости. Хосок пользовался тем, что Чимин исполнительный и надежный, но никогда не давал того признания, которого тот так желал. И, несмотря на то, что это обыкновенные вещи, на которые никто не обращает внимание, это Чимина задевало. Потому что он являлся единицей в отлаженной работе всей армии, и даже если будет накладно эту единицу потерять, отлаженные механизмы не перестанут работать.       После завершения войны напряжённой работы стало больше, чем в самый её разгар. Чимина спасало только лишь то, что в свой последний визит в Нижний город он обзавёлся знакомыми. Полудействующая власть, контролирующая порядок, которая оказала ему небольшую помощь при распределении его людей по улицам города, и Чимину не пришлось задержаться внизу надолго.

* * *

— Неужели сегодня я вкушу горечь поражения?       Хосок наигранно зевает и подтягивается, про себя думая о том, как ему избежать всех этих соревнований. Младший уже больше недели выискивает его и приказывает стрелять с ним по мишеням, бегать на дальние расстояния или что-то в этом роде. Обычная история задетого самомнения. Тэхён перед ним был взвинчен, раздражён и помят, будто только вышел из небольшой потасовки. Неподалёку была Сыльги, она расчёсывала гриву своей лошади, бросила короткий взгляд на пришедшего и вернулась к своему занятию. Это третий раз за неделю, когда она видит его таким. — Скажи, как его обыграть, — Хосок был единственный, кто мог взять партию у Юнги и победить, и больше, чем знание этого факта, Тэхёна раздражало то, что Хосок совершенно не хотел ему помочь. — Я уверен, я просто уверен, что он играет нечестно. Ну, какие уловки он использует? — А, так сегодня ты не по мою душу. Пока Хосок подавляет в себе желание жалостливо пустить слезу, Тэхён издаёт раздраженный звук. — Юнги снова что-то тебе наобещал за то, что ты где-то там его обойдешь? — Хосок трёт переносицу, когда его брови хмурятся. С недавних пор, как Тэхёну сняли постельный режим, он возомнил себя великовозрастным ребёнком, которого все должны развлекать. Он с таким упорством пытался всем всё доказать, что Хосок впервые в своей жизни был рад тому, что Тэхён всегда восхищался Юнги, а не им. По этой причине он беспокоил его реже.

* * *

      Лето для Чимина началось с выговора. Он даже ничего не мог сказать — в прямом смысле. Для него это было шоком, и на некоторое время он потерял дар речи. Он никогда не получал выговоров, и он не думал, что когда-то получит его по чужой вине. Сейчас он в своём кабинете, а перед ним сидят Тэмин, опустивший голову, и Чонгук, что недовольно морщит брови. Чимин был в полном замешательстве, ему потребовалось некоторое время, чтобы со всем разобраться.       Всё произошло утром. Чимин столкнулся с Чонгуком в городе. Вернее, он остановил уличную стражу, которая вела того к машине. Чимин недоверчиво посмотрел на «сопровождающих» и с ещё большим недоверием обратился к Чонгуку: — Тебе помочь? Чонгук, сохраняя внешнее спокойствие, дернул свои руки, которые несильно удерживали позади его спины, и начал копаться в своей сумке. — Да, вот это, — передавая Чимину папку, он говорил очень формально и спокойно. — Отнеси это хёну. — Такие важные документы, и ты отдаешь их мне? — Чимин удивлённо поднимает брови, завидев печать поверх картонной папки. Кажется, Чонгук головой отвечает за сохранность этих документов, но сейчас он просто так посреди бела дня отдаёт их в чужие руки? — Будет гораздо хуже, если он не получит их до обеда. — Может, тебе всё же помочь? — Без тебя справлюсь.       После этого его увели. Чимин провожал его взглядом к машине и раздумывал, как ему следует лучше всего поступить, и действительно ли Чонгуку не нужна его помощь. Приняв решение выполнить его просьбу, а уже после разузнать, что произошло, до Чимина донёсся шум. После того, как Чонгука посадили в машину, он быстро вышел с другой стороны, и только за ним хлопнула дверь, он бросился в бега. Уличная стража, только среагировавшая на это, застопорилась, когда из-за другой машины вышел Тэмин и стрельнул несколько раз холостыми куда-то в землю.       А дальше всё произошло очень быстро: их обоих поймали, и Чимину уже пришлось вмешаться. Освободив их обоих под свою ответственность, они направились в штаб, где главнокомандующему уже обо всём доложили. Чимин наказал двоим провинившимся сидеть в кабинете и не двигаться, после чего направился выслушивать свой выговор за действия его подчиненного. — Прошу простить мне моё ношение оружия, — говорит Тэмин после затяжного молчания. — Ты связался с ним, — говорит Чимин, — и вот, к чему это привело. — А скоро попробует думать сам, а не ходить по твоей указке, — Чонгук прочистил горло и с вызовом посмотрел на Чимина. — Я могу идти? Ты при всём желании ничего мне не сделаешь. Чимин ещё не до конца справился со своим недоумением.

* * *

      Документы, которые Чонгук должен был передать Хосоку и которые по стечению обстоятельств оказались у Чимина, до адресата дошли только через пару дней. Хосок не сразу о них вспомнил, Чонгук забыл, а Чимин, держа в памяти, что их нужно срочно отдать генералу, не мог поймать Чонгука, чтобы он сделал это сам.       И не то, чтобы Чимин читает документацию, которую не должен читать, но пару листов как-то выпали из папки, и первый капитан совершенно случайно прочёл то, чего не понял, а решив разобраться, заинтересовавшись написанным, был пойман с поличным Чонином, который и забрал эту папку для того, чтобы уже точно доставить хозяину. Найти ответы Чимин всё ещё хотел, поэтому последнюю неделю после работы проводил в архиве.

* * *

      Чонгук провёл свои летние вечера за тренировками, книгами, тетрадями и вечерними занятиями с Тэмином, который обещал помочь ему с экзаменом. Чонгук должен был успеть подготовиться к ноябрю, чтобы его приняли к концу года в авиацию. Хосок был осведомлён о планах Чонгука, хоть и делал вид, что нет. Чонгук, в свою очередь, делал вид, что справляется со всем сам, и принять экзамен у него согласились в качестве исключения за усердную работу.

* * *

      Тэхён впервые за последние несколько лет встретился с Рюджин. Случайно на приёме у них в доме. Тэхён, как обычно, сопровождал Сыльги и даже не интересовался, по какому случаю был устроен вечер, Рюджин сама рассказала, на что Тэхён мог только рассмеяться. — Интересно, и кто же из нас двоих подарит генералу его первый серебряный волос? На что Рюджин посмеялась в ответ и совершенно искрении ответила: «Суён»

* * *

      Чимин смотрит на то, как Чонгук пытается выбраться из ловушки, сковавшую ему ноги. Он не видел его несколько месяцев. — Хм, — капитан бросает своё ружьё на землю и смотрит на подвешенного за ветку высокого дерева Чонгука, — и сколько раз я должен тебе спасать? Чонгук, держась за ветку, оборачивается на голос и встречается с Чимином взглядом: Чимин переводит свой на связанные щиколотки Чонгука, потом на него и выглядит… он выглядит удивленным и немного заинтересованным. Было ли ему интересно, как Чонгук оказался в этой ситуации или как Чонгук собирается из неё выбираться — Чонгук понять не мог. Он отпускает ветку и медленно откидывается назад, чтобы в конце повиснуть вниз головой. — Ты следишь за мной? — Что? — это был вопрос сразу к нескольким вещам, которые крутились в голове Чимина. В таком положении Чонгук не должен выглядеть настолько самодовольным. — Следишь за мной. — Видишь ли, у меня здесь тренировка. — Именно здесь? — Да, так я и сказал. — Хорошо, — говорит Чонгук для себя и повторяет уже громче: — Хорошо. Давай обмен. — Я тебя слушаю. — Если ты сейчас поможешь мне выбраться из этого унизительного положения, следующий раз будет за мной. — Сомнительно, что когда-нибудь я окажусь в ситуации, когда тебе придется меня спасать. — Я слышал, как хён говорил тебе, что ты слишком самонадеян, поэтому не отвергай моё предложение. Ты знаешь, что он не ошибается, и ты не знаешь, когда я могу тебе пригодиться. Я ведь могу и мисс Рюджин пожаловаться.

* * *

      Сокджин говорит Юнги только одну вещь, и Юнги просит Хосока нанести визит на Запад. Было много вещей, которые кроме них троих никто не знал, и поэтому они не могли допустить того, чтобы в их планы был посвящен кто-то ещё.       Хосок уезжает в середине января. И об этом тоже мало, кто должен был знать. Чонин остался исполнять его обязанности.

* * *

      В начале февраля Ким Чонин без приглашения и без стука входит Тэхёну в кабинет, прося пройти вместе с ним и его «группой поддержки» — так Тэхён их назвал. Тэхён понимал, что пришли за ним не просто так, и, наверное, у него нет выбора, но он не мог предположить, зачем устраивать подобную сцену. Ему могли просто прислать письмо с приглашением. Он давно перестал их избегать.       Его доставляют в Верхний город, потому что Сокджин внезапно вспомнил, что Тэхён уже два года подряд дарит ему «любой свободный день», и один из двух он решил использовать сегодня и именно таким способом. Сказать по правде, Тэхён был не против, он устал работать.       Сокджин говорил обычно, но что-то в его вопросах настораживало, Тэхён не знал, что именно, и даже не думал предполагать.

* * *

      Когда Тэхён входит в свои покои, то ожидает увидеть там, что и кого угодно, но никак не Юнги в своей кровати. Он не спал, просто лежал с закрытыми глазами, его руки были на груди и указательный палец левой руки бил по правой, вторя секундной стрелки часов у дверей.       Тэхён не знал, что должен был сделать и как реагировать. Он почувствовал себя неловко, находясь в своей комнате, его горло пересохло. Было тихо, половину его комнаты освещал свет от не зашторенных окон. Он о чём-то переживал, стоя у дверей и не ступая дальше и шагу. Он уже думал уйти, когда Юнги к нему обратился: — Ты собираешься стоять там до утра? — Нет. Конечно же… не собираюсь. Он напрягся всем телом, будто каждое его неверное действие может что-то испортить. Будто бы было что портить. Тэхён не знал. Удары его сердца гремят в ушах, он нервничает по многим причинам и просит себя начать дышать.       Тэхён стоит у подножия своей кровати настолько долго, что у него затекают колени. Всё, что ему нужно сделать, — это лечь в кровать, укрыться и попытаться заснуть. Тэхён всё ещё не знает что делать и по какой-то причине боится что-то испортить.       Когда он всё же оказывается на своей подушке и под своим одеялом, то старается совсем не двигаться. И он ожидал всего, но не того, что Юнги засмеётся. — Ведёшь себя так, будто провинился. — Ты собираешься спать здесь? Юнги открывает глаза и поворачивает к нему голову. Встретившись с Юнги взглядом, Тэхён сразу же закрывает глаза и наивно полагает, что Юнги, как в детстве, поверит, что он спит. Тэхён чувствует на себе пристальный взгляд, когда Юнги говорит: — Хм, а ты хочешь? Тэхён резко садится в кровати и не знает, как описать своё состояние: беспокойство? стресс? Он поворачивается к Юнги, упираясь одной рукой в подушку и пытается, правда, пытается понять, что сейчас происходит. — Если я скажу «нет», ты уйдёшь? — А ты скажешь «нет»? Юнги выглядит так, будто снова хочет засмеяться. Сердце Тэхёна на мгновение замирает, а потом бьётся так сильно, словно пытается разбить его грудную клетку. Проходит несколько секунд осмысления, он смотрит на старшего и его сердце наполняется теплом. Тэхён любил такого Юнги. Тэхён так сильно любил такого Юнги, всю свою жизнь изощряясь для того, чтобы почаще видеть его таким. А сейчас он просто пришёл в свою комнату, надеясь уснуть, а Юнги здесь и ведёт себя так, будто у них снова есть всё время мира? Широкая улыбка озаряет лицо Тэхёна, и он падает назад на подушки. — Прошло много лет с тех пор, как ты спал со мной в последний раз. — Да? Почти не заметил, что ты вырос. Сколько тебе уже? Десять? Это неправда. Юнги хочет казаться поверхностным. Но Тэхён от этого не чувствует себя некомфортно или напряжённо, будто он правда провинился, а Юнги сглаживает ситуацию. Он наоборот выдохнул и расслабился. Мир вокруг неожиданно стал спокойным и комфортным местом. Как это было раньше. Тэхён лежал на боку и смотрел на Юнги, его глаза снова закрыты, а руки все ещё сложены.       Это первая ночь за долгое время, когда Тэхён засыпает сам, без помощи алкоголя и когда ему не снятся кошмары.       Он чувствовал себя полноценным и счастливым.       Утром в комнату без стука входит Хосок. Тэхён морщит брови, но просыпаться не спешит. Он спал где-то на уровне плеча Юнги, его голова немного упиралась ему в локоть, а рука держала Юнги за кисть. Хосок встал прямо над Юнги и требовал проснуться, на это Юнги отвернулся от него, повернувшись лицом к Тэхену. — Я буду спать до полдника, не тревожь меня, — бормотал Юнги, понемногу заставляя себя проснуться, поняв, что спать ему больше не дадут. — Если ты ещё здесь, уходи. — У нас проблемы, — настаивает Хосок, — судя по всему, ты ему не сказал? Тэхён просыпается неохотно, так же неохотно он садится в кровати и трёт рукавом ночной рубашки глаза. Трёт так сильно, что кожа начинает щипать и краснеть. — Почему ты в такую рань в моих покоях? — говорит Тэхён и по-настоящему злится. Он поднимает глаза на Хосока, и от того веет холодом. Тэхён чувствует, как взгляд Хосока скользит по его лицу, и какая-та часть Тэхёна говорила ему о том, что этот взгляд был печален. Будто что-то правда случилось. Будто это что-то касается его самого. Тэхён не до конца понимает, что значит этот взгляд. — Хён? — его глаза встречаются с глазами Хосока, и Тэхён надеется, что он сейчас всё ему разъяснит. Хосок медленно переводит свой взгляд на Юнги. Тэхён делает то же самое; они смотрят на него в ожидании, в то время как Юнги всё ещё имитирует сон. Хосок прочищает горло, Юнги слишком громко и недовольно мычит, словно его раздражает присутствие Хосока. Он поднимается с постели и смотрит на него с такой ненавистью, будто Хосок что-то испортил. Тэхён не понимает, что именно. Тэхён ничего не понимает. — У нас проблемы, хён. Тэхён задерживает дыхание, что-то похожее на страх скользит по его спине. Хосок никогда не зовёт так Юнги. — Я сказал, что мне нужно два дня, — говорит Юнги, изображая спокойствие, и Тэхён видит, каким недовольным выглядит Хосок, когда Юнги говорит это. Он чувствует, что что-то не так, и всё, что ему хочется, — это попросить прекратить это без каких либо разъяснений. — Меня бы здесь не было сейчас, если бы всё шло так, как ты запланировал. Мне не доставляет этого удовольствия, мне не приносит это радости, даже интереса нет никакого, но сейчас раннее утро, а я здесь. Я вернулся так быстро, как смог. У тебя нет двух дней. И я не вижу причин, по которым они могли бы тебе понадобиться, кроме того, как просто оттянуть неизбежное. Если ты не скажешь ему об этом сейчас, то скажу я. — Гм, — вид Юнги вновь меняется на привычный, безразличный. — Тэхён, — Тэхён за его спиной напрягается всем телом, во рту снова пересыхает и он просто понимает, что, чтобы сейчас не сказал Юнги, он не захочет это услышать. Ему хватает одного вида Юнги, чтобы определить, что испытываемый сейчас страх грозит парализовать его тело. — Хосок хочет тебе кое-что рассказать. Внимательно его выслушай и собери необходимые вещи. Всё, что может тебе понадобиться, но чтобы это умещалось в один чемодан.       Он даже на него не посмотрел, когда покинул комнату. Тэхён не понимал, что сейчас происходит. Хосок смотрел в упор на Тэхёна до тех пор, пока за Юнги не закрылась дверь. После чего он начал: — Ты слышал, о чём сейчас говорят? Хосок говорит о ситуации на Западе: что только не говорят, говорят всякое. Но Тэхёна пугает этот вопрос, потому что он думает, что Хосок знает, что Тэхён подслушал их разговор. Наверное, Хосок думает, что Тэхён сможет это как-то использовать. Наверное, проблема в том, что Тэхён не должен был об этом узнать. Наверное, это причина, по которой Сокджин так его расспрашивал о работе. Страх пульсирует в голове, Тэхён собирается с мыслями долго, чтобы звучать уверенно и непринужденно: — Понемногу. Это важно? — Да. Потому что это касается тебя. — Да-а, я вроде как в центре внимания из-за свадь… Хосок, не желая выслушивать эти увиливания, перебивает его. Он звучит безразлично, он звучит не так, как мог бы звучать, говоря Тэхёну подобное. — Тебе придётся уехать. Ты долго не сможешь сюда вернуться. Это не так шокирует, как могло бы, потому что Тэхён не может разобраться со своими мыслями и осознать услышанное. Что ещё за «придётся»?