Прекрасные создания

      Пробуждение выдалось на редкость... Приятным.       Арсений лениво потянулся на кушетке, каждой клеточкой тела ощущая, как его наполняет магия.       Для любого другого мага энергетическое истощение — тяжкое и крайне неприятное испытание, ведь восполнить утраченный ресурс должно их собственное тело. А когда от того требуется большее, чем оно способно дать, это приносит боль. Ему рассказывали, что по ощущениям это сравнимо с выжиганием сердцевины костей. Каждой косточки твоего тела.       Но с Арсением дела обстояли иначе. Его костный мозг был не способен вырабатывать энергию. Поэтому тот, как атрофированная конечность, находился в вечном покое, выполняя исключительно человеческую функцию по производству крови. Энергия же наполняла тело Арсения напрямую из окружающего мира. И ощущение, как по иссушенным каналам разливается живительная сила, сравнимо с гулом и прохладой водопада, встретившегося мучимому жаждой путнику посреди пустыни.       Арсений лениво цеплялся за обрывки на редкость красочного и приятного сна.       Но всё всегда подходит к концу.       Веки неспешно приоткрылись, и мужчина тут же зажмурился от резанувшего по глазам яркого, видимо, полуденного солнца. Преодолев первичное покалывание в глазах, Арсений приподнялся и осмотрелся.       Он лежал на крайней кушетке в самом углу палаты, а прямо справа от него, предсказуемо, находилось окно. Арсений задёрнул занавески, делая свет приглушённым. Он обвёл взглядом отделённый шторкой кусочек пространства и застыл, наблюдая прилюбопытнейшую картину.       На соседней кушетке, облокотившись о подушку, сидя спала Лукия, а на её бедре, поджав колени к груди, мирно посапывал Антон. Пальцы девушки неосознанно зарылись в его вьющиеся волосы.       Арсений улыбнулся волне тепла, всколыхнувшейся в нём при созерцания этого зрелища, в котором было что-то очень правильное. Мужчина наскоро стянул мешающиеся повязки с рук, отметив, что от глубоких порезов остались только розоватые полоски, развернулся на бок, лёг поудобнее и принялся наблюдать за спящими. Отчего-то разрушать момент собственноручно не хотелось, и он решил позволить этим двоим ещё поспать.       Парень и девушка были чем-то друг на друга неуловимо похожи. Из внешности — светлыми любопытными глазами, в которых ярко горела жизнь, а про характеры и говорить не стоило. И Арсения радовало, что Антон нашёл общий язык с одной из немногих, кого он, пусть с натяжкой, но мог назвать другом.       Прошло не многим больше четверти часа, когда веки Лукии затрепетали, и она зевнула, разминая затёкшую ото сна в неудобной позе шею. — О. — тихо произнесла она, встретившись взглядом с озорными глазами Арсения, — Ты как себя чувствуешь? — И тебе доброе утро. — улыбнулся мужчина, — Прекрасно. — Рада за тебя. — она глубоко вздохнула и её взгляд посерьёзнел, — Ты что вчера устроил, актёр хренов? Что за цирк? — она почти шипела, пытаясь не разбудить Антона, и из-за этого грозной совсем не выглядела. — Не понимаю, о чём ты. — лениво протянул Арсений. — Не прикидывайся. — фыркнула девушка, — Я тебя знаю. Ты не сражаешься так, это было показательно. Я не буду делать вид, что не понимаю твоих мотивов, но это было рисковано! Вкладывать всю мощь в одно заклинание совсем не в твоём стиле, и к чему это привело? — она отчитывала его как неразумного ребёнка, — Все, у кого есть глаза, увидели твою суть! Ты столько лет прятался, и вот так потерял маску!       Арсений улыбался, даже не пытаясь скрыть снисходительность на своём лице. Он искренне наслаждался этим жестом заботы, пусть какая-то часть личности и желала огрызнуться. Но с Лукией это бессмысленно — она в полной мере унаследовала взрывной характер своей династии. Обычно открытая и добрая, но кинь спичку — загорится быстрее бензина. — Эх, Лукия-Лукия, — нежно протянул он, — После стольких лет ты всё ещё считаешь, что я способен допустить такую ошибку, хмм, случайно? — Это рисковано. — девушка была права. — Я знаю. Но тем интереснее... — Арсений опустил взгляд на парня, лежащего на ней, дыхание которого уже какое-то время назад стало чуть менее ровным, — Доброе утро, Антон.       Его взгляд тут же встретится с чужими ясными зелёными глазами, в которых не было ни следа сна. — Доброе. — ответил Антон, садясь. — Подслушивать не хорошо. — Арсений не злился, но выражение лица Антона доставило ему удовольствие.       Парень промолчал, чувствуя себя неловко. — Ну не суть. Представление разыграно, нужный эффект получен. — Арсений снова потянулся, — А вы двое поладили, неправда ли? — в его глазах мелькали смешинки. — Да. — легко подтвердила Лукия, — Антон — само очарование! — Вы невыносимы. — пробухтел парень, и комнату заполнил смех магов.                               *** — Волнуешься?       От тихого шёпота прям над ухом Арсений вздрогнул. — Нет. — он даже не мог понять, врал ли он или говорил правду. Он привык к сражениям, привык к жестокости и увечьям, способным быть куда хуже, чем в контролируемых условиях Турнира. Однако напряжение не отпускало.       Осталось шесть человек. Шесть сильнейших молодых магов. Арсений верил, что в реальном бою с любым из них смог бы уйти живым. Это — то, что имело значение в реальной жизни. Но Турнир — другое. Он должен победить, а не убить или сбежать. — Твои прогнозы оказались верными. — продолжал Антон, выискивая в рядах зрителей возможных будущих чемпионов, которые держались друг от друга как можно дальше, — Все, кого ты опасался, здесь. — разве что старички уже выбыли, — И ты не волнуешься? — Я не знаю. — тон Арсения оставался ровным, — Волнение создаёт слабость. — это правда. Он научился подавлять его перед битвой настолько давно, что даже не мог понять, посещало ли его всё ещё это чувство. — Ничего из этого не стоит твоей крови. — на последнем слове голос Антона дрогнул, — Помни об этом. — и он ободряюще сжал руку Арсения, прежде чем отойти на шаг и дать ему собраться с мыслями.       «Стоит...» — в этом Арсений не смел сомневаться. — Какие у него шансы? — Антон подошёл к стоящей чуть поодаль Лукии. Девушка выбыла без особой драмы или ранений ещё в пятом раунде, так что они с Арсением хотя бы не встретятся в бою. — Сложно сказать. — голос Лукии был таким же расслабленным как обычно. Будто всё происходящее — игра, — Арс слишком... Уникальный. К тому же мы давно не виделись, я не знаю, насколько сильнее он стал. Говоря о его бое с гениями, я не могу сделать прогноз. Могу только гарантировать, что будет зрелищно. — она мягко усмехнулась, — Чёртов выпендрёжник. — Как ты можешь быть такой спокойной. — проворчал Антон, нервно крутя кольца на пальцах. — Мы привыкли. — девушка пожала плечами, — Вся наша жизнь состоит из битв. А любой страх притупляется, когда сталкиваешься с ним слишком часто. — не смотря на тёплую улыбку, говорила она вполне серьёзно. — Но страх за себя и за других — это разное, нет? — Не всегда. — на секунду взгляд Лукии заледенел, прежде чем безмятежность снова завладела её лицом, — Все мы видели смерть и боль. И пока никому не грозит первое — я спокойна. — Но несчастные случаи возможны... — Не думай об этом. — Лукия встретилась с ним взглядами, — После всего помереть на Турнире — слишком абсурдно. — она фыркнула, — Слишком банально для Арса.       Антон поёжился. Обсуждать предполагаемую смерть Арсения ему точно не хотелось, а ведь сам разговор завёл.       К счастью или к сожалению, именно в тот момент объявили начало раунда, и первая пара конкурсантов вышла на сцену. Но Антон не смотрел на них. Его взгляд ни на секунду не оторвался от напряжённой спины Арсения.                               ***       Арсений тяжело дышал, зажимая рукой рассечённое пламенем плечо, из которого, несмотря на сильный ожог, продолжала хлестать кровь. Рана была слишком глубокой. Повезло, что конечность сохранила хотя бы ограниченную подвижность вместо того, чтобы повиснуть мёртвым грузом.       Бой вышел из-под контроля... И как всё до этого дошло?       Арсений помнил, как он вышел на арену и как его поприветствовала толпа. Помнил тысячи взглядов, буквально прожигающих его фигуру. И соперника.       Абсолютно не прославленного мага из двести пятнадцатого региона, Аргентины.       До турнира Арсений никогда о нём не слышал, и во время самих поединков изначально не обратил внимания. В первых раундах он особо не выделялся, и только в пятом Арс по-настоящему его заметил, когда игры в сокрытие силы стали неактуальными. Его искусство владения огнём было на уровне мастера, что уже делало его невероятно сложным противником. А ведь за все раунды он так и не показал свою вторую стихию.       До этого момента.       Да. Арсений помнил, как вздрогнул, когда земля под ним всколыхнулась и из неё начали вылетать копья.       Должно быть это извращённая шутка судьбы, что за все шесть раундов ему так и не встретилась стихия, от одного воспоминания о которой кровь стыла в жилах, а на коже выступал холодный пот. И вот жизнь всё же свела их. Подавленные воспоминания вспыхивали перед глазами ярче, чем от ментальной атаки: гнев и разочарование в чёрных глазах, дрожь земли, трещина в стене, оглушающий гул сжавшего газовые трубы бетона. Взрыв и пожар... Пепел. Смерть и боль.       Арсений ненавидел стихию земли. Хотел ненавидеть. Но в гораздо большей степени... Боялся.       Лента обвилась вокруг плеча, болезненно сдавливая, частично останавливая кровь. Он чувствовал её потёки на покрытой шрамами руке даже слишком отчётливо, ярче, чем целый мир вокруг.       Арсений бездумно уворачивался попеременно от точных ударов парных мечей, всплесков пламени и земляных копий, не отдавая себе отчёта. Мир перед глазами плыл из-за так некстати всколыхнувшихся эмоций. Мужчина чувствовал, что сдает позиции, поддаётся им. Привычное боевое спокойствие рассыпалось прахом, взять себя в руки не получалось.       Он думал, что способен подавить боль. Гнев. Страх. Ненависть... Контролировать. Всегда. Каждую секунду.       Но он оставался всего лишь человеком.       Объятый пламенем меч пронёсся в миллиметрах от лица, обдав его жаром. Дилетантский в сравнении с тем, на что был способен владелец горящих в воспоминаниях чёрных глаз, земляной шип рассёк кожу на бедре. Плохо. Если ничего не изменить — он проиграет.       Что делать?       Паника подступала, и Арсений понял, что подавить её не получится. Не в этот раз. Что-то в нём изменилось, он изменился.       Тогда... что будет, если отпустить контроль? Даже мысль об этом отозвалась под кожей человека, облачившего всю свою жизнь в железный контроль и борьбу с самим собой, страхом.       Подавить вспыльчивость, импульсивность, чтобы не обидеть кого-то снова, не увидеть боль в чужих глазах. Подавить взрывную мощь энергии, чтобы, как обладатель проклятых чёрных глаз когда-то, никому не навредить. Подавить отравляющий страх, слабость, способную сломать так тщательно выстроенный образ безэмоционального одиночки. Потребность быть человеком в окружении людей. И ненависть к самому себе и бездонную вину, разрушающую душу.       «Ты не вывозишь боль эмоциональную, и перекрываешь её физической!» — звучал в голове чужой голос.       «Но ведь эмоции так эфемерны. — не унималось подсознание, и тут же отвечало самому себе словами Алёны, — Дурак. Эмоции ве́чны, иногда реальнее реальности, единственное, что наполняет её смыслом. Но стоит притвориться, что их нет, и они исчезнут, как утренний туман в первых лучах солнца. Реальность на такое не способна.»       «Как неспособна и боль.» — вот, что уж точно реально. От неё невозможно избавиться, просто поверив в то, что она нереальна. Само его тело доказывает её существование. Её обоснованность. Её можно развить, причинить, контролировать. Управлять ею, словно реальностью.       А эмоции? Как человек, никогда не понимавший собственные эмоции, мог их контролировать? Пусть он отчаянно этого желал и годами притворялся, что способен на это. Быть может раньше и был, когда Алёна ещё была рядом и могла вправить мозги в нужный момент. Но... Её больше нет. Больше некому залезть к нему в голову, увидеть, прочувствовать, убедить, что его эмоции настоящие, обоснованные, разложить их на составляющие, объяснить и разложить по полочкам, убедить, что он имеет право чувствовать. Заставить поверить, что он человек, а не марионетка, единственная цель существования которой — исполнить чужую мечту. Заставить поверить, что он, такой сломанный и неправильный, тоже заслуживает любить и быть любимым.       Иллюзия восприятия медленно рушилась прямо у него на глазах.       «Я тоже не хочу, чтобы тебе было больно, идиот!»       Так сюрреалистично, учитывая, что его жизнь — сплошная...       «Драма, блять! Какая драма! А каковы актёры! — подсознание взорвалось едкой ненавистью к себе. Нет уж, действительно, какого чёрта!? Его уже тошнит от этой жалости к себе! В какой момент вина превратилась в это абсурдное чувство? — Я так хочу... Я отказываюсь от этого убеждения.» — твёрдо произнёс внутренний голос.       В воспоминаниях отблески пламени сияли в чёрных глазах.       Он утратил контроль слишком давно. В ту самую роковую ночь. Тогда... Есть ли смысл цепляться за его ошмётки? Может ему изначально не следовало пытаться подчинить себя?       На мгновение зрение прояснилось, и Арсений явственно осознал, что вот сейчас, в следующее мгновение, меч, чётко метящий ему в живот, достигнет цели.       Нет. Он больше не хотел чувствовать боль. Пусть она будет хоть в десять тысяч раз реальнее эмоций. И на этот раз это не обещание, не робкое "я постараюсь". Его собственное отчаянное желание, силы которого он ранее не осознавал. Он хотел свободы. Это то, к чему он стремился: исправить ошибки и наконец стать свободным.       «Чтобы никогда снова...» — Первая печать. — пронеслось в голове шёпотом, и вязь символов откликнулась на зов, опалив позвоночник потоком холода. И боль не наступила, ведь в следующее мгновение соперника отбросил бурный поток сырой энергии, вырвавшийся из его тела.       Трибуны стихли.       Столько лет подавляемая энергия потекла по некогда осознанно заблокированным каналам, вызывая дрожь во всём теле. Арсений вздрогнул, и мир перед глазами обрёл чёткость. Он больше не хотел отстраняться от неё, делать вид, что всё происходит не с ним. — Вторая печать, третья печать... — Арсений деактивировал все, кроме седьмой, последней — его единственной защиты от перерождения. С каждой печатью давление энергии вокруг него нарастало, с каждым шагом земля трескалась под ногами.       Он осознал себя медленно идущим к подорвавшемуся с земли сопернику, он чувствовал улыбку на своих губах.       Он чувствовал...       Меч давно выпал из руки и остался лежать где-то за спиной.       Энергия, более не сдерживаемая, клубилась в теле завитками дыма, океаническими волнами, билась, нарастала. То, что раньше казалось спокойным потоком в рукотворно вырытой траншее, обратилось безудержным гулом водопада. Так необычно. И вовсе она, энергия, не страшная. Идеальная в своём балансе порядка и хаоса. Часть его самого. А как можно бояться части себя?       «А что если?.. — эйфория от отключения печатей начала проходить, и сознание прояснилось, — Верно, представление. — пришедшая в голову идея казалась сумасшествием, но Арсений больше не желал сдерживать его. Всё-таки он пришёл сюда актёром, и его пьеса нуждалась в завершении, даже если он решил сменить роль. В саспенсе, — Тогда сыграем.» — и плевать, что этот козырь, который он усердно развивал каждую секунду свободного времени весь прошлый месяц, был предназначен для финала. Всё происходящее казалось правильным, а своей интуиции Арсений привык доверять. К тому же... Он не хотел ждать. Хотелось испытать силу, столько лет подавляемую, однако принадлежащую ему по праву, в ту же секунду, в тот же миг. Арсений был уверен — на этот раз всё будет по-другому. Будет правильно.       Повинуясь мощной Воле, кровь, покрывавшая руку, встрепенулась и расползалась по рукам и торсу, формируя укрепляющие печати. Мысль — и каждая линия въелась в тело, оставляя на месте себя неглубокие порезы, из которых тут же хлынула новая кровь. Но боли почти не было. Наоборот, приятная волна силы окутала тело, уверяя, что механизм работает, что теперь, даже пропустив сквозь себя всё, что имеет, тело выдержит.       Арсений представил, как выглядел со стороны, и улыбка непроизвольно расцвела на его лице. Притихшие зрители только подтверждали его впечатление. Пусть они уже видели его магию крови — пугающий дар, который, как все нейтральные верили, был доступен только высшим тёмным и продвинутым водникам, но вчерашняя магия и рядом не стояла с сегодняшней. А ведь это только начало. Арс собирался напугать их по-настоящему.       И энергия разделилась. Частицы отталкивались друг от друга, словно магниты, столкнувшиеся не теми сторонами. Они хлынули в руки, обжигая одну холодом, другую жаром, но он соврал бы себе, если бы сказал, что это не было чертовски, до абсурда, приятно. Пусть энергия жглась, но боль, причиняемая ею, была другой. Она опьяняла, а не пугала, и если раньше он отчего-то не мог насладиться этим ощущением, скованный собственным ограниченным мировоззрением и печатями-ограничителями, то сейчас его восприятие было открыто. И странно-сладкая боль, похожая на укусы тысяч муравьев, своей неординарностью приводила в эйфорию, от которой кожа покрывалась мурашками.       «Возможно, не зря Антон обозвал меня мазохистом...» — стоило подумать об этом, как глаза безошибочно нашли в толпе нужного человека. Тот нервно сжимал кулаки и кусал губы. Арсений нежно улыбнулся ему, прежде чем отвернуться. — In'e thori... — шёпот сорвался с губ раньше, чем он успел это осознать, и ленты, словно послушные кобры, повинующиеся нежной, но неумолимой трели флейты, порхнули к рукам, становясь подобием мечей. И пламя, белое и чёрное, взметнулось по ним.       На секунду Арсений замер, пытаясь осознать ощущения, которые даже близко не походили на те, что он испытывал при тренировках. Пламя щекотало кожу, неспособное нанести вред своему создателю. Спокойное и вовсе не воинственное, оно больше не стремилось вырваться из-под контроля или причинить вред. И чёрт знает, повлияло ли на его магию снятие печатей или рассыпавшийся прахом ментальный блок.       Оглушительная тишина трибун казалась неправильной, противоестественной этому месту, но Арсений прекрасно понимал её природу. И наслаждался. Такого они ещё точно не видели. И остекленевший взгляд его соперника, в глазах которого отражались белые и чёрные блики, тому доказательство. — ¿Quien diablos eres tú? — донеслось до его слуха бормотание, но он не мог различить смысл слов. Они казались слишком неважными. — Потанцуем? — в другой ситуации игривость в собственном голосе напугала бы его, но не сейчас. Сила, скопившаяся в руках, затмевала собой всё. Всё-таки магия магов не просто так олицетворяет власть над миром. Потрясающее чувство. И опьяняет, как и любая власть.       Поразительно опасный наркотик.       Но соперник, имени которого Арсений не знал, быстро взял себя в руки и перехватил мечи обратным хватом. В его глазах горел страх пополам с решимостью, и Арсений не понимал, что чувствовал он сам, видя это. И, быть может впервые в жизни, его это не волновало. Какая разница, как назывались эмоции, чувства? Главное, чтобы они были, подтверждали, что он — живой. Да. Давно Арсений не чувствовал себя таким живым. А остальное неважно.       Земля задрожала, но больше его это не пугало. Арсений рванул вперёд, элегантно уворачиваясь от то и дело метящих прямо в сердце зловещих каменных пиков. И в этом королевстве шипов он был цветком посреди терновника, которому ни одна игла не могла причинить боль.       «И всё же твоя земля — чистое дилетантство. — теперь Арсений воспринимал бой объективнее, — Неплохо, конечно, для одной из сложнейших и редчайших стихий, но... До него тебе далеко. А я слишком много лет готовился к битве с ним.» — в голове было непривычно пусто и легко. Необоснованные тревоги отступили.       Его движения походили на танец. Зловещий танец со смертью. И это придавало миру вокруг ослепительную яркость. Значит, вот, как должна ощущаться битва?       Арсений мысленно поблагодарил Доминика за вчерашнее поучительное поражение. Поражением он считал попытку сразиться с ним на мечах. Но оно всё же принесло пользу. Ведь сейчас его ленты двигались, повторяя движения неудержимого, но прекрасного в своей элегантности и свободе, облачённой в жёсткий контроль, уруми, рассекающего всё на своём пути.       Никакой камень или земля не способны противостоять подавляющей мощи чистой, не обременённой рамками этого мира, энергии.       Может, прошла всего секунда, минута или десять минут, сознание Арсения растворилось в движении и магии, свободно струящейся по телу, более ничем не скованной, когда ленты столкнулись с мечами. В местах соприкосновения не закалённый Тьмой и Светом по отдельности металл плавился. И осознание этого пробуждало в глазах соперника страх. Но, как и все они, маг напротив был воином. А что знакомо воинам лучше, чем страх? И он взял себя в руки и контратаковал. Арсений мысленно восхитился его смелостью.       Но она ему не помогла.       Ведь Арсений знал одно уникальное свойство Пламени Чистой Энергии, выявленное по собственной неосторожности, когда он, тренируясь, чуть не спалил свой чердак. Ему достаточно одного касания.       И вскоре оно произошло. Лента разрубила меч, ударив по особенно тонкому, уже оплавленному до стержня, месту, и лёгким касанием рассекла чужое предплечье. Жаль, конечно, чужое оружие ломать — великая грубость. Но он извинится, обязательно, как-нибудь потом.       Но крови не было. Ведь пламя, будто дышащее, живое, осталось искрой на тонкой коже и начало пожирать её, будто паразит, разрастаясь и подчиняя. Ведь это было пламя Тьмы. А нет ничего более жадного и собственнического, нежели Тьма. И жестокого.       Маг закричал и упал на колени, прижимая к груди медленно чернеющую руку. Крик, почти нечеловеческий, эхом разнёсся по залу, приводя присутствующих в ужас.       Арсений метнулся к нему, полностью осознавая возможные последствия. Он вовсе не стремился убить его. Бой окончен, он победил. Пора устранять последствия своих действий. Всё же эйфория не лишила его разума. Он склонился над магом, пробормотав слова успокоения. Он не желал ему зла. Всё-таки парень не виноват, что стал невольным актёром его спектакля.       В карих глазах напротив плескался страх в перемешку с болью.       Арсений уже собирался коснуться его рукой, объятой белым пламенем, ведь только Свет равной силы способен подавить Тьму. И тут его живот пронзило болью. Мужчина опустил поражённый взгляд и увидел, как его протыкает почти насквозь обрубок чужого меча.       «Это было... Красиво. Неожиданно. И опрометчиво.» — Арсений издал истеричный смешок, заваливаясь на бок рядом с раненным магом, который сам себе подписал приговор. Пусть не на смерть, но на изрядное количество боли. Вот теперь это было до абсурда похоже на реальную жизнь.       Краем сознания Арсений слышал голос судьи, но не мог разобрать слов. Над ними столпились целители, и в другой ситуации его бы позабавили их неслаженные, суетливые действия. Они совершенно не знали, что делать, а их страх ощущался почти физически. Но сейчас всё слишком серьёзно. Арсений до предела сконцентрировался на собственной магии чтобы не дать пламени погаснуть. Он не был уверен, что сумеет зажечь его снова.       Кто-то вытащил из него меч, и боль резко стала невыносимой, прежде чем стихнуть. Вдоль позвоночника выступил холодный пот. Под тёплыми потоками исцеляющей магии его рана стремительно затягивалась.       Почувствовав, что способен сесть, не рискуя растерять при этом внутренности, Арсений поднялся, оттолкнув склонившуюся над ним старшую целительницу. Его рука потянулась к задыхавшемуся от боли магу, и Арс обрадовался, что никто благоразумно не попытался его остановить.       Свет окутал собой Тьму, гася, вбирая в себя. Прошла всего пара мгновений, прежде чем огонь загасил сам себя, не оставив на коже раненого ни единого следа, за исключением тонкого, почти хирургического пореза лентой.       Целители, стоит отдать им должное, быстро преодолели шок и разделились на две кучки, воркующие, как курицы наседки, над двумя магами. Арсений мог разобрать невнятное бормотание на немецком, когда они слаженно латали его раны. Кажется там было что-то о безрассудстве, в общем, стандартные целительские упрёки, которые он слышал от конторских целителей бессчётное количество раз. Однако на этот раз кое-что отличалось — в их интонациях проскальзывали тревога и страх.       Что ж. Страх в этом случае — подходящая эмоция. Его маленькое представление увенчалось успехом. Путь боятся, это именно то, что ему нужно.       Слух медленно возвращался, и он сумел расслышать растерянный гул трибун.       Тело будто налилось свинцом, стало тяжёлым и неподъёмным. Без уже залеченных целителями укрепляющих печатей мышцы несщадно ныли. Он снова израсходовал почти всю энергию, но сейчас это по крайней мере не грозило потерей сознания.       Краем глаза Арсений заметил приблизившуюся к ним фигуру в белых одеяниях. Он поднял голову и увидел стоящего над собой судью. Ну, одного из.       «Аа, точно. Кто же победил?» — они ведь вышли из строя считай одновременно.       Арсений приветливо улыбнулся человеку в маске, хоть и чувствовал, что его настроение дико не соответствовало ситуации, но ему было плевать. Больше внимания, чем сейчас, он уже не мог получить. Цель его пребывания здесь наполовину выполнена. Его искренне не волновало, победил он или проиграл. Он чувствовал себя почти свободным. — Каково ваше решение? — спросил Арсений, точно зная, что его поймут.       Но судья только осмотрел их и вернулся в судейское ложе. Арсений подавил желание закатить глаза.       Тем временем его собственные раны окончательно затянулись, а соперник чуть оправился от шока. Болевого и эмоционального. — Lo siento. — произнёс Арсений, поймав на себе его взгляд, — Parece que fui demasiado lejos. На секунду в глазах напротив блеснуло сомнение, сквозь которое пробивался страх, прежде чем маг сумел взять себя в руки. — No importa. — тихо, но уверенно ответил он, — Esta pelea fue un honor. — Para mí también. — Арсений правда был ему благодарен, — Mi nombre es Arseny. — он протянул руку. — Soy Tomás. — тот ответил на рукопожатие, и его выражение лица сразу стало менее сложным, хотя он явно всё ещё пытался осознать произошедшее, — Gracias, Arseni. — эти слова не нуждались в уточнении. — Nada que agradecer.       И они так и остались сидеть на полу, храня молчание. Арсений нашарил взглядом в толпе Антона, выглядящего шокировано даже сквозь маску, и тепло ему улыбнулся. Эта забавная, непосредственная искренность в каждом движении, каждом взгляде парня, сейчас обезоруживала как никогда. Его беспокойство... Арсений резко осознал, что очень давно ничьё беспокойство не ощущалось так приятно, не душило, но окрыляло.       Тем временем Антон, не разрывая с ним зрительного контакта, пробрался сквозь толпу поближе к месту, где сидел Арсений. В руках он всё ещё сжимал чужую лёгкую куртку. Секунды текли абсурдно медленно, но вместе с ними из глаз Антона пропадало беспокойство и на его месте разгоралась гордость.       Арсений даже не заметил, как вместе с осознанием этого сердце пропустило удар.       И ровно в тот момент он почувствовал колебание энергии в судейском ложе, мгновенно поняв его причину. Заклинание усиления голоса. Решение принято. — According to the rules of the International Tournament of Magicians, if there is a tie in the round above the fourth and before final, both candidates are eliminated! Candidate number two from region seventeen and candidate number one from region two hundred and fifteen are considered eliminated!       Толпа загудела недовольством, кто-то особенно некультурный даже попытался освистать судей, но был быстро одёрнут более разумными собратьями.       Арсений такой исход предполагал, всё же он прочёл правила перед приездом сюда, поэтому не удивился и не разозлился. Наоборот, он был очень даже доволен. Эмоции людей, негодование, стремление поддержать не совсем справедливо отстранённого участника, который всё же первый поразил соперника, сочувствие и восхищением с флёром страха — прекрасно вписывались в его планы. А свои возможности он уже в достаточной мере показал и теперь уйдёт непобеждённым. Выбыть за благородное стремление избавить соперника от боли — неплохой плюс к репутации. А вот в сражении с оставшимися конкурсантами он вполне мог проиграть, что подпортило бы эффект.       Идеальное стечение обстоятельств.       И всё же Арсений, как подобает, нацепил скорбную маску расстроенного человека и, на последок пожав руку Томасу, спустился с арены под одобрительный рёв толпы.       Антон явно порывался что-то сказать, но уловил едва заметное покачивание головой Арсения, и проглотил слова. Он передал магу куртку и молча встал подле него, на пол шага позади, когда тот вновь обернулся к арене, ожидая, пока её приведут в порядок и позовут следующих соперников.       Антона окончание Турнира не особо волновало, теперь уже точно нет. Он терпеливо ждал и постоянно косил взгляд на Арсения, который наблюдал за чужими сражениями.       Как и предполагал Арсений, в финале сошлись мужчина из Испании и девушка из Японии, которая даже после победы не сняла своей маски, а затем невозмутимо приняла поздравления и, не сказав ни слова, так же тихо исчезла.       Всё-таки тень — это диагноз.       И пусть их сражение было грандиозным, в умах людей плотно закрепился Арсений, сумевший разделить и обуздать Свет и Тьму.                               ***       Они хранили молчание вплоть до того, как за ними закрылась дверь номера. А сразу после Арсений прислонился к двери и счастливо, немного истерично, рассмеялся.       Антон, не понимая его реакции, напряжённо застыл рядом. Теперь, когда маска спала, Арсений вовсе не казался подавленным, а наоборот, он был доволен и весел. По коже пробежали мурашки от осознания, насколько же тонко этот мужчина способен играть, что даже Антон, который считал, что знал его если не на все сто, то приблизился к такому пониманию, не разглядел притворства и до сего момента считал, что тот искренне расстроен. — Эм... — радость Арсения была ему непонятна, и оттого немного напугала. Речь об осторожности и оправданных и неоправданных ранениях и рисках, о которой Антон размышлял последний час, была проглочена. — Нет, ну ты видел! — отсмеявшись, сказал Арсений, — Видел их лица? — такая чистая радость делала черты его лица невероятно красивыми, и Антон на секунду замер, стараясь запечатлеть их в памяти. — Да, видел. — зеркаля улыбку, произнёс Антон, — Но я не совсем понимаю... Ты почему такой довольный?       Арсений же забавлялся, глядя на него.       «Эхх... А ведь когда-нибудь он поймёт о мире всё, и это наивное выражение лица исчезнет.» — несколько меланхоличная мысль немного отрезвила Арсения, и он стал более серьёзным. — Антон, Антон, — притворно горестно вздохнул Арсений, — не в победе цель. — Не в ней? — лицо парня только сильнее вытянулось, — Тогда в чём же? — Не сейчас. — мягко произнёс Арсений, направляясь в шкафу, — Нам нужно подготовиться к пиру и церемонии закрытия! Это самое важное. — он вытащил два костюма в чехлах и помахал ими, — Вот, одевайся, а я в душ! — и, быстро всучив один из чехлов Антону, а второй бросив на кровать, скрылся в ванной.       Антон на несколько секунд поражённо застыл, а затем, пожав плечами и отложив попытку понимания своего странного возлюбленного на потом, открыл чехол.       За дверью Арсений облокотился о раковину, переживая приступ слабости. Но даже паршивое самочувствие не стёрло улыбку с его лица, пусть мозг и был уже занят продумыванием стратегии поведения.       Нужно ещё всё доходчиво объяснить Антону... Но лучше это сделать уже на месте, так сказать, на наглядном примере.                               *** — Что ты видишь? — спросил Антон.       Они стояли на том же балконе, что и пару дней назад, и наблюдали за прибытием магов на арену, перестроенную во впечатляющий своим лоском и элегантностью бальный зал. Повсюду были столы, ломящиеся от лёгких блюд и алкогольных напитков. Помещение стремительно заполнялось людьми, но они не спешили к ним присоединяться. — Ищу тех, кто ещё не показывал себя. — Арсений был сосредоточен. Его взгляд метался от лица к лицу, ни на одном не задерживаясь дольше пары секунд. — И как успехи? — Они пока не появились. — И кто эти "они"? — Антон почувствовав, что линза на глазу чуть съехала, и поморщился от неприятных ощущений. — Дай поправлю. — Арсений заметил этот жест. Он придержал подбородок Антона и сделал едва заметное движение пальцами. Поток воздуха тут же вернул линзу на место, настолько аккуратно, что слизистой даже не коснулся. — Неудобные штуки. — пробурчал Антон, ощущая, как слезятся глаза. Но линзы были необходимы, их Арсений нацепил на него ещё в номере. Они защищали от прямого ментального воздействия. Маг опасался, что парня, как его сопровождающегося, попытаются прочитать, а сделать это глаза в глаза проще всего. И если защита самого Арсения была почти непробиваема, Антон таким похвастаться не мог. Вот мужчина и заморочился, создав ему линзы с цепочкой рун, которые, однако, получились довольно толстыми и причиняли дискомфорт.       Антон не переставал удивляться, как Арсений всё продумал заранее. Предусмотрительность, мать её. Ведь создать линзы явно дело не одного дня. Да и костюм он ему подобрал... Сказать, идеальный по размеру, значило бы преуменьшить. Но парень всё равно не чувствовал себя комфортно в этом явно дорогом произведении искусства местного разлива. Мода магов казалась чем-то средним между английской модой девятнадцатого века и чего-то из Гарри Поттера, если из последнего исключить всё нелепое. Антон чувствовал себя шутом, хотя наряжен был как аристократ. А вот на Арсении всё это великолепие смотрелось крайне органично, а в некоторой мере даже соблазнительно... Тонкая рубашка, черные жилет и удлинённый пиджак словно окутывали каждый изгиб тела и без того элегантного мужчины, подчёркивая все достоинства. — Я ищу тёмных. — наконец-то Арсений раскрыл причину сканирования территории. — Тёмных? — удивлённо переспросил Антон.       Арсений подавил желание закатить глаза. — Тёмных высших, Антон, и их семьи и кланы. Ты не мог не заметить, что в судействе, да и среди лекарей, все были светлыми. От них буквально несло Светом. — Арсений чуть сморщил нос.       Антон промолчал. Он действительно заметил, но совсем не придал этому значения. — Видишь группы магов со схожими узорами на одеждах и украшениями? — пошёл дальше Арсений. — Да. — Это кланы и династии. Власть магов довольно далека от демократии, хоть и переплетается с ней, и аристократы имеют довольно большую власть. Конечно, они не могут наследовать должности, но имеют огромное преимущество как минимум за счёт престижного образования, предрасположенности, выработанной множеством поколений, и родовых даров и секретов. А также союзников. Вон, видишь перстень той женщины в центре группы? Он показывает её статус матриарха и сюзерена. Двое мужчин и женщина за её спиной — её вассалы, видишь перстни? Серебряные. Вокруг дети и охрана, на всех разные элементы с гербом. — Понятно, но причём здесь тёмные? — Арсения снова увело в сторону лекции, но это было чуть-чуть несвоевременно. — Ах, да. Я говорил, что сейчас тёмных меньше. Но они действуют также, как много веков назад, в тени. Смотри, как расхаживают светлые. — он кивнул на три супружеские пары, идущие группой, с кольцами сюзеренов на пальцах, сопровождаемые, очевидно, охраной и детьми, пусть этим самым детям и было за тридцать. Они шли, высоко подняв головы, вежливо улыбались собеседникам, но в глазах плескался аристократичный холод, — Группой, в открытую, прямолинейно и с чувством превосходства. Свету свойственно высокомерие, так было всегда. Тьме же свойственна хитрость. — он замолчал на пару минут, пока наконец не нашёл в толпе то, что искал. Прекрасный урок, — Смотри. — он указал на яркую юную девушку, что оживлённо общалась с парой магов, выбывших в пятом раунде. В её украшениях не было ни намёка на принадлежность к какому-либо роду. Её лицо светилось искренним интересом и восторгом, в ответ на что собеседники важно задрали носы и с радостью мыши, увидевшей сыр в мышеловке, неслись прямо в ловушку, не задумываясь отвечая на все её вопросы. — И что я вижу? — Антон подавил скептицизм в своём голосе, прекрасно осознавая, что если кто здесь чего и не понимал, так это явно он сам, а не Арсений. В последнее время парню вообще казалось, что тот знал если не всё на свете, то почти всё. — Вербовку. Она тёмная. — улыбнулся Арс, — Более того, Высшая. Почти все сегодняшние конкурсанты когда-нибудь станут высшими, и она прощупывает их, пытаясь понять, у кого есть шанс переродиться в тьму. Это важно, потому что тёмные из-за предубеждений часто покидают семьи, а тёмные династии и рады их пригреть. Сила лишней не бывает, а бесхозная сила может быть опасной.       Антон подавился воздухом. Эта малявка, которая на вид даже младше него, которая улыбается, шутит, и явно ведётся на все дешёвые комплименты недалёких магов — Высший тёмный маг!? Не то, чтобы он встречал их раньше, но даже так представление в голове и увиденное вызвало когнитивный диссонанс. — Но... Почему они не чувствуют? — он ни на секунду не усомнился в выводах Арсения. Антон сглотнул, пялясь на девушку во все глаза. Он чувствовал давление энергии, исходящее от целителей, судей и некоторых зрителей и сопровождающих. А ведь он — вампир недоучка! Так почему маги, пробившиеся на такой престижный турнир, не понимают, что их водят за нос? При том буквально. — Вопрос получше, но всё равно не то. — прокомментировал Арсений, — Ты же видел, как я скрываюсь, так почему считаешь, что другие не могут?       «Потому что ты уникальный.» — хотел ответить Антон. — Не знаю. — прозвучало вслух — На самом деле, кто поумнее и повнимательнее, всё понимают. Но так устроен мир. Свету свойственно самодовольство. — хмыкнул Арсений, — Тьма тоже им не брезгует, но предпочитает скрытую силу явной. Гораздо веселее уничтожить врага, который считает тебя слабаком. Хитрость — одна из черт, из-за которых тёмных боятся. В отличие от светлых они непредсказуемы. — Ладно, я понял. Но зачем они тебе? — Антон вернул их к первоначальной теме. — Из-за того, что большинство магов боится тьмы, тёмные не так явно показывают себя. Но их всё ещё много на разных уровнях правительственных структур, но больше всего — в разведке. — веселье ушло из его голоса, — Они мне нужны.       Антон почувствовал, что задавать больше вопросов не стоит. То, как сосредоточено выглядел Арсений, настораживало. Его окутывала аура чрезвычайной важности происходящего, но ещё... Антон прислушался, и понял, что сердце мужчины бьётся слишком быстро. Так звучал страх.       Но страх чего именно?..