Преступление карается наказанием

***

Хотелось бы вспомнить, когда Осаму просыпался, потому что выспался. Невероятно приятно раскрыть глаза с ощущением полного заряда энергии внутри. Приглушённый свет в комнате не мешал глазам привыкнуть к обстановке вокруг. Шторы плотно закрывали окна и не позволяли ни единому лучику солнца нарушить чужой сон. Именно из-за этого юноша не мог определить, который сейчас час. Проскочила мысль, что так можно и до вечера проваляться, при этом не заметить перемен в комнате. Впрочем, он и не против провести время за таким занятием. Вдруг за спиной почувствовалось движение, напомнив Дазаю о присутствии другого человека. Насколько удалось запомнить, Фёдор лёг чуть позже шатена, поэтому неудивительно, что Дазай проснулся раньше. Юноша аккуратно перевернулся и застал того спиной к себе. Значит, ещё не проснулся. Улыбнувшись, протянул руку к его волосам, что хаотично расположились на подушке с белой наволочкой. Нечасто ему доводилось видеть брюнета спящим, ведь тот всегда просыпался раньше. Пропуская через пальцы отросшие тёмные пряди, Осаму впал в бездумное состояние, просто наблюдая за парнем. Глаза стали спускаться по неприкрытой одеялом спине, на которой чуть выделялись позвонки из-за худобы. Только сейчас довелось заметить родинку на его лопатке. Вздохнув, он решился приблизиться ближе и коснуться её пальцами, после чего провёл рукой вдоль линии позвоночника. В воздухе чувствовалась лёгкая прохлада, поэтому не стал оголять и другие части тела, а только прижался ближе, натянув на их плечи спустившееся одеяло. Обычно сон у Фёдора более чуткий, но вот он дотронулся до его талии и живота, а реакции не последовало. Пусть так, ему всё равно просто хочется быть ближе. Приобняв юношу, Дазай уткнулся в его затылок и прикрыл глаза. Повреждённая рука ненадолго послужила опорой, но теперь свободно располагалась на подушке над их головами. Хотя бы ночью удалось побыть без повязки, передохнув. Стоило ему ненадолго уйти в сонное состояние, тело рядом зашевелилось, заставив раскрыть глаза. — Доброе утро, — улыбнулся Осаму и коснулся губами его плеча. — Как спалось? — Доброе, — хриплым после пробуждения голосом ответил Фёдор и повернул голову в его сторону. — Спалось хорошо… Даже очень. — Вот и отлично, — хмыкнул Дазай и снова уткнулся носом в волосы, прижав его к себе ближе. — Сколько времени? — спросил Достоевский и накрыл чужие пальцы своими. — Понятия не имею… — буркнул кареглазый и вздохнул, когда тот отстранился, выбравшись из хватки. — Разве есть разница? — Есть, — кратко ответил юноша и достал свой телефон с тумбочки рядом. — Ты куда-то уходишь? — не скрывая разочарования, приподнялся на кровати Дазай. Ему не хотелось, чтобы его снова оставили наедине с самим собой, как вчера. Роман, что он вчера читал, оказался скучным, поэтому вечер прошёл не так гладко, как могло быть. Книгу вернули на место, оставив недочитанной, а шатен остался один за придумыванием себе нового занятия. В ответ ничего не послышалось, а брюнет не отрывал глаз от телефона, что-то быстро печатая. — Значит, уходишь… — вздохнул Осаму и с шумом упал головой на подушку. — Никуда я не уйду, успокойся, — отложил смартфон в сторону Фёдор и развернулся к нему. — Просто в ближайшие два часа должны гости нагрянуть. — Гости? Кто же? — поднял бровь шатен, когда тот улёгся обратно на кровать поближе к нему. — Всего лишь Николай, — улыбнулся Достоевский и дотронулся до его лица. — Давно его не видел, — хмыкнул Осаму и прикрыл глаза, почувствовав прикосновение чужих губ к своим. Фёдор прикусил нижнюю губу и переместил руку на затылок, приблизив его к себе. Даже если бы ему действительно нужно было куда-то ехать, он бы не смог расстаться с юношей. Как можно променять эти податливые губы на что-то другое? Послушно позволив сжать вьющиеся волосы на затылке, Дазай тихо простонал в поцелуй, не смея разрывать его. Хотелось, чтобы из него вытянули всё без остатка, если только тому взбредёт в голову. Впервые за долгое время ему не нужно было куда-то идти, о чём-то думать и решать проблемы. Словно руки Достоевского - единственное место, в которых юноша имеет свою значимость. Они дарили необъяснимое чувство безопасности. Парень уже не помнит, когда испытывал настолько большую нужду в ком-либо. Лишь бы Фёдор подольше не выпускал его от себя. — Тебе… — напоследок коснувшись уголка губ, чуть отстранился брюнет. — Нужно выпить лекарство. Не забывай. — Ты — моё лекарство, — улыбнулся шатен и хотел было получить от него ещё один поцелуй, но тот отодвинулся и стал вставать с кровати. — Если не примешь сейчас, то режим собьётся, — проговорил брюнет и полез в шкаф, чтобы достать упаковку, которую он вчера докупил. — Не понимаю, зачем его вообще пить… — буркнул шатен и со вздохом принял протянутую таблетку. — Чтобы избежать осложнений, — произнёс заученную фразу парень и стал искать, чем её можно запить. — В рюкзаке сок, кажется, — вспомнил юноша и улыбнулся, когда его сразу стали искать. — Держи, — отдал бутылку Фёдор, когда наконец-то нашёл. — Спасибо… — кивнул кареглазый и, закинув неприятную таблетку в рот, выпил жидкость. — Раз времени осталось немного, я пойду придумаю, что приготовить. Ты оставайся и… — подождав, пока тот закончил, заговорил брюнет. — Нет, я с тобой, — помотал головой Осаму и спустил ноги с кровати. — Мы уже десять раз обговорили, что тебе нужен постельный режим, — вздохнул Достоевский, надев домашнюю футболку. — Я уже который день в кровати валяюсь, мне надоело, — нахмурился шатен и глазами стал искать свою одежду. — Ладно… — буркнул темноволосый и подал ему свою рубашку, в которую тот облачился вчера. — Но пообещай, если тебе станет плохо, ты ляжешь в кровать. — Хорошо, — кивнул юноша и оделся полностью, после чего не без помощи Фёдора закрепил повязку на руке. Было настроение заняться чем-то полезным. Тем более ему будет очень приятно помочь Достоевскому. Как успел заметить, готовит он отлично, но очень не любит это дело именно из-за предстоящей приборки кухни по окончании работы. Сам процесс заразит желанием кого хочешь. Когда парни окончательно привели себя в порядок, спустились вниз. Осаму с особым интересом разглядывал знакомые стены вокруг. Когда-то он крался по этим ступенькам, с желанием убежать отсюда подальше… Как же всё за такой короткий срок может измениться. Место, кажущиеся тюрьмой, Дазай теперь с готовностью может назвать домом. Но только их с Фёдором домом. — Вижу, тебе интересно изучить тут всё, — повернулся к нему Достоевский, когда они преодолели практически всю лестницу. — Обязательно займусь, но перед этим помогу тебе, — кивнул Осаму и перевёл взгляд на юношу. — Я не задумал ничего серьёзного. Салат может какой-нибудь, а в качестве основного пиццу закажем, — улыбнулся Фёдор, на что тот заметно изменился в лице. — Ох, не говори этого слова. После диеты в больнице звучит, как мечта какая-то, — не без искорки в глазах отвечал шатен. — Я с радостью её исполню, — усмехнулся юноша и переступил последнюю ступень, оказавшись в вестибюле. — Кухня, если я правильно помню, слева, да? — спросил парень и указал на отличающуюся от других большую дверь. — Верно, — кивнул тот и зашагал в ту сторону. — Всё-таки, я как тогда не понимал, так и сейчас тоже… — начал Осаму, заинтересовав темноволосого. — Что же? — пропустил его вперед себя юноша на кухню, подержав дверь. — Зачем тебе такой огромный дом? Заблудиться, как два пальца об асфальт, — оглянулся в стенах светлого помещения Дазай. — Разве не хорошо, когда есть где разгуляться? — не скрывая своего положительного отношения к своему решению купить именно этот особняк, поставил вопрос юноша. — Это определённо странно, — пожал плечами Осаму. — Одному тут так некомфортно… — Но я ведь не один… — слабо улыбнулся Фёдор и подошёл к раковине, чтобы вымыть руки. — Есть в этих стенах необычное. Простор будто душу раскрывает, и разум по-другому мыслит. — Мне кажется, здесь что-то другое, — усмехнулся кареглазый, заставив того выключить воду. — Что тебе кажется? — повернул голову в его сторону Фёдор. — Испытываешь чувство власти в своих руках при виде широких коридоров, больших комнат и открывающийся вид на весь дом с верхнего этажа, будто находишься… — с загадочностью говорил парень, но на последнем призадумался, как бы так точнее сказать. — В своём мирке, — кивнул Достоевский, внутри удивившись, как точно тот смог описать его чувства. — Да, это оно и есть. Как ты понял? — Наверное, просто у меня ощущения те же… — улыбнулся Осаму и подошёл к холодильнику. — Я благодарен, что ты открыл его мне. — Надеюсь, ты согласен называть его и своим? — с аккуратностью спросил брюнет, и опустил взгляд. — Ведь ты не зритель и даже не составляющая, а то, без чего для меня этого мира просто нет… — Конечно, — слабо улыбнулся шатен, когда внутри потеплело от чужих слов. Юноша заметил, как тот впал в задумчивость, неторопливо вытирая руки от влаги. Непривычно было видеть его таким. Пожалуй, здесь он более расслабленный. Может ли это значить, что у него дома тому было некомфортно? Как не взглянешь, постоянно улыбка, даже едва заметная, на лице и тёплый взгляд. Будто действительно был сжат всё это время и только сейчас расправил плечи. — Так… С чего начнём? — вернулся Осаму к мысли, что он хотел вытащить нужные ингредиенты из холодильника. — Овощи на нижней полке. Можешь достать салат, помидоры, огурцы и лук, — проговорил Фёдор и стал готовить доску и нож к использованию. — Сыр тоже надо? — выложил по очереди нужное на столешницу рядом Дазай. — Да, забыл про него, — кивнул юноша и забрал то, что нужно было промыть под водой. — Не думал, что ты ешь сухой завтрак, — улыбнулся юноша, с любопытством разглядывая полки с крупами. — Не ем. Взял для тебя, вдруг захочется, — хмыкнул тот и стал отмывать овощи. — Ясненько, — улыбнулся Осаму и закрыл шкафчик. Несмотря на то, что с момента пробуждения прошло достаточно времени, есть ещё не хотелось, поэтому юноша спокойно бродил по кухне, пока не понадобится его помощь. Фёдор вполне справлялся и сам, так что теперь нарезал помидоры дольками, переступая от одного к другому. Дазай с заинтересованным взглядом наблюдал за быстрыми движениями чужих рук, которые прерывались, только чтобы брюнет высыпал нарезанную массу в чашку рядом. Он был так увлечён процессом, что не сразу услышал, как тот к нему обратился. Только с третьего раза отреагировав на своё имя, Дазай поднял голову и встретился с чуть обеспокоенным взглядом. — Тебе нездоровится? — отложив нож в сторону, спросил парень. — Нет, всё хорошо, — помотал головой юноша и опёрся о столешницу, встав к ней спиной. — Тогда достань масло с полки слева от меня и тарелку из шкафа, не слишком глубокую, — продиктовал действия Достоевский и принялся за огурцы. — Есть, шеф, — кивнул Дазай и достал бутылку масла малознакомой фирмы. — Не думал над тем, чем хочешь заняться в ближайшем будущем? — решил прекратить тишину между ними Фёдор и на пару секунд повернул голову в его сторону. — Думал… — пожал плечами юноша и открыл дверь, выбирая нужную тарелку, как он понял, для подачи салата. — А что? — Вдруг у тебя уже появилась какая-нибудь мысль, — предположил собеседник и переложил огурцы к помидорам. — Одновременно, да и нет. Я много чем хотел бы заниматься, но так сразу и не определишься… — проговорил юноша, почувствовав тяжесть от решения, что ему рано или поздно придётся принимать. — Уверен, ты справишься, — сказал парень и приступил к распаковке сыра. — Главное не торопись. Для начала тебе нужно восстановить силы. — Да уж, — улыбнулся Осаму и поставил полупрозрачную тарелку квадратной формы на стол. — На кого ты учился прежде, чем бросить университет? — решил уточнить этот момент Достоевский, чтобы и самому подумать, что предложить в качестве варианта. — Недо-экономист перед вами, — усмехнулся тот и потянулся к кусочку сыра на доске, чтобы попробовать. — Вот оно как… — призадумался брюнет и сдержал недовольный вздох от чужих попыток украсть дольку. — Почему бросил? — Это не моё, мне плохо становится при виде цифр, — держа в руке ароматный кусочек, говорил юноша. — Понятно, — кивнул Фёдор и прикусил губу, когда на его глазах уронили несчастный сыр. — Добытый потом и слезами… — грустно вздохнул Дазай и потянулся к нему, чтобы поднять с пола. — Я ведь почти его съел. — Выбрось и возьми другой, — вернулся к делу темноволосый, пока тот послушно выбросил потерю и встал рядом с ним. — Это неинтересно, — помотал головой шатен и опустил взгляд на ноги. — Странный ты, — хмыкнул юноша и пересыпал последний ингредиент в чашку к другим. — Что касается твоих дел… — решился спросить Осаму. — Как продвигаются поиски? Вернулся поздно, я уже спал. Там что-то серьезное? — Нет, с этим я быстро разобрался. Позвонил твой отец, всё решили вчера к вечеру, человека нашли, — отвечал Достоевский и прошёл мимо него за солью и перцем. — Несколько лет лишения свободы, как я понял. — Понятно… — с ноткой грусти сказал Осаму, на что Фёдор вопросительно на него взглянул. — Не знаю, неприятное чувство от этой новости. — Ты мог погибнуть, Осаму, — нахмурился от чужого сожаления во взгляде брюнет. — Так что чем больше ему дадут, тем лучше. — Давай не будем об этом, — буркнул парень и отвёл взгляд в сторону. — Как скажешь, — вздохнул тот и стал перемешивать салат, добавив масла. — Я забыл свой телефон, сможешь попробовать на соль, пожалуйста? Если чего-то не хватает, добавь. — Да, давай, — кивнул Дазай, отмахнувшись от неприятных мыслей. Фёдор был не в радости от того, что пришла какая-то напряжённая атмосфера, поэтому перехватил чужую руку и коснулся губ. Не ожидав, Дазай выдохнул и прикрыл глаза, поддавшись вперёд. К чёрту всё, что происходит вокруг. Наверное, Достоевский прав, и тот водитель действительно должен понести достойное наказание. Так уж выходит, что шатен не до конца понимает всю суть проблемы, а Фёдор более осведомлён, что произошло на самом деле. Не стоит насчёт этого теперь спорить, а в идеале лучше вообще не вспоминать. Им обоим принесло это кучу неприятных эмоций. Заметив, что тот совсем растаял под его напором, Фёдор отстранился от юноши. Пока он приходил в себя, закрепил ложку в чужих пальцах и окончательно отошёл. — Передаю это дело вам, — улыбнулся брюнет и зашагал из кухни. — Я не подведу, — хмыкнул шатен и перевёл взгляд на салат, который требовалось довести до ума. В целом, исправлять было нечего. Юноша лишь ещё раз всё перемешал и стал оформлять дело для подачи. Он уже готовил его как-то самостоятельно, поэтому выложить массу на зелёные листья салата не составило труда. Правая рука справлялась вполне хорошо, но иногда ловил себя на мысли, что было бы неплохо подстраховать себя другой конечностью. Парень довольно взглянул на своё творение, а после на часы, что висели на стене напротив него. Фёдора уже давно уже нет, так что стал думать, чем тот так увлёкся. Вымыв руку, стал перемещать грязную посуду в раковину, оставив её для мытья и вздрогнул, когда за спиной послышался хлопок двери. Всё же, к нему спустились и не оставили наедине с посудой. Это радует, на самом деле. Повернувшись в сторону выхода, шатен вдруг переменился. — Вот и я, дорогие мои! — улыбнулся пришедший Николай и прошёл внутрь с оценивающим взглядом. — Калекам привет. — Здравствуй, — не отрывал от него глаз Осаму и нахмурился, когда тот добрался до салата и вытянул оттуда кусочек помидора. — Как официально, — хмыкнул блондин, прожевав пищу. — Разве мы уже не лучшие друзья? — Фёдор уже должен спуститься, — буркнул Осаму и перенёс салат на стол подальше. — Ладушки, — хлопнул в ладоши юноша и стал стягивать с себя куртку, после чего повесил её на спинку стула. — Не будь таким грозным, мурашки по коже. — Я вовсе не… — начал шатен, на что тот помотал головой. — Ты определённо меня недолюбливаешь, но будь уверен — я уже успел тебя полюбить всей душой, — подойдя к крану, стал отмывать руки после улицы Николай и взглянул в сторону шатена. — Будь добр, и ты меня прими в подружки. — Это не так работает, — усмехнулся кареглазый и уселся на стул, облокотившись о край стола. — Зря ты так. Я, между прочим, тоже волновался, пока ты в больничке отлёживался, — налив себе воды в кружку, которую он достал с полки, проговорил парень. — Человечка то поймали? Я еле-еле номера нашёл, пришлось здорово попотеть. — Так это ты… — тише пробормотал Дазай, но под чужим взглядом поднял голову. — Да, поймали. — Я рад, — кивнул Гоголь и взглянул в его лицо. — Как самочувствие? Сам по себе бледный, или от моего вида так? — От тебя, ага, — отвёл глаза в сторону юноша. — Давно Федя ушёл? — вздохнул Николай и подошёл к нему. — Минут пятнадцать назад, — ответил и вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к своему лицу. — Что ты делаешь? — Любуюсь, — буркнул Гоголь и, не найдя признаков на плохое состояние, отстранился. С подозрением на него взглянув, Дазай всё еще чувствовал чужие пальцы на подбородке, хоть тот уже спокойно прошёл к холодильнику и вынул оттуда напиток. Похоже, блондин и вправду чувствует себя как дома. Уж точно знает особняк вдоль и поперёк, что ещё Дазаю экскурсию провести сможет. Хотелось бы возникнуть, что слишком смел на чужой кухне, но кто знает, как он отреагирует. Память не выпускает его непредсказуемости в поведении. Это сейчас он удивительно спокоен. Хоть и сказал принимать его, как друга, подозрительность во взгляде и нерешительность в словах Дазай никуда не может деть. Выпив немного, Гоголь убрал за собой следы присутствия и уселся за стол рядом с Осаму, закинув ногу на ногу. Телефон тут же был вынут из кармана, в экран которого теперь уткнулся гость. Видя его так близко рядом с собой, Осаму впервые может как следует разглядеть парня, однако смотреть напрямую не решается, лишь краем глаза заметив на нем знакомую рубашку и брюки, неплохо подчёркивающие длинные ноги. Сколько бы раз они не пересекались, шатен не обращал внимания на внешность старшего. Но теперь заметил, как сильно контрастируют разного цвета глаз. Весьма незаурядная причёска привлекала внимания, а если приблизиться, но можно и заметить едва выделяющийся шрам на лице блондина под глазом. Вдруг глаза поднялись и пересеклись со взглядом Осаму, отчего тот сразу отвернулся. Не сдержавшись, Николай выпустил с губ тихий смех и убрал гаджет сторону. Дазай уткнулся в точку на столе и мысленно выругался, когда Гоголь придвинулся ближе. — Ты всегда такой? — положив голову на согнутую в локте руку, взглянул на него светловолосый. — Не закрывайся, я просто хочу поболтать. — О чём? — вздохнул шатен, не выдержав на себе взгляда. — О тебе, конечно же, — улыбнулся Николай, на что тот с недопонимаем на него посмотрел. — Есть что-то, что тебя как-то волнует во мне? — поднял бровь шатен и почувствовал легкое раздражение, когда тот тихо посмеялся. — Малыш Осаму снова пытается быть вредной колючкой, — улыбнулся блондин и протянул к нему руку, отчего он снова напрягся. — Если обижаешься по поводу наших прошлых стычек — так и скажи. — Обижаюсь? — попытался отстраниться, когда тот убрал волосы ему за ухо, тепло взглянув. — Можешь не признаваться, но я говорил и делал всё исключительно в благих целях, — проговорил он и убрал руку, раз тот так противится. — Если ты действительно хочешь наладить отношения, перестань нарушать дистанцию и называть меня так, — нахмурился Дазай и проследил за ним, когда тот слез со стула и обошёл его. — Второе — так уж и быть, но от обнимашек ты не отделаешься, — возложил руки ему на плечи и наклонился к уху Николай. Осаму вздохнул и расслабился в чужих руках. Видимо, такова натура Николая. Лучше делать так, как ему угодно и не вызывать неприязни в свою сторону. К тому же, который раз сказали, что опасности никакой из себя он не представляет. Может, стоит просто расположить того к себе и перестать вести себя как параноик? В конце концов, он единственный близкий человек Фёдора, который ещё и ему помог. Хотя легко мог отказаться и не искать виновника ДТП. Не кажется, что Гоголь покладист по отношению Фёдора. Наверняка действует лишь в своих интересах. Стоило двери распахнуться, как хватка на нём чуть ослабла, но не исчезла. Наконец-то Фёдор соизволил к ним спуститься и спасти Дазая от Гоголя, что слишком приставучий по сравнению с прошлыми временами. — Что тут происходит? — увидев их двоих, спросил Фёдор и подошёл ближе, сложив руки на груди. — Вот и мой любимый Дост-кун пришёл, — поспешил к нему Николай и заключил в свои объятия, хоть тот и попытался отвернуться от них. — Давно ты здесь? — смирился брюнет, что не сможет выпутаться из цепких рук Николая, и взглянул на Осаму. — Нет, только пришёл, — помотал головой парень и отстранился. — Славно скоротали время с Дазай-куном за разговором. — Прости за ожидание, нужно было разобраться кое с чем, — подойдя к Дазаю, сказал Достоевский. — Надо доделать салат, кстати… — Я уже всё сделал, — кивнул в сторону стола юноша и поднялся с места. — Умничка, — улыбнулся Фёдор и коснулся губами уголка рта. — Пицца уже в пути, так что перемещайтесь в гостиную, я посуду помою. — Может потом, а я тебе помогу? — не желая снова оставаться наедине с Николаем, спросил Дазай. — Не могу, привычка, — помотал головой парень и взглянул на Гоголя. — Всё хорошо? — Всё чудесно, мы тебя подождём там, — взяв того под руку, протараторил Николай и скрылся с ним за дверью. Дазай не успел ничего сказать и теперь шагал в ногу с гостем, слабо понимая, что тот задумал с ним сделать. Обидно, что даже Фёдор за него не заступится, если вдруг что. Несмотря на приподнятое настроение, которое Осаму мог чувствовать в нём, паранойя не отпускала. Память наконец выдала забывшееся воспоминание, как его точно также тащили по коридору, только грубее. Как можно зачислить его в своих приятелей, зная, каким он может быть, если понадобится? — Хочу тебе кое-что показать, расслабься, — улыбнулся Гоголь и повернул голову в его сторону. — Минут десять у нас точно есть. — Я не знаю дома, так что понятия не имею, что ты имеешь в виду, — ответил Осаму, когда они стали подниматься по лестнице. — Поверь, тебе точно это понравится, — с убедительной интонацией проговорил блондин и повернул направо, как только они оказались на втором этаже. — Ты так уверенно перемещаешься по дому. Долго ты… Точнее, вы с Фёдором тут живёте? — рассматривая неизвестные коридоры, спросил Дазай, не понимая, зачем они всё ещё идут под руку. — Порядком два года, — пожал плечами блондин. — Но я тут не живу, просто это одно из мест, где я могу укрыться в случае чего. У меня нет собственного дома, куда бы я всегда мог вернуться. Я не веду нужной жизни для этого. — Даже страшно спросить, чем же ты занимаешься, — хмыкнул Осаму, как вдруг его отпустили и прошли вперёд. — Вот и не спрашивай, — улыбнулся Николай и подошёл к одной из дверей. — Заходи. — Что же там такого? — вздохнул Осаму и прошёл вперед Гоголя, после чего тот закрыл за ним дверь. — Ну, во-первых, это моя комната, а во-вторых, есть лишь одно, что объединяет нас обоих, — как-то отстраненно говорил тот, отчего Осаму всерьёз заинтересовался. — Не буду переспрашивать, — не отрывая взгляда, сказал Дазай, когда тот прошёл к столу в углу комнаты и стал копаться в одном из ящиков. — Думал, оставил его в другом месте… — скорее самому себе пробурчал парень и достал оттуда не слишком большой альбом. — Но исправлюсь — объединяет не «что-то», а «кто-то», так будет правильнее. Дазай оставался на своём месте, пока тот не уселся на своей кровати, что уже успела немного покрыться пылью и поднял взгляд на шатена. Прочитав в чужих глазах предложение присоединиться, Осаму переборол брезгливость и уселся рядом, не стесняясь разглядывать вещицу в чужих руках. Дождавшись, когда юноша перенесёт на альбом всё своё внимание, Николай вздохнул и неторопливо раскрыл его, чтобы оттянуть момент. Увидев фотографии, Дазай почувствовал, как сердце пропустило удар. Удивило то, кто изображен на них, так что он поднял взгляд на Гоголя и тот довольно кивнул. — М-можно? — тихо спросил шатен, не решаясь взять его из чужих рук. — Будем дружить? — усмехнулся светловолосый и засмеялся, получив самый решительный кивок в своей жизни. — Я бы тебе, итак, его отдал, но теперь точно не отвертишься. — За такое я тебя расцеловать готов, — взяв самую драгоценную вещицу, сказал юноша и положил на ноги. — Это лишнее, — помотал головой Николай, и тепло улыбнулся при виде разгоревшегося огонька интереса в карих глазах. Огонька интереса, каким Фёдор был до того, как они встретились. Хотелось верить, что через эти изображения Осаму станет ближе к Достоевскому хоть на шаг. Пальцы не торопились листать страницы, а взгляд медленно разглядывал лицо совсем юного брюнета. Глаза у того и тогда казались отстранёнными, будто говоря о том, что не стоит даже пытаться залезть в душу этому мальчику. Но Дазай знал, что скрывается за неприступностью этих аметистов и насколько сильную они могут источать нежность и дарить тепло. С придыханием перейдя к фото ниже, он нашёл его ещё меньше, а рядом были еще какие-то люди, очень похожие на юношу. Заметив вопрос в чужом взгляде, Николай поочередно ткнул пальцем в фото и назвал имена. — Родители Дост-куна… — решил рассказать блондин, но его перебили. — Да я знаю, это очень трагично, — кивнул Осаму и испуганным взглядом сопроводил сокровенный альбом, который забрали у него из-под носа и захлопнули. — Но я ведь даже страницы… — Тише ты, я понимаю. Но если мы задержимся хоть на минуту, нас будут искать, — словно утешая ребёнка, поспешил предотвратить слезный каприз Николай. — А как же… — когда тот поднялся с кровати и положил его обратно в ящик, хотел задать новый вопрос кареглазый. — Дорогу ты знаешь, дверь не заперта. Изучишь его вдоль и поперёк сколько угодно, — улыбнулся Гоголь и поправил на себе одежду. — Только не дай Феде его найти. Он выбросил его давно, не любит эти фотографии. Такой уж способ побега от болезненных воспоминаний. Я же не смог допустить, чтобы такая ценная вещь исчезла, и забрал его себе. — Спасибо тебе, что сохранил, — вдруг проникшись к нему самыми тёплыми чувствами, Дазай еле держался, чтобы не полезть с объятиями. — Теперь он тебе нужнее, так что не потеряй, — вздохнул Николай и зашагал из комнаты. — Идём. — Хорошо, — кивнул Осаму и послушно последовал за ним. Спускаясь по лестнице, юноша изредка поднимал взгляд на парня впереди. Сегодня действительно день открытий какой-то. Он и не думал, что они настолько близки. С виду вообще можно сказать, что Николай просто для забавы плетётся за ним, а Фёдор просто не решается отослать его от себя подальше. Но узнав, сколько знает об этом человеке Гоголь, Дазай даже представить не может, что им вместе довелось такого пережить. Неужели Николай действительно настолько глубок в своих чувствах и предан, что Фёдор выложил перед ним всю душу? Не хотелось соглашаться с мыслью, что появилась сама собой, но Дазай определённо завидует ему. Знает, что это плохо и глупо, ведь они с Достоевским не знакомы столько же, сколько тот с блондином. Но ничего не может с собой поделать. Хорошо, что это чувство не настолько сильно, так что он смог его перебороть, как только встретился с заинтересованным взглядом аметистовых глаз по возвращении. — Вот вы где, — подперев голову рукой, буркнул Фёдор, сидя на кресле в гостиной. — Какой из тебя хозяин, бедный юноша не помнит, где у вас уборная, — с деловым видом проговорил блондин и уселся на кресло рядом. — Хорошо, что у меня такой внимательный друг, смог заняться этим без моего участия, — закатил глаза юноша и потянулся за телефоном, что лежал на столике недалеко от тарелки с салатом. — Не надейся, я показал ему далеко не весь дом, у тебя ещё достаточно работы, — довольно усмехнулся Гоголь и закинул ногу на ногу. — Спасибо огромное, ты очень добр, — кивнул Достоевский и повернулся направо, встретившись с немного встревоженным взглядом карих глаз. — Ты в порядке? — Мне кажется, или вы ссоритесь, ещё и по моей вине? — спросил Осаму, на что Николай не смог сдержать смеха. — Нет, что ты, — переменился Достоевский и протянул руку к его плечу. — Ох, Осаму-кун, многое же тебе ещё предстоит узнать о наших с Дост-куном отношениях, — успокоившись, проговорил Гоголь. — Итак, урок первый: споры и издёвки — наше обычное общение, не принимай так близко к сердцу. — Тогда ладно… — отвёл взгляд Дазай и краем глаза заметил, как Фёдору кто-то позвонил. — Вот и пицца, — вздохнул Достоевский и взял трубку, одновременно с этим поднявшись с кресла. — Я как раз проголодался, — улыбнулся Николай и тоже встал. — Помогу донести. — Хорошо, — кивнул темноволосый и зашагал в сторону вестибюля. — Не скучай, малыш Осаму, — махнув рукой, сказал Гоголь и последовал за ним. — Ты обещал, — закатил глаза Дазай и откинулся на спинку. Хоть иногда этот человек бывает искренним и душевным, чаще всего сохраняет свою бесящую натуру. Как только в одном сосуде умещаются такие противоположности? Парень проводил их взглядом и почувствовал, как желудок дал знать о нужде в приёме пищи. Похоже, и у него пробудился аппетит. Раз он узнал, что за фрукт этот Николай, день обещает быть хорошим, без эмоциональных качелей. Ничто не может так скрасить дружную посиделку, как кусок изумительной пиццы и хорошо сочетающийся с ней газированной напиток. Да здравствует вредная пища. Нужно излечить душонку после неприятных на вкус каш, которые иногда даже жевать не нужно, настолько однородна масса. Помимо времяпрепровождение втроём было дополнено массой разговоров, которые Осаму больше слушал, чем сам вступал в них. Напоследок — просмотр фильма, который протянулся допоздна, так что Николай был вынужден остаться у них с ночёвкой, чтобы не возвращаться домой по тёмным улицам. Конечно, додумался он до этого не сам. Фёдор был категорически против, чтобы тот подвергал себя опасности на дорогах в такое время. Даже в этом Осаму чётко проследил крепкую связь между ними. Приятно видеть, когда Фёдор заботится о ком-то, кроме него. Наконец-то выговоры и бурчание о том, насколько он нездравомысленный в своих действиях, посвящались совсем не Дазаю. Он определённо рад, что Гоголь заглянул к ним.