Выбор сердца

Падме сидела несколько секунд в немом ужасе глядя на свои ладони. На них блестела свежая темная кровь. Но откуда она и почему здесь? У нее самой кровотечений сейчас не было, остальные тоже на вид были целыми и с не меньшим страхом оба мужчины, врач и супруг, смотрели на нее. Наконец Энакин встал, чтобы как-то прояснить ситуацию, вернее, хотел это сделать, но дернувшись от боли в который раз стрельнувшей ему под ребра, простонав сквозь зубы, опустился назад. Теперь стало видно, что с правой стороны нижний край его джедайской туники испачкан кровью. Падме испугалась еще сильнее и побледнев снова, воскликнула, отскакивая от него: — Эни! Ты ранен! Что произошло? Тот постарался взять себя в руки и сказать как можно спокойнее: — Ничего страшного не случилось, просто банальная неудача, поверь, ничего страшного тут нет. Но врач так явно не думал, он подошел к Скайуокеру и сказал с внимательным участием: — Позвольте мне взглянуть? Ведь судя по тому, что мы видим, нужно как минимум обработать. Энакин хотел привычно отказаться, сообщив, что справится сам, но чисто затем, чтобы успокоить Падме позволил врачу приподнять свою тунику и осмотреть открывшуюся рану. И рассмотрев ее более внимательно, прощупав края, врач неодобрительно присвистнув, заявил со всей категоричностью: — Прошу прощения, уважаемый, но рана у вас серьезная, скорее всего вам нужно наложить швы и я настойчиво прошу проехать со мной в клинику. — Об этом не может быть и речи, — твердо ответил Энакин — Я не могу никуда отлучиться, оставить Падме одну и если это возможно, то сделайте все необходимое здесь. — Это будет непросто, — сказал ему врач — Но если вы просите, то я это сделаю, если вы расскажите как смогли получить такое ранение, ведь это не просто рана, это явный ожог, причем, глубокий, видимо, госпожа Амидала случайно задела его и содрала корку, от этого столько крови. Скайуокер и сам видел, что дело плохо. Ведь, побывав во многих миссиях и сражениях, как вместе с наставником, так и один, пройдя всю Войну клонов, он навидался достаточно ранений разного рода. И потом, по долгу службы, изучал целительство и оказание первой помощи, потому знал как можно помочь почти любому раненому. Но вот оказать помощь себе всегда непросто, особенно с такой предысторией. И чтобы не будоражить врача и Падме, мужчина принялся на ходу сочинять более менее правдоподобную причину. — Да тут нелепая ситуация произошла, — рассмеявшись через силу не совсем искренним смехом сказал Энакин — Я решил почистить световой меч, разобрал его и когда стал собирать, то случайно нажал кнопку активации и поранил сам себя. Ужас как стыдно, перед самим собой неловко. Рассказать кому-то нельзя, засмеют. Врач подозрительно хмыкнул, давая понять, что не верит ни одному его слову. Он тоже смыслил в ранениях и даже поболее своего невольного пациента и потому легко раскусил его обман. Но исходя из тех же воображений, то есть нежелания волновать Падме, сделал вид, что принял такую версию. Падме же, смертельно боявшаяся крови, старалась не смотреть на рану, опасаясь упасть в обморок и вскоре к ее огромному облегчению, врач предложил Скайуокеру перейти в другую комнату, чтобы там спокойно провести все манипуляции и поговорить с ним без посторонних глаз и ушей. — Падме, любимая, я скоро вернусь, — сказал ей Энакин уже вставая — Я пока попрошу Дорме с тобой посидеть, ведь Сабе еще не вернулась. Дорме была рядом и мигом согласилась побыть с госпожой, а Энакин с врачом прошли в гостиную, где был удобный диван-кушетка, на котором обычно сидели гости. Сейчас Скайуокеру предстояло лечь на нее, чтобы облегчить врачу работу. Помочь ему в этом вызвалась Эртае - еще одна помощница Падме, так же игравшая роль ее двойника, как и другие. Но толку от девушки было немного, она тоже боялась крови и старалась не смотреть на Энакина, когда врач попросил принести аптечку. Она с радостью ретировалась в кухню, чтобы на время прийти в себя от увиденного. И вернувшись, не глядя сунула белый пластиковый короб с красным крестом на крышке врачу и поспешно отвернулась. Он же начал с задумчивым видом снова разглядывать рану, когда Скайуокер с максимальным удобством уже устроился на кушетке, высоко приподняв тунику. И сейчас, при ярком свете хрустальной люстры, картина открылась еще более ужасная, чем это казалось в спальне Падме при мягком, приглушенном свете настенных бра. И то, что пациент врет насчет природы ранения стало еще более очевидным. И принявшись за первичную обработку рану, он решился спросить вновь: — А вы точно уверены, что сами поранились? Медик стирал кровь ватным тампоном со спиртом и осторожно убирал прилипшие корочки, когда услышал ответ, звучавший так же как и предыдущий: — Да, я же вам сказал, что чистил меч и случайно активировал. — Хорошо, — не стал спорить врач, ломая ампулу с анестетиком и наполняя им шприц — Если вы настаиваете, то пусть так оно и будет, однако, я вам скажу, что пораниться таким образом самостоятельно просто невозможно, природа раны говорит о постороннем вмешательстве, как будто вас кто-то ударил спереди. — Уверяю вас, этого не было, — стоял на своем Энакин и сам понимая, что выглядит идиотом, но очень уж не хотел проблем вокруг случившегося, ведь драться вне поля боя для джедаев позор. — Спорить с вами не буду, однако в полицию обращусь, — проявил твердость врач — На лицо явное покушение на жизнь. Он уже вколол обезболивающее с нескольких местах вокруг раны и приступил к наложению швов, предупреждая любые движения пациента. — Об этом не может быть и речи, — резко выкрикнул Скайуокер, не дернувшись лишь потому, что медик придержал его за руку — Это мое личное дело и я сам с ним разберусь. Уговаривать дальше не имело смысла и потому врач молча продолжил выполнять свою работу, в конце-концов это и правда было не его дело. А вот закончить со швами, смазать их и наложить повязку было как раз его непосредственным делом и он поспешил заняться именно этим. И едва закончив, сказал пациенту немного полежать пока он сходит проверить Падме. Скайуокер не возражал, несколько минут покоя это лучшее, что ему сейчас требовалось.

***

В комнате Падме тоже было не все спокойно, она все думала об Энакине и переживала о том, что случилось. Дорме старалась успокоить ее, говоря нечто, вроде: — Госпожа Падме, не надо так волноваться, с вашим супругом ничего страшного нет, врач поможет ему и скоро он придет к вам и будете вместе. Но та недолго слушала эти успокоительные речи и в скором времени почти крикнула, сжимая руки верной наперсницы: — Дорме, хватит уже разговаривать со мной как старым ребенком или слабоумной особой! Я, между прочим, тоже имею зрение и слух, поэтому, не надо делать вид, что ничего не случилось и я прошу тебя сказать мне правду. Я не больная и не слабая, и я выдержу все! Дорме заметно смешалась не зная как отвечать на такое, сперва привычно попробовала спрятаться за привычную маску несознательности: — Госпожа Падме, поверьте мне на слово, я знаю не более, чем вы, Энакин чистил световой меч и случайно поранился. Падме в ответ лишь снисходительно улыбнулась и сказала почти сурово: — А вот идиоткой меня считать не надо, я тоже успела достаточно повидать и в том числе ранения. И точно могу сказать, это не самоповреждение. Плюс, я знаю своего мужа, он как никто имеет обращаться с мечом и уж точно не допустил бы такой ситуации даже если бы и возникла ее возможность. Умоляю тебя, Дорме, скажи мне правду, мне кажется, я заслуживаю это знать, ведь я пока еще его жена. Дорме признала справедливость доводов своей госпожи и сказала после недолгих колебаний: — Хорошо, я вам скажу, Энакин получил это ранение когда дрался с Магистром Кеноби, я видела, сперва они спорили о чем-то и потом схватились за мечи, нам с Сабе пришлось их даже разнимать… Падме внимательно слушала, постепенно утверждаясь в собственном отношении к произошедшему. И когда врач снова заглянул к ней, а чуть позже пришел и Энакин, она заявила супругу со всей категоричностью: — Я не поеду в клинику. Я остаюсь дома. Я остаюсь с тобой…