Преступление карается наказанием

***

Фёдор всегда удивлялся способности Дазая будить его самым простым шуршанием тапочек по полу, но и сохранять чужой сон, даже если нужно сделать что-то шумное. Например, собраться в город. Так, открыв глаза, брюнет не увидел никого рядом с собой и приподнялся на локтях. Темные шторы были распахнуты, впуская лучи зимнего солнца в комнату. Наверное, именно из-за них он и проснулся, не в силах прятаться от надоедливого света. Зевнув после пробуждения, спустил ноги с кровати и слез. В воздухе тут же почувствовалась легкая прохлада. В отличие от прошлого утра, в теле не ощущалась скованность, и никаких признаков осложнений не было. Только неприятный насморк остался, который ему следовало бы долечить. Раз Осаму уехал, о чём говорили отсутствующие телефон на столе и дорожная сумка, где тот носит кошелёк и прочие принадлежности, время уже было позднее. Хотелось бы знать, с каким самочувствием он проснулся. Ведь выложились они вчера оба полностью, оттого и спали до самого утра без задних ног. Наверняка, едва сдерживал бурчание о тянущей тяжести в спине и в целом теле, пока одевался и собирался. Последствия вполне ожидаемы. Никто из них не сдерживался и брал от момента всё, так что могли и перестараться немного. Впрочем, это определённо их лучший вечер за последний месяц. Выйдя из спальни, будучи более-менее проснувшимся, Фёдор стал спускаться на первый этаж, осматривая пространство вокруг себя. Это первый за долгий период день, когда он остался наедине с самим собой. Так как вокруг не было никого, укрываться от мыслей и воспоминаний, посвященных этому месту, было уже практически невозможно. Хоть парень и не уделял должного внимания, до странного чувства в груди знакомые стены и мебель не могли не заставить его мысленно вернуться в то время, когда он жил здесь вместе с дядей. Будучи подростком, пытался раскрыть в себе множество интересов и увлечений, чтобы понять, чего именно он хочет от жизни и чему готов посвятить большое количество времени. Как ни странно, для этого его обеспечивали всем, что требовалось для того или иного развлечения. Однако мало что оказалось действительно полезным, ведь будучи предоставленным самому себе, он не всегда мог проанализировать, что у него получалось хорошо, а что нет. Обращаться к единственному старшему чаще всего не решался, ведь их отношения теплом и большим доверием пропитаны не были. Строгость в характере была особенно влиятельна на образование характера брюнета. Покладистым его назвать было нельзя, но и напрямую в конфликты лезть не пытался. Только последние два года, когда пришла пора определяться, чем парень собирается заниматься и куда отправляется учиться, отличились неприятными воспоминаниями в виде споров и прочего. Фёдор был упёрт в своей позиции не следовать по стопам опекуна, а другой находился в замешательстве, ведь практически не знал, какие у того цели и интересы. Сейчас брюнет много может рассуждать о причинах становления их взаимоотношений такими. Быть может, тому стоило уделять побольше внимания оставшемуся без родителей мальчику, а Фёдору быть учтивым к старшему, ведь тот, итак, брал на себя слишком много. Конечно, занимаясь бизнесом покойного брата и отдавая все силы на поддержание порядка в процессе, ему нечасто удавалось проводить время с младшим. Будучи бездетным, за свои тридцать с небольшим лет обзавестись детьми не успел, но, как считает сейчас брюнет, очень неплохо управлялся с воспитанием и снабжением всем необходимым для развития и учёбы племянника. Да и чего обманывать самого себя. Фёдор даже благодарен своему дяде, что тот вырастил в нём способность обходиться без помощи других, полагаясь лишь на самого себя. Быть может, если бы не эта устойчивость к переменам и проблемам, он бы не смог преодолеть все последующие проблемы после переезда в другую страну. Правда, с момента встречи с Дазаем эта способность кажется такой бесполезной… Будто все эти шесть лет парень жил с пеленой на глазах, в сумраке самообмана. Хоть и справлялся, не чувствовал искреннего самоудовлетворения или какого-то банального, но счастья, от жизни. Получая сейчас от своего любимого человека заботу, что казалась непривыкшему парню слишком большой, Фёдор наконец-то чувствовал себя хорошо. Без толики осуждения или корысти поступки и слова Осаму заставляли расплываться в искренней благодарности и взаимности, отчего и Достоевский не мог удержаться от ответных действий. Хотелось бы ему знать, сколько ещё он блуждал бы в темноте сомнений и опасений… Чем чаще думает об этом, тем больше понимает для самого себя, как дорога ему эта связь с Дазаем. Определённо, её он никогда не решится разорвать. Слишком сильно в ней нуждается, да и шатен, в свою очередь, совсем не скрывает, как ему хорошо рядом с Фёдором. Оттого они оба много чего уже проделали и ещё больше сделают, чтобы не потерять друг друга. Для них это, бесспорно, самое важное и ценное в жизни.

***

Открыв входную дверь, Осаму поспешил зайти внутрь, утянув за собой и чемодан. Не думал, что самой главной проблемой будет завезти его на крыльцо по ступеням. Но и это тоже было позади, так что можно выдохнуть и наконец-то расслабиться. Стянув с себя шапку и куртку, на капюшоне которой ещё оставались хлопья снега из-за недавно начавшегося снегопада, он попробовал её встряхнуть перед тем как вешать в шкаф. Следом пошла такая же заснеженная обувь, из которой парень с успехом выбрался и теперь стоял на шероховатой поверхности ковра. Вздохнув, ухватился за ручку чемодана и зашагал в вестибюль. Так как не нашел никого поблизости, прислушался, чтобы понять, куда идти. Хотелось бы для начала оповестить о своём возвращении. Вдруг из кухни послышался голос, так что шатен оставил несчастный чемодан у стены и прошёл в комнату, собираясь вымыть руки после длительного пребывания вне дома. — Нет, не совсем так, — помотал головой Фёдор, стоя спиной к нему возле столешницы с беспроводным наушником в одном ухе, не замечая присутствия ещё одного человека. — Там несколько иной случ… — Не встретит меня мой любимый муж, да? — перебив его, когда руки были вымыты, подошёл со спины Осаму и обвил его талию. — Всё с вами ясно. — Осаму? — вздрогнув, повернулся Достоевский и накрыл его руки своими, огладив сжимающиеся пальцы. — Он самый, — улыбнулся кареглазый и приподнялся на носочках, чтобы дотянуться до его губ, пока тот не отвернулся обратно. — П-погоди… — почувствовав прикосновение к своим, дотронулся до плеча, однако тот был настойчивее, отчего парень просто сдался и позволил завести себя в поцелуй, прикрыв на несколько секунд глаза. — Чем занимаешься? — вдоволь насытившись, отстранил лицо парень и взглянул в аметистовые глаза, всё ещё прижимаясь к спине. — С твоими родителями разговариваю, — усмехнулся Фёдор, проведя языком по влажной нижней губе, на что Осаму посмотрел на столешницу и вздрогнул, встретившись со взглядами людей по ту сторону экрана телефона. — Пусть видят, как я тебя люблю, — чуть подумав, отмахнулся Осаму и улыбнулся, после помахав рукой старшим. — Всем приветик, как вы там? — Особо ничего нового, — усмехнулся Мори, когда на них наконец-то обратили внимание. — Ты как? — Врачевание практикую, Феденьку лечу, — положив голову на его плечо, ответил Дазай. — Спасибо, кстати, за советы. Уже идёт на поправку. — Не за что, — отмахнулся Огай и взглянул на время в углу экрана. — Какие планы на будущее? — пользуясь моментом, пока супруг отвлёкся, спросила Танэ. — Отдохнуть немного, — пожал плечами Дазай и взглянул на Фёдора. — Да, нужно ещё подумать, как мы будем дальше, — кивнул Достоевский и слабо улыбнулся, когда парень позади огладил его спину, сжав пальцы на талии. — Понимаю, — хмыкнул Мори, раздумывая над другими интересующими его вещами, о которых он хотел спросить. — Как там Элис? — решил поинтересоваться парень про сестру, ведь давно её не видел. — Ко сну готовится, у нас уже поздно, — улыбнулась Танэ, глядя на парней и чувствуя какую-то радость за них, ведь чувства между ними до сих пор не угасают, если вовсе не наоборот. — Ясненько, — кивнул шатен и вздохнул, отстранившись от брюнета. — Вы тоже скоро спать? — Да, уже пора, — кивнул Огай и невольно зевнул. — Тогда спокойной ночи, — проговорил кареглазый, а потом обратился к темноволосому, перед тем как отстраниться. — Я пойду чемоданом займусь. — Я помогу, — спешно взглянул на зашагавшего к выходу из комнаты парня Фёдор, а потом перевёл взгляд на экран. — От меня тоже доброй ночи. Постараемся больше не пропадать надолго. — Давай, — кивнула женщина и первая сбросила трубку, после чего брюнет положил телефон в карман и последовал к шатену. — Осаму, постой, — когда тот стал подвозить вещицу к лестнице, привлёк к себе внимание парень. — Давай вместе. — Тогда берись с той стороны, а я с этой, — развернув боковой стороной к себе, наклонился к ручке парень, что сделал и другой, после чего они стали подниматься по ступенькам. — Чего не позвонил? Я бы встретил тебя, там же дорог нет практически, — когда они преодолели последнюю, опустил на пол вещь старший. — Чтобы идти и ворчать со словами «Никакой помощи в этом доме, всё сам», — улыбнулся шатен и открыл дверь, чтобы Фёдор мог проехать в комнату. — Очень на тебя похоже, — хмыкнул Достоевский и поставил его по центру комнаты. — Там, некоторые вещи нужно в стирку, а некоторые… — подойдя к нему, наклонился к замку сбоку парень, чтобы вскрыть. — Позже. Ты только с дороги, отдохни немного, — накрыл его руку парень и сжал в своей, притянув к себе. — Проголодался? — Меня будут чем-то вкусным кормить? — улыбнулся Дазай и подался вперёд, положив одну руку на его плечо и впустив пальцы в тёмные волосы на затылке. — Сам ведь говорил недавно, что соскучился по родной кухне, так что… — немного задумчиво начал темноволосый, однако его перебили. — Ты приготовил для меня карри? — с искоркой в глазах спросил Дазай, на что тот кратко кивнул, отчего на душе стало как-то слишком хорошо. — Ты чудесный… — Т-ты преувеличиваешь, — опешил Фёдор, когда тот накинулся с объятиями, и не сдержал смешка, когда тот стал тереться носом о его щеку. — Вовсе нет, — улыбнулся Дазай и ненадолго прижался к ней губами. — Дом блестит, ещё и ужин приготовил. Просил ведь не перенапрягать организм… — Всё хорошо, я не устал, — помотал головой парень, на что тот с прищуром взглянул в его глаза. — Мне просто хотелось тебя порадовать. — Тебе это удалось, потому что твоего авторства это блюдо мне нравится куда больше, — почувствовав прикосновение рук к спине, пальцы которых огладили изгиб в пояснице и сжались на ягодицах сквозь брюки. — А вечером я могу тебя отблагодарить… — Чем же? — слабо улыбнулся Фёдор таинственной интонации. — Я был в аптеке и вспомнил, что наша смазка уже заканчивается, — касаясь губами его шеи, тише говорил шатен. — Такую мы ещё не пробовали… — Тебе так нравится заниматься сексом с ощущением, что в любой момент тебя могут услышать? — усмехнулся Фёдор и прикрыл глаза, когда тот стал ласкать языком ухо. — Даже если так… — выдохнул Осаму, чувствуя, как сжимаются пальцы на его заднице. — Что с того? — Я постараюсь сделать так, чтобы тебе было сдерживаться как можно тяжелее и ты сгорал от стыда за свои стоны, — перешёл на тон пониже парень, на что тот сжал его плечо и судорожно выдохнул. — Ты не выиграешь с этого, нас просто выселят, — чувствуя себя крайне странно, уткнулся в его плечо парень и посмеялся. — Так что придётся потерпеть. — Похоже на то, — улыбнулся Достоевский и вздохнул, перестраивая мысли насчёт того, какие у него остались планы на остаток дня. — Однако утром не было никаких косых взглядов, — отстранившись, сказал парень и осмотрелся в поисках своих вещей. — Пока что нельзя делать какие-то выводы, — хмыкнул парень и уселся на кровати, наблюдая за тем, как тот переодевается. — Ты, кстати, обещал со мной поговорить насчёт жилья, — натянув на себя другую футболку, так как вчерашняя была в стирке, взглянул на парня Дазай. — Уже есть какие-то идеи? — За этим стоит решение куда важнее, — подошёл к нему парень и дотронулся до его лица, поднимая голову, чтобы тот на пару секунд посмотрел на него. — Какое же? — встретившись с аметистовыми глазами, почувствовал прикосновение к шее парень, когда тот огладил изгиб. — Ты точно уверен, что не хочешь вернуться в свой родной город? Там ведь для тебя намного больше удобств и семья рядом, — выискивая в его глазах ответ, неторопливо говорил Фёдор. — Хоть какая-то опора, в конце концов. — Ты — моя самая главная опора, — помотал головой шатен и накрыл его руку своей. — Думаю, что всегда смогу вернуться туда, в случае неудачи. К тому же, здесь и твоя семья, твой дом. Заодно за дядей присмотришь… — Я не могу называть это своим домом, однажды убежав и полностью оборвав все связи, — отвернулся Фёдор и убрал руку. — Но ведь вернулся, чтобы восстановить всё, — слабо улыбнулся Осаму. — Я хочу, чтобы ты закрыл эту пропасть в своей душе, и буду помогать не совершить ошибок. — Это не правильно, что ты согласен здесь жить только ради меня, — вздохнул Достоевский. — Почему только ради тебя? Мне очень хорошо здесь, — не понимая чужого упорства переубедить его, поднял бровь парень. — Настолько, что ты готов здесь получить гражданство, работать и жить? — когда тот повысил голос, невольно повысил и свой Фёдор. — Да, именно так, — нахмурился Дазай и ткнул пальцем в его грудь. — И у меня всё получится, даже если ты сомневаешься во мне. — Ничего я в тебе не сомневаюсь, — обхватив его, сжал в руке темноволосый. — Дело не в этом. — Тогда как ты это объяснишь? — попытался вырвать руку парень, но из-за неудачной попытки хмуро посмотрел на него. — Я скорее с моста сброшусь, чем допущу, чтобы ты был несчастлив, ещё и по моей вине, — не выдержал Фёдор и схватился за чужой воротник, дёрнув на себя. Не ожидав, что тот настолько эмоционально отреагирует на его слова, Дазай даже в последний момент закрыл глаза и отвернулся, будто угрожала какая опасность. Увидев, как тот напрягся, Фёдор вдруг замер и взглянул на собственную руку. Боже, что он только творит… Собираясь с отвращением к себе отпустить ткань и выйти из комнаты, парень заметил, как тот сделал шаг навстречу. Набрав в грудь воздуха, брюнет попытался отойти, однако тот поместил свои руки на плечи и как можно крепче прижался к нему. Теперь не было никакой возможности отстраниться от шатена, поэтому другой не совсем понимал, как ему стоит себя вести. — Не ты ответственен за моё счастье, а я. Как ты не поймёшь… — тихо говорил Осаму, сжимая его в своих объятиях. — Не смогу стать несчастным с тобой, потому что ты самый прекрасный человек, что я встречал в своей жизни. — Осаму… — не решаясь дотронуться и до него, начал Фёдор. — Самоотверженный, заботливый, храбрый и любящий… — прикрыл глаза шатен, продолжая свою речь. — Зачем ты это говоришь? — почувствовав, как напряглись собственные скулы от попыток сдержать эмоции, нерешительно спросил брюнет. — Чтобы ты понял, что всё хорошо и что я хочу жить с тобой здесь, а не в Токио или в Йокогаме, — уткнувшись в часто поднимающуюся грудь, отвечал Дазай. — Я только-только почувствовал себя по-настоящему счастливым, путешествуя и открывая что-то новое. — Но ведь путешествовать и жить здесь это совсем разное… — пытаясь донести свою точку зрения, тише говорил Фёдор. — Я не глупый и всё понимаю. Но мы уже столько совершили… — улыбнулся Дазай и поднял голову, вглядываясь в глубокие глаза. — Разве мы не справимся с проблемами, как всегда это делали? — Конечно, справимся, — слабо улыбнулся Фёдор, не в силах сдерживать появившиеся чувство благодарности тому за эти слова, что в очередной раз открыли ему глаза, после чего накрыл его щеку рукой и огладил большим пальцем нижнюю губу. — Прости… — Ты просто волнуешься за меня, мне не за что тебя прощать, — помотал головой кареглазый и приблизился к его лицу, чтобы ненадолго прикоснуться к его губам своими. — Я не такой мудрый и дальновидный, как ты, так что всегда несусь навстречу трудностям. — Я знаю, — улыбнулся Фёдор и позволил тому углубить поцелуй, расслабляясь в объятиях. — Хочу, чтобы и у меня было также. — Нельзя, — помотал головой шатен и немного отстранился от его лица. — Если мы оба будем бездумно бежать, кто убережёт нас от опасности впереди? — Ты прав, — хмыкнул и прижался губами к виску, прикрыв глаза. — Так, меня будут кормить или нет? — почувствовав мурашки, которые всегда пробегают по коже, когда тот касается его в таком месте, спросил парень. — Будут, конечно же, — кивнул и подождал, пока его выпустят из объятий. — Вот и славно, — усмехнулся и зашагал к выходу из комнаты. — Кстати, я думал, что ты вернёшься с дядей, — последовал за ним темноволосый, спускаясь по лестнице. — Да, он сказал, что задержится допоздна, — отмахнулся Осаму и зашёл на кухню. — Чем же он там занимается? — пройдя к плите, поставил еду разогреваться. — Что-то связанное с домом… — пожал плечами Дазай. — Кстати, он ведь принадлежит… — Отчасти и моя собственность, да, — кивнул Достоевский и стал выкладывать рис на блюдо. — Дядя решил обезопаситься, если с ним что-то случится? — поднял бровь парень и подошёл к холодильнику, чтобы достать оттуда напиток и промочить горло. — Я изначально был наследником, потому что это дом родителей, — развернулся к нему Фёдор. — Так ты буквально тут с рождения… — задумчиво проговорил Дазай. — Ну и на кой чёрт ты уехал, когда у тебя такое шикарное достояние? — Это не было для меня главным на тот момент, — вздохнул и поставил тарелку на столешницу, чтобы помешать содержимое в казанке. — Ты ведь тоже свалил в другой город, будучи в таком же хорошем положении. — Вовсе нет, я отказался от него. Пусть Элис там распоряжается, — помотал головой и подошёл к нему. — Какой благородный братик, — усмехнулся и выключил плиту, собираясь наложить подогретое карри с курицей. — Я не единственный и избалованный ребёнок в семье, привык делиться, — улыбнулся Осаму и подался вперёд, играючи взглянув в его глаза. — В отличие от некоторых… — Разве я избалованный? — поднял бровь Фёдор и зашагал к столу, чтобы поставить готовое блюдо. — Ты хочешь сказать, что нет? — усмехнулся Осаму, сложив руки на груди, и опёрся спиной о столешницу. — У тебя ведь всегда было всё. К тому же, совершенно не любишь, когда что-то идёт не так, как ты хотел. Оттого и являешься диким собственником с замашками, в виде страсти покомандовать или… Говоря это всё, Дазай не спускал с него взгляда, с каждым словом всё больше попадая ровно в цель. Под конец к нему подошли, поставив руки по обе стороны от тела и посмотрели с вызывающей искрой в глазах. — Управлять чужими жизнями, — закончил фразу, почувствовав, как его прижали к краю стола, оттого в груди стало до приятного волнительно от неизвестности, что тот сделает на подобную вольность. — Моей, например. — Верно, от начала до конца, — сохраняя расстояние между их губ в несколько сантиметров, с ухмылкой говорил Фёдор, всматриваясь в пытающиеся казаться смелыми глаза. — Но ты упустил одну вещь. — Какую же? — улыбнулся Дазай, выдавая свой лёгкий страх перед ним от незнания, что тот надумает сделать или сказать. — С самой нашей первой встречи управляешь моим разумом и моей жизнью именно ты, просто появившись в ней, — видя, как тот волнуется под ним, проговорил Фёдор и наклонился к его уху, вдыхая запах волос. — Я никогда не терял так голову из-за чего-либо. Не смог бы спокойно жить, зная, что ты принадлежишь другому человеку. — Ты очень мрачная личность, раз нашёл меня после стольких дней, место, где я нахожусь, и разузнал, что собираюсь жениться, — чувствуя, как участился пульс в висках, со слабой дрожью в голосе проговорил Осаму. — Последнее пробудило во мне неизвестное чувство, так что я даже и не помню, как сделал всё это… — хмыкнул Фёдор и коснулся его бёдер, сжав пальцы на них, чтобы усадить того на поверхность. — Я бы, итак, не связывал свою жизнь с той девушкой. Моё присутствие на вечере было обычным жестом уважения к её отцу, — поставив руки по обе стороны от себя, накрывая пальцами чужие, прикусил губу парень и развёл ноги в стороны, чтобы подпустить Фёдора ближе к себе. — Просто бы погостил пару дней у родителей и вернулся в Токио. — Знаю, что поступил неправильно тогда, — сохраняя близость, кивнул Фёдор. — Такие маньяки, как ты, не умеют вовремя останавливаться, — усмехнулся Дазай и чуть отстранился, когда тот приблизился к шее, наверняка, чтобы покарать за слова. — Разве я не прав? Ты был самый что ни на есть он и действовал исключительно как преступник. — Тогда почему не сбежал и почему лёг ко мне в постель, раз так плохо чувствовал себя в заключении? — взглянул в карие глаза парень, на что тот отвернулся. — Даже если бы я попытался, ты бы не позволил, потому что ты маньяк, — фыркнул и прикусил нижнюю губу, когда тот не сдержал смешка на очередной способ ткнуть на этот факт пальцем. — Переспал по этой же причине? — улыбнулся Фёдор и огладил его бедро. — Запланировал притупить внимательность преступника, наверное… — Нет, просто хотелось секса, — в беззаботной манере хмыкнул Дазай. — Если мне нравилось твоё тело, почему бы и не попробовать… — Так ты использовал меня… — улыбнулся Достоевский и продолжил. — Я уж подумал, что у нас любовь зародилась, как жаль. — Я и сейчас тебя использую, — подался вперёд Осаму и с ухмылкой взглянул в аметистовые глаза. — Обычно я всегда был сверху, но ты более чем удовлетворяешь меня, так что… — Твой дивный голосок и милейшая задница создана только для того, чтобы быть подо мной, и никак иначе, — сжав пальцы на его ноге, приблизился к уху парень. — Не рассказывай мне сказки. — Если ты не прекратишь это, я заставлю взять меня здесь и сейчас, — помотал головой Дазай и сжал его другую руку в своей. — Твои слова очень плохо на меня влияют, ты же знаешь. — Не могу остановиться, мне слишком нравится, как ты млеешь от них, — посмеялся чужой угрозе Достоевский и вздохнул. — Но нам действительно стоит прекратить. Ты ведь поесть спустился. — Тогда пусти, пожалуйста… — постучал по его плечу кареглазый, на что тот нехотя отстранился и спустил его на пол, притянув за талию. — Вот так… — Приятного аппетита, а я пойду, закончу одно дело в гостиной, — напоследок поцеловав его в уголок губ, сказал Фёдор и зашагал к выходу. — Спасибо, — слабо улыбнулся Дазай и приобнял себя руками, провожая парня взглядом. Раз уж он наконец-то остался один, может было садиться за стол и поесть. Он совсем не лгал, когда говорил, что очень любит любые блюда, приготовленные руками Фёдора. Потихоньку поглощая то, что у него было на тарелке, парень копался в телефоне, который достал из своего кармана. На самом деле, не ожидал застать брюнета за разговором с родителями. Хотя и сам последние дни всё собирался им позвонить. Они с парнем действительно давно не выходили с кем либо на связь. Родители наверняка волновались за них всё это время, так что сегодня наверное просто не захотели ждать и позвонили сами. Даже интересно как-то, насколько долго Фёдор с ними разговаривал и о чём… Чем дольше они вместе, тем доверительнее отношения между парнем и старшими. Что отец, что мать, стали более чем хорошо относится к новоиспечённому члену семьи. Это не могло не радовать шатена. Наверное, становления их отношений таковыми нельзя было избежать. Способности Фёдора взаимодействовать с людьми, заставляя тех доверять и воспринимать его, как приятного человека, Осаму мог несколько позавидовать. Сколько они находятся в путешествиях, знакомясь с новыми людьми, Дазай не переставал следить за тем, как в общем-то легко тому удаётся добиваться того, что им было необходимо. Будь то полезный совет или просто попытка узнать побольше о том месте, где им довелось приостановиться. Однако разница между ними есть всё-таки. Шатен, знакомясь с новыми людьми, западает им в душу посильнее, потому что более открыт и искренен. Достоевский же мог позволить себе оставаться отстраненным и мало когда интересовался чьей-то жизнью всерьёз, по большей части утаивая информацию и о себе. Хотя, этого ему наверное просто не нужно было. Он не скрывал своего намерения расстаться с новым знакомым при удобном случае, и с Осаму после той или иной встречи с кем-нибудь не заводил разговора и не делился впечатлениями по поводу чужих интересов и занятий, о которых днём ранее с видом заинтересованного человека узнавал. Такой уж он есть. Дазай и не думает по поводу этого ничего плохого. Очередная необычная черта характера в его партнёре, только и всего. Таких было десятки и ему порой очень нравилось покопаться в них, находя какие-то для себя очень милыми и интересными, а какие-то странными и сложными.