Slave

Утром игра не кончается. Марево сна пытается утянуть Юнги обратно в свои объятья, но влажное скольжение гибкого языка котёнка по щеке, шее, груди неумолимо пробуждает. Чимин старательно продолжает быть послушным пэтом, с мурчанием вылизывая голую кожу и седлая бёдра. Он настолько невесомый и мягкий, что Юнги приходится опустить ладони на талию — убедиться, что это всё происходит на самом деле. — С пробуждением, Юнги, — Чимин с урчанием вжимается лицом в сгиб шеи, шумно дыша. Он уже возбуждён? Не останавливая порыв проверить, Юнги оглаживает ножку, перетекая на внутреннюю часть одной из ляжек, и поднимается к паху. Действительно возбуждён. Аккуратный член бесстыдно истекает, пачкая смазкой низ живота Юнги и время от времени заведённо дёргаясь.Шлёп-шлёп-шлёп. Маленький сладкий звук, словно приглашение к чему-то большему. Разлеплять глаза совсем не хочется, тем более что по ощущениям сабмиссиву определённо нравятся сонливость и вялость доминанта. Это может быть всего лишь утренним порывом, но Юнги ни за что его не остановит. Только подтолкнёт к большему. Например, проведёт пальцами одной руки вдоль члена, а второй скользнёт по щели между ягодицами, где почему-то нет хвоста. Приоткрыв глаза, только чтобы проверить догадку, Юнги с удивлением видит мелькающие на макушке кошачьи ушки. Но пробка не вставлена. Заинтригованно двигаясь дальше, он обнаруживает ещё один любопытный момент — дырочка приглашающе смазана. — Крошка-кот что-то задумал? — низкий, крайне хриплый голос вызывает в Чимине ворох мурашек. Поощряя приятную инициативность, Юнги со смешком добавляет: — Ты можешь делать то, что вертится в твоей хорошенькой головке, я совсем не против. — Мр~р~р~ Довольное мурчание бархатно затекает прямо в уши Юнги, пока нежная попка мостится на пальцах. Чимин неуверенно притирается, крутится, неловко пыхтит, совершенно не зная, что делать. Правильно было бы помочь, но, прислушавшись к журчащему ощущению желаний сабмиссива, Юнги понимает, что сейчас необходимо дать немного свободы. В пределах разумного, до тех пор, пока это игривое любопытство, а не закипающее раздражение. Полностью расслабившись, оставив напряжёнными только бёдра, на которых сейчас ёрзает Чимин, чем невероятно заводит, Юнги обратно прикрывает глаза. У него были сабмиссивы, с которыми спустя довольно продолжительное время получалось настроить д/с связь. Это было неидеально и выстроено на чётком контракте. Да и после разрыва его доминантная натура совершенно не ощущала тоски. С Чимином, он уверен, будет иначе. Уже иначе. Пусть пока что лишь эхо потребностей сабмиссива, но Юнги слышит. Это напоминает переливистое пение птички вдалеке или, что больше подходит под ситуацию, мурчание кошки. Осторожное прощупывание почвы: не только своей, но и чужой. Чимин не торопится, взвешивая каждое своё действие, хотя внешне он выглядит нетерпеливым. Юнги забавляет это двойственное разделение внутри чужой личности. Как сабмиссиву, Чимину хочется всё сделать правильно для доминанта. А той, второй, более своевольной части — нетерпеливо взять полагающееся. Это нормальное колебание, когда появляется человек, с которым всё ощущается правильно. Особенно после продолжительного «неправильно». Юнги вновь приоткрывает глаза, смотря снизу вверх сквозь веер ресниц. Чимин хмурится, пыхтит. Опирается о его грудь обеими ладошками и виляет попкой в надежде скользнуть на пальцы влажной дыркой. Правильно было бы завести руки за спину, оттянуть ягодицы и насадиться, но откуда ему знать? Чувствуя, как игривость плавно трансформируется в негодование, Юнги ненавязчиво помогает, лукаво спрашивая: — Вот так? —Ах! — Чимин усаживается попкой прямо до костяшек, замирая. Внутри него горячо и чертовски мягко. Юнги слабо оглаживает стеночки, ощупывает их, примеряется — как тут будет чувствовать себя член? Судя по всему, превосходно. Откликаясь на развратные мысли, ствол откровенно дёргается, привлекая к себе внимание. Чимин не может не заметить этой реакции. Он суетливо облизывается, ёрзает на пальцах, невесомо касается своего члена, а после всматривается в лицо Юнги. Хочет увидеть одобрение? Нет. Хочет понять, что его доминант ещё сонный, пусть и держит ситуацию под контролем. Шумно выдохнув и встряхнув головой так, что ушки едва не падают, Чимин приподнимается и быстро стягивает спортивки Юнги, опускаясь уже на обнажённый пах. Притирается к горячему стволу. Забавный шаловливый котёнок. Юнги боялся, что Чимин не сможет играть не по правилам? Что он не будет провоцировать в желании получить наказание? О, видимо, стоило немного подождать, чтобы скованная прошлой неправильной игрой истинная натура вырвалась на свободу. Иначе, не имея вот этой потребности дразнить, сабмиссив вёл бы себя совершенно иначе. Никакой инициативы и попыток получить желанную сладость. Не скрываясь, Юнги растягивает губы в довольной улыбке и толкается пальцами в попку, одновременно с этим стискивая второй ладонью ножку чуть выше коленки. Высокий ойкающий звук сладко выскакивает из распахнутого розовенького ротика. Ощутив вмешательство доминанта, Чимин готов растечься и отдаться в сильные, крепкие руки. Для такого ленивого утра в продолжение игры это звучит очень даже хорошо. Только менять их положение на постели Юнги не будет. — Милая киса устала? — низкий хриплый голос попадает точно в цель, вынуждая Чимина крупно задрожать. — Так сильно хотел разбудить меня и пошалить, а теперь совсем растёкся лужицей? Разве это правильное поведение? Юнги ступает по краю, не переступая грань, оговорённую в стоп-листе, но сейчас он чувствует готовность Чимина к мягкому упрёку. Совсем лёгкому, едва ли ощутимому, но будоражащему. И шлепку. —Ах! Юн-нги! — Чимин подпрыгивает, отчего получается и толкнуться своим членом в член Юнги, и скользнуть вдоль пальцев вверх-вниз. — М-м-м… Кажется, они достигли нужного эффекта. Кажется, Чимин совсем не против двигаться самостоятельно. Кажется, шлепки будут их следующей игрой. Юнги не вмешивается, позволяя Чимину объезжать пальцы и неуверенно притираться к члену. Он настолько мягкий, нежный и чувствительный, что даже такие простые действия не несут и капли грубости. Доминантная часть разрывается между наслаждением и тоской по полной власти, но Юнги пока что затыкает её. Он знает, что чуть позже они перейдут к чему-то более контролирующему. В Чимине определённо есть эта потребность подчиняться, отдавая всего себя не только в игре, но и в жизни. Ему нужно время, и это более чем нормально. — Быстрее, Чимини, — Юнги склоняет голову набок, прокатывая её на подушке, и не скрываясь смотрит на подпрыгивающего саба, — ты же хочешь получить удовольствие? — Х-хочу. — Тогда слушай меня, — он шевелит пальцами в попке, стимулируя нежные стеночки, и шлёпает по ноге ещё раз, подгоняя. Это не назвать даже ударом — так, чуть более сильным касанием, чем если бы он погладил. — Покрути бёдрами вперёд-назад. Скользни своими яйцами по моему члену. Задрожав, Чимин переводит судорожное дыхание и плавно выполняет указания. Он ведёт тазом не совсем уверенно, сомневаясь в новых движениях, но крайне старательно. Скользит мягкой мошонкой вдоль ствола, сжав мышцами ануса пальцы, чтобы не выпустить их. И повторяет несколько раз, пока не слышит желанное: —Умница. Похвала действует особенно сильно. Чимин тянется за заботой, ластится за поцелуями, но стоит услышать, что он умница, лучший в мире котёнок или самый правильный на свете сабмиссив — возбуждение достигает наивысшего пика. Юнги запоминает этот момент, заполняя внутреннюю картинку их взаимоотношений. — Прыгай дальше, — Чимин прыгает, — обхвати наши члены ладошками, — обхватывает, — а теперь толкайся. Чимин толкается. Он безукоризненно выполняет все указания, даже не пытаясь своевольничать или проказничать. Утренняя строптивость растворилась под властью слов Юнги, и это… не так и плохо. Они научатся играть в этих рамках, подобрав ключики к каждой внутренней потребности их натур. Особенно, если обсуждать все моменты после окончания сессий, сколько бы те ни длились. Начатая вчера игра плавно перетекает в сегодня — довольно длительно для первого раза. И интенсивно, учитывая, сколько они успели. Значит, надо будет сделать несколько разгрузочных дней. Юнги мысленно кивает себе и отрешается от всех организационных моментов, полностью сосредотачиваясь на нуждающемся в разрядке Чимине. — Продолжай, — он не использует дом-голос, просто делает его ниже и грубее, — двигайся, Чимини, в прежнем темпе. Дрожащий, пыхтящий, срывающийся на слабое скуление Чимин находит для себя идеальное положение. Он стискивает их члены двумя ладошками, едва обхватывая получившуюся толщину, и насаживается на пальцы до самых костяшек. Между их телами раздаются пошлые, чавкающие звуки, но им обоим нет дела до того, насколько это развратно. Пусть красоту получающейся мелодии и можно оценить, если задержать дыхание. Юнги больше любуется. Он смотрит, как красиво колышутся кончики белоснежных волос; как Чимин распахивает полные, искусанные губки и позволяет тихим стонам вырываться наружу; как вздымается грудная клетка от тяжёлого дыхания. Это всё выглядит прекрасно не только снаружи, но и внутри — сабмиссивная натура звенит от удовольствия, превращаясь в волну мурашек и растекаясь по коже, по всему телу. Не только вдоль позвоночника, но и по рукам, поднимая коротенькие волоски, и на загривке, собираясь там в фантомном ощущении укуса. Сейчас кажется, что их связь находит тот самый идеальный баланс, которого обычно достигают годами. Юнги не просто слышит Чимина, но и ощущает его каждой частичкой своего тела, осознавая, как много может дать и получить взамен. Сочетание столь редкое и желанное, что опасность всё разрушить могла бы напугать. Доминантная же натура Юнги испытывает триумф. — Такой хороший котёночек, — Юнги поощрительно поглаживает Чимина по ножке, понимая, что они совсем скоро кончат, — сладкий комочек наслаждения. Так правильно всё делаешь для нас, Чимини. Не только для себя, но и для меня. — Я р-рад,ах, — и он действительно рад. Это искреннее счастье словно фейерверками взрывается внутри, практически ослепляя. — Мне так… так… так правильно, Юнги. Это лучше, чем «хорошо», лучше, чем любой другой комплимент, потому что Чимин чувствует себя на своём месте. Делает то, что хочет, и так, как будет приятно его доминанту. Юнги сложно сдержать довольный рычащий звук — он не ошибается. Ведёт своего сабмиссива, показывает путь и собирает плоды в конце дороги. Плотное колечко мышц ануса начинает пульсировать и судорожно сжиматься, одновременно с поджимающимися яйцами. Чимин вытягивается подобно струне, закидывает голову назад и продолжает толкаться в сомкнутые вокруг членов ладони до тех пор, пока из маленькой дырочки не выстреливает густая струя спермы. Юнги кончает следом с небольшой задержкой, пачкаясь окончательно. Он не вытягивает пальцы, давая возможность до конца ощутить ту наполненность, с которой можно достичь оргазма. Да, вчера Чимин кончал с пробкой, но… отличия всё же есть, и не малые. — Можешь отпустить, — разрешает Юнги, когда Чимин продолжает удерживать уже вялые члены в ладонях, — и иди ко мне. Чимин охотно падает сбоку от Юнги, ластясь кончиком носа к шее. Он обвивает его руками и ногами, шумно выдыхая, но мурчать не начинает. Кошечка выдохлась, значит, пора заканчивать игру. Сняв ободок с ушками, тем самым завершив сессию, Юнги нежно зарывается в белоснежные волосы и говорит: — Ты был таким хорошим, Чимини, самым лучшим котёнком. Выполнял все команды, не пакостничал, не пытался сбежать. Идеальный домашний котик, — Юнги целует его в висок и спрашивает: — Тебе понравилось? — Да, — Чимин нехотя разлепляет поплывшие глаза, — это было… очень уютно. Я не чувствовал принуждения или словно делаю что-то не то. — Чего тебе не хватило? — Уверенности, — Юнги смотрит, как Чимин поджимает губы, обдумывая, как донести мысль, — когда делаешь что-то в первый раз, это всегда страшно… налажать? — Ты был очень хорош, — он подхватывает точёный подбородок двумя пальцами и приподнимает голову для поцелуя, — даже если не смотреть на то, что это была наша с тобой первая сессия и твоя первая пэт-игра, ты всё сделал правильно. Именно так, как надо. Чимин розовеет, теряясь в похвале за пределами интимности, и с задержкой отвечает на поцелуй. Он доволен собой, но немного боится этого чувства радости — так Юнги считывает эмоции сабмиссивной натуры. Не страшно, они притрутся достаточно, чтобы подобного сомнения не осталось. — Ты решил мне отсосать, — начинает Юнги, отстранившись от манящих губ, — и сегодня утром — принять пальцы. Как тебе подобное? — Понравилось, — лаконично отвечает Чимин, хмуря бровки, — я сомневался, но решил довести до конца начатое и не пожалел. Оба раза. Это было… тебе было приятно? — Очень, — он закрепляет слова очередным поцелуем, — мне нравится твоя инициативность. Чимин расплывается в нежной улыбке, тесно прижимаясь и напрашиваясь ещё на поцелуи. Им особо никуда не надо спешить, поэтому Юнги решает, что они могут поваляться в постели несколько лишних минут. Или часов?

***

Юнги привычно думать о нескольких делах одновременно и несколько непривычно, что с появлением в его жизни Чимина — сабмиссив вырывается на первое место в любом мыслительном процессе. Касаются ли заботы рабочих вопросов, клубов, необходимости встретиться с его бывшим домом или поговорить с «подарком» от правильных друзей. Так или иначе, невообразимым образом, Юнги ловит себя на том, что он мечтательно улыбается. — Он тебе нравится, — совсем неудивительно, что и Намджун ловит Юнги на горячем, — этот саб. Пак Чимин. — Глупо отрицать очевидное, — Юнги постукивает пальцами по краю стеклянного стола. Они находятся в кабинете Кима, решая несколько финансовых и бытовых вопросов. В нескольких комнатах необходимо сделать ремонт, а ещё в общем зале стоит сделать смену дизайна. — Ты чувствуешь похожее с Хосоком? Или с Джином? — Это… — Намджун не закрывается, но с ответом не спешит. Они редко обсуждают свои чувства и уж тем более отношения, но сейчас Юнги интересно. — Я не знаю, что чувствуешь ты, Юнги, но меня ведёт связь. — Как она может затрагивать второго дома? — вопрос, ответ на который он и не надеется получить. Не потому что «личное», а потому что «непонятное». В их мире нормально, если у доминанта несколько сабмиссивов, это даже в какой-то степени естественно. Так он закрепляет свою власть. Но делить её? Вечно бороться за право быть главным? Или уступать? Юнги чувствует раздражение, даже просто думая о подобном. И он знает, что характер Намджуна не мягче, хоть он и умеет вести дела дипломатично. Но его сессии… очень жёсткие. — Хосок нас связывает и ведёт, — наконец находит слова Намджун. Он поднимается с места и идёт к бару. Время не самое подходящее для алкоголя — слишком ранние девять утра, но где-то же уже ночь, верно? Юнги просит налить и ему. — Он провоцирует, заставляет соревноваться и в то же время умело… смягчает углы? Вся эмоциональная часть наших отношений держится именно на нём. Намджун разливает виски на два пальца и передаёт один стакан Юнги. Он опускается в кресло напротив, закидывает ногу на ногу и покачивает верхней. Молчит. Думает. Решает, как объяснить? — Мы пробовали чередоваться. Неделя со мной, неделя с Сокджином. Удлиняли на месяцы, сокращали на дни. Единственное, что мы точно осознали в эти моменты, — нам уже непривычно быть в паре. Юнги кивает, но понять до конца не может. Он думает о Чимине. О том, что его сладкий котёнок будет против конкуренции и не согласится ни на второго доминанта, ни на сабмиссива. Не то чтобы сам Юнги согласился бы, но всё же. Они уже зациклились друг на друге и не готовы никого пускать в свой мир. Да им и не надо. — Ладно, — Юнги залпом допивает виски и со стуком ставит стакан на стол, — я просто хотел утолить любопытство. Скажи мне вот что: не хочешь составить компанию в беседе с одним доминантом, который разорвал контракт с «Моментом»? Сегодня вечерком. — Чонгука позовём? — невозмутимо интересуется Намджун. Его глаза опасно блестят, что даёт куда больше понимания об его отношениях, чем рассказ о связи с Хосоком и Джином. Юнги уверен, что Намджуну нравится доминировать над доминантом, но это уже его личные пристрастия, которые он, благо, не выносит за пределы спальни. — Думаю, он не откажется поприсутствовать на разговоре, — Юнги достаёт телефон, чтобы отправить Чону смс-приглашение, — как-никак, он очень плотно взялся за поиск информации. Я даже удивлён. — Ему понравилась мысль, что если «Момент» станет нашим клубом, то он сможет организовать некую триаду, — делится Намджун, — азартный мальчик. Его не портит даже молодость. Юнги покачивает головой, не соглашаясь и не споря. Чонгук самый юный среди них и умеет брать только полезные качества, учась на чужих ошибках. Главное — не переоценить собственные же силы. Впрочем, не то чтобы его это касается. Больше Юнги заботят мысли о выходных, которые они с Чимином уже согласились провести вместе не в клубе, а у него дома. За новой игрой.