Всё придёт со временем

      Всё-таки, Влад был трогательным. Эмпатом, чувствующим твоё настроение с необычайной точностью.       Хоть он иногда придурок до кончиков пальцев, ебучий энергосос, но Володя бы сказал, что это "звание" не мешает ему быть очень проницательным, отличным собеседником, который очень внимательно выслушает и поймёт. По плечу похлопает и скажет утешающие слова, что каждый ожидал и услышать, будто это мёд им на уши, а в придачу — и на душу.       Так о нём отзывались друзья, знакомые, родители и брат. Вова без задней мысли верил, хоть все эти слова правдой не считал. Конечно, лично для себя, ведь кто он такой, чтобы каждому встречному своё мнение навязывать?       Но, вновь чувствуя на себе неожиданный взгляд, который так и жаждал прожечь Приколова насквозь, он сразу думал, что обладателем этого взгляда является сам Калюка, и беспременно оказывался прав. Ведь кто, если не уже-вставший-поперёк-горла-Влад будет так смотреть, с особым интересом и так жаждущий своего?       Но всё было не так просто, как ошибочно считал брюнет. Если хочет увидеть, дотронуться собственными костлявыми пальцами до открытой для него персонально души Володи — пусть первым делом обнажит свою.       Казалось бы, как же это просто, но в самом-то деле совсем наоборот. Да, Влад пытается, старается, из кожи вон лезет, что есть мочи. Но по меркам Вовы — это ещё не половина.       Всё это выглядит так, будто влюблённая восьмиклассница добивается симпатичного старшеклассника, за которым и так бегает добрая половина школы. Либо парень, что влюбился по уши, теперь пытается стать "тем самым" для недоступной девушки.       Думая об этом, Вова периодически хихикает от собственных и совсем глупых мыслей. Влад точно бы был сбит с толку, если бы Володя рассказал ему.       Но под ложечкой резко засасывает, на периферии сознания слышится женский, искривлённый голос. Мурашки табуном пробегают по оголённым участкам кожи. Тон неизвестный, странный до жути, от чего Приколов мигом просыпается.       — Вова, вставай же, ну!       А, это просто Лиза. Воображение снова и снова играет с очкастым злую шутку, пугая до чёртиков.       Голова с глухим звуком падает на подушку, а глаза непроизвольно закрываются. Веки вновь разлепляются лишь тогда, когда их обладатель чувствует чей-то чересчур пожирающий взгляд. Неужто Влад?       — Вообще уже?       Казалось, Лиза сегодня не в духе, а похуистическое настроение Вовы сейчас её вот-вот добьёт.       — Нет! Вставай живее, тебя опять все потеряли.       Девушка ещё стоит пару минут, чтоб проследить за тем, что парень встал. Когда настаёт очередь одеваться, она быстренько выбегает из вожатской, приличия ради. Процесс для Вовы не занимает слишком много времени, минуты три от силы, но Лизавета была уже на низком старте, чтоб открыть дверь нараспашку, и парень был поживее, хоть он и так собирался чуть ли не впопыхах.       Дверь в комнату закрывается, а помятый Вовка успел захватить телефон, который совсем скоро разрядится. Теперь друзья держали путь в ванную, дабы "привести Володю в порядок и он не распугал всех детей к чертям" — цитированная фраза Лизы. Странные у неё выражения для девушки.       Водные процедуры тоже не занимают много времени, поэтому далее вожатые держат курс на улицу. Там, к слову, было до жути жарко, а солнце так и било в глаза, пока кепка еле-еле спасала от палящей жары. Лиза пытается прикрываться ладошкой, пока Володя хихикает с того, что ей мало это помогает, хоть его самого кепка прикрывала от солнца не ахти.       Остальные вожатые просят детей заниматься своими делами, хотя бы уйдя в тенёк, дабы никто не получил солнечный удар и чего похуже. Иначе всем поголовно поотрезают бошки. Но никто не слушает, ведь каждый занят своим делом.       Идя, некоторое время парочка болтает, обсуждая собственные планы. Неудивительно, что планов как таковых у Приколова и не было, как говорится: как карта ляжет - пока у девушки был распорядок на каждый день до конца лета. Русому остаётся только внимательно слушать.       Уже подойдя к главному корпусу, те расходятся. Лиза — к своему отряду, Вова — к своему. Был час, когда дети могли заниматься чем хотели, для этого им предоставили много крутых штучек. В самом корпусе можно было поиграть в настольные игры, посмотреть что-нибудь из мультиков, а на улице были цветные мелки.       Все резвились, играли в дворовые игры и рисовали почеркушки на асфальте. Кто-то чиркал классики, кто-то признавался в любви вожатым размашистыми сердцами, а в середине имя и отчество. Было забавно лицезреть надпись, написанную корявым детским почерком: «Владислав Станиславович, я вас люблю!». Повезло, гаду.       Либо не повезло. Володя громко хихикал от того, когда представил грустнейшего Влада, сидящего за решёткой по соответствующей статье.       — Поделом ему, — буркнул очкастый, продолжая рассматривать остальные незамысловатые детские рисунки.       Кривоватые цветочки, сердечки и звёздочки расплывались чуть ли не по всей территории лагеря, что на секунду заставило ностальгию нахлынуть на Иванова. Захотелось оказаться на месте всех этих детишек, не имея забот, а единственным делом было веселиться да поедать вредную — по словам взрослых — еду.       Было грустно осознавать, что, будучи шестнадцатилетним, на плечи Вовы взвалилось хуеву кучу обязанностей, к которым он был крайне не готов, но кому вообще было дело до бедного подростка, ещё не подготовленного к взрослой жизни?       Лишь это место кое-как спасало, но этот щучий хер — то бишь Влад — постоянно мешал отдаться моменту и не чувствовать проблем хоть на жалкие три месяца, а потом вновь вернуться в жалкую и гадкую рутину. Коли по началу парню и казалось, что во время пребывания в лагере его жизнь никак не изменится, но спустя полтора месяца его взгляды не так кардинально, но изменились.       Прежде надоедливые спиногрызы теперь кажутся весёлыми детишками, которым только игры и подавай; их скромная компашка вожатых больше не кажется чересчур громкой, а уютной и по-своему «семейной»; вставать почти в девять утра больше не тяжело, а даже весело, особенно получать вновь и вновь по шапке за просыпания.       В какой-то мере он был единожды за последнее время благодарен своим родителям, решившим сплавить сына в лагерь, что в первый день казался нудным и дискомфортным местом, давящим на все чувствительные точки разом.       Приспособившись к новому быту, даже как-то легче жить стало: никто не докучал со всякой хернёй. Если, конечно, не учитывать одного индивида. Но так даже лучше было, что ли? Было не так скучно и дни не казались столь мрачными, хоть иногда — то есть, частенько — по хребту вломить брюнету хотелось. Но так даже веселее.       Вдруг бесконечный поток мыслей русого прерывает не пойми откуда взявшийся ребёнок, судя по всему из его же отряда.       — Владимир Юрьевич... — тот слегка тянет за футболку, — Можете сыграть с нами? Нам для игры одного человека не хватает!       Слова мальчишки заставляют Володю чуть замешкаться, даже не зная, что ответить, но спустя пару секунд юноша быстро роняет «да, хорошо». Он не уточнил даже что за игра, быстро увязываясь за мальчиком, тянущим его к группе остальных детишек.       Они стали в разы веселее, когда увидели, что их товарищ привёл ещё одного человека для их игры.       После начала игры ребятня объяснил вожатому игру и правила. Честно, Володя практически ни в чём не разобрался, но решил, что поймёт по ходу. Игра показалось ему увлекательной, что ли.       В памяти очень хорошо отпечатались моменты, как резво и быстро прыгал-бегал Вова, погружаясь в игру с головой, ведь теперь тот тяжело дышал, пытаясь уравнять дыхание после своих редких активностей.       Время пролетело быстро, но было весело в окружении весёлых детишек, которые показались Володе очень добрыми и вежливыми. Время подошло к двум часам дня, а это значит, что пора расходиться по корпусам — должен быть сон-час.       Довольно быстро найдя Сашу и Антона, вместе с отрядом те пошли в свой корпус. Дети — отсыпаться, а вожатые — отдыхать и готовиться к вечеру.       Чуть отставая от парней, к Володе вновь подбегает Лиза. Всё-таки, ненадолго они расставались.       — Я смотрю, ты хорошо ладишь с детьми? — с усмешкой в тоне говорит девушка, похлопывая друга по плечу.       — Знаешь, они не настолько наглые, как я представлял, — с искренней радостью проговорил Володя, — я думал, скучать буду и сдыхать от солнца.       — Ну хорошо, хорошо. Наконец-то отрядом занялся, в кои-то веки!       — Молчи, дура.       Оба звонко засмеялась, пихая друг друга в бока, чуть ли не валясь на асфальт.       — Всё, кончай! Я пошла, через минут двадцать к вам подойду.       — Зачем? — отдышавшись, спрашивает Вова.       — Что, время с подругой провести не хочешь?       — Хочу...       — Ну вот и всё.       Девушка уходит в противоположную сторону — к собственному отряду, начиная болтать с кем-то из детей. Это выглядело в какой-то степени мило, как она ладила и умела работать с ребятнёй.       Но долго Володя в одиночестве не пробыл — его вновь дёргают за край футболки.       — Владимир Юрьевич, — это оказалась девочка, игравшая с ним ранее. Для Вовы она показалась весьма милой и доброжелательной, но сейчас она выглядела... обеспокоенной, — а Вы хорошо себя чувствуете?       Вова, поначалу, опешил от вопроса ребёнка.       — Конечно! Что за вопросы? — он старался выглядеть невозмутимо. — А у тебя самой как дела? Не устала, пока играли? У нас как раз сон-час, отдохнёшь.       — Очень! С меня уже десятый пот сходит, представляете?       — С меня тоже, эм... — Иванов запинается, хотя обратиться к девочке по имени, но тот благополучно его забыл.       — Алиса.       — Да, Алиса.       — Владимир Юрьевич, Вы очень забывчивый, Вы же вожатый! — в тоне Алисы звучало недоумение.       — Такое бывает, мы же все люди...       Девочка лишь похихикала, больше ничего не говоря, даже забывая, зачем подходила.

***

      После того как отряд отправился на дневной сон, прошло от силы полчаса. Тут и подоспела Лиза, устраиваясь вместе с Володей в конце корпуса, дабы никого ненароком не разбудить, ведь Саша тоже решил покемарить наравне с детьми, оставляя Антона заниматься вожатскими делами.       Подруга что-то оживлённо рассказывает под ухо, и как бы Вова не старался — всё равно отвлекался и слова девушки проходили мимо него. Взгляд всё время падал на букет цветов, стоящий на подоконнике, аккуратно посаженный в кружку с водой. Приколов даже не ожидал, что сохранит его, хоть и думал, что выкинет по дороге к лагерю где-то под куст.       Влад, если бы увидел, описался от счастья.       — Ало, — очкастый чувствует пинок под бок, тут же пугаясь и недоумевая, — ты меня слушаешь вообще?       — Что?       — Херовый из тебя собеседник, Вов.       — Я задумался просто...       — Постоянно-то ты думаешь! — та вскидывает руками. Лиза выглядит так, словно вот-вот сорвётся. — Мозги ещё в кисель не сварились?       — Что ты докопалась... — Володя звучит обиженно, устремляя свой взгляд обратно к цветам. Лиза, не думая, делает то же самое. Теперь на её лице красовалась самодовольная ухмылка.       Отталкиваясь от стены, девушка вальяжным шагом подходит к окну. Беря в руки импровизированную вазу с цветами, смотрит на стушевавшегося Вову.       — То есть, Владовы цветочки тебе покоя не дают? — подруга улыбается ещё шире, обнажая все свои тридцать два.       — Ну... Да, — парень старается выглядеть невозмутимо, словно Влад не занимает все его мысли, — ну, бесит он меня, блять! — Лиза сразу хмурится, дабы Володя придержал всю свою брань при себе. — Блин... Вот. Я правда не понимаю, чего он хочет от меня.       — А я, кажется, знаю...       — Что?       Лиза молчит, оставляет цветы на том же подоконнике, возвращаясь к другу. Укладывая татуированную ладонь на плечо Вовы, которое чуть вздрагивает, Лизавета лыбится кошачьей улыбкой.       — Думаю, ты сам все поймёшь. Нужно время.       — Прекращай загадками говорить, дура.       Лиза цокает, отходя в сторону.       — Давай лучше о чём-нибудь более насущном поговорим, — она отводит взгляд в окно: стало совсем пасмурно, по сравнению с погодой часами ранее, — ты же помнишь, что завтра уже эта смена уезжает и до конца лета совсем ничего? Готовиться надо.       — Ой... — услышав слова подруги, Иванов совсем тускнеет. Было слишком грустно от осознания того, что придётся вернуться домой — к родителям, которых не хочется видеть от слова совсем. Вновь утро будет начинаться не от недовольных бурчаний вожатых и бодрой музыки, а от злых криков матери; вечера будут проходить не в актовом зале для каких-нибудь мероприятий или дискотек, а запертыми в комнате, дабы родители не тревожили всякой ерундой. — Я только сегодня успел с детьми сдружиться. Они, оказывается, такие добрые, не как я себе представлял, прикинь? Впервые себя настоящим почувствовал.       — Прикидываю. Не расстраивайся ты так, приедет новая смена, и там будут ребята постарше. Потусить вместе можно будет, — она звучала весело и бодро, но для Приколова это не было чем-то столь грандиозным, особенно от осознания того, что подростки примерно его возраста: жестокие и озабоченные.       — Ага, — настроение его опять сменяется на более тусклое, как и погода за окном.       Лизе остаётся грустно вздыхать. Смотреть на Володю, которому и так тяжело контактировать с людьми — невозможно. Но это, считай, практически не изменить, от чего на душе кошки не скребутся, а уже дерут стенки груди. Единственное, что может сделать Лиза — крепко обнять Вову.       Приколов в свою очередь не ожидает внезапной тактильности, лишь спустя пару секунд обнимая крепко в ответ. Приятно чувствовать цветочный аромат, исходящий от девушки, а на теле хрупкие ручонки Лизы.       Но Лиза хрупкой совсем не была, наоборот — очень сильная и ответственная, вместе с Ксюшей. Обе всегда помогут в трудную минуту, несмотря ни на что, так ещё и сделают намного больше, чем требуется. Вова завидовал белой завистью, что те приносят большую пользу, в отличие от него самого.       Казалось, русый был уже совсем на грани отчаяния. Уткнулся носом между плечом и шеей девушки, не желая прерывать момент и остаться так как можно дольше: в своём маленьком мирке, без лишних забот, проблем и мыслей, терзающих сердце.       Лёгкие похлопывания и поглаживания по спине работают на Иванова в хорошую сторону — тот больше не в напряге, а все мысли отошли на задний план, не забивая сильно голову.

***

      Кто ж знал, что Вову заставят вместе с Владом убираться в столовой. Видите ли, у всех свои дела и никто не сможет заменить.       Хорошо, что простое протирание столов и уборка всей посуды не составит большого труда и не займёт столь много времени.       Взвалив все тяжёлые обязанности на Влада, Вова старался как можно быстрее убраться и покончить с этим, но постоянные комментарии Калюка слишком мешали.       — Ты про салфетки забыл, — Влад указывает на салфетки за самым дальним столиком, которые не заметил Иванов. Сам брюнет должен помыть полы и помочь отнести Володе посуду на кухню, но, видимо, работа в тишине старшего не устраивала, — и ещё не забудь стулья задвинуть.       — Ты умный самый, иди сам и задвинь! — вскрикивает русый, зло кинув тряпку на стол и чуть не расплёскивая грязную воду. — У тебя свои дела есть, прекрати уже под руку бухтеть, блять.       — Ну, Вовка, — вид Влада сразу становится невинным, а сам он строит из себя белого пушистого зайчонка, — я же тебе помочь хочу.       — Себе помоги.       Больше Влад нежеланную критику вслух не оглашал, а значит, он даст Приколову спокойно закончить дела, а там он может и сходит развеяться, погуляет по вечернему лагерю и даже, может, зайдёт к Дане — он сейчас в актовом зале с Денисом, так как у отрядов по времени что-то типа дискотеки.       Невольно хихикнув от собственных мыслей, младший наспех протирает все столы, благополучно забыв про те несчастные салфетки. По только что помытому полу передвигаться в разы быстрее, за что Володя в мыслях Влада похвалил.       Оставляя ведёрко где-то в углу, русый без задней мысли бросает туда тряпку, чуть расплёскивая мутную воду. Он этого не замечает, беря в руки стопку с тарелками. Перед глазами была только цель, без пути — дверь кухни. Даже не смотря под ноги, Вова припеваючи шагает, пока не слышится треск осколков.       Тарелки падают и разбиваются, заставляя Влада подорваться с места. Ноги Иванова мараются в собственной крови по вине разбитого стекла. Младший в ступоре, пока Калюка пытается отвести его в сторону, дабы ещё где-нибудь не поранился.       Метлу с ковшиком не доставляет много времени найти, поэтому, как только Влад прибрал осколки — быть честным, до ужаса плохо и не до конца — сразу подбежал к бедному Вове, который совсем перепугался.       Рядом стоящие салфетки сыграли на руку: благодаря им брюнет смог с лёгкостью убрать все вонзившиеся осколки в кожу и вытереть кровь.       Попросив Вову немного подождать, Влад бежит вниз, в медпункт за перекисью и ватными дисками, ведь одними бумажками-салфетками не обойтись.       А Володя подождёт, даже рыпаться не станет, ведь продолжать существовать с ноющими до жути ногами от порезов стекла не очень удовлетворительно.       Влад не заставляет себя долго ждать, спустя минуты две - от силы - заявляется обратно в столовую, выглядя смешно из-за своего страха за Вовкину сохранность.       Вова даже не предполагал, что кто-то когда-нибудь будет стоять перед ним на коленях и бережно обрабатывать от мелких ранок его икры на ногах, приговаривая утешающие слова. Которые, кстати, благополучно пропускает мимо ушей младший, явно увлеченный видом такого Влада — до одури похожий на собачку, который в любую минуту готов сорваться с цепи. На помощь, конечно же.       — Ну чего ж ты так поторопился... — чуть ли не шёпотом приговаривает, заставляя Вову отвести взгляд. — Впредь, будь аккуратнее. Вдруг никого рядом не будет?       — Да-да, ну и славно...       — Что?       — Ничего, — пускает высокомерный смешок, даже когда Калюка давно не сидит у него в ногах. Ну можно же хоть иногда себе позволить побыть с самооценкой выше потолка, верно? Владу остаётся лишь с досадой выдохнуть, взглянув на младшего украдкой.

Я обещал, что всё будет нормально, но это неправда

Нормально не будет, а будет ужасно, и вот что забавно:

Я тебя брошу, когда-нибудь позже, но взрослые травмы

Но взрослые травмы с тобой навсегда