(не) горячий нерд

— Он нравится тебе, — даже не спрашивает парень, наблюдая за другом, который сидит напротив него в обнимку с Дарси. С кухни доносится приглушенный шум посуды — мама убирается после ужина. Чонгук хотел ей помочь, но она снова выгнала его, потому что считает, что никто не имеет права господствовать на её кухне, кроме нее самой. Ей нравится тот порядок, который установила она, поэтому терпеть не может, когда кто-то ставит тарелки или кружки не так, как устраивает ее. А угадать этот порядок невозможно, потому что она всегда подбирает его под свое настроение. Чонгук маму полностью понимает, потому что пошёл в неё своей чистоплотностью и перфекционизмом, и тоже не разрешает ей убираться в своей комнате и что-то переставлять. Ему хватает Мина. — О чем ты? — хмурится Юнги, делая вид, что он ничего не понимает. Конечно, он догадывается о том, что имеет в виду Чон, но не собирается так легко сдаваться. — Со мной не прокатит, — слегка качает головой Чонгук. Он не мог не заметить странное поведение друга рядом с тем кудрявым парнем. Да, возможно он обратил на это внимание достаточно поздно, потому что был занят своими переживаниями, но теперь, когда он все видит, не может проигнорировать подобное. — Не понимаю, чего ты от меня хочешь, — пожимает плечами Мин, поглаживая мурлыкающую кошку по мягкой шерсти на ее спинке. Чон на его слова усмехается и присаживается на постели, чтобы видеть наглое лицо шатена, который думает, что может его одурачить. — Спешу тебе напомнить, мы дружим шестнадцать лет, — говорит он, что вызывает небольшую улыбку на лице Юнги. С ума сойти, они так давно знакомы, что даже не верится. Могли ли знать трехлетние дети, которые встретились в песочнице и лупили друг друга лопатками, пытаясь поделить небольшую территорию площадки, что станут самыми близкими друг другу людьми в будущем? — И что дальше? — наигранно безразлично выгибает бровь Мин. — Не, без шуток, — уже серьёзнее говорит Чонгук. — Тебе нравится Ганс? Юнги на его слова тяжело вздыхает и поворачивает голову к окну, упираясь взглядом в тёмное вечерное небо. Его реакция заставляет Чона переживать сильнее, чем уже есть. Когда он только начал подозревать Мина в симпатии к другу Чимина, то ощутил некое беспокойство. Он, как и все остальные ученики в школе, наслышан о великих похождениях этого парня. И это не делает лучше. Хоть Ганс и выглядит добрым и хорошим человеком, но его послужной списочек не внушает никакого доверия. Что ему стоит так же разок переспать с Юнги и забыть о нем, как он поступал со многими другими парнями и девушками до него? Может, Чонгуку и кажется, что парень действительно влюблен в Мина, но этого недостаточно, чтобы быть уверенным в нем. А зная Юнги, одноразовый перепихон ему не нужен. Ему так же, как и Чонгуку, нужна эмоциональная связь с человеком, чтобы переспать с ним. И даже если она есть между этими двумя, Мин все равно не сделает этого, потому что, опять же, одноразовый секс не в его принципах. Поэтому Чона удивляет его заинтересованность этим парнем. Он совершенно не кажется тем человеком, который подходит Юнги, придающему отношениям гораздо большее значение, чем кто-либо. Мин считает, что нельзя встречаться с человеком, не имея к нему подлинно сильных чувств. Ни простая симпатия, ни обычный интерес не являются для него поводом для начала отношений. Юнги романтик, что может быть удивительным для многих. Для него важно, чтобы оба партнёра видели друг друга в своём будущем. Иначе он не находит смысла в этих отношениях. Зачем встречаться с кем-то, если не собираешься связать свою жизнь с этим человеком? Ради чего? Чтобы просто было? Это не в его интересах. И Чонгук это знает. У Юнги никогда не было парня, потому что никто ему не нравился достаточно, чтобы начать встречаться. И именно это заставляет Чона напрячься — неужели он видит в Гансе парня, с которым готов связать всю свою жизнь? — Юнги, — тихо тянет он, заставляя шатена вернуть ему свое внимание. Мин пару секунд бегает глазами по комнате, цепляясь взглядом за многочисленные книги, рисунки, фигурки и плакаты. Он неосознанно перестаёт гладить Дарси, заснувшую на его коленях, и снова вздыхает, пожимая плечами. — Я не знаю, — совсем обреченно отвечает он и переводит взгляд на друга. — Правда, не знаю, — кивает для убедительности. А Чонгука убеждать и не надо. Он видит все сам. То, как неуверенно он себя ведет, как отчаянно пытается подобрать слова, как перестает думать о чем-либо другом, погружаюсь в тревожные мысли об одном человеке, который так не вовремя и нагло ворвался в его черепную коробку, отодвинув в сторону любые сторонние мысли, оставив место только для себя одного. Чонгук его понимает. С ним происходит то же самое. — Возможно, все не так плохо, да? — предполагает тихо он. — Тебе следует узнать его поближе. Юнги кивает. — Мы переписываемся. Чон тут же удивленно сводит брови к переносице, приоткрывая рот. — И ты не рассказал мне об этом?? — возмущенно подпрыгивает он на постели, заставляя Мина закатить глаза. Дарси, разбуженная шумным хозяином, протяжно мяукает и шипит, поднимаясь с колен Юнги, чтобы уйти подальше отсюда в какое-нибудь укромное местечко и поспать в тишине. — Ты был занят своим Чимином, — цокает шатен, провожая взглядом пушистый хвост кошки, который скрывается за черной дверью. — Какая разница? — недовольно морщится Чонгук. — Это удар ножом в самое сердце, — драматично тянет он и заваливается спиной на кровать, имитируя смерть. Юнги усмехается на его действия, хихикая в кулак. — Он ещё и смеется, — закатывает глаза Чон. — Как можно было не рассказать лучшему другу о таком, я оскорблен. Мин скептически оглядывает парня и выгибает бровь, хитро улыбаясь. — Ты мне про Чимина тоже не говоришь, — в ответ нападает он. Брюнет тут же поднимает корпус, опираясь на локти, и возмущенно смотрит на друга. — Какая наглая ложь! — восклицает он. — Я тебе все рассказываю о нем. Юнги, довольный своим ходом, спрашивает: — Так ты больше не отрицаешь, что он тебе нравится? Чонгук уже было открывает рот, чтобы ответить, но останавливается, понимая, что только что сделал Мин. Бросает на него прищуренный взгляд, рассматривая его улыбающиеся глаза, и обреченно стонет, падая обратно на кровать. Он уже давно не отрицает, что испытывает симпатию к Паку. Если точнее — уже пять дней. Ровно столько прошло с того случая в актовом зале, когда Чонгук чуть ли не поцеловал Чимина. Он действительно готов был это сделать. Эти манящие пухлые губы так приворожили его в ту минуту, что он, не думая, правда собирался прильнуть к ним, вовсе не заботясь о том, как потом будет объяснять свой порыв. У Чимина очень красивые губы. Целовательные. Созданы для того, чтобы их ласкали губы Чонгука. Иначе никак. Брюнет тяжело вздыхает, глядя уставшим взглядом на белый потолок перед собой. Он все думал о том, как подойти к Паку, о чем говорить, как признаться в своих чувствах, если он ещё сам не до конца понимает их. Как объясниться? Для него все эти ощущения новы, они странные, заставляют его тревожиться. Он не знает, как трактовать их. Не до конца понимает, точно ли ему не кажется, что между ними взаимное влечение. Конечно, ему все это кажется странным. Конечно, он не может это полностью принять и понять. Потому что они двенадцать лет учатся в одной школе в параллели и за все это время не перекинулись ни одним словом, а тут резко на последнем году обучения Чимин узнал его имя и начал за ним бегать. Чон был уверен, что такие популярные личности, как Пак, не знают никого в школе, кроме своих популярных друзей и популярных врагов. Кому бы не показалась абсурдной такая ситуация? Чонгук не то чтобы не хотел принимать этого, он просто не мог. Потому что разочаровываться не хотелось. Он хочет поговорить с Чимином, узнать все и понять, но боится, что все не так, как ему кажется. Они же даже не знают друг друга толком, откуда такая сильная влюбленность? Откуда такое огромное желание обладать, постоянная беспочвенная ревность? Когда Чонгук увидел, как Пак шепчется с Вильямом, который открыто демонстрирует свои чувства к нему уже несколько лет, он почти подошел к ним. Серьёзно, он готов был прервать их милую беседу и забрать оттуда Чимина. И эта его чрезмерная ревность вообще не помогает ему разобраться в своих чувствах. Чонгук понимает, что, очевидно, влюбился в этого назойливого парнишку, но не понимает, как это произошло. Они почти не проводили время вместе, он не знает о Чимине того, что стоило бы знать, чтобы влюбиться, они даже не разговаривали нормально. Но почему-то все равно одна мысль о том, что Пак может встречаться с кем-то по типу Вильяма заставляет его злиться. Это ли не говорит о его влюбленности? Возможно странной, появившейся будто из неоткуда, слишком резко и неожиданно, но по-другому Чонгук не может объяснить этот трепет внутри, который ощущает при одном взгляде на Чимина. Объяснить постоянное желание смотреть на него, любоваться им. Касаться его, сжимать в своих руках. Пять дней назад, за теми плотными шторами, в темноте небольшого помещения Чонгук еле сдерживал себя, чтобы не начать откровенно гладить поясницу Пака ладонью. Он сжимал его свитер, пытаясь держать себя в руках, но все равно большим пальцем выводил круги на тонком запястье. Кожа у Чимина такая мягкая, бархатная и нежная, что Чонгук даже сейчас фантомно ощущает ее шелк на подушечках своих пальцев. Он пообещал Чимину поговорить. Но все никак не может собраться с силами, чтобы сделать это. Ему кажется, что он ошибается, что все те долгие взгляды, незаметные касания и волнующие слова являются таковыми только в его голове, только в его видении. Но и одновременно странно не придавать этому такое значение, учитывая все те мелочи, связанные с Чимином. Он мало с кем общается, ни за кем не бегает, новых знакомств не заводит. И Чонгуку это вдруг кажется удивительным, потому что за все то время, пока Пак пытался добиться его расположения, Чон вовсе отвык от реальности, в которой Чимин все еще самый популярный ученик их школы, названный холодной принцессой из-за отсутствия желания общаться с кем-либо, помимо своих друзей. Чонгуку кажется, что это два абсолютно разных Чимина. Но он понимает, что это не так. Что Чимин просто к нему относиться таким образом. Что только к нему лезет с желанием общаться. Эта мысль отдает приятным пульсом прямо в висках. Сердце вдруг пропускает удар, а на лице появляется небольшая улыбка. Чонгук прикрывает глаза и вздыхает. Все же, он не может ошибаться, когда все настолько очевидно, не так ли? — И о чем же вы переписываетесь? — переводит тему Чон, заставляя Юнги оторвать свой взгляд от телефона. Видимо, сейчас он этим и занимается. — По мелочи, — пожимает плечами Мин и возвращает внимание экрану, который засветился от пришедшего уведомления. На лице шатена тут же появляется смущенная улыбка, а щеки чуть покрываются румянцем. Чонгук поворачивается на правый бок, лицом к другу, упираясь локтем в кровать, а голову укладывая на ладонь. Он наблюдает за сменяющимися эмоциями на лице Юнги, неосознанно улыбаясь, замечая искры в родных глазах. Юнги выглядит действительно счастливым, несмотря на то, что переживания не покидают его. Чон давно не видел его таким окрыленным. Кажется, такого вовсе никогда не было. Мин раньше не ощущал к кому-то такой симпатии, чтобы расплываться лужицей от простых сообщений. Чонгук нежным взглядом рассматривает алый румянец на белоснежных щеках друга, его прищуренные улыбающиеся глаза, мягкую широкую улыбку, которую он явно еле сдерживает, и закушенную в смущении нижнюю губу. Ему идет влюбленность. Идет быть заинтересованным кем-то. И Чон очень надеется, что у него все будет хорошо. С Гансом или без. Он усмехается, вдруг осознавая, что Ганс близок с Чимином. Эти два друга нагло обворожили их с Юнги. Иначе не объяснить, почему они оба впервые ощущают подобные чувства к кому-либо. Судьба? ••• Длинные просторные коридоры после первого урока были переполнены шумными учениками, возбужденными новостью о предстоящем бале. Активисты сегодня с утра вывесили на стендах каждого этажа объявления с приглашением старших классов на мероприятие. Школьники были как никогда обрадованы возможностью совсем скоро хорошо провести время со своими друзьями и возлюбленными. На плакатах указали дату и время проведения бала, который состоится уже через неделю, а также его концепцию и обязательное правило, выделенное жирным шрифтом — прийти с парой. Толпы учеников, которые уже прочитали объявление, тут же начали суетливо обсуждать всякие мелочи, начиная от выбора наряда и заканчивая вопросом, волнующим большинство учеников — кого пригласить на бал? Казалось, многие из них придавали этому слишком большое и романтическое значение, но были и те, кто не особо парился на этот счёт и собирался пригласить простого знакомого. — Кого пригласишь, Джеки? — спрашивает Кэми, опираясь плечом о стену. Друзья стоят в самом углу коридора, в другой стороне от лестницы, ожидая, когда школьники успокоятся и разойдутся по кабинетам, чтобы спокойно пройти до своих классов. Пытаться пробиться сейчас кажется невозможным — толкучка выглядит так, будто до опасной давки остаются считанные секунды. — Тэхена, — подмигивая другу, смеется Джексон. Ким на его слова морщится и закатывает глаза. — Мечтай, — отвечает он, утыкаясь взглядом в экран своего телефона. — А ты кого? — спрашивает Бэй, ногой чуть ударяя в голень Тэхена. — Мне необязательно кого-то приглашать, чтобы прийти, — пожимает плечами Ким. — Я выступаю, так что могу и так. Джексон недовольно закатывает глаза на его слова, а Бэй понимающе мычит. Его, конечно, никто не спрашивает, и так зная, что они с Кэми пойдут вместе. Было бы глупо задавать этот вопрос, и ещё более — опасно. Девушка могла бы и задушить за такое. — А меня не хотите спросить? — возмущенно дует губы Ганс, выжидающе оглядывая друзей. На его слова ребята усмехаются, а Чимин, улыбаясь, отвечает: — Я даже понятия не имею, кто это может быть, — тянет он задумчиво, поднимая взгляд на друга. — Дашь подсказку? Ганс недовольно цокает и отворачивается от друзей, принимаясь выискивать в толпе свою белоснежку. Он решительно настроен сегодня же пригласить парня на бал. Боится, что кто-то успеет сделать это до него. Они уже пару дней хорошо общаются в директе, Юнги его не игнорирует, как было поначалу. Даже подписался в ответ. Это дает парню небольшую надежду на что-то большее. Чимин наблюдает за другом с улыбкой на лице, радуясь, что у него все налаживается. Он знает, что за последнюю неделю Гансу удалось чуть-чуть сблизиться с Юнги. Они здороваются в коридорах, Мин часто улыбается парню и отвечает ему на сообщения, хотя первое время просто ставил реакции на комплименты. Благодаря нему Ганс выглядит как никогда счастливым. И это не может не радовать не только Чимина, но и остальных ребят, которые лишь по-дружески подкалывают по уши влюбленного парня, на самом деле искренне переживая за его отношения. — Чимин! Улыбка моментально исчезает с его губ. Пак тяжело вздыхает и поворачивается к очередному незнакомому парню, вопросительно выгибая бровь. Он уже шестой за эти пятнадцать минут и Чимин прекрасно понимает, зачем он к нему подошёл. Друзья уже не обращают на него внимания, лишь усмехаясь его мучениям. Высокий рыжеволосый парень, чересчур уверенный в себе, ожидаемо приглашает его на бал, распинаясь перед ним красивыми речами и обязательно делая комплименты, что заставляет Пака закатить глаза. Чимин не любит таких парней. Слишком заносчивые и самовлюбленные. Ведут себя, как альфонсы, надеясь, что он, как миленькая омежка, потечет от уверенного в себе накачанного мачо. Чимин громко цокает, заставляя незнакомца заткнуться. Ему уже честно надоели эти парни, воспринимающие его, как маленькую куколку, которая может стать идеальным украшением для них. Да, может у него и миловидная внешность, но это не делает его бесхарактерным и сопливым мальчишкой, каким его видят подобные этому качку школьники. — Нет, — коротко отвечает он на длинное приглашение, показательно отворачиваясь от надоедливого мачо. Если бы он не был таким самоуверенным и был чуть более мил и добр, Чимин бы ответил мягче. Но, опять же, он на дух не переносит таких парней, которых за сегодня у него было немало. Рыжеволосый парень, оскорбленный таким грубым отказом, бросает на него злой взгляд и уходит, присоединяясь к своим друзьям, что ожидают его чуть в стороне. — Такими темпами ты останешься без пары на балу, — хмыкает Джексон, провожая взглядом очередного ухажера Чимина. Пак на его слова закатывает глаза и морщит нос. — Лучше одному, чем с таким, — фыркает он. — Он просто ждёт, когда его пригласит Чонгук, вот и отказывает всем, — легко пожимает плечами Тэхен, будто это самая очевидная вещь на свете. Так оно, собственно, и было. Чимин вздыхает, бросая взгляд на толпу учеников впереди, которая потихоньку начала рассасываться. Сегодня он еще не видел Чонгука. Может, это и к лучшему, потому что он чертовски зол на этого парня. Чон его, видимо, снова избегает. И теперь это его не печалит, а раздражает. Чонгук обещал поговорить. Неделю назад. Но за все это время он не то чтобы даже не попытался этого сделать, а даже не написал. Более того, когда они встречались в коридорах, что было редко, брюнет просто кивал ему в знак приветствия. Без всяких слов. Конечно, Чимина этот холод беспокоит. И одновременно бесит. Почему Чонгук делает все это? Что с ним, черт возьми, не так? Сначала безотрывно пялится на него в столовой, потом подписывается на него в инстаграм и наконец-то принимает его запрос, потом снова пялится, но уже в актовом зале, а в завершении всего спасает его от горы коробок, удерживает за поясницу и пялится на его губы. Всё это он решает закрепить извинениями за тот случай в спортзале и обещанием поговорить позже. Его все не покидают мысли, что это чертово «позже» почему-то не наступает. Чимина раздражает и то, что Чон мог с ним поговорить так много раз, но просто этого не делал. Когда Юнги уходил с репетиции, оставляя Пака одного, потому что тот хотел еще немного поработать, Чонгук встречал его на улице. Чимин постоянно видел их в окно. Не то чтобы он за ними наблюдал, но.. ладно, он это делал. И его сжирала ненавистная ревность и непонятная злость, которая преследует его уже на протяжении пяти дней. Он не может списать игнорирование парня на отсутствие времени, потому что ждать Юнги по несколько часов у него времени хватает. Чимин тяжело вздыхает, понимая что его мысли слишком эгоистичны. Он Чонгуку никто, в то время как Мин его близкий друг. Все вполне логично. Но от этого не легче. Первые два дня после случившегося Чимин наивно верил, что вот-вот они с Чонгуком встретятся и поговорят. На третий день он уже чуть обиженно наблюдал за парнем, надеясь, что он все же подойдёт. На четвертый его обида превратилась в раздражение. Он не любит людей, которые не держат свое слово. Зачем Чонгук даёт ему надежду каждый чертов раз, но в итоге поступает таким образом? Чего он добивается? Хочет окончательно разбить его? Чимин его не понимает, честно. Ещё немного и он сам подойдёт к этому парню и потребует объяснений, наплевав на все остальное. Чимин не мог сосредоточиться все это время. Прошла целая неделя с первой репетиции вместе с Юнги. Они уже полностью подготовили выступление, разработали свои образы и концепцию номера. Они встречались едва ли не каждый день после уроков или на первых трех, чтобы отточить все до идеала. Чимин танцевал в поте лица, не щадил ни единой мышцы своего тела. Юнги же играл всей душой, иногда даже излишне напрягаясь, чтобы полностью прочувствовать мелодию. Из них действительно выходил отличный дуэт. Почти все было превосходно. Почти. Танец Чимина стал механическим, словно выполненным по шаблону, без глубины и страсти. Да, каждое его движение было безупречным — ритмичное, пластичное, плавное. Он практически не допускал ошибок, выполнял всё точно в такт с музыкой Юнги. Казалось, что придраться абсолютно не к чему. Но нет. Мин был недоволен. Как и сам Пак. Они оба видели, что Чимин не передаёт смысл их выступления, он его не чувствует. В его движениях практически не было нужных эмоций, они все были будто пустые, лишенные всяких красок. Он не углублялся в композицию, не давал зрителям понять её чувства, её суть. И это кажется странным, ведь Чимин всегда, абсолютно всегда мог без труда проникнуться мелодией и передать все её эмоции движениями своего тела. Но всю эту неделю не выходило. Не получалось. Даже в первый день он танцевал лучше, чем в последние разы. И Чимин знает, почему. Его мысли попросту не позволяют ему погрузиться в атмосферу этой тяжелой композиции. Он танцует, не чувствуя музыки, потому что вовсе не думает о ней, а все рассуждает об одном волнующем его человеке, который не даёт ему возможности отвлечься от себя ни на секунду. И это раздражает. Потому что раньше Чимин благодаря танцам лишался всех ненужных мыслей и тревог. С Чонгуком это не работает. Первые дни подготовки к балу Пак был окрылен желанием пригласить Чона на бал. Он каждую секунду своего времени рассуждал над тем, как это сделает, как признаётся в своих чувствах, уже даже готовился к отказу. Сейчас же Чимин не хочет его приглашать. Возможно, он поступает, как обиженная истеричка, но его действительно ранит холод Чонгука. Если бы он был таким всегда, это бы не злило Пака, но это не так. Чонгук катает его на ебанных эмоциональных качелях, то проявляя нежность и заботу, то вновь избегая его и всеми силами показывая, как ему все равно на Чимина и его чувства. Тэхен говорит, что он накручивает себя. Что ему может казаться все совсем не так, как есть на самом деле. Что у Чонгука могут быть свои проблемы и переживания, из-за которых он не может решиться сблизиться с ним. Чимин хочет ему верить. Но поступки Чонгука все ещё не дают ему уверенности в том, что у него могут быть чувства к Паку. Казалось, что как раз таки наоборот — парня он вообще не интересует. Чимин действительно раздражен. Поэтому он, наверное, даже слишком грубо отшивает парней, приглашающих его на бал. Конечно же он хочет пойти туда с Чонгуком. Хочет пригласить его. Ни с кем, кроме него, он там не появится, это точно. Но до этого надо прижать этого чертового нерда и добиться от него объяснений. — Почему бы тебе самому его не пригласить? — спрашивает Бэй, облегченно выдыхая, заметив, как коридор потихоньку опустевает. — Он зол на него, — усмехается Тэхен, но не успевает объяснить, как их телефоны одновременно пиликают от пришедших уведомлений. — Опа, физру совместили, — присвистывает Джекс, прочитав сообщение в группе. — Поиграем в волейбол. Чимин недовольно морщится, не особо радуясь такой перспективе. Он в принципе не любит посещать физру, потому что препод у них чересчур строгий и считает, что важнее его предмета нет. Заставляет сдавать какие-то бешеные нормативы. А игре между параллелями он вообще придает какое-то ненормально большое значение, будто они на мировых соревнованиях борются за кубок, а не за то, чтобы не приседать из-за проигрыша. Пак бросает взгляд вперёд, отмечая, что школьники наконец-то разошлись. У информационного стенда осталась всего парочка человек. Этаж снова становится полупустым, лишь некоторые ученики проходят мимо. Неожиданно глаза Чимина задерживаются на чёрных кожаных диванчиках в другом конце коридора. Сердце пропускает привычный, но слегка болезненный удар. Весь воздух вокруг вдруг сгущается, лёгкие перестают дышать. Чимин закусывает губу, рассматривая расслабленную парочку. Юнги сидит на диване, оперевшись затылком о спинку, а Чонгук головой лежит на его коленях. Пальцы Мина зарываются в такие манящие пушистые кудряшки брюнета и слегка перебирают их, поглаживая. В такой простой и правильной манере, что это несомненно заставляет Пака завидовать этому парню. Мин явно делает так часто. И Чонгука это вполне устраивает. Кажется, ему это даже нравится. Глаза его расслабленно прикрыты, ладони сложены под щекой на коленях Юнги. Одет он в привычные черные вещи — толстовка и джинсы. Чимин чувствует, как его сердце ускоряет свой ритм, пока он наблюдает за идиллией этих парней. Иногда ему кажется, что он сходит с ума. Иначе он не может объяснить, почему каждый чертов раз в его голове всплывают мысли о том, что эти двое могут быть не просто друзьями. Несмотря на все аргументы против такого заявления. Всё равно его убивает дикая ревность. Хочется быть на месте Юнги, чтобы Чонгук лежал головой на его бедрах, чтобы так спокойно позволял перебирать свои мягкие волосы ему, чтобы наслаждался его прикосновениями, а не кого-либо ещё. Чимин определенно сходит с ума. Потому что он точно не имеет никакого права так сильно ревновать Чонгука к его другу. Особенно в их случае. Особенно, когда они друг другу не больше, чем просто знакомые. Если вообще не никто. Чимин вдруг начинает злиться ещё сильнее. Чонгук не выглядит как человек, который о чем-то переживает. И все также не спешит говорить с ним. Пак недовольно вздыхает и впервые по собственному желанию отворачивается от парня, кивая друзьям в сторону кабинета. Он понимает, что, возможно, не имеет права беситься из-за того, что Чонгук не собирается с ним говорить об их отношениях. Возможно, он все себе напридумывал и Чон не видит в нем больше, чем назойливого парня, от которого хочется отмахнуться, как от букашки. И Чимин бы действительно мог признать, что не смеет обижаться на Чонгука из-за этого, если бы тот так очевидно не давал ему надежду. Если бы он продолжал вести себя так же, как вёл в самом начале, отталкивал бы его и игнорировал дальше. Но он этого не делал. Поэтому Чимин считает, что имеет полное право обижаться, хоть и он начал все это. Он от Чонгука не откажется, нет. Добьется его. Просто пока он все еще обижен. И не замечает брошенный в спину взволнованный взгляд. ••• Чимин опаздывает. Звонок на урок прозвенел несколько минут назад, но он не услышал его, потому что задержался в туалете, пытаясь смыть с лица усталость. В последнее время он чувствует себя все хуже и хуже, настроение ни к черту, да и подготовка к балу давит. Он тяжело вздыхает, быстро шагая по пустым коридорам и спускаясь на цокольный этаж школы, где находятся раздевалки и спортивный зал. Здесь всегда стоит приглушенный шум из-за эха на крытом стадионе, но он едва слышен благодаря хорошей звукоизоляции. В коридоре всегда слегка прохладно, потому что нет окон и солнце не проникает на этаж. Чимин в спешке забегает в раздевалку, с порога снимая с себя черный пуловер, который тут же закидывает на скамью. Он спешит, чтобы максимально облегчить наказание за опоздание, которого, конечно же, не сможет избежать. И чем дольше он копошится, тем сложнее и изнурительнее оно будет. Открывая шкафчик, Чимин достаёт свои спортивные штаны и оверсайз футболку, скидывая их на скамейку, стягивает брюки с ног и быстро надевает форму. Он практические вылетает из помещения, быстро проходит по коридорам и вбегает в огромный спортивный зал, в котором уже стоит шум от свистка учителя и топота ног школьников, которые бегают уже, наверное, не первый и не пятый круг. Чимин замирает, замечая спину стоящего прямо перед ним Чонгука, и непонимающе хмурит брови, оглядываясь по сторонам. Видит, как преподаватель, заметив их, недовольно закатывает глаза и, указав ученикам продолжать разминку, подходит к ним. Чимин делает пару шагов ближе к Чонгуку, неосознанно стараясь найти в нем поддержку. Сам брюнет его ещё даже не замечает, стоя к нему спиной. — Который раз уже вы прилично опаздываете на мои уроки, — цокает возмущенно мужчина, разглядывая парней. Его слова заставляют Чонгука повернуть голову в сторону и удивленно вскинуть брови, увидев Чимина. Они переглядываются, сталкиваясь глазами, но Пак тут же отводит свои, возвращая внимание учителю. Он не хочет смотреть на Чонгука. — И почему-то всегда именно вы вдвоем, — укладывая руки на бока, говорит преподаватель. — Чон и Пак, я не пойму, вас жизнь ничему не учит, что ли? Чонгук снова бросает взгляд на Чимина, но тот делает вид, что не замечает этого, в упор глядя на мужчину, что заставляет Чона нахмуриться. — Что-ж, думаю, я был слишком благосклонен к вам, — кивает сам себе учитель. — Сегодня после уроков останетесь убираться в зале, — заключает он, и, заметив, что Чимин уже открывает рот, чтобы возразить, тут же поднимает ладонь вверх. — Оба. И никакие ваши дела, тренировки, репетиторы и все остальное меня не интересует. Как научитесь уважать мой предмет, так и я начну уважать ваши дела. — И уходит, не давая ученикам и слова вставить. Пак обреченно стонет, вскидывая вверх голову. Убирать помещение таких масштабов кажется просто невозможным. Ещё и с Чонгуком. Вдвоём. Наедине, черт возьми. Именно в тот день, когда Чимин его и видеть не хочет. Что же за напасть такая. Пак замечает, как Чонгук оборачивается к нему, явно собираясь что-то сказать, но успешно игнорирует его, разворачиваясь и направляясь в сторону скамеек. Раз он уже получил наказание, то не видит никакого смысла в том, чтобы заниматься сегодня. Он вдруг ощущает, как пальцы Чона почти смыкаются вокруг его кисти, но не успевают этого сделать, потому что Чимин спешно отходит от него. Сдерживая себя и свое сердце, которое, казалось, проклинает его за эти действия, потому что рвалось в эти большие руки, что хотели его схватить. Но Чимин все ещё зол и понимает, что может наговорить лишнего. Прежде всего он должен успокоиться, иначе их беседа не приведёт ни к чему хорошему. Пак просто взвалит на Чонгука все свое раздражение, все свои обиды, страхи и чувства, и это оттолкнет его своим напором. Окружённый мыслями о том, что ему надо остыть, он и не замечает, как растерянно Чонгук смотрит ему вслед, пытаясь понять, что он снова сделал не так. Как он опять обидел этого парня? ••• Просторное помещение, в котором гуляет холодный воздух, разнося запах сквозняка и резины, окутано полутьмой. Чонгук не стал включать весь основной свет, ограничиваясь лишь парочкой в одном углу зала и столько же в другом. За этот день он сильно устал, глаза были перенапряжены и требовали отдыха. Он никогда не был любителем яркого света, всегда пользовался гирляндами, небольшими лампами или торшерами. Иначе глаза быстро уставали. Чонгук аккуратно складывает большие маты друг на друга, совсем не спеша. Сегодняшний день действительно утомил его, сил на резкие и быстрые движения не осталось. Больше всего его измотали его же мысли. Мысли о Чимине. Поведение Пака заставляет его беспокоиться. Он за сегодня ни разу не взглянул на Чона, а если и да, то быстро отводил глаза, не давая насладиться полюбившимися карамельными радужками. В коридоре он будто смотрел не на него, а сквозь, в глазах его блестела непонятная обида, обжигающая Чонгуку сердце. Последнюю неделю Чимин смотрел на него не так, как раньше. Не нежно, мягко и увлеченно, а задумчиво, слегка раздраженно и уставше. Он казался Чону чересчур печальным. А то, как он очевидно проигнорировал Чонгука в зале, вовсе ввело его в ступор. Он не может ошибаться — Чимин обижен. Но на что? У Чонгука и мысли нет. Он все никак не мог понять, почему всю эту неделю чувствовал себя так странно, так непривычно и будто не на своём месте. И только сейчас до него доходит, что все это время Пака не было с ним. Если раньше он постоянно был где-то поблизости, первым заводил с Чонгуком разговор, покупал ему коктейль и навязывался ему, то в последнее время этого не было. Чимин будто исчез из его жизни, при этом оставаясь все также рядом. Он просто не отсвечивал. Специально не попадался на его глаза, как делал это когда-то. Не заводил с ним бессмысленных диалогов. Чонгук понимает, что, оказывается, привык к его вниманию. Привязался. И теперь нуждался в нем, как никогда. Но именно когда он это осознал, Чимин решил отдалиться. Чонгук обреченно стонет, случайно выпуская из рук тяжелый мат, который тут же с грохотом падает на пол. — А он-то в чем виноват? — слышится позади знакомый голос, который тут же эхом проносится по всему помещению. Чон ощущает, как сердце гулко ударяется о внутреннюю сторону грудной клетки, отдаваясь пульсом в ушах. Он оборачивается, слыша тихие шаги, и видит его. Чимин стоит перед ним, в нескольких метрах, уставший, растрепанный, с непроницаемым выражением лица. Это заставляет Чонгука мысленно завыть от отчаяния. Он и не думал, что когда-то будет мечтать о том, чтобы вернуть прежнего прилипчивого и веселого Пака. — Думал, ты не придёшь, — не отвечает он на вопрос, оглядывая парня. Он действительно уже был уверен, что Чимин кинет его одного убирать зал. Прошло уже двадцать минут с окончания последнего урока, у него и не осталось надежды увидеть блондина. — Такого плохого мнения обо мне? — как-то болезненно усмехается Чимин, поднимая с пола разбросанные желтые мячики. Видимо, последними тут занималась школьная команда по теннису и не удосужилась убрать после себя. Или же просто препод приказал им этого не делать, чтобы из вредности оставить бедным школьникам как можно больше работы. Чонгуку его тон не нравится. Какой-то он слишком печальный, разбитый, чуть раздраженный. В голове всплывают картинки с того дня в тренажерном зале, но Чон их настойчиво прогоняет, наблюдая за тем, как Чимин собирает теннисные мячики. Он замечает, что блондин в открытую избегает его взгляда, чего раньше никогда не было. Чимин ни за что не упускал возможности установить зрительный контакт, смущая этим Чонгука. Сейчас он не поднимает своих глаз выше подбородка Чона. Это неожиданно совсем ему не нравится. — Нет, — отвечает Чонгук, не двигаясь с места. Ему хочется понять, что происходит, почему Пак ведёт себя подобным образом, о чем он думает. Может, у него что-то случилось? — Я бы понял, если бы ты не пришёл. Чимин на мгновение замирает, останавливая ладонь над небольшим мячиком. Напряжение крупной давящей дрожью накапливается на его плечах, и, казалось, даже в воздухе повисает некая тяжесть. Он прикрывает глаза не секунду, выдыхает и спрашивает: — И даже не пожаловался бы? На свой страх и риск приближает их к волнующей теме, остро ощущая, как они ходят по тонкому льду, по чертовому краю, готовые обрушиться друг на друга. Он еле сдерживает себя, чтобы не посмотреть на Чонгука. Чтобы не задать ему беспокоящие его душу вопросы, чтобы не сделать хуже. — Зачем мне это делать? — не понимает Чонгук, делая шаг навстречу Чимину, все также сидящему на корточках. Пак не двигается. Ощущает, как сердце то ли молчаливо притаилось в груди, то ли с волнением стучало в висках. Он не понимает. Сжимает ладонь вокруг теннисного мячика и вздыхает. Чон наблюдает за ним. Тоже ощущает эту неприятную напряжённость. Атмосфера вокруг становится тягучей, воздух твердеет. Дышать становится сложнее, приходится делать глубокие вдохи, чтобы кислород доходил до сжавшихся лёгких. Стояло чёткое ощущение приближения чего-то. Оба чувствовали, что вот-вот что-то произойдёт, что сейчас рванет, и либо оно приведёт их к такому желанному обоими концу, либо разведет их в разные стороны, не давая и шанса на что-либо. — Потому что это то, что тебе бы стоило сделать? — невозмутимо отвечает вопросом на вопрос Чимин, перекатывая мячики по полу и складывая их в одну кучу. Делает вид, что не ощущает ничего, что ничего не происходит, что все нормально. Так, как и должно быть. Чонгук наклоняет голову чуть вбок, бросая взгляд на молочные ключицы Чимина, которые оголились из-за съехавшего с плеча чёрного пуловера с V-образным вырезом. Он пытается понять, о чем думает этот парень, но не может. Его безразличное лицо не выражает абсолютно ничего. Будто он вдруг поставил блок на всякие эмоции, не разрешая Чону их увидеть. — Я бы не стал сдавать тебя, — отрицательно качает он головой, возвращая взгляд на глаза Пака, которые все также не обращают на него никакого внимания. Он все пытается выловить его взгляд, но не получается. Блондин его настойчиво игнорирует. Чимин на его слова усмехается, задерживая руку на колене. Опускает подбородок вниз, позволяя светлой пушистой челке полностью скрыть свое лицо, и двигает головой в разные стороны. — Потому что ты весь такой правильный и идеальный? — спрашивает он, поднимаясь с корточек. Направляется в сторону спортивного инвентаря, оглушая помещение громким стуком подошвы о пол. Чонгук провожает его взглядом, пристально рассматривая стройное тело. Чимин двигается медленно, плавно и немного устало. Отчетливо виднеется его измотанность, и Чон его понимает. Сейчас и у него нет сил на резкие движения. Он на долю секунды задумывается над словами парня и усмехается, не веря своим ушам. Неужели Чимин тоже считает его типичным правильным ботаником? А казалось, что это не так. Это немного разочаровывает, заставляя впиться короткими ногтями в ладонь. — Потому что это ты, — отвечает брюнет, пожимая плечами, что заставляет Чимина замереть с сеткой для теннисных мячей в руках. Сердце его пропускает очередной болезненный удар. Дыхание становится глубже, губы сами поджимаются. Он жмурит глаза, пытаясь совладать с собой, но ничего не выходит. Слова Чонгука выводят его из равновесия. Заставляют сомневаться в своих выводах, вновь дарят надежду на взаимность, веру в большее. От этого будто бабочки внутри него сжимаются до экстремально мелких размеров, взрываясь от непонятных ощущений. Душа отчаянно стонет, требуя наконец-то разобраться в этих чувствах, перестать метаться и узнать все здесь и сейчас, чтобы прекратить эти муки. Чимин тяжело вздыхает, поворачиваясь к Чону с еле заметным блеском в глазах. — Зачем ты так говоришь? — почти шепчет он, наконец-то обращая на парня свой растерянный взгляд. Чонгук тут же сталкивается с глазами напротив, отмечая, что в них, в отличие от лица Чимина, не царит безразличие. Они полны сильных эмоций и невысказанных чувств, готовые, казалось, заискриться от жжения из-за такого количества. В них сверкает что-то такое неземное, такое загадочное, и в то же время яркое, понятное и отчетливое, что Чонгук просто не может этого игнорировать. Глаза Чимина блестят мириадами звезд даже в таком приглушенном свете. Но на этот раз не из-за радости. На этот раз совершенно не из-за неё. — Что случилось, Чимин? — делая шаг ближе к парню, спрашивает Чонгук. Он замечает, как Пак качает головой и отступает, но вдруг замирает, бегая своими невероятным глазами по лицу Чонгука. Казалось, он готов был взорваться от переполняющего его волнения. Сердце гулко стучало не в груди, а в самом горле, отдаваясь болью в голове. Его душа беспокойно металась, не готовая к тому, что должно было произойти. Чимин чувствует, как начинает закипать. Как злость окутывает его голову, подпитанная неосведомленностью Чонгука. Его снова начинает бесить то, что он задаёт такие глупые вопросы. Он раздражается за считанные секунды, сжимая руки в кулаки. Глубже дышит, стараясь сдерживать в себе переполняющие его эмоции. Кристаллики слез застывают в его глазах. — Просто скажи мне, что ты это несерьёзно, — из последних сил просит он совсем отчаянно. Чонгук медленно приближается к нему, хмуря брови. Он видит, что Чимину совсем плохо, что тот почти на грани, но пока не знает, как помочь ему. Не понимает, что сказать, чтобы самолично не толкнуть его с обрыва. — Ты злишься на меня, — утверждает он, делая короткие шаги навстречу парню. — Что я сделал не так? Почему ты игнорируешь меня? Чимин пытается, честно. Старается сдерживать себя изо всех сил. Бегая взглядом по глазам Чонгука, хочет найти в них ответы на свои вопросы, уличить его во лжи, но лишь понимает, что тот действительно ничего не замечает, не видит. Не знает, что случилось, в чем он провинился. — Что тебя не устраивает? — спрашивает он чуть громче, заставляя Чонгука нахмуриться. Ярость мгновенно застилает его разум. — Ты же раньше мечтал о том, чтобы я от тебя отвязался, а сейчас спрашиваешь, почему я тебя игнорирую?! — почти кричит он. — Ты уже определись, чего хочешь, я же не игрушка, с которой ты можешь вести себя так, как тебе угодно. Чон резко выдыхает весь воздух, тут же ощущая, как сердце падает вниз, с грохотом ударяясь о паркет прямо под ногами Чимина. Он морщится от громкого эха, которое несколько раз звонко повторяет за Чимином, не давая ему и шанса пропустить мимо ушей эти ядовитые слова. Сильнее хмурится, не понимая, почему Пак считает, что Чонгук играет с ним. Он же не давал повода для таких мыслей, так какого черта? — Что ты несёшь? — непонимающе тянет он, растерянно оглядывая разозленного парня. Чимин вдруг истерически смеется и разводит руки в стороны, громко выдыхая. — А что непонятного?! — восклицает он, заставляя Чонгука вздрогнуть. — Не делай из себя великого слепого. Ты сам все прекрасно видишь и понимаешь. Чон хмурится, качая головой в отрицании. Он не понимает. Почему Пак говорит такое? Это начинает не на шутку выводить из себя. — Какая нахрен игрушка, Чимин? О чем ты? Разве я делал что-то не то в отношении тебя? — слова сами вылетают из его рта. Он пытается разобраться в печальных глазах напротив, бегая от одного к другому, но видит в них лишь скапливающуюся соленую влагу, что застилает ему обзор, не давая проникнуть глубже. — Это же ты сам ко мне начал лезть! — вдруг на эмоциях выпаливает он, заставляя Чимина удивленно вскинуть брови. Пак не понимает, в чем провинился, что судьба решает его так жестоко наказать. Слова Чонгука словно острым ножом полосуют его душу, кромсая её на кусочки. Так вот как Чон видит их со стороны? — Лезть? Так ты это называешь? — ломающимся голосом спрашивает он, не веря в происходящее. Он делает два шага назад, медленно приближаясь к стене за своей спиной. Неосознанно пытается увеличить расстояние между ними, чтобы не быть так близко, чтобы глаза Чонгука не могли добраться до его сердца, чтобы не ранили так глубоко. — А разве я не прав? — Чонгук сам себе не верит. Но почему-то продолжает нести этот бред, не способный контролировать себя. Его вдруг мигом настигают все те противоречивые эмоции, которые вызывал у него Чимин за эти долгие недели. Они табуном мурашек проходятся по его коже, напоминая о себе, заставляя его ощущать так много лишних чувств, что хотелось просто взорваться, чтобы не терпеть этого. Чимин выглядит разбитым. Уничтоженным. Его глаза полны слез, что неконтролируемо скатываются по бархатным щекам, брови жалобно заломаны, а грудная клетка вздымается все чаще, готовая, казалось, остановиться в любую минуту, лишив Чимина кислорода. — Зачем тогда это все было? — отчаянно шепчет он, бегая блестящими карамельными глазами по напряженному лицу напротив. Ему казалось, что он ломается, он будто ощущал это наяву. То, как кости крошатся, рассыпаются на мелкие частички, тут же впиваясь в легкие, заполняя их до отказа и не давая ему дышать. Чонгук будто бы за волосы одернул его и заставил окунуться в реальность, в которой нет всего того, что он себе надумал. — Зачем ты говорил все те слова, смотрел на меня так? — продолжает он, двигаясь назад, когда Чонгук делает шаг к нему. Между ними остается все меньше и меньше расстояния. Всего какие-то жалкие сантиметры. — Почему сразу не сказал, что не хочешь всего этого? Почему сразу не отшил? Почему заставлял чувствовать себя так хорошо? Для чего? Чтобы после вновь ударить меня по лицу своим холодом? Заставлял вечно думать о себе! Мог бы просто сказать, что ненавидишь меня, и я бы ушёл! Чонгук напрягает челюсть, стараясь сдерживать себя изо всех сил. Он приближается к Чимину, вставая почти вплотную. На скулах играют желваки. Он неверяще качает головой в разные стороны, не желая принимать, что действительно слышит все это. — Я говорил, — сквозь зубы цедит он, глядя на парня снизу вверх. — Говорил, что не хочу всего этого! Просил отстать, показывал, что не нужна мне твоя дружба, что не хочу я с тобой общаться! Но ты же не слушал, черт возьми, — Чимин вздрагивает, хочет отойти, но не может. Упирается лопатками в холодную стену позади. Чонгук почти нависает над ним, не переставая говорить на повышенных тонах. — Я заставлял тебя думать о себе? — усмехается он почти истерически, раскидывая руки в стороны. — А ты? Не подумал о том, что делал ты? Или только обвинять меня можешь? — спрашивает он, а Чимин ощущает, как начинает дрожать. Чувствует себя так паршиво, так убито. Хочется исчезнуть, пропасть. Но не быть здесь. Не слышать всего этого. — Это из-за тебя я чувствовал себя хуево все эти недели! Мысли о тебе не покидали мою голову, я разрывался из-за них, не понимая, что делать, какое принять решение! Я не хотел с тобой дружить, не хотел сближаться, но ты не уважал моё мнение, а продолжал лезть! С каждым днем заставляя меня все больше привязываться к тебе, думать о тебе постоянно! Ни на секунду ты не покидал мою голову, а я метался в своих чувствах, пытаясь понять и их, и тебя, и твои мотивы. — Чимин замирает, качая головой в разные стороны. Он не хочет этого слышать, ему больно. — Я ненавижу тебя? — усмехается Чон. — Знаешь, да, ты прав, — кивает сам себе, разбито улыбаясь уголком губ. Пак закусывает щеку изнутри, теряясь между своими догадками, чувствами и разумом. — Я ненавижу тебя. Ненавижу за то, что вечно сидишь в моих мыслях. Ненавижу за то, что заставляешь скучать по тебе. Ненавижу, что в толпе ищу твой взгляд. Ненавижу, что не могу спать ночами, мучаясь мыслями о том, что все может действительно быть так, как мне кажется. Что все это не обман! Ненавижу за то, что, черт возьми, снова влип! Снова оказался там, куда обещал никогда больше не ступать! — Зачем ты все это говоришь? — громко восклицает Чимин, не выдерживая напора. Он хочет верить своим ушам, но злость затупляет все его чувства, заставляя думать, что его вновь пытаются одурачить. Вновь сделать больно. — Серьезно, Чон? — отчаянно бегая глазами по лицу напротив, ядовито плюет он. Сердце будто сжимается в плотный болезненный клубок, будто давит на лёгкие, не давая Чимину нормально дышать. Они оба не слышат друг друга, не хотят верить словам. Высказывают все накипевшее, не задумываясь ни над своими словами, ни над словами друг друга. — Зачем ты играешь с моими чувствами? — жалобно ломая брови домиком, спрашивает Чимин, но не дает парню ответить. — Зачем говоришь все эти слова? Ты сам себе противоречишь! Ты же все прекрасно знаешь и видишь, так для чего ты все это делаешь? Даришь надежду, заставляешь верить в хорошее, а потом снова окунаешь головой в реальность, окутывая меня своим безразличием? Ты думаешь, я железный? Что у меня нет чувств? — неконтролируемые слезы тут же стекают по покрасневшим от злости щекам. Он не хочет всего этого говорить, он бы и не сказал таких слов, будь они в другое время и в других обстоятельствах. Он знал, что сегодня им нельзя оставаться наедине, нельзя разговаривать. Но все, как обычно, идёт через задницу и выходит как нельзя ужасно. — Я тоже человек, ладно? И ты не можешь просто так кормить меня пустыми обещаниями! Своими красивыми словами и этими долгими взглядами! — восклицает он, заставляя Чонгука вздрогнуть от отчаяния в голосе. Он будто не замечает никого и ничего вокруг, смотрит в пустоту и просто хочет выговориться, опустошить переполненную эмоциями душу. — И может, тебе кажется забавным, что я так бегаю за тобой, прогибаясь под тебя и стараясь сделать все, чтобы ты обратил на меня внимание, но нет, это ни черта не забавно! Мне было весело сначала, было интересно, воодушевляюще, но когда ты начал так подло поступать, все приятные чувства улетучились! Сначала я думал, что, возможно, все мои старания не были напрасны и мои чувства стали взаимны, но ты ткнул меня носом в моё же дерьмо, показав, что зря я себе все это придумываю, что все это бред и ты нен… — Замолчи! — не выдерживает Чонгук, резко хватая Чимина за запястье, заставив того сжаться от безысходности. Пак от этого неожиданно вздрагивает и поднимает поплывший взгляд на брюнета, в глазах которого, кажется, блестят слезы. — Ты перегибаешь, черт возьми! — громче говорит он, сглатывая вязкую слюну и вглядываясь в растерянные глаза напротив, что были полны солёных капель, несмотря на то, как долго он уже плачет. Они все также стекают по мягким щекам, некоторые засыхают, стягивая кожу. — Ничего из того, что ты себе придумал, не было, окей? Ты вообще слушал меня? — уже тише добавляет Чонгук, замечая, как Пак закрывает рот, внимательно вглядываясь в его глаза. — Про обещание… Я собирался с тобой поговорить, я не забыл об этом! Просто.. — он обреченно стонет, запрокидывая голову назад. Ощущает себя так паршиво. Никогда ещё он не чувствовал себя таким ужасным человеком. Заставил бедного парнишку так сильно переживать, накручивая себя, потому что не мог определиться со своими чувствами и держал его в неопределённости. Слезы Чимина и вовсе заставляли чувствовать себя хуже некуда. Блондин выглядит таким растерянным, таким разбитым и потерянным, что это убивает его. — Я не мог этого принять, понимаешь? Понять. Я сам себя понять не могу! — повышает тон с отчаянием в голосе. — Я собирался с тобой поговорить, но все мучался с мыслями о том, что мне тебе сказать, как все преподнести? А может, все вообще не так, как видится мне, может я придумываю и ничего из того, что кажется мне, не существует на самом деле. Я ненавидел себя за любые мысли о тебе, потому что боялся привязаться! Честно, какой бы идиот поверил, что самого Пак Чимина может заинтересовать кто-то по типу меня? — усмехается он, заставляя Чимина нахмурить брови, но не давая ему и слова вставить. — Признаюсь, я не хотел влюбляться в тебя, не хотел встречаться с тобой, потому что знал, что такие отношения никогда не заканчиваются ничем хорошим! Я слишком скучный для тебя, понимаешь? Мы просто не.. Чимин не даёт ему договорить, закрывая его рот ладонью, чтобы остановить этот хаотичный бессвязный поток слов, и глядя в горящие глаза напротив своими недовольными. — Может, ты позволишь мне самому решать, скучный ты для меня или нет? — возмущенно спрашивает он. Происходящее кажется ему чертовым сном, он не верит, что все это случается наяву. Слова Чонгука бурей проходятся между его органов, заставляя все нутро трепетать. Стресс выжал из него все соки, сил не осталось никаких, в голове звенящая тишина, что неприятно давит на виски, заставляя морщиться от боли. Зато в его сердце будто вдыхают новую жизнь и оно начинает бешено колотиться в грудной клетке, напоминая о том, что все ещё живо и все также отзывается гулким биением на одного только Чонгука. Брюнет выдыхает весь воздух из лёгких, ощутив резкое прикосновение мягкой ладони к своим губам. Он внимательно вглядывается в карамельные глаза напротив, в которых видит столько всего одновременно: там и сильная усталость, и тихая радость, и трепетная влюбленность, и привычная нежность. Даже страсть. Кажется, он никогда не видел, чтобы глаза Чимина сияли ярче, чем сейчас. Несмотря на то, что произошло минутами ранее, именно в этот момент Пак казался ему самым волшебным и нереальным. Воздух смягчается, атмосфера становится легче, интимнее. Они смотрят в глаза друг друга, не веря в то, что действительно только что готовы были растерзать свои сердца, оставляя раны на душе своими острыми словами. Поплывшие карамельные глаза сталкиваются с такими же, чуть более темными, вглядываясь и растворяясь. Чимин ощущает, как сердце успокаивается, привычные бабочки щекочут ребра. Голова все также гудит от количества пролитых слез. На пару секунд воцаряется тишина, нарушаемая лишь глубокими вздохами двух раздавленных своими же чувствами парней. У обоих мысли хаотичным потоком накрывают голову, не давая возможности ухватиться хоть за одну. Осознание накрывает почти одновременно. — И что же ты тогда решишь? — шепотом спрашивает Чон, волнительно закусывая нижнюю губу. Чимин хитро щурится, глядя на парня снизу вверх. Приподнимается на носочках, бросая быстрый взгляд на манящие губы, что находятся в такой опасной близости к нему, и возвращает его большим глазам напротив. Чонгук сейчас смотрит на него такими выпученными глазами, что это слегка веселит Чимина. Удивительно, всего пару минут назад он задыхался от отчаяния, а сейчас улыбается счастливо. — Что ты чувствуешь ко мне, Чонгук? — серьёзно спрашивает он, вглядываясь в тёмные глаза напротив, из которых все ещё текут крупные соленые капли. — Это неправильно, — качает головой Чон, вздыхая. Чимин ощущает, как его сердце замирает. — Мы не знаем друг друга толком, я не могу быть в тебя влюблен! Я.. и ты. Ты тоже меня не знаешь. Мы никогда не общались нормально, так почему же я чувствую, что сердце готово вырваться из груди каждый раз, когда вижу тебя? Этого быть не должно, мы почти незнакомцы и.. — не успевает договорить, ощущая жадное прикосновение к губам. Его наглым образом затыкают. Чимин, выше приподнявшись на носочках, приникает к его губам, не желая больше слышать этот бессвязный бред. Ему все равно. Всё равно, насколько хорошо или плохо они знают друг друга. Времени полно, чтобы стать ближе, так что это не повод, чтобы отказывать себе в своих желаниях. Если они оба влюблены, то кто посмеет сказать, что он не прав? Чонгук мычит в мягкие пухлые губы, вздрагивая. Он не ожидал. Это действительно вводит его в ступор, он стоит, не зная, что делать, пока его щеки касается нежная ладонь, поглаживая и стирая свежие слезы. Он выдыхает прямо в рот Чимина и прикрывает глаза, ощущая, как сердце ускоряет свой ритм. Голова будто пульсирует, руки чуть дрожат. Когда он ощущает, что Пак собирается отстраниться, так и не получив ответ, тут же укладывает одну руку на талию парня, притягивая к себе и впечатывая в свой торс, что вызывает у Чимина тихий стон. Вторую ладонь он кладет прямо на острые лопатки, чуть поглаживая. И перенимает у Пака инициативу, жадно засасывая мягкие пухлые половинки. Сладкие. Лучше, чем он себе представлял. В миллионы раз прекраснее его воображения. Огромное помещение наполняется влажными звуками такого отчаянного мокрого поцелуя. Громкие вздохи и приглушенные стоны. Они не щадят друг друга, кусая губы, толкаясь языками. Вымещают всю ту ненавистную злость, все те яркие эмоции и противоречивые чувства, что вызывали друг у друга на протяжение долгого времени. Терзают друг друга, лишая земли под ногами, не оставляя шанса сделать полноценный вдох, чтобы не остаться без кислорода. Чимин почти закатывает глаза от наслаждения, когда чувствует, как рука Чонгука проникает под его пуловер и начинает ласкать кожу поясницы, что тут же покрывается мурашками. Он выше приподнимается на носочках, сцепляя ладони вокруг мощной шеи брюнета. Пальцами зарывается в длинные вьющиеся волосы и протяжно мычит в мягкие влажные губы от облегчения. Наконец-то. Он коснулся этих прядей, дотронулся до этих кудряшек. Они дразнили его так долго, так мучительно, что он не верит, что действительно дорвался до них. Перебирает пушистые волосы, тянет их, заставляя Чонгука недовольно мычать в свои губы. Эти кудряшки такие же мягкие, как он себе представлял. Кажется, что он подушечками пальцев проходится по дорогому шелку, такие они нежные и напитанные. Чонгук не может успокоиться. Он шарит руками по разгоряченному телу, лаская бархатную кожу, такую нежную и приятную, что вовсе не хочется от неё отрываться. Стоны Чимина, что вырываются из этих пухлых невероятных губ, звоном оседают в его ушах, даруя неимоверное наслаждение. Он не верит в то, что чувствует, не верит, что сжимает в руках такого желанного парнишку, не верит, что Пак Чимин целуется сейчас с ним. Что он тоже влюблен в него. Что между ними все взаимно. Блондин кусает Чона за нижнюю губу, заставляя его рыкнуть. Чонгук тут же толкает Пака к стене, припечатывая его лопатками к холодной поверхности, предварительно подложив ладонь под затылок, чтобы тот не ударился. Ощущает между пальцев мягкость светлых волос и чуть сжимает их, заставляя Чимина недовольно промычать и наконец-то отстраниться. Оба тяжело дышат, не отрывая своих глаз друг от друга. Чонгуку кажется, что он никогда в жизни не видел человека красивее, чем Чимин сейчас. С этими распухшими полными губами, покрытыми их общей слюной, что сейчас так призывно приоткрыты; с растрепанными блондинистыми волосами, которые лезут ему в глаза, падая на лоб; с порозовевшими мягкими щеками, на которых засыхают длинные дорожки недавних слез; с красными блестящими глазами, в которых переливаются нежность, страсть и желание; со слипшимися от влаги густыми ресницами, которые так невинно хлопают прямо перед ним. Пак выглядит, как спустившийся с небес ангел. Так нереально и волшебно, что Чон не верит своим глазам. Правда ли он видит его прямо сейчас или это галлюцинации? Чимин не может поверить своим глазам тоже. Видит, как Чонгук его жадно рассматривает, ощущает, как его большая ладонь нежно поглаживает по затылку, как вторая все также лежит на обнаженной коже поясницы, но не верит. Неужели это действительно происходит наяву или ему снится такой превосходный и реалистичный сон? Если это так, то он предпочитает не просыпаться больше никогда. Глаза Чонгука сияют. И Чимин, кажется, снова влюбляется в них. Из раза в раз, вновь и вновь. Казалось, он никогда не перестанет восхищаться этими глазами. Они такие удивительные. Такие большие и глубокие, особенно именно в этот момент, в эту секунду, что Пак уверен — никогда он не сможет их забыть. Даже пытаться не станет. Не видит смысла. Ничего не выйдет. Глаза Чонгука сейчас действительно как никогда огромные. И Чимин просто не может сдержаться: — Такой пучеглазик.., — выпаливает он мягко, совсем не подумав. Но не жалеет, замечая, как брови Чонгука удивленно приподнимаются, а на щеках появляется очаровательный румянец. Свет в спортивном зале все такой же приглушенный, но это не мешает им жадно смотреть друг на друга, будто пытаясь запомнить каждую деталь. Будто боясь, что они испарятся. Что все это прекратится. — Чимин, — возмущается Чон смущенно, падая головой на плечо Пака. Блондин тихо смеется, опуская руки и укладывая их на широкую спину. Мягко поглаживает сквозь ткань толстовки, улыбаясь так ярко, как, казалось, не улыбался никогда раньше. В этот момент он ощущает себя таким окрыленным, таким влюбленным и счастливым, что даже не верится, будто все это — реальность. Но так оно и есть. Он в действительности стоит в объятиях Чонгука, который не перестаёт нежно перебирать прядки его волос на затылке и лбом упирается ему в оголенные ключицы. — Пойдёшь со мной на бал? — шепотом спрашивает он, заставляя Чона вздрогнуть в кольце своих рук. Он тут же поднимает голову и вглядывается в карамельные глаза напротив, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Но Чимин молчит. А его взгляд говорит за него. Он чуть волнуется, ожидая ответа. Чонгук улыбается. Надо же. Все действительно было так просто. Юнги был изначально прав, а Чон просто глупец. Если бы поверил сразу, если бы не подозревал ни в чем, если бы позволил себе принять, позволил отпустить, то, возможно, все было бы иначе. Проще. Но, быть может, так оно и должно было случиться, чтобы они оба поняли, насколько сильно помешались друг на друге. Чонгук опускает обе руки на поясницу Чимина, двигая его к себе вплотную, что заставляет Пака дрожаще выдохнуть. Наклоняется ближе к красивому лицу и выдыхает в самые губы: — Я чертовски сильно влюблен в тебя, Пак Чимин. — И целует, не давая ответить. На этот раз не жадно, не отчаянно, а нежно, чуть настойчиво, но все также мягко. Аккуратно посасывает мягкие половинки, заставляя Чимина трепетать, и опускает ладони ниже, укладывая их на ягодицы. Пак резко выдыхает весь воздух из лёгких прямо в губы Чонгука, случайно приоткрывая свои, куда тут же проникает проворный язык Чона. Чимин весь дрожит, ощущая горячие ладони на своей попе и влажный язык в своём рту. Слова Чонгука отзываются в нем табуном мурашек, что пробегаются по всему телу. Сердце заводится в новом, ранее не известном ему ритме, оглушая Пака, отдаваясь пульсом в его висках. Бабочки с удивительным рвением взлетают прямо в его животе, порхая между собой, щекочут своими крыльями его ребра, заставляя ощущать свое приятное тепло. Он и мечтать о таком не мог. О том, что так скоро услышит эти слова, что это все произойдет в реальности, а не в чертовом сне. Чон отрывается от манящих губ, замечая, как брови Чимина недовольно сводятся на переносице. Его голова следует за Чонгуком, не желая прерывать такой необходимый контакт, из-за чего парню приходится снова привстать на носочки. Но Чонгук не даёт вновь себя поцеловать. — И поэтому я даже думать не хочу о том, что ты можешь пойти на этот бал с кем-то, кроме меня, — продолжает он, заставляя Чимина волнительно закусить губу. — Ревнуешь? — шепчет Пак, поглаживая пальцами широкие плечи. — Ревную, — кивает Чонгук, вдруг сжимая свои ладони на упругих ягодицах. Чимин готов поклясться, что именно в этот момент, в эту минуту и в эту секунду его сердце замерло. — Я тоже, — отвечает он, укладывая ладонь на мягкую щеку и приближая чужое лицо к своему. — Тоже влюблен в тебя по уши, Чон Чонгук. Брюнет улыбается, не замечая, как по щеке скатывается слеза, и тут же сжимает Пака в своих объятиях, заставляя его пискнуть от неожиданности. Зарывается носом в мягкие блондинистые волосы, вдыхает с них уже такой родной малиновый аромат, и чувствует, как по венам растекается удовлетворение. Чимин, отмерев, укладывает голову на крепкую грудь, макушкой упираясь в острый подбородок, и тоже облегченно выдыхает, теснее прижимаясь к телу Чонгука. Зал был все таким же огромным и таким же тёмным, в нем все также гулял холодный воздух, а эхо периодически раздражало слух. Но это было неважно. Вселенная Пак Чимина и Чон Чонгука в те минуты была сосредоточена лишь вокруг них и им в ней было как никогда тепло.