— Ты не бета, придурок!

Быть любопытным — отстой. Так подумал Сатору, когда вместо какой-нибудь милой пижамы с Hello Kitty обнаружил в сумке Мицуи подавители.

***

Время было уже позднее, Сатору — смущённый до чёртиков и с сонным мальчиком на руках — поспешил удалиться из комнаты Сёко в тот же момент, как они пришли. И по лицу Сугуру и Иэйри всё было понятно! Да как они посмели подумать о чём-то… О чём-то! Ну, по крайней мере, Годжо, как настоящий альфа, донёс Мицую сначала до машины, после всю дорогу баюкал на коленях, а следом отнёс в поместье, без стеснения расположив мальчика на своей кровати. — Не будешь ведь спать в школьной форме, да? — спросил Сатору, на что получил сонное лепетание в ответ. Посчитав это за «да», Годжо с довольной моськой полез в сумку Мицуи. Нет, он не извращенец, и нижнее бельё или какие-либо другие личные вещи — последнее, что он хотел бы обнаружить у своего маленького, теперь уже, партнёра. Но альфа не мог скрыть внутреннего волнения. Теперь он увидит вещи Мицуи — что-то кроме школьной формы! — Так волнительно, — прошептал Сатору для себя, но тут же закрыл рот и ударил себя по губам несколько раз. Он звучит как те самые извращенцы, которые покупают использованное бельё омег! Встряхнув головой, Годжо стал вытаскивать из спортивной сумки вещи: тетради, учебники, пенал, пара штанов и тёплых кофт, одни шорты, пару футболок, подавители, таблетки от боли в горле, капли от насморка… Подавители?! Сатору замер. Он не ошибся? Конечно, это не его дело, совсем не его, но… Мицуя ведь бета, зачем ему подавители? Чтобы проверить всё ещё раз, альфа снова сунулся в сумку и достал упаковку. Минималистичный дизайн, не броский и с надписями тонким шрифтом — «Подавляющие таблетки», «Лицам старше 21-го года». Внутри всё скрутило. Мицуе всего четырнадцать. — Какой глупый, — шептал Сатору, дрожащими руками раскрывая упаковку. Один блистер с таблетками был почти пуст, а другой целый. Если пачка таблеток расчитана на пол года, то Юи младший принимает их около трёх месяцев. — Их же нельзя так… Заранее, — шептал Сатору. Но на мгновение он задумался. Почему он вообще решил, что Мицуя принимает их? Глупости какие-то. Но Годжо, как бы не пытался, не смог тешить себя ложью больше нескольких минут. Раз Мицуя не принимает их, то зачем взял с собой? Тем более собрал в сумку самое важное. Да и… Отец сорвался на него так внезапно. Может нашёл подавители? И вот всё встало на свои места. Годжо было одновременно и стыдно, и грустно, взволнованно. Стыдно от того, что вторгся в личную жизнь младшего, так бестактно и безосновательно, узнал тайну, которую Мицуя, наверное, так боялся ему раскрыть. Теперь понятно, почему мальчик был таким слабым, худым, почему так резко воспринимал его запах и феромоны. А волновался альфа, потому что младший поступал неправильно. Нельзя принимать подавители в таком раннем возрасте, даже если началась течка. Организм ведь развивается, подавление может привести вплоть до бесплодия. Да, конечно, некоторые омеги пьют подавляющие таблетки прямо с восемнадцати, но только по назначению врача и не просто так, а из-за слишком продолжительный и болезненных течек! Сатору колебался, хотел быстрее убрать, но руки не двигались — так и остались сжимать упаковку в руках. Пока сзади альфа не услышал копошение. — Сатору? — тихо позвал Мицуя и застыл, когда увидел, чем занимается парень. Он сглотнул, горло заболело, будто проглотил слишком много воды за раз. — Послушай, я… Я хотел найти тебе сменную одежду, но… — руки Годжо безвольно опустились на колени, — Мицу, так ведь нельзя… Ты ведь знаешь, какие могут быть побочные эффекты? — Знаю! — вдруг крикнул младший, пугаясь собственного голоса, жалкого и сорванного, — Я знаю, какие могут быть побочные эффекты! Но я всё равно буду пить их! — Мицуя, послушай! — в ответ вспылил Годжо, но будто онемел, когда увидел, как Юи вздрогнул, слёзы покатились по его лицу. Сатору идиот. Как он мог не догадаться, что у мальчика куча травм? Конечно, отец, наверное, всю жизнь отыгрывался на нём, раз простое повышение голоса уже заставляет его плакать. Слёзы — защитная реакция? Мицуя хочет защититься от него? — Прости, — прошептал альфа, осторожно подходя к кровати, чтобы слабо приобнять младшего. Тёплой ладонью он вырисовывал на его спине успокаивающие круги, — Не плачь. Всё нормально, я не ругаюсь. Мицуя тихо всхлипнул, закрывая лицо руками. Это были слёзы стыда и страха, что теперь станет ненужным, как произошло до этого. — Почему ты не рассказал? — Потому что когда отец узнал… Ты знаешь, что было. Внутри Сатору всё стянуло от боли. Да, знает. Только вот почему раньше не понял, что Мицуя не по своему желанию притворяется сильным, всемогущим, пьёт таблетки и никого не подпускает к себе. — Иди сюда, — пробурчал Сатору недовольным тоном, насильно прижимая лицо младшего к своей шее, — Нюхай. — Не хочу, — фыркнул мальчик, стараясь отодвинуть голову, но хватка Сатору была сильнее, — Да что ты делаешь? — всхлипнул Мицуя. — Либо нюхаешь, либо метку на самом видном месте оставлю. И Юи напуганно икнул, но всё же приблизился, утыкаясь носом в ключицу альфы. — Больше подавители пить не будешь. — Не буду… — Это не вопрос, — буркнул Сатору, пропуская пальцы сквозь волосы младшего, — Я думал ты от природы… — Что? — Такой слабак, — альфа ухмыльнулся. — Заткнись! Я не слабак! — Ага-ага, скажи ещё, что не ты растекаешься в довольную лужицу, когда мой запах улавливаешь. — Не я, — и всё равно продолжил утыкаться носом в обонятельную железу.

***

Мицуя проснулся раньше Сатору. Мальчик потянулся, зевнул. Воскресенье. Хорошо всё-таки. Кровать у Годжо была мягче, чем футон мальчика, да и дома было спокойно, никаких детских криков, плача с самого утра. Хорошо… Мальчик поправил задравшуюся за ночь пижаму и огляделся. На кровати он был один, а рядом расположился Сатору, расстелив на полу импровизированный футон из одеял и пару подушек. И всё-таки он не такой уж и плохой. «Не то, чтобы я был против спать с ним в одной кровати… Он не слишком противный» подумал Юи младший, осторожно спрыгивая с кровати. Снаружи щебетали птицы, у порога сидела трёхцветная кошка, умывала свою мордочку и тихо мурчала. Мицуя присел рядом с животным, осторожно чеша её макушку. Кошечка в ответ довольно мяукнула и сбежала. Мальчик пожал плечами сам для себя, вставая и направляясь из комнаты. Собаки ему всегда нравились больше кошек. А если точнее, то волки. Выйдя из комнаты, Мицуя растерянно огляделся. Поместье Сатору не сильно отличалось от его поместья, разве что пустовало — видимо, альфа был единственным ребёнком в семье. Тихими шагами, мальчик направился по пустующим каридорам. Прислуга шугалась его, как огня, обходя мальчика стороной и шепча что-то, хотя он старался быть дружелюбным — уважительно здоровался, кланялся, покорно опуская голову. Но когда Юи младший наконец-то обнаружил столовую, то замер. Вот он — ребёнок из недружелюбного клана, в помятой пижаме, рано утром расхаживает по поместью Годжо, сонно потягиваясь и зевая — встречает Аято и Кёко — родителей Сатору. Они обменялись шокированными взглядами, когда Мицуя отошёл от шока и поклонился, согнувшись почти под прямым углом. — Простите! Доброе утро! — почти нервно поприветствовал хозяев мальчик, вылетая из столовой со скоростью пули. Быстро найдя дорогу назад, Мицуя забежал в комнату Сатору, нервно дёргая его за плечо. Годжо нервно дёрнулся, сонно вытянувшись и недовольно лепеча. — Сатору… Сатору? Эй, проснись! — взволнованно бурчал мальчик, трепля плечо старшего с каждой секундой всё несдержаннее. Годжо бурчал во сне, но мгновенно проснулся, когда Юи младший бесцеремонно ударил его близлежащей подушкой. — Ч-что такое? — напуганно пробормотал Сатору, подскакивая на месте и почти теряя равновесие. — Твои родители! — панически прошипел Мицуя, ёрзая на месте и жалобно смотря на альфу. Сатору застыл, обрабатывая фразу младшего. Да, у него есть родители, как и у всех людей на Земле, да? Родители, родители, родители… Блядь, родители! Годжо напуганно вздохнул, его рот беспомощно приоткрылся. Точно. Как он объяснит то, что в их поместье чужой ребёнок? Ну, вернее, не совсем ребёнок и не то, чтобы чужой, но всё же… Им просто нужно собраться, успокоиться и взвесить происходящее. Было бы легко, если бы не сонливость. Какой чёрт дёрнул родителей Сатору вернуться так рано? Они могли подождать ради приличия, кто знает, что альфа мог делать в их доме. В смысле, может быть он пригласил друзей или… С кажой минутой раздумий становилось всё запутаннее. — Послушай, всё нормально, — успокоил альфа, трепля младшего за плечо, — Я поговорю с ними. Договорились? Мицуя послушно кивнул. Ну и к чёрту! Пусть сами разбираются.

***

Теперь Сатору был абсолютно не в духе. Единственное, что прерывало неловкую тишину столовой поместья, — звуки столовых приборов и тихое копошение слуг вокруг. Стол был расчитан на четырёх персон, во главе с одной стороны расположился Аято, а с другой Мицуя. Возможно, чтобы подчеркнуть уважение хозяев к гостю, а может быть чтобы нынешний глава клана Годжо мог смотреть на мальчика прямо и без преград. Сатору сидел с боку и время от времени касался босой ногой голени младшего, негласно поддерживая. Юи младший вёл себя максимально прилежно — ровная осанка; белая рубашка, которую слуги ещё с вечера выутюжили до идеала; кроткие манеры; спокойное лицо, а, самое главное, приятные феромоны. Что ещё нужно, чтобы расположить родителей потенциального партнёра? Вернее, просто партнёра. — Не думал, что мой сын свяжется с… — Аято неопределённо жестикулировал свободной рукой, другой держа палочки для еды. Темноволосый мужчина с леденящими голубыми глазами смотрел на мальчика более чем предвзято. — С? — упрекнул Сатору, заставляя отца продолжить фразу, — Договаривай, отец. — С ребёнком враждующего клана, — закончил Годжо старший сухо, кладя палочки рядом с тарелкой. К еде он почти не притронулся. И неловкая тишина продолжилась. Кёка, до этого не говорящая ни слова, сейчас изящными движениями промакнула губы и отложила белоснежную салфетку. Дорогое кимоно на ней красиво подчёркивало все достоинства омеги. Мицуя задумался, опуская взгляд в свою тарелку. Его маму он запомнил, как постоянно плачущее месиво в порванной одежде или вообще без неё, с синяками и гематомами на теле, с красными пустыми глазами и охрипшим голосом. Нет, денег у клана Юи было более, чем достаточно для хорошого содержания их большой семьи, но… Обычно средства почти не тратились на маму — ни на врача, ни на одежду. Всегда Мизуки ела отдельно, за маленьким детским столиком в углу столовой. Даже дети ели за общим столом, когда женщина ютилась на полу со скудным набором явств. Иногда ей не позволялось даже находиться рядом с кем-то, кроме Икари, например, во времена беременности или течек. «Они посадили меня в главу стола… Отец не позволил бы этого. Не с ребёнком из другого клана», размышлял мальчик, поджав губы. «Это уважение? Что это?» — Ты альфа? — вдруг спросила Кёка спокойным голосом, поворачивая голову к Юи младшему. Мальчик поднял взгляд и замолчал. Ему теперь уже можно говорить правду или всё-таки стоит молчать? — Омега, — честно ответил Мицуя, ожидая реакции. Кёка изменилась в лице в мгновение ока, её отстранённые глаза распахнулись в неподдельном удивлении, в шоке. Аято нахмурился, сжимая в руках чашку с зелёным чаем. — Убирайся из моего дома, — процедил мужчина, с грохотом ставя чашку на стол, от чего Мицуя невольно вздрогнул. — Даже не вздумай, отец, — угрожающе пророкотал Сатору, алюминиевые палочки в его руках, кажется, погнулись от силы сжатия. — Не смей так разговаривать со мной, Сатору! — вдруг вспыхнул Аято, сжимая руки в кулаки до побеления, — Сколько омег крутится вокруг тебя? Сколько партнёров тебе предлагали, а ты? Воротил нос, позорил меня и Кёко! А теперь что? Притащил щенка из клана Юи в мой дом? — Не смей оскарблять Мицую! — Сатору, отец прав. Ты поступил очень некрасиво, — вмешалась Кёко с укоризненным взглядом. — Чтобы ноги его здесь не было, слышишь? Я ведь не шучу, Сатору. Идеальные омеги, кандитаты на каждом шагу, а ты выбрал… Это отродье. — Что ты сказал? — Сатору процедил дрожащим от гнева голосом. — Вместе вам не быть. Это в первую очередь решаю я и мама. Сатору подскочил с места, его взгляд стал почти диким от неконтролируемых эмоций. Ему нужно придумать что-то. Что-то, чтобы Мицуя был рядом и родители ничего не смогли сделать. Чтобы разрешили мальчику остаться в их поместье… Что-то, что-то… — Мицуя никуда не уйдёт. Мы связаны. Аято поперхнулся зелёным чаем, Кёко в панике постукивала его спину, смотря на Сатору шокированными карими глазами. — Вы что?! — Мы связались. И это было осознанно, — твёрдо повторил Сатору, садясь на своё место и пододвигаясь ближе к Мицуе. Юи младший сначала смотрел смущённо, непонимающе, но альфа успокаивающе взъерошил его чёрные волосы, на что мальчик послушно кивнул, давая понять, что догадался о плане Сатору. — Ты… Ты… — Аято заикался от злости, — Ты думаешь о том, что творишь?! Ты что сделал?! Сатору, он выглядит на двенадцать! — Ты драматизируешь. Ему четырнадцать, я помогал Мицу во время течки, — непоколебимым тоном врал Сатору, пододвигая к себе вазочку конфет и ища в ней пачку зефирок. Парень распечатал упаковку и закинул в рот пару суфле, после чего поднёс одну ко рту Юи. Мальчик послушно раскрыл губы и с удовольствием съел зефирку, слабо улыбнувшись. — Как ты можешь говорить об этом так, Сатору? — дрожащим голосом пробормотала Кёко, — Мальчик ведь мог… Мог… — Когда это было? — твёрдо спросил Аято. — Пару недель назад, — ответил Сатору, снова поднося лакомство ко рту Мицуи. Мальчик послушно ел с рук альфы, параллельно попивая чай. Вкусный. — А если он… забеременел? — тихо спросила Кёко, с волнением смотря на Мицую, — Ты посмотри… Он ведь хиленький совсем, маленький ещё… — Поэтому Мицу теперь будет жить здесь, со мной. Мы связаны, мы пара, и я буду заботиться о нём, как и подобает альфе, — твёрдо сказал Сатору, — А если вам захочется разлучить нас, то… Вы знаете последствия разлуки связанных.

***

Мицуя был правда благодарен. Конечно, не сразу, но родители Сатору стали относиться к нему терпимо, даже Аято. Иногда они даже ужинали все вместе или собирались за завтраком, но мальчик всё ещё чувствовал себя чужим среди них, будто гадким утёнком. Всё было не так, как он привык. Спокойно, даже слишком, что это почти напрягало. Не так, как в их семье. Хотя, наверное, ему не стоит жаловаться на это. С тихим вздохом Мицуя заёрзал на кровати Сатору, альфа играл в приставку где-то у кровати, за окном светило солнце. Прошла уже неделя, а Юи так и не забрал остальные вещи из дома. Да и школу он прогуливал. Отец, наверное, просто в ярости. — Мне домой нужно. — Чего?! — Сатору мгновенно оторвался от игры, разворачиваясь к Мицуе лицом. Экран телевизора сзади замигал красным, оповещая о проигрыше. — Чего? — непонимающе спросил Юи, приподнимаясь на постели, — Вещи забрать, с братьями и сестрой увидеться, объясниться… — Ты снова туда пойдёшь? После того, что произошло? — Сатору, ты не поймёшь… Так нужно. — Нужно что? Чтобы он снова избил тебя? Мицуя тяжело вздохнул и встал с кровати, надевая белые носки и напрявляясь к выходу из комнаты. Годжо шокированно подпрыгнул, беспомощно жестикулируя. — А моё мнение не учитывается?! Эй! Эй, Мицуя! Парень обречённо смотрел вслед удаляющейся фигуре и, повернувшись к телевизору, пнул его из-за нахлынувшего гнева. Но тут же пожалел, прыгая на месте и тихо скуля от боли.

***

И всё-таки Мицуя считал Сатору чёртовым везунчиком. У него в распоряжении была собственная машина и водитель! Быстро добравшись до своего дома, мальчик попросил шофёра подождать его и ступил на территорию поместья, осторожно озираясь. Опять никого. Почему-то перед плохими событиями поместье пустует. Тихо зашагав к своей комнате, Юи младший ещё раз оглянулся. Правда, ни души. Подойдя ближе, мальчик услышал глухой удар о пол. Мицуя замер. Нет. Нет… Голова снова медленно повернулась к дверям родительской спальни. Запах крови из-за жары стал ещё ярче, отчётливее. Мальчик на негнущихся ногах подкрался к дверям, пальцы похолодели, он с трудом медленно отворил спальню и застыл. Свободная рука медленно поднялась ко рту, сдерживая рвотный позыв. — Пап?.. — прошептал мальчик дрожащим голосом. Икари, до этого согнувшийся над телом спиной к двери, замер. Пол был окрашен красным, перед мужчиной без движений лежала Мизуки, её тело было болезненно бледным, что Мицуя заметил, несмотря на постоянный полумрак спальни. Отец медленно повернул голову, мальчик увидел, что на половине его лица была кровь. — Почему мама не двигается? — прошептал Мицуя, хотя уже всё понял, но не мог поверить, не мог принять. Разве его родители не любили друг друга? Пусть негласно, но не заботились друг о друге? Почему это всё происходит именно с ним, а не с кем-то другим? Почему мама Сатору жива, красива и счастлива, а Мизуки остывает на полу, изуродованная, истекающая кровью? — Ты… Всё не так понял… Она сейчас проснётся, — надломленным голосом пробормотал Икари, впервые оправдываясь перед сыном, но даже он не верил в эту ложь.