И приятен ты мне, и противен

— Принцесса, значит. Как же Вас, Ваше Высочество, допустили в армейские ряды? Неужели людей совсем не хватает?       Они находились в доме, в котором жил Юн. Его сосед отсутствовал, и поэтому они могли спокойно говорить. Дорога до пансионата заняла пару часов, и все эти минуты они провели в молчании. Девушка не знала, что говорить. Ей казалось, Виён не станет никому раскрывать её секрет и никак ей не навредит, но его отстранённый вид и молчание толкали на неутешительные мысли. И для неё это было страшно. Страшно потому, что она не знала, как он теперь себя поведёт и в какое положение она может поставить своё королевство, если о ней узнают. Она нервничала всю дорогу, иногда поглядывала на Виёна, думала: следует ли ей что-нибудь сказать или решат ли они молча сделать вид, что ничего не произошло.       Когда они прибыли на территорию школы, Юна ожидала, что Виён направится к себе в комнату и больше никогда с ней не заговорит, но вопреки всем её мыслям и ожиданиям, он просто сказал, что хочет услышать историю. Так же дал право и отказаться. Сказал, ему совершенно всё равно, что она задумала или что задумал Юг — ему просто любопытно. Сказал, что с тех пор как перестал считаться учеником этой школы, а сам Юн перестал быть его заботой, ему перестало быть интересно всё то, что связано с этим местом.       Девушка выдохнула и, схватив Виёна за руку, потащила в свою комнату. Смеялась и чувствовала себя так, как до момента, когда её маленький обман ещё не был раскрыт. Тэхёна смутил резкий перепад настроения Юны, но виду он не подал, а ещё был немного рад тому, что всё-таки всё осталось по-прежнему. — Не издевайся. Я была хороша — никто ничего не заметил! — Всем просто было не до тебя, — он зевнул, прикрыв рот. — Кому нужны ученики вражеского королевства? Я больше, чем уверен, вас всех тут держат как заложников, потому что ведутся переговоры по поводу морской торговли на вашей границе. — Если бы ты, Ви-кун, знал истинную причину, то не был бы столь высокомерен. — И что же это за причина? Но больше меня интересует: знает ли Ваш брат о том, чем больна Ваша голова или же это его стратегический план? — Даже не знаю, стоит ли открывать тебе ещё один мой секрет, — девушка призадумалась и с вызовом посмотрела на Виёна — она ему доверяла — Что предложишь взамен? — Проиграю тебе в карты? — Ви-кун! Тэхён засмеялся, смотря на Юна перед собой, который всё так же громко разговаривал, резко менялся в лице и плевал на все нормы поведения, за что ни один раз Виён получал за него выговор, и не мог уложить в голове то, что не заметил этого раньше. Быть может, причина была в том, что он видел девушек лишь во дворце и в книгах. Не мог и подумать на то, что когда-нибудь встретит даму в подобном месте и с таким неподобающим поведением. Наверное, он был поражен. Тэхён не знает, как объяснить себе то, что он чувствует. Копошение в грудной клетке вызывает тепло. — Тэхён. Юн перед ним выглядит немного озадаченным. Короткое «что?» срывается с его губ. — Мое имя. Меня зовут Тэхён. Девушка ещё мгновение пристально смотрит на него и по слогам, не совсем громко, на тон ниже собственного голоса, будто пробует его имя на вкус, она произносит: — Тэ-хё-на, — он хмурится и, не определив интонацию своего голоса как раздраженную или обескураженную, говорит «Прости?», и Юна начинается смеяться над подобной неловкостью. — Ты выглядишь мило. — Это звучит ужасно. Ещё хуже, чем твоё «Ви-кун». — Непривычно! — говорит девушка. — И обещай, что не сдашь меня вашей страже! Я покажу тебе одно место. — Я не верю в то, что человек, который притворялся мужчиной столько времени и жил среди врагов, чего-то боится. Она всё ещё смеялась и, подойдя чуть ближе, протянула ему свой мизинец. Тэхён удивлённо поднимает брови. — Обещай. — У вас в королевстве все такие странные, как и ты? Юна всё ещё смеялась, и это было тепло. Он чувствовал спокойствие.

* * *

      Тэхён не видел проблемы в том, чтобы его зачислили в армию раньше, чем положено. Ему всё ещё было всё равно, потому что он всё ещё точно не знал, чего хочет. Он был рад только тому, что Хосок не взял его к себе и Тэхён спокойно числился в нижних палатах армии. Ему было всё равно на то, что все его рекомендательные письма попросту затерялись и какие-то былые достижения позабылись. Полк, в который он попал, был каким-то другим миром, который было интересно познавать. Больше всего ему нравилось то, что его не трогали. Всё, что от него требовалось, это выполнять приказы старшего по званию и не опаздывать на строевые, чего он и держался. Он иногда виделся с Убином, но всё, что они делали, это говорили о прошедших днях, и это тоже не было для Тэхёна проблемой.       Со временем он понял, что, оказывается, является для кого-то интересным собеседником и неплохим товарищем, но не считал кого-то таковым для себя. Ему не нужен кто-то, если он не будет для него полезен, а Убин как раз таки был. Благодаря его авторитету в армии, Тэхёна миновала участь «новенького» или мальчика на побегушках.       Выходные дни Тэхён посвящал Юне. Себя он оправдывал тем, что она наверняка вляпается в неприятности, а в его размеренном миру они были ни к чему.       Тэхён числился в другом полку и никогда не сталкивался с Хосоком или с кем-нибудь из его отряда, потому что находился в другом здании на противоположном конце города. Хосок укреплял власть через строгую военную дисциплину. Его уважали, боялись и, может быть, ненавидели — о последнем Тэхён сказать не мог, потому что был единственным, кто позволял себе открытые высказывания в адрес Чон Хосока. Этим он нарывался на драку с некоторыми членами его отряда, с которыми он сталкивался на каких-нибудь общих сборах.       Хосок самодур — так считал Тэхён, когда узнал о том, что тот взял к себе в отряд сироту из Севера и какого-то дворянина, которые ни одного дня не обучались военному делу.

* * *

— Стану генералом, — цедит сквозь зубы Хосок, — я убью этого юнца. Объявлю изменником и убью. — Ты так лестно о нем всегда отзываешься, — говорит Сокджин. — Думаю, ему просто необходимо повышение! — Дорогой брат, я бы очень хотела с ним познакомиться! По рассказам он прекрасный человек, — Суён улыбается и говорит крайне выразительно. Хосок, не встретив поддержки и устав выслушивать издевательства, встаёт из-за стола, бросает на него салфетку и вслух для всех раздражённо соглашается сам с собой: «да, убить его хорошая идея» Рюджин так же извиняется перед всеми и покидает обеденную комнату для того, чтобы поспешить догнать брата. «Не сопроводишь меня?» — спрашивает она. — «Я достала рапорты», — говорит она. — «Помнишь, того мальчика, в чьем доме мы гостили семь лет назад?» — она говорила чётко, не давала вставить и слова. — «Его ведь семья была замешана в сговоре с Югом? Он остался один. Я хочу попросить о попечительстве. Если ты откажешь в сопровождении, я буду просить кого-нибудь из отряда Ким Убина». Её вид кричал о том, что она не потерпит отказа. Хосок впервые серьёзно задумался о том, что никто в этом мире не вызывает в нём столько негативных чувств, сколько вызывает Пак Чимин, и, если этим уже в наглую пользуются его приближённые, оставалось гадать, когда к подобному прибегнут и другие. Встали задачи, которые было необходимо решать. Как оказалось, убить его он не может. — Я назначу тебе сопровождение. У меня, к великому сожалению, плотный график. Мне недоступна такая роскошь, как свободное время. Даже для таких благородных поездок.

* * *

— Познать грусть, — говорит Юна, пока переодевает форму пансионата. Она стоит за широкой ширмой, и у Тэхёна дёргается глаз от того, что она просто бросает снятое через ширму на пол, — значит, разобраться в том, что приносит тебе боль. Взгляд Тэхёна всё ещё прикован к её одежде. Он говорит: — Ты знаешь, что во дворце даже газеты гладят? Их не читают, если листы имеют неровности. Из-за ширмы выглядывает только её голова. Юна недовольно морщит брови, и её взгляд говорит сам за себя. — Я говорю о важных вещах, Ви-кун! — История о том, как твой брат не позволил тебе сбежать с бродячим цирком, не является важной вещью. В следующий момент Тэхён наблюдает за тем, как через ширму летит рубашка, его глаз всё ещё подергивал. Видимо, сделали это специально. Он не успевает произнести своё недовольное «тц», как Юна уже одетая вышла из-за ширмы и ткнула его пальцем в грудь. — Быть принцессой — ужасная ноша. Ты не представляешь насколько! Я бы душу продала за то, лишь бы не быть ею! Я правда ненавижу этот титул. — Была бы ты счастливей без него? — Хочешь сказать, я несчастна? — Предполагаю. В последние дни он наблюдает, и ему интересно, всегда ли красноволосая принцесса была такой бледной или же дело было в том, что он никогда не присматривался к Юну.

* * *

      Чонин прослеживает за презрительным взглядом, направленным сверху вниз в сторону Чимина, когда тот остаётся сидеть на месте, перечитывая свои записи. Вскоре в зале их осталось двое. Чонин предлагает прогуляться: неподалеку на днях завершилось строительство стеклянного сада.       Сад, протяжностью в несколько улиц, имел декоративные и плодовые деревья, редкие кустарные цветы, небольшой водоём и несколько беседок. Королева лично составляла расположение всех растений и давала чёткие указания по уходу за ними. Только для содержания цветов в саду было обучено около четырёхста человек. Подобное место могло позволить хорошо расслабиться без городского шума и грязного воздуха, не покидая пределы столицы. — Как же вышло, что в возрасте девятнадцати лет тебя позвали на военный совет? Всё, что у тебя есть, это теория и ноль опыта, — Чонин звучал ошарашенно и восторженно одновременно. Ему поручили стать Пак Чимину другом, но Чонин всё ещё был искренен в своих эмоциях. — Странно слышать такое от человека, кто находится в первом отряде полка. У кого-то ведь и теоретических знаний нет.       Старшие по званию пророчили Чимину огромное будущее, некоторые были слишком убедительны в своих доводах, но Чимин не знал, заслуживает ли подобных слов. Он не считал себя великодушным, учтивым и уж тем более, настолько верным короне, чтобы, преклонив колено, быть готовым лишиться жизни. — Мне кажется, у тебя имеется покровитель, — задумчиво изрекает Чонин, цепляя Чимина за плечо, направляя в нужную сторону, когда тот попытался сорвать со свисающих веток листья, — а ещё недоброжелатель. И они оба в сговоре против друг друга касательно тебя. — Я думал об этом, но проверю достоверность позже. Когда подступлюсь ближе.       Ему просто хотелось делать что-то, не думая о том, к чему это приведёт. И будто в насмехательство над его мечтами о беззаботности, его наградили острым умом — поневоле он просчитывал свои шаги наперёд. Чимин не считал это даром или проклятием, он просто считал это частью себя. У всех есть что-то, что он делает лучше других. Разница была лишь в том, что он понял, его «лучшее» нуждалось быть направленным туда, куда он совершенно не хотел. Чимин, слушая сплетни и наблюдая за людьми, сделал простой вывод. Ким Сокджин и Чон Хосок слишком близки. Он пришёл к тому, что если ему не удаётся завоевать внимание Хосока, то должен будет привлечь его через короля, а тем, кто поможет королю, заметить неприметного ученика академии будет сам Хосок. Чимин ещё никогда не ошибался в своих расчетах. — Мы думаем на одни и тех же лиц? — Да, судя по всему, так. — И ты всё равно хочешь к нему в отряд? — Есть вещи, которым я хочу у него научиться. Я могу ему не нравиться, но это не меняет того факта, что он превосходный стратег и командир. Если бы я был чуть благородней, то, вероятней всего, стремился бы взять с него в этом пример.       Чон Хосок вызывал восхищение с подростковых годов и вместе с этим вызывал и вопросы. Чимин поставил себе цель: найти своим догадкам подтверждение, а для того, чтобы это сделать, ему было необходимо попасть к нему в отряд. И это была единственная причина, по которой Чимин из кожи вон лез, чтобы доказать ему свою значимость для армии. Что он будет делать, когда докажет себе, что оказался прав — не столь важно. Гораздо интереснее было скорее добыть подтверждение. Чимин не был приверженцем теорий заговора, которым в последнее время больны некоторые из знати и многие из народа, но для него многие вещи казались странными. Ему казалось, Чон Хосок больше, чем обычный командир закрепленного за ним полка. — Не боишься однажды не вернуться в свой корпус? Какой-нибудь темной ночью. — При возможностях этого человека я могу пропасть и посреди белого дня. Я думаю, что, если во время процессии кто-нибудь с его подачи засадит пулю мне в лоб, все смахнут это на массовое помутнение. Поэтому нет, не боюсь. И раз так вышло, — он замолкает, смотрит Чонину в глаза, а затем стучит себе по виску, — что здесь всё работает, я могу быть полезен королевству. — Как долго ты сможешь испытывать его терпение? — До тех пор, пока мне не перестанет это быть интересным и я не займу пост какого-нибудь военного чина, ответственного за небольшой округ, и до конца жизни не буду жить припеваючи собирая налоги. Сейчас же мои «хочу», «могу» и «надо» прямо противоположны друг другу, поэтому буду совмещать так долго, как получится. Знаешь, сложно держать в узде и разум и сердце. — Ха, таким назначением ты потеряешь звание героя среди своих дворцовых подружек. — История не всегда добра к своим героям, — они идут неторопливо, и сама беседа идёт размеренно, но, когда до Чимина доходит последняя фраза Чонина, он восклицает в возмущении. — Стой, как ты назвал прекрасных дам?

* * *

      Юна завела Тэхёна в отдалённую часть города с узкими квартальными дорогами. И, конечно же, его никто не предупреждал, что придётся бежать, словно за ними кто-то гонится. Тэхён хоть и обратил внимание на одежду, которую она выбрала для прогулки, счёл странным так же и выбор обуви, но не придал этому должного значения. Если бы его заранее предупредили, он бы никуда сегодня не выходил. Юна ловко прыгала по крышам одноэтажных строений, и Тэхён почти за ней не поспевал. — Да стой же ты, — он придерживал свою шляпу, когда перепрыгивал через очередной пролёт. В отличие от девушки он смотрит себе под ноги, но всё равно находит, обо что споткнуться. Тэхён сильно от неё отстал и, когда, остановившись, крикнул ей вслед «ты упадёшь!», уже никого перед собой не видел. — Юн? — он идёт прямо, ищет её, оглядываясь по сторонам. В следующее мгновение уже не чувствует под ногами опору и срывается вниз. Тэхён успевает схватиться за край перед тем, как провалиться под землю. Он повис, чуть не провалившись вниз, к сточным трубам открытого люка. Юна возникает над ним держа в руках его шляпу. — Но я ли? — смеялась девушка. — Спрыгивай, я за тобой. — Что? — Нужно вниз. — С ума сошла? Он смотрит на неё с возмущением не то от услышанного, не то от того, что до сих пор не протянула ему руку, чтобы вытащить. Стоит ему об этом подумать, как она присаживается на колени и, просунув свои пальцы под его, оттопыривает их. Тэхён не успевает ничего сказать, как падает вниз. Следом за ним прыгает и Юна, прямо на него. — Вставай! — она резко поднимается, а он, согнувшись на земле, глухо кашлял. — Идё-ё-ём, — говорила она и, протянув ему руку, сразу же поволокла за собой. — Да что же тебе надо в этих коридорах сточных вод? Я подозреваю, у тебя помутнел разум: притворяешься мужчиной и потом прыгаешь в канализацию. — Здесь есть вход в дом Канов. Он морщится, тянется к переносице и в последний момент отдергивает от своего лица руку в запачканной грязью и пылью перчатке. Юна перед ним выглядела спокойно, но нетерпеливо. — Они уже много лет назад переехали в Новый город. Она пристально смотрела на Тэхёна, словно решала, можно ли ему доверять, а потом с улыбкой той самой, которой всегда улыбался Юн, на выдохе произнесла: — Мин Юнги. Все его попытки изобразить безразличие терпят крах. Тэхён не знает, почему ему сложно оставаться спокойным. Он отводит взгляд немного в сторону почти незаметно, поднимает зрачки чуть выше, чтобы она не заметила его растерянность. — Я узнала, кто он, и я думаю, что в этом доме он прячет какие-нибудь важные бумаги. Я уверена: он там бывает. Её полный радости голос казался неправильным. Тэхён всё ещё растерян. Он прочищает горло и ровным тоном говорит: — Точно умом тронулась. Он вообще существует? Я впервые слышу, чтобы кто-нибудь о нём говорил. Не знаешь, что влечет за собой это имя? Ему не нравилось, куда шёл разговор, он предчувствовал что-то нехорошее. Зачем южной принцессе мог понадобиться Юнги? — Он самый настоящий. Прямо как ты и я, — она всматривается в Тэхёна и ждёт, что ей как-то ответят, но он молчал. — Считаешь, я свихнулась? Слышится короткий выдох. — Да, — он кивает в такт своим словам и немного меняет интонацию. — Я считаю, что ты тронулась умом, если веришь в эти теории заговора и ищешь встречи с этим человеком. Зачем он тебе? — Я хочу, чтобы он был моим супругом. Тэхён воспроизводит в своей голове эту фразу и хочет понять, он пытается как можно скорее понять, что она должна значить. Наступает тишина, в которой Тэхён слышит хруст того, как что-то внутри него надламывается под тяжестью этих слов. Он поднимает на неё взгляд, надеясь, что ему всё же послышалось, и твердым голосом спрашивает: — Что это должно значить? — Я пошла в армию только для того, чтобы найти его, и я нашла. Советник моего брата помог мне с зачислительными документами. Он сказал, что если я достану хоть что-нибудь из его записей, то он уговорит брата пригласить его снова. Я не была уверена, но он также сказал, что я смогу выйти на него через тебя. Так и получилось, я видела его всего лишь раз, но тогда была слишком юной и могла не узнать. И… Тэхёну становится нехорошо снаружи и некомфортно внутри самого себя. Колющее чувство внутри неприятно отозвалось в груди, словно разбитый хрусталь, когда-то оставленный Юнги, вернули на место после того, как он от него избавился. Тэхён смотрел на девушку и больше не слышал того, что ему говорили.

* * *

      Тэхён знал, что не смог бы убедительно солгать и ничего ей не говорил. Работал, читал и не выходил из своего корпуса без надобности. Он вспомнил, что есть такая эмоция как страх.       Тэхён виделся с Юнги около двух дней назад и Юнги выглядел так, будто Тэхён должен ему что-то рассказать, но всё, что он сказал было: «ты не можешь знать всё», на что Юнги тихо рассмеялся.

* * *

— Я не понимаю тебя, Юн, — говорит Тэхён, когда они встретились через пару недель. — Ты и не должен, — говорит девушка, когда расчёсывает свои волосы. В последние дни из-за шляпы они путаются больше обычного. — Они красивые. — Правда? — Как у морской девы. Юна отвлекается от своего занятия и с недоумением смотрит на Тэхёна. — Это книга моего королевства. — Ты похожа на неё, — подмечает Тэхён и за небольшой паузой добавляет: — Ему это не нужно. — Странный он, но что же мне делать? Год назад уговорила брата пригласить его к нам. Я выбрала лучшее платье. Он не приехал. Отказал. Сказал у него есть партия, но кто же она? Чон Рюджин? Кан Сыльги? Ему претят чужеземки? — Я всё чаще задумываюсь, — тихо говорит Тэхён, — это ты знаешь слишком много или я один совсем ничего не знаю. — Пытаешься сделать вид, что ничего не понимаешь? Не доверяешь мне? — Я правда ничего о нём не знаю. Он поджимает губы и снова чувствует грусть. Он хочет, чтобы его слова звучали легко, он хочет говорить легко, но всё равно звучит грустно. Он думает, что говорит: «Я даже не знаю, кто я». Но, на самом деле, не говорит ничего, просто смотрит, как Юна продолжает расчёсывать свои волосы.

* * *

      Юн мастерски умел находить неприятности на свою голову — так думал Тэхён. Но на деле всё оказалось проще: Юн сам был неприятностью, которая находила Тэхёна. Он сдружился с его капитаном и получил круглосуточный доступ в их корпус, а главное — в комнату Тэхёна. Стал местным любимчиком и в свету своей невинной простоты получал от сокомандников Тэхёна множество сладостей.       Тэхён наблюдал за тем, как Юна бросает на его пол фольгу от второсортного шоколада и говорит о его отвратительном гостеприимстве.       Иногда она могла придти, когда его нет, и шариться в коробках со множеством мелких вещей, которые он собрал за время своего обучения. — Давай продадим это, — Юна копалась в шкатулке, в которой находилось множество серёжек с драгоценными камнями. — Ты это даже никому не подаришь! — она приметила себе парочку и уже хотела требовать для себя, но ни у одной не обнаружила пару. — Где ты вообще ходишь, что находишь их?! — Иногда иду и вижу — блестит, — Тэхён был спокоен, не обращал внимания, привык к такому частому вторжению в свою комнату. — И ты говорил мне что-то о странностях. — Мои странности, в отличие от твоих, никому не мешают. Собираю себе вещички и собираю, а ты нарушаешь чужой покой. Девушка цокнула и захлопнула шкатулку. — Твоя жизнь размеренна и скучна! Ты ещё будешь по мне скучать, Ви-кун. Тэхён поднял свой взгляд и голосом полного безразличия ответил: — Я этого не умею.

* * *

      Они видятся редко — наступило лето. Тэхён оправдывает это тем, что у него появилось больше обязанностей в армии, но правда была в том, что Юн продолжительное время половину дня проводил у себя и никуда не выходил. Когда они виделись в последний раз, тот жаловался на быструю утомляемость. Тэхёну казалось это странным.       Тэхён наблюдает и то, что видит ему, не нравится — это вызывает множество ненужных беспокойств. У него нет необходимых вещей, чтобы проверить и убедиться точно, и всё, что он может, это спрашивать, как и что она ощущает снаружи, как и что видит, как и что чувствует внутри. Девушка по-детски издевательски звала его «чудо-доктор» каждый раз, когда он говорил о нарушении в её пульсе.       В середине июля все те, кто в начале весны прибыл с Южного королевства, собирались возвращаться домой. Их должны были сопровождать. Тэхён писал руководству для того, чтобы его включили в список сопровождения. И более пяти раз получал отказ.       Он жаловался и жаловался, от чего Юна не могла сдержать смеха и просила его не быть таким. Он напоминал ей брата своими хождениями из стороны в стороны и причитаниями. Она выглядела спокойно и весело, хотел бы Тэхён чувствовать себя так же.

* * *

— Я всё ещё не понимаю, что ты с такими знаниями делаешь в армии, — Юна звучала возмущенно, несмотря на всю, как ей казалось, запретность темы, ей очень хотелось знать, почему он отклонил предложение о стажировке. — И ещё немного и я больше никогда не приду в эту комнату! Хватит делать вид, что меня здесь нет.       Тэхён попросил разрешения уколоть ей кончик пальца для того, чтобы посмотреть есть ли в её крови что-то, чего быть не должно. И даже если девушка не совсем понимала, как Тэхён собирается это сделать, уколоть себя позволила. После наблюдала за тем, как он возится со стеклами и линзами микроскопа. Молчал, но его молчание не значило то, что молчать должна и она. Юна бы не сказала, что злилась, но её ещё никогда не игнорировали таким наглым образом. — Ничего не понимаю, — он трёт глаза, может быть, устал и взгляд замылился. — Я тоже! — возмущенный крик достигает его внимания и, когда он оборачивается, Юна говорит: — Сколько можно? Каждый раз одно и то же! — Ты больна, — расстроено бормочет Тэхён. — И я совершенно не могу понять, чем. — Не вижу в этом проблемы. — И с каждым днем твоё лицо выглядит всё бледнее и бледнее, неужели ты не видишь? Она вздыхает тихо, фокусируется на тоне своего голоса и пытается звучать беззаботно. — Тебе просто кажется, Ви-кун.       Её взгляд был прямым. Тэхён достаточно хорошо изучил человеческий глаз, как и движение зрачков. Зрачки сужаются или расширяются в зависимости от эмоций. Он смотрит прямо и видит: ей страшно.

* * *

      Тэхён отчетливо для себя решил то, что, если его не включат в сопровождение, он просто сбежит. Ему необходимо ещё немного времени, чтобы понять, что происходит с Юной. Как только он поймёт, он поймет и то, что ему делать. Ещё он понимал то, что должен убедиться в том, что она не навлечет на свою голову очередные неприятности по дороге домой. Так он думал и так он для себя решил. Он собирал необходимые для себя вещи, когда в его комнату без стука вошел Хосок. — Мне тут сообщили, что ты планируешь бежать. Это так? Тэхён оборачивается на него и, облокачиваясь о столешницу, грубо интересуется: — Почему мою просьбу на сопровождение отклонили? — Потому что это не входит в обязанности профиля палаты, в которой ты числишься. — Назначь меня сопровождением. Сердце Тэхёна своими ударами, сотрясало всю его грудную клетку, он чувствовал как в нём закипает ярость. Хосок напротив него — был раздражительно высокомерен. — Я уже дал свой ответ. — Если меня не назначишь ты, я найду того, кто сделает это за тебя. — Да, ты мог бы обратиться к кому-нибудь. Но к первому ты не попадёшь, потому что у тебя нет разрешения на выход со своего округа и тем более нет разрешения пересекать границу городов. А ко второму ты не обратишься потому, что вряд ли его обрадуют твои мотивы. Я единственный, кто может распоряжаться твоими назначениями, и в этом назначении я тебе отказываю. — Я всё равно здесь не останусь, — Тэхён показательно расстёгивает пуговицы на своём мундире, снимает его с себя и бросает на пол. Хосок наблюдает и непроизвольно смеётся. Это выглядит смешно. Тэхён на подобное лишь решительно сделал шаг вперёд к полковнику, наступая на мундир и смотря ему в глаза говорит: — И больше не стану тебе подчиняться, — Тэхёну хотелось бы выместить эту злость, но всё, что он может, это говорить повышенным тоном. — Я понял, чего я хочу. Я хочу избавиться от вас троих, от вашего участия в моей жизни, поэтому я ухожу. — Хорошо, — говорит Хосок, тянется за пазуху и достаёт револьвер. — Если тебя не держит приказ, значит, будут держать собственные ноги, — Тэхён смотрит на его бесстрастное лицо и вскоре до него доносится звук выстрела. Он внезапно падает на пол и, пока пытается сообразить, чувствует, как по коже катится горячая кровь. — А, наверное, я должен был предупредить, но ты собрался уйти из армии, так же меня не предупреждая. Я пришлю сюда доктора, — Хосок прячет свой револьвер в кобуру, когда замечает снизу прищуренный взгляд. — Не смотри на меня так, я сделал это для твоего же блага. И для того, чтобы принести в твою жизнь немного ясности. — Пулевое ранение и тяжелая голова не так уж и полезны для ясности. Ему казалось, он говорил чётко и даже дерзко, но с каждым сказанным словом чувствовал слабость, и он медленно проваливался в темноту. Хосок даже не расслышал того, что ему сказали.

* * *

— Что же, Ви-кун, пора прощаться! — Юна хотела бы в своей излюбленной манере наброситься на Тэхёна, но того поддерживали костыли, и она побоялась, что его здоровая нога их двоих не удержит. — Я буду скучать! — И это всё, что ты мне скажешь, после всех проблем, которые доставил? Тэхён недовольно хмыкнул и, произнеся невольное протяжное «ах», отвернул голову в сторону. На его шею упала рука Убина, и он заставил склонить голову. Тэхён пытался выпрямиться раньше положенного, но Убин ему этого не позволил. — Каков наглец, я же ранен! — кричит Тэхён, на что Юн смеётся и ещё раз благодарит за всю поддержку и заботу, что получил на чужой земле. — Что, — вздыхает Убин, — всё ещё ноет? — Да, ноет, — резко отвечает Тэхён, а Юн всё продолжает смеяться.       Тэхёну тяжело и больно далеко не от раздробленной коленной чашечки, а от бледного вида принцессы, покидающей его королевство.